Думаю многие из вас не раз в жизни говорили себе: «Нет, этого не может быть, это никогда не случиться со мной!» А если это все же случалось, то, как бы не веря самому себе, продолжали упрямо твердить: «Нет, не может быть, с кем угодно, но только не со мной!». Было ли с вами такое? Не буду пытать вас с ответом, а лишь скажу – у меня было. Нет, не то чтобы у меня произошло нечто неординарное или из ряда вон выходящее, что коренным образом отличало бы меня от сотен тысяч других людей. Просто это событие случилось со мной, а как известно, пережитое, запоминается намного сильнее, чем рассказанное, тем более, если оно оказывает влияние на всю последующую жизнь.
Я уже взрослый, мне шесть лет. Я живу с Папой, Мамой и Бабушкой в некоем городе, на некоей улице в квартире некоего дома. Мама постоянно говорит мне их названия, но я постоянно забываю. В детский сад я не хожу и будние дни провожу с Бабушкой, так как Папа и Мама работают. Бабушка у меня очень хорошая и добрая, но иногда она бывает и очень строгая. Как правило, строга она к родителям, добра ко мне. То, что не позволяют родители, то позволяет бабушка. За это я ее очень люблю. Ну…конечно не только за это, но об этом позже. Нет, нет, Папу и Маму я люблю не меньше. Просто вижу я их реже, обычно по вечера в уставшем состоянии. Их приход - постоянная радость для меня, поэтому, когда раздается звонок во входную дверь, я всегда бегу к ней. Если это Мама, то я спрашиваю: «Что-нибудь принесла, вкусненького?» А если это Папа, то я с разбега прыгаю ему на шею, и радостно кричу: «Папа пришел!» Он в свою очередь высоко подбрасывает меня в воздух, потом медленно, боясь ушибить, ставит на землю и говорит: «Погоди, погоди, сынок, сейчас я немного отдохну, а потом мы с тобой поиграем, хорошо?». Я утвердительно киваю головой, но на самом деле я уже привык к тому, что этого самого «потом» я жду очень долго, так как Папа, ложась на диван немного отдохнуть, моментально засыпает. Глаза его, открываются, как правило, утром, но этого я уже не вижу, потому что просыпается он всегда очень рано, и уходит из дома до того момента, когда я поднимаюсь с кровати. Я ведь соня. Так говорит моя Мама. Я не очень понимаю, почему утром я из Паши, превращаюсь в Соню, ведь Соня, которая живет в соседнем подъезде - ябеда, но мама, я так думаю, наверное, просто не знает об этом, поэтому когда она подходит к моей кровати, то всегда говорит: «Ах, ты соня, мой, вставай». «Я не Соня», - сонным обиженным голосом отвечаю я Маме, но Мама улыбается, и почесывая меня по животу повторяет: «Соня, соня, вставай». Мне немного обидно, но животу приятно и я тоже начинаю улыбаться ей в ответ.
Мама бывает дома чаще, чем Папа, но так же как и он, она все время занята. То она стирает белье, то она готовит еду, то она пишет какие-то бумаги, и лишь один раз в неделю она полностью со мной - это в воскресенье. В этот день мы ходим в зоопарк, театр, кино, а когда тепло, то мы бываем и в парке Горького. Там мы катаемся на аттракционах, едим бутерброды с лимонадом и мороженое. Я люблю кататься на машинах, цепочных каруселях, музыкальном экспрессе, а вот на американских горках нет. Папа по этому поводу говорит, что я трус, но Мама меня защищает и говорит что я еще маленький для таких аттракционов, поэтому на них Мама катается одна. Она говорит, что ей не страшно, хотя, катаясь на них, очень громко кричит. Странные, они эти взрослые!? Словом воскресенье - это мой любимый день. Вечером Папа приносит много вкусного, и тогда мы все вместе садимся пить чай. Всем очень радостно, особенно если в этот день приезжает моя сестра с тетей Лидой, и мы играем в театр. Жаль только, что выходные дни быстро кончаются.
Однажды, в один из воскресных вечеров, после традиционного чаепития, которое по обыкновению