Ей был представлен двухнедельный отпуск и ее так называемый «медовый месяц» прошел без ссор. Назим отпуск не брал: в банке работала какая-то комиссия. Сурая быстро выполняла домашнюю работу и до одури смотрела телевизор. Покупки Назим делал сам, уходя из дома, отключал и прятал телефон, а дверь квартиры закрывал на ключ. Сложности у Сураи начались, когда она стала ходить на работу. Назим ее встречать не мог, так как стал возвращаться чуть позже, а чтобы проконтролировать время ее возвращения, он был вынужден включить телефон, что его очень беспокоило, поскольку он предполагал, что, имея под рукой телефон, Сурая может совершить что-то непозволительное.
Немного освоившись с ролью жены, Сурая несколько раз говорила с мужем, убеждая его в отсутствии причины для беспокойства и уж тем более для ревности. Назим с ней соглашался, но через некоторое время все начиналось заново. Каждый день перед уходом на работу он инструктировал Сураю, как она должна себя вести, а по вечерам подробно спрашивал, чем он занималась дома и на работе. Она приучила себя не перечить Назиму, зная, что это бесполезно, но в сердце молодой женщины постепенно скапливалась затаенная обида на мужа, изводившего ее глупыми придирками.
Прошло около пяти месяцев. Назим был уволен по сокращению штатов и очень нервничал, так как не мог найти работу, но зато у него появилась прекрасная возможность контролировать жену, с которой он ходил даже в женскую консультацию, так как Сурая была уже в положении. Алия ходила в ту же консультацию, и они с Сураей часто там встречались. Назим знал, что она жена его «злейшего врага», однако был с нею очень приветлив. Сурае было неудобно, что Назим «пасет» ее даже здесь, где мужчины попадались крайне редко, но не стала говорить ему об этом. Она все ещё ходила на работу и, естественно, встречались с мужем Алии, Тогрулом, когда он забирал ребенка. Обычно по вечерам при хорошей погоде она выводила детей во двор детского сада, и родители забирали их отсюда. Само собой разумеется, что у них всегда были какие-то вопросы, связанные с детьми, которые они обсуждали с воспитательницей. Назим терпел всех, но не Тогрула. Ему казалось, что он очень долго стоит возле Сураи, долго разговаривает и, вообще, ребенок для него только повод для общения с Сураей.
В принципе с ревнивыми людьми так и происходит. Вначале они ревнуют ко всем, а затем зацикливаются на одном человеке, и здесь их воображение разыгрывается не на шутку. Так было и с Назимом. Он вбил себе в голову, что Тогрул интересуется Сураей, и она дает ему повод для этого. И никакая сила не могла заставить этого человека изменить свое мнение.
Назим ежедневно доводил Сураю до истерики, хотя понимал, что вредит этим не
только жене, но и своему ребенку.
Как назло, Тогрул был очень приветливым человеком и с большим уважением относился к Сурае, считая её близкой его семье, так как они познакомились раньше, чем их сын стал ходить в детский сад. Он не мог понять, почему так печальна это молодая женщина, недавно вышедшая замуж и как другие родители очень жалел ее, предполагая, что у нее какие-то проблемы.
На Восьмое марта родители поздравляли воспитателей и многие дарили им небольшие сувениры. Тогрул и Алия решили подарить Сурае французские духи с учетом их знакомства и прошедшей свадьбы. Назим (по-прежнему наблюдая издалека) видел, как Тогрул вручил Сурае розы. От подарка Сурая отказалась, но он незаметно оставил пакет на скамейке в беседке. Его сын, как и все дети, поцеловал на прощание Сураю Алиевну, и они ушли. Родители очень ценили Сураю, и надарили ей много сувениров и цветов, часть которых она раздала другим работникам детсада, однако этот праздничный день был омрачен распоясавшимся Назимом, вообразившим себе что-то невероятное. Все подарки были разбросаны по квартире. Цветы переломаны, а флакон с духами, подаренный Тогрулом, растоптан в стекленную пыль, отчего в комнате стоял смешанный запах цветов и косметики, которые забивал прекрасный аромат французских духов. В разгар событий пришел Али киши, и Сурая с плачем бросилась ему на шею:
– Папа! Забери меня домой, пожалуйста, забери!
Али погладил дочку по голове: «Успокойся, дочка!», а затем повернулся к зятю:
– Сынок! И подобное обращение с женщиной называется «беречь, как зеницу ока?» – спросил он. – Ты это мне обещал? Ты хотел взять в жены хорошую «домашнюю» девушку, чтобы над ней издеваться? Побойся Аллаха! Ведь тебя устраивало в ней даже то, что она работает в детском саду!
