Новая раса “Нора”
Ёсиюки Эйсукэ
Nora
Родилась в Камбодже, городе Пномпень.
Отец – китаец, родившийся в Камбодже, в настоящее время биржевой маклер.
Мать – камбоджийка, была девочкой-танцовщицей в императорском дворце Сисоват.
В настоящее время проживает в Шанхае, Франс-Тауне, Арбэль.
Образование. После окончания частного женского пансиона “Наканиси”, стала студенткой-вольнослушательницей на факультете университета “Нанъё дайгаку”. 19 лет.
Профессия. Продавщица в универмаге “Нанкин рокаку” компании “Рэн Крофорд”, влюблена в управляющего Ди Даблъю Крофорда.
Красота. Внешность ее имеет большое сходство с новой расой “Пранакан” (Pranakans). Ее светло-серая кожа так сладка, в ней бросается в глаза экзотика, в которой есть обольстительность танца змеи и сладость кокосового сахара.
Интересы. Увлечена игрой хай-алай [игра типа пинг-понга – прим. пер.]. Любит киноактеров Адольфа Манжу и Грету Гарбо. Любит танец “цурэбура”, суть которого сводится к ходьбе, вращению вправо, вращению влево, прогулке, пробежке и постукиванью каблуков об пол. Не любит китайские азартные игры. Играет в покер. Курит сигареты “Рэд Бэнд”, из напитков предпочитает пить ром, особенно ром “Нэгритта” и коктейль “Баккаде”.
Наследственность. Говорит, что после замужества покрасит зубы в черный цвет. Отец, разъезжая от Шанхая до Пномпеня и обратно по торговым делам, привозит ей кокосовые орехи из Камбоджи в подарок. Постоянно ждет наступления затяжных дождей. Повторяет рискованные увлечения, хоть и не любит промышленную какофонию и шумы рисоочистительных мельниц. Источает расовую ненависть к французам. А также камбоджийскую эротику.
Предпочтения в еде. Любит постную пищу. Изредка любящая поесть ветчину, приготовленную из высушенных пенок бобового молока и рыбьей чешуи, к которой сначала добавляется вермишель из бобов, она раньше вместе с матерью ходила попробовать постную пищу в благотворительный пункт выдачи вегетарианской пищи, расположенный в районе Сайко города Ханчжоу. Из продуктов в маринаде любит засоленные в “нукамисо” [соленый настой рисовых высевок для засолки овощей – прим. пер.] корневища лотоса. Однако недавно составила для себя меню из европейской кухни. Время от времени тайком ходит на китайскую улицу, чтобы отведать блюда из морской змеи. Потому что это лекарство от женской болезни.
Одежда. 30 штук дневных платьев. Вечернее платье, которому лет не больше, чем ей. Нора обожает одежду. Дневная юбка коротка, вечерняя юбка длинна. Одноцветной одежде предпочитает одежду с узором. Оттенок цвета – красноватый цвет тропиков. Но послушай-ка, Нора! Почему не вызывает восторга то, что кружева женской комбинации, распустившись, падают с юбки на пол у ног? Обувь из красной змеиной кожи. Перчатки из тонкого шелка, похоже, защитного цвета. Сумка “Анкл” – в поперечную полоску темно-коричневого и красного цветов. Цветные очки. Подвязки красные, как жабры рыбы.
Чувственность – одна из вещей, непременных в Шанхае. Слюна цвета смолы. Скелет как пиктограмма. Просвет среди плоти цвета тьмы. Следы от проколов в ушах, подобных форсункам-разбрызгивателям. География круглой груди. Если ее сцена – Шанхай, то ее костюм – кожа светло-серого цвета. В этом есть очарование, способное возбудить новую войну роз. В общественном парке, выходящем в район Пандо, прогуливались под тенью платанов люди около 40 типов (# примечание: в оригинале иероглиф “около, сколько” неправильно напечатан как иероглиф “машина, механизм”). Испанки, американки с Запада, знающие свои права англичанки, смешливые русские, понимающие толк в моде японки, кажущиеся расслабленными кореянки, негритянки, китаянки смешанной крови, к коим относится и Нора, переправившись через море Пандо, уходят по дороге, ведущей в район Су, Пекин, Нанкин. Если бы только был мужчина, не завязавший себе глаза, он, наверное, назвал бы испанку монументом любви, а американку – болтливой кокеткой. К англичанкам он испытал бы отвращение, к русским – схожие с жалостью неприятные чувства, японок спутал бы с девушками Запада, рожденными в колонии, в кореянках увидел бы новую красоту интеллекта, негритянки вызвали бы у него ощущение сделанных из сплава стали и меди. И всем бы им не помешало поучиться эротике у Норы, если бы она была среди них.
Ностальгия. Когда Норе исполнилось 5 лет, отец вместе с женой-камбоджийкой и дочерью приехал в Шанхай. Чтобы заняться образованием Норы. Отец был китайцем, родившимся в Камбодже, в приморском районе в Эсусё. Он занимался поддержанием торговых прав на пути из Сайгона в Пномпень и обратно, а также валютной брокерской деятельностью, наряду с этим управлял огромной каучуковой плантацией на границе Камбоджи с Сиамом. Таким образом, Нора воспитывалась, окруженная прекрасной лаской матери, которая была родом из обеспеченной семьи и танцевала в императорском дворце. Мать рассказывала Норе о тропических пейзажах Камбоджи. Во дворце императора Сисовата, где протекает река Меконг, растут деревья на улице Тамариндо в городе Пномпень, во дворце, избегающем знойного ветра и сильных прямых лучей тропического солнца, подобных жгучей страсти, расположенного среди кокосовых пальм, перед императорским троном, где восседал он сам и его советники, под аккомпанемент оркестра и пение нескольких десятков певцов, танцевала она, великолепная. В своей комнате, мать, наверное, целыми днями предавалась глубоким размышлениям о прошлом.
Торговые права. Отец Норы осознавал трудности обладания торговыми правами китайцем, выросшим за границей. Должно быть, это был результат жизни мокрого от пота народа, заслужившего свои торговые права. Отец был очарован Пномпенем как местом сосредоточения и распространения любви, где он любил и уважал Нору и ее мать. Ступая по саду с цветами бегонии, он любил слушать шумы торговых прав, рождающихся в торговой какофонии. Он был мужчиной внутри пейзажа, изображающего рынок по распределению зерна в Сайгоне. Корабли, предназначенные для экспорта риса, поднимали паруса на реке Дунай и под его командованием могли переправить рис на родину, охваченную голодом и бедствиями войны. Он, сев в автомобиль в Пномпене, поехал к каучуковому полю на государственной границе по пустырям Камбоджи, по прямой дороге, где летают белые цапли, разгоняя гулявших по заливным полям буйволов. Там живут трудящиеся во имя его богатства соотечественники. Нора воспитывалась как единая нация, посредничающая между такими отцом и матерью.
Удача. Нора была счастлива. Современные мужчины любили ее светло-серую кожу. Сложность ее пигмента и джаз захватили любовь горожан, которая разносится подобно сирене в ночи, чтобы полюбить ее танец “цурэбура”. В то время ее отец получил смертельное ранение в своих торговых правах из-за колебания валютного курса. Великое цунами неизбежного падения цен на серебро залило всю землю. Это не перешло в захват малого капитализма огромным финансовым капитализмом, но это довело до полного отчаяния денежную систему серебряного стандарта. Однако Нора активно ищет свое счастье. Она становится продавщицей в универсальном магазине “Рэн Крофорд”. Там и американки, и англичанки, и японки зарабатывают себе на жизнь. На первом этаже Нора красится с помощью продукции магазина в целях светло-серого обольщения и эротики. Но, наконец, в ее жизнь пришла нужда. И с приятного на вид бунгало во Франс-Тауне, где обитала Нора, надо было удалить восковой налет. И незаметно Нора стала любовницей управляющего Д.В. Крофорда.
Разорение. Крофорд, представлявший 674 акции на общем собрании акционеров универмагов “Рэн Крофорд”, сделал трагическое сообщение по поводу председательского места. А именно, на погашение суммы убытков за половину срока правления “Рэн Крофорд”, составлявшей 95760 у.е. 46 центов, приходится 26093 у.е. 51 цента из баланса за предыдущий год, 20 тыс. у.е. из денежного запаса акционеров, 50 тыс. у.е. из общих запасов денег. Основная причина убытков состояла в том, что английский валютный курс, составлявший на момент закупки мебельных универмагов – 2 шиллинга и 3 пенни, при денежном переводе понизился на 2 шиллинга. Поэтому отдел мебели закрыли и начали сдавать в аренду кафе “Скотч-Бэйкэр” наряду с автосервисными отделами универмагов, расположенными на въезде на дорогу в Нанкин. В связи с этим, один из акционеров Кэмбелл предложить закрыть магазин, но его предложение, к чести Великобритании, не было принято. Другой важной причиной убытков, про которую тогда сказал акционер, стало полное отсутствие сбыта первоклассной продукции из-за охватившей страну депрессии. Оказанное – универмагами с китайским руководством, стабильными фирмами, новыми фирмами с ограниченными правами, формирующимися фирмами с ограниченными правами, – влияние на развитие больших универмагов, а теперь и служащие, слишком уж прекрасно.
Уловки. Естественно, Нора не могла не расстаться с Д.В. Крофордом, и это было трагикомедией номер один в финансовом мире. Политика Англии, ставшая основной причиной экономического кризиса в Китае, смягчает процесс разорения английской финансовой олигархии в Шанхае. Однако, лучше пожертвовать малым, чтобы не выходить за рамки незначительного события. Нора, наряду с уходом от Крофорда, перестала работать продавщицей в “Рэн Крофорд”. Следующим избранным ею занятием стала работа танцовщицей в “Лунном Дворце” Пусусэнро.
Мгновение. Результат удовольствий – заболевает любовью.
Эпоха тепло принимает Нору. Она влюбилась в Теодора, чемпиона по игре в хай-алай. По улицам распространились слухи о том, что сторож “Кётайдзё”, негр Алан, – любовник Норы. По дороге в Нанкин она шла, взяв за руку Рональда Грина, секретаря американского генерального консульства, но говорят, что из отеля постепенно исчез запах одной вещи. Фу Хан Пау, военный, расквартированный в Шанхайском гоминьдане, покончил жизнь самоубийством из-за разгоревшейся любви к Норе. Впрочем, говорят также об отказе чемпиона Теодора участвовать в игре хай-алай в последнее время. Говорят, будто негр Алан из-за ужасного поноса лег в госпиталь Красного Креста в иностранном квартале. Говорят, что Рональд Грин шел, хромая по дороге в Нанкин. В настоящее время Шанхаем правит Нора. Становится жарче именно потому, что растет популярность Норы.
Нора, будь здорова!
О произведении. Рассказ о Норе, азиатке смешанного происхождения, развивается согласно замыслу подобно комментариям о работе зоопарка и атласа. Опубликован в журнале “Новый прилив” в сентябре 1930г. (5-й год эпохи Сёва). В это время писатель выехал в Шанхай, и в этом произведении ощущается влияние этой поездки. (Оно Сусуму)
Aozora bunko