Окна их квартиры выходили на цирк, поэтому даже в субботнее утро Любе не удалось поспать дольше одиннадцати часов – за окном зашумело, заиграла бравурная музыка.
Проснувшись, Люба обнаружила, что Миши уже нет, что было вполне закономерно, ибо Миша собирался провести эту субботу на рыбалке. На зимней рыбалке. На сей раз поехал он за корюшкой.
Миша был одним из сумасшедших, помешанных на охоте и рыбалке. Последние годы ему приходилось долго ждать, когда на Финском встанет лед. Случались зимы и вовсе без рыбалки. Поэтому Миша поспешил воспользоваться нагрянувшими февральскими морозами и вечером пятницы проверил все свои удочки и приготовил ящик. Удочек и всяких рыболовно-охотничих приспособ у Миши была тьма-тьмущая. У него и ружье было - карабин Б-9 под патрон 9X64. Зато удочки для зимней рыбалки из пенопласта он мастерил только сам, сам ставил на них кивки из пружины, сам готовил мормышки и крючки.
Люба зимние рыбалки не любила – страшно ей было сидеть на льду, холодно, да и идти туда-обратно несколько километров по льду в зимнем обмундировании было сомнительным удовольствием. Даже зимний загар ее не прельщал.
Осталась, значит, Люба на субботний день одна. Повалялась до упора в постели, прибралась в квартире немного, да и решила сходить в магазин вниз купить чего-нибудь на ужин, поскольку на корюшку она, будучи опытной женой рыболова, особо не рассчитывала.
В мясном отделе она встретила Витьку, который часто подвизался у них в магазине. Они состояли в более или менее приятельских отношениях. Часто стоя в очереди, Люба кокетничала с Витькой, он же отвечал ей взаимной симпатией.
Вот и в этот раз Витек подошел к Любе и так тепло и доверчиво заглянул ей в глаза, что она начала таять.Очень он ей был симпатичен - молодой, нахальный, а глаза такие добрые и доверчивые.
- Витек, а ты голодный? Пошли, может, ко мне? У меня суп есть вчерашний, хоть домашнего поешь.
Витек не противился такому повороту, он привык что женщины жаждут его покормить, видно худоба и голодный взгляд выдавали в нем любителя поесть.
Витек с Любой пошли к ней домой, благо дом находился прямо над магазином. Дома Люба разогрела вчерашние щи и, устроившись перед телевизором, они принялись за еду. Поев и согревшись, Витек разомлел и обнаглев окончательно устроил свою голову у Любы на коленях. У Любы перехватило дыхание. От Витька исходил какой-то животный запах, она, нежно приобняв его, зарылась лицом в его объемную шевелюру. В воздухе висело такое напряжение, что и Люба и Витя его могли, казалось, ощутить физически. Никто из них не мог решиться на первый шаг, никто не понимал, что делать дальше.
И тут Любе пришла в голову идея затащить его в душ. А Витьку пришло в голову не особенно сопротивляться.
Миша медленно и неуверенно, тихо матерясь, открывал двери - выпитые им 700 грамм водки дали о себе знать уже в тепле электрички, и он никак не мог попасть в замочную скважину ключом. Рыбалка таки не удалась, то ли слишком морозно было, то ли еще что пошло не так, но поймав 10 рыбок и просидев пять часов на морозе под ярким зимним солнцем, Миша решил вернуться домой и провести остаток дня дома в тепле с рюмочкой и закусью.
Когда же наконец замок поддался и дверь открылась, Миша отчетливо услышал Любины стенания. Сначала он подумал, что что-то случилось, потом разобрал слова: "Витя, Витенька, Виииитенька, как же мне хорошо с тобой! Мальчик мой ласковый и нежный!". Так же явственно были различимы и другие звуки, которые Миша трактовал однозначно.
Он медленно подошел к шкафу в прихожей, достал ружье из чехла. Нашарил в ящике патроны и зарядил его. Так же медленно и осторожно, прямо как на охоте, он отправился к дверям спальни, распахнул их настежь и оцепенел.
"Что за..." - единственное, что он смог из себя выдавить.
Витя повернул голову, остановил движения и зарычал. Шерсть на его загривке стояла дыбом, с брыльев свисала тонкая струйка слюны.