– Однако ваша дочь умудрилась подцепить себе мужика даже там! Я теперь очень сомневаюсь, являюсь ли я отцом ребенка, которого она ждет!
...Чтобы успокоить Сураю, была вызвана «скорая помощь». Пожилой врач оказал помощь Сурае, дал какие-то таблетки ее отцу и даже мужу. Поняв ситуацию, он долго беседовал с Назимом и сказал на прощание, что если все будет так продолжаться, то добром это не кончится, и посоветовал Назиму обратиться к психиатру.
Утром Назим не пошел провожать Сураю на работу, но она прекрасно знала, что он все равно будет за ней следить. По дороге она подумала, что было бы хорошо, если бы отец попросил Тогрула не общаться с ней.
У двери детского сада ее окликнул Тогрул:
– Сурая Алиевна!
Услышав его голос, у Сураи из глаз непроизвольно потекли слезы. Она видела на противоположной стороне улицы Назима, который пытался спрятаться за газетным киоском.
Ничего не подозревающий Тогрул объяснил Сурае, что у Анара пропал свитер и попросил ее поискать его в шкафчиках других детей. Вконец расстроенная Сурая предложила ему проследовать за ней.
– Видел бы сейчас Али киши свою дочь, – сказал себе под нос Назим.
Если бы он, как нормальный мужчина, поговорил с Тогрулом, то может быть, ему удалось что-то прояснить в этой несуществующей истории, которую он сам же и придумал и ежедневно убеждал себя в правоте, наблюдая за женой и Тогрулом, которые, естественно, общались между собой из-за Анара.
И Назим, решивший, что пора уличить и наказать любовников, прямиком направился в дом к Тогрулу, где обо всем рассказал его жене и теще, приехавший из Минска к дочери, которая должна была на днях родить.
Рассказывая, Назим дал волю воображению, так как ему пришлось придумывать то, что он не видел. Причем, он высказал им даже опасения в отношении отцовства своего
ребенка!
И произошло ужасное! Никто их этих двух женщин не подверг даже малейшему сомнению слова Назима! Более того, они стали вспоминать различные мелочи и все это связали с тем, что у Тогрула роман с Сураей. Да и как они не могли ему поверить?! Ведь это был не посторонний человек, а муж Тогрулыной «любовницы»! Назим посоветовал им без него ничего не предпринимать, а просто наблюдать, чтобы поймать так называемых «любовников» на месте преступления.
– Я предупреждала тебя, чтобы ты ему не верила! Я знала, что он бросит тебя ради свой землячки! Видишь, так оно и получилось. Он нашел себе моложе и красивее тебя! – сказала мать Алии.
Далее события разворачивались со стремительной скоростью.
Неожиданно от инсульта прямо на работе умер Али киши.
Назим предупредил Алию с матерью, чтобы они пришли полюбоваться, как Тогрул будет успокаивать Сураю. Он знал, что работники детсада и многие родители, которые все были соседями, придут на похороны отца Сураи. Он был свидетелем того, как Тогрул вместе с другими родителями принимал участие в организации похорон Али киши и даже выделил для этой цели автобус с работы. Тогрул в числе других в день похорон подошел к Саре и Сурае и, пожав каждой руку, выразил им соболезнование.
Без сомнения, Тогрулу была симпатична воспитательница его сына, которая очень любила детей, но в то же время сама производили впечатление испуганного, незащищенного, вызывающая к себе жалость человека. Он чувствовал, что с ней что-то происходит, что у нее какие-то неприятности, но он не смел вмешиваться в личную жизнь постороннего человека. Алия с матерью наблюдали за Тогрулом со стороны и, будучи настроенными Назимом, все виденное истолковывали по-своему.
Тогрул по-соседски два раза приходил на четверги, сидел полчаса в палатке, установленной перед блоком, и уходил. Он даже не виделся с Сураей, сидевшей дома вместе с женщинами. Однако Назим все переиначил по-своему, и не дожидаясь окончания траура, закатил Сурае очередной концерт. Напрасно Сурая клялась, что она не знает, кто организовал на похороны автобус, кто возил женщин на базар и помогал заносить продукты. Напрасно Сурая утверждала, что не имеет понятия о том, что Тогрул приходил к ним на четверги.
