Заведующая городским методическим центром с нескрываемым удивлением смотрела на хозяина кабинета. Она прекрасно знала, что Сергей Евгеньевич Трегубов работал заместителем директора по науке с момента основания гимназии. Более того, был одним из инициаторов ее создания. Что, во многом благодаря его усилиям, к моменту государственной аттестации некогда третьеразрядная «сельская» школа превратилась в лучшее и престижное учебное заведение областного центра.
И при этом Лидия Михайловна Соколова была уверена, что Сергей Евгеньевич – единственный из членов администрации гимназии не имеющий педагогического образования – не станет раскрывать перед ней все секреты и механизмы своего нынешнего триумфа. Предоставит всю документацию, сделает необходимые пояснения и – не более того.
Он же увлеченно рассказывал о ближайших планах, о том, что хотел бы сделать в отдаленной перспективе. И окончательно сразил строгую главу аттестационной комиссии, охотно согласившись поделиться накопленным опытом и наиболее реальными задумками с коллегами из области и даже республики.
- Вы меня простите за прямоту, Сергей Евгеньевич, но я ваше великодушие не совсем понимаю.
- Это в том смысле, - широко улыбнулся Трегубов, - что, не будучи педагогом по образованию, я не должен давать лишние козыри в руки завистников и недоброжелателей? Ведь сейчас я оказался впереди, а при прочих равных условиях мне обязательно кто-нибудь из них вспомнит мою профессиональную «неполноценность»?
- Да, примерно так.
- Ну что же, попробую объяснить. Во-первых, я решил стать учителем, когда ощутил (как ни высокопарно это звучит), что мне есть что дать своим ученикам. В отличие от доброй трети моих коллег, которые пошли в пединституты только потому, что никуда больше не годились, а получить высшее образование очень хотелось. Вот и отбывают из года в год свой номер, не имея для этой работы ни желания, ни необходимых способностей. Далее… Я глубоко убежден, что если мой ученик в чем-то превзошел меня, значит – у него был хороший учитель. И – соответственно – я не зря получаю деньги от государства за свою работу. Знаете, Лидия Михайловна, всем коллегам, а, тем более, подчиненным, все равно мил не будешь, а вот уважение учеников мне действительно приятно.
Соколова слушала не перебивая, лишь испросив взглядом разрешения закурить в кабинете, хозяин которого ее охотно поддержал.
- Что же касается моего, как вы изволили сказать, великодушия, то с ним все просто. Я очень люблю – еще раз простите за высокий штиль – делиться тем, что хорошо знаю и умею. А далее следует элементарный жизненный опыт. Если все, что я уже сделал в гимназии, попадет в руки человеку не очень (скажем мягко) умному, то он сможет только скопировать. Да и то, скорее всего, не в полном объеме и качестве. Я же за это время уйду далеко вперед. А если человек окажется с божьей искрой, то он и копировать-то все не будет, а уж дальше точно пойдет своим путем. Так что, в любом случае я в накладе не останусь. Во мне, наверное, все-таки больше прагматизма, чем хрестоматийного великодушия, хотя… Нет, это уж не мне решать.
Заведующая городским методическим центром аккуратно затушила сигарету о край пепельницы и, пообещав вернуться примерно через час, вышла из маленького, уютного кабинета Трегубова.
«Господи! Да считай ты себя хоть циником, хоть карьеристом, только продолжай так же и дальше делать свое дело. Я-то уже и с гимназистами, и с их родителями поговорила и высказала, так сказать, общее мнение. Повторять не буду. Если уж не понял… Так ведь понял. Или сам прекрасно знает свою цену. Только ведь все равно работает не для похвалы или красивого слова. Просто по-другому не умеет. Побольше бы таких «неумек».