Пионеры.
День за днем мы открывали новые территории. Иногда углублялись в ничто, но чаще просто шли по кругу, немного отходя от уже исследованных мест. Лапуля руководила процессом, - она всегда четко задавала направление. Когда идти приходилось далеко по известной местности, я брал малышку на руки, и мы быстро доходили до края тьмы. Там я отпускал дочку и становился ее помощником – куда она, туда и я.
А местность открывалась довольно приятная: всё сплошь покрыто зеленью, пригорки были не высоки, деревья в мой рост, не больше, валуны там и тут торчали из травы и были кое-где тронуты лишайником. Создавалось впечатление, что здесь вообще никто никогда не жил. Дом был совершенно чуждым на фоне общей картины идиллии. Тропинка – первое Лапулино открытие - замкнулась сама на себя, обойдя дом по затейливой кривой. Больше не было мощеных дорожек, да и вообще, никаких дорожек не было. Жизнь ограничивалась бабочками, птицами и еще мелкой фауной копошащейся в траве, к счастью, довольно мирной.
В паре километров от дома, за небольшим холмом мы наткнулись на россыпь камней. Что-то мне показалось в них странным. Я долго вертел в руках бесформенный кусок. Лапуля стала делать то же с камнем поменьше.
- А ведь это золото. Самородки. Ты представляешь, на что мы наткнулись? Здесь миллионы! Целое состояние! – моя тирада произвела на малышку впечатление – она решила погрызть самородок.
Ну что ж, чего еще ожидать? Какие миллионы? Миллионы чего? Состояние это еда! А камушки сами жуйте на здоровье! Все же Лапуля решила попробовать с другого краю. Через полминуты вердикт был вынесен и провозглашен:
- Кака! – Самородок полетел в сторону, а кроха решительно направилась в туманную неизвестность, увлекая меня за собой.
Буквально через пару метров проявилась вода – был обнаружен ручей или река, самородки разных размеров устилали дно, похоже, и песок здесь золотой. О том, что это не море или озеро, мы догадались по довольно быстрому течению.
Лапуля попросилась на руки, и мы пошли вдоль берега. Оказалось, что и холм тянется невысокой грядой по течению ручья. Ноги все равно уже вымокли, и я шел по воде, доходившей до икр. Это было так приятно! Клочья тьмы поднимались вверх, отодвигались в сторону, таяли, как мираж. Я вдруг заметил, что нет необходимости больше прикасаться к предметам, холм вырастал на расстоянии двух-трех метров. Было ощущение, что вокруг нас образовалась невидимая сфера, которая раздвигает стены сумрака не хуже прикосновений. Происходило что-то очень хорошее, хотелось подпрыгнуть и полететь. Вместо этого, я посадил малышку на плечи и побежал, разбрызгивая ликование воды! Лапуля смеялась и радостно повизгивала. Неожиданно для себя, я закричал:
- Аааааааааааа! Уррра! Эгегей!
Эхо отразилось от холма, и на какое – то мгновение нас стало больше…
Мы так и не дошли до конца ручья. Он был очень-очень длинный. Мы решили дальние походы отложить до поры, когда окрепнут маленькие ножки, или мы придумаем новый способ передвижения. И так в тот день была открыта исключительно большая территория – ведь теперь не было необходимости ко всему прикасаться. Повернув назад, мы пошли уже не по ручью, а по верху холма, и противоположный склон гряды порадовал обилием цветов, мягкой травой и кроликами. Они нам здесь встретились впервые – крупные, крепкие зверушки безмятежно нежились и хрустели каким-то растением, вроде сурепки. Дочка погладила рыженького, к ней тут же потянулись другие. Все желали ласки. Мы уселись на траву и наслаждались пушистыми шерстками и взглядами удивленных глаз. Хорошее продолжало происходить. Это чувство пробегало ветерком по волосам, бликами по траве, я ощущал это совершенно четко, физически. Мы ходили несколько часов, а усталости не было абсолютно, наоборот – желание сделать что-то такое… такое… ТАКОЕ!...
Я встал и сделал это. Не знаю, почему, как догадался, или просто случилось то, что должно было случиться. Я поднял руки вверх. Сила, такая сила, которую человек не может себе вообразить – вот, что было в моих руках! Хотелось закрыть глаза и отпустить этот поток, будь, что будет! Но страх… Я не готов, не могу отпустить! Тонкая грань между силой и бессилием! Страх закрыть глаза, страх потерять контроль. Он уже потерян, нет никакого контроля… какой-то бесцельный монолог с самим собой. Я поднял голову и посмотрел на раскрытые ладони. Ничего. Опустившись на траву, заулыбался. Мне, будто, стало неловко перед кроликами за глупую выходку. А они нежились у ног Лапули, им было плевать на мои неудачи. Лапуля же, напротив, выглядела озабоченной.
- Я сама! – сообщила, поднявшись на пухлые ножки.
Все тот же озабоченный взгляд направлен на ладони, руки перед собой… не вверх. В этом была ошибка? Хитринка во взгляде, предназначенная мне, наверное. Вдруг малышка расхохоталась и сделала движение, как будто подбросила вверх мяч. Я зажмурился. Что-то произошло, закружилась голова, и стало непостижимо ярко.
- Папа! Смотли! Смотли! – Звоночек мой ненаглядный!
Я смотрел. Я мог это сделать сам, если бы не струсил, если бы решился. Не дорос, как видно, до неба. А малышка доросла. Вот оно – небо. Она его открыла или сотворила – не знаю, но вот оно, во всей красе. Пушистые облачка, как кролики, неторопливо покачиваются и ждут, когда их погладят.
Лапуля влезла ко мне на колени и прижалась щечкой к груди. Рука сама стала гладить мягкие кудряшки, ощущение хорошего вернулось покоем и приятной усталостью. Малышка спала.