Назим не верил ни одному ее слову! И когда он поклялся, что на днях положит конец этой, как он выразился «безобразной любовной истории», и все узнают, кто такие Сурая и Тогрул на самом деле, она впервые за последнее время испугалась по-настоящему. Она поняла, что теперь из-за глупой Назимыной ревности может пострадать семья Тогрула, которая, была ни в чем не виновата. Но если она, как жена Назима, могла и вынуждена была терпеть его выходки, то семью Тогрула это не должно было касаться. И понимая, что Назим не будет откладывать угрозы в долгий ящик, Сурая, не оправившаяся от внезапной смерти отца, рискуя собственным благополучием, решила предупредить Алию и Тогрула, не догадываясь, что ее муж уже обо всем позаботился.
В отсутствие Назима она позвонила Алие и попросила встретиться с ней. Однако, к удивлению Сураи, всегда вежливая Алия, очень грубо ее «отшила», сообщив, что ей не о чем с ней разговаривать, а мать, вырвав трубку у дочери, добавила, что после всего «этого», она не имеет права им звонить. Сурая поняла, что она опоздала со своим звонком.
Оставалась только возможность объяснить все Тогрулу, но из-за простуды она на работу не ходила. Но в сложившейся ситуации ждать было уже нельзя, поэтому, узнав по телефону из личного дела Анара рабочий номер его отца, она позвонила Тогрулу и попросила встретиться с ней утром перед детским садом.
...Никогда в жизни Сурая не была причиной такого скандала, который закатили ей с
недоумевающим Тогрулом Назим, Алия и ее мать. Работники детского сада и яслей, родители, дети и просто прохожие были свидетелями этой ужасной картины. Сурая была готова умереть от позора, а Тогрула, которому она не успела ничего рассказать, никто не хотел слушать.
– Аля! Ты с ума сошла? Как ты можешь верить в подобную чушь?! – наконец смог обратиться к жене Тогрул.
– Я ничего не хочу слышать, и уже собрала твои вещи. Чемодан у соседей, – сказала Алия и пошла прочь от детсада.
– А ты, подлец, мне за все ответишь! – повернулся Тогрул к Назиму.
– Это ты и твоя любовница, моя бывшая жена, ответите за все, – огрызнулся Назим.
Он был вне себя от бешенства, его раскрасневшееся лицо было перекошено от гнева, глаза вышли из орбит, от долгого крика голос хрипел.
– А я тебе даже чемодана с вещами не дам! Отправляйся к своему любовнику и не смей переступать порог моего дома, – крикнул он Сурае, которая, вдруг теряя сознание, стала медленно сползать на землю.
– Позаботься о матери своего ребенка, – бросил Назим Тогрулу и поспешил к своей машине.
Тогрул подхватил падающую Сураю и, привыкший за всем наблюдать Назим, конечно, это видел.
Как и обещал, Назим Сураю в дом не пустил. К Саре она тоже не могла пойти – та уехала с детьми в район.
Вечером Сурая без вещей, без копейки в кармане сидела и плакала в беседке перед отцовским домом. Было уже девять часов вечера, когда ее заметил Тогрул, который приезжал за своим чемоданом.
Замерзшая голодная Сурая, которой теперь было все безразлично и, которой некуда было идти, приняла предложение Тогрула переночевать у его матери.
Ниса ханум оказалась прекрасным человеком.
Когда Сурая со всеми подробностями рассказала им всю историю от начала до конца, их удивлению и возмущению не было предела!
В ту же ночь Алия родила мертвого ребенка. Она ни за что не хотела встречаться с мужем, тем более узнав, что Сурая живет у его матери. Так и не дав возможности Тогрулу объясниться, она в скором времени, забрав сына, уехала обратно к себе в Минск. Впоследствии они развелись.
Сурая, несмотря на пережившие бурные отбытия, родила здорового крепкого малыша. Назим не только не пошел к ней в роддом, он даже паспорта ей не дал!
Сураю в роддоме опекали Тогрул с матерью. Они же купили Сурае и малышу одежду. Ниса ханум преподавала в вузе, но ходила на работу несколько раз в неделю. Все остальное время она посвящала Сурае и малышу, которому она была очень рада и шутила, что внук, рожденный даже от «любовницы» сына, все равно любимый.
Когда мальчику исполнилось два месяца, Назим во время прогулки выкрал у Сураи малыша вместе с коляской. Три дня Сурая, Тогрул, Ниса ханум с помощью полиции разыскивали ребенка. Назим отвез мальчика к товарищу, который попросил его присмотреть за квартирой в его отсутствие. Оставив спящего ребенка одного, он поехал купить ему детское питание, но неожиданно попал в аварию и два дня был без сознания, поэтому сообщить ничего не мог, а потом было уже поздно...
Малыш умер от голода. Над ним на веревочке, привязанной к краю коляски, покачивался брелок-сердце, подаренный Алией.