Мерзко и страшно в этом большом городе, городе-монстре, городе-убийце, городе лжи. Понять его мне далось такой дорогой ценой. Понять, что те ценности, которыми он живет все насквозь фальшивые, основанные на умении манипулировать и управлять, переставлять людей, как пешки.
Если бы город был человеком... Наш был бы слабовидящим, из-за постоянного смога, с болезнями легких по той же причине, и еще деталь... Он жил бы на искусственной вентиляции легких. Или был бы астматиком. Раньше когда в метро работали озонаторы, дышалось намного легче, чаще шли дожди.
Решилась пойти куда-нибудь посидеть вечерком. В ужасе подумала о перспективе провести вечер или в дешевой забегаловке типа Магдональдса, или в дорогом кафе-баре, на который я просто не зарабатываю, да и еще там скучно, противно, накурено. А цены.... А там где весело, там явно весело только блатным или развратным, там курят анашу, смотрят стриптиз, и конечно же "катят понты", то есть выпендриваются, ну, конечно, кем был бы мой город без понтов. Он весь состоит из них.
Люди идут куда-то, толкают друг друга, хамят, думают друг о друге невесть что, даже спрашивать дорогу у жителей стало бесполезно, даже если они и хотят помочь, но делают это очень редко, потому что торопятся куда-то и объяснять незнакомке что где находится им просто некогда.
Город суеты... Город, которому вечно некогда. Который в каждом доме со своими вездесущими глазами, который следит, чтобы люди по-просту не сбежали куда-нибудь, где им будет намного легче быть собой.
Хочется иногда посидеть в кафе с подругой, но перспектива оказаться за соседним столиком с блатными не прельщает. Да, и сам то город кто? Мафиозный, погрязший в коррупции, продажный одним словом, кичащийся своей мудростью, своими учеными, сам же превративший интеллигенцию в пафосную групку книжников, которые пыжаться что-нибудь сделать, а руки не доходят, потому что здесь все всегда вечно некогда.
Кто нибудь скажет, что я тороплюсь с выводами, что город еще никого не убил. Значит вы плохо знаете его, люди. Он жить не может без человеческих страданий, для него слезы детей - наслаждение, они умирают бомжуя на вокзалах, и никому нет дела, потому что у города нет чувств, никаких, он как камень, его не пробьешь на жалость. Его можно только купить. Он понимает только товарно-денежные отношения, шантаж и игру в авторитеты. Он отнимает у меня силы, поглощает мою жизнь, мою волю, мою судьбу. Я потратила на него лучшие годы, в надежде, что у него осталось что-то человеческое.
В прошлом году, когда я встретила его на площади, я еще не подозревала почему мне так важно было его увидеть, посмотреть в глаза городу-человеку, помню жуткое желание убить, разрушить его до основания, чувство обиды за его равнодушие, ощущение всепроникающей собственной ярости и слезы, а потом раскаянье. Люди не должны платить по счетам города. Они другие, они не виноваты. Они молчат потому что боятся, потому что иначе город их убьет, прожует и выплюнет, по крайней мере они так думают.
Я думала он меня любит, что я ему нужна, что без меня он пропадет. А он мечтал поскорее превратить меня в развалину, разрушить до основания, поглотить мои силы. недаром он казался мне похожим на Дракулу. Он словно пил мою кровь все эти годы, так что я из молодой цветущей чистой девушки благодаря ему превратилась в шамкающую ворчливую всем недовольную старуху, седую, и не сморщенную только потому, что мое лицо и тело все соткано из нитей золота.
Его глаза... Глаза одной из башен Кремля. Их не спутаешь с другими, они такие одни, глаза выточенные художником в камне. Бетонные мышцы, каменное лицо, отточенный меч, который искал невинную кровь. В этом он весь, Беф- Авен - город лжи.
Я совсем другая. Но из-за нашего внешнего сходства меня принимали за него, мне предъявляли его счета, а его устраивало, что я за них плачу. Люди, которые населяли меня, они... Я их совсем не знаю. Они ненавидят меня, называют меня селом, для них я болото полное грязи, из которого они мечатют выбраться и не могут. У меня провинциальный говор, я слишком простая и открытая для них. Во мне нет перспектив, я не даю им развиваться, затмеваю их, позорю их своим сельским образом жизни. Из-за меня, провинции, они не могут выйти на европейский уровень, поднять экономику, из-за меня их никто не воспринимает всерьез, потому что на любую европейскую делегацию гуляющую по моим площадям может нагадить мирно прогуливающаяся корова или лошадь. Или прямо в ухо крикнуть местный житель на непонятном языке что-то судя по всему ругательное, а потом в лицо улыбнуться и приветливо поздороваться. Я мешаю своим жителям жить. Такой вот каламбур. Жителям жить. Они хотят блеска, роскоши, несусветных богатств, а работать для этого они не хотят, они хотят, чтобы деньги сами сыпались к ним на голову, они подобны сутенерам продающим меня словно проститутку. Они говорят: "Смотрите, как она красива, вложите в нее свои деньги", то есть заплатите ей, и она будет ваша, а я не хочу продавать себя тем, кто больше заплатит, тем кому легче сгнобить меня, превратить в прибыльный и весьма доходный публичный дом или завод, или сделать из меня гостинницу. Почему бы им не начать работать, не взгялнуть себе под ноги, ведь у меня есть золото, есть драгоценности, есть источники способные исцелить даже безнадежно-больных людей.
Но им легче продать меня по сходной цене, и сказать, она сама поставила себя проституткой, она позволяла делать над собой все, все безропотно сносила, терпела издевательства, оскорбления, поклепы, терпела лень и грубость, ханжество, и стала Содомом, домом терпимости, потому что все терпела и все сносила, тогда когда дожна была разгеваться уже давно и дать отпор.
Из мудрой превратилась в болтливую, глупую, подобную сороке, беспечную легкомысленную девицу, то есть в Гоморру. И что говорит на это "Святое Писание". "Ты сама научила их господствовать над собой". А теперь мне кажется поздно что-либо изменить, мой муж город-лжи поглотил все силы у меня. На моих улицах смеются надо мной и не плюют только потому, что это испортит мой товарный вид, и меня нельзя будет продать какому-нибудь садисту, который положит меня лопатками на землю и будет глумиться надо мной как ему удобно, потому что они наплевали на правду, закон остался в поругании, они не хотят разбираться с преступниками, они считают себя чистыми и называют себя кроткими, а сами имеют сердце хищное, и коварные мысли. Недавно они собрались для того чтобы посмеятся надо мной, говорили много "ласковых" и "кротких" слов. И все потому, что я не хочу быть блудницей, стоять на площадях, предлагать свои услуги. Как делает это открыто и не стесняясь Галаад, город на высотах, продает себя, свои услуги, продается вся без остатка, и ее любят, ее носят на руках, ей не ставят в вину невинность, как мне, не обвиняют в ханжестве и двуличии, не кивают вслед нее головами, не плюют, когда она проходит по улицам, не свистят, ведь она высокооплачиваемая валютная проститутка, которая сама знает на что и для чего идет, а я подобна дешевке, поддавшейся на уговоры развратного Беф-Авена, согласившейся выйти за него, покинуть родной дом, перейти в его владение, для того, чтобы быть поруганной, для того, чтобы сделаться объектом плевков и насмешек, для того, чтобы он продавал меня без моего желания, я подобна тем, кого опаивают насильно опием при дорогах, и спящих продают, а они даже не знаю того, а когда я умру он и не вспомнит меня, Беф Авену будет снова некогда, город лжи снова будет куда-то спешить, ему снова будет не до меня, не до моих чувств, а если вспомнит с завистью передернется и скажет: "Эта шалава считала себя лучшей, считала себя чистой, а сама была дешевкой. И помимо всего смела меня не любить, пренебрегать мной. Я великий город, а она село, грязное загаженное скотом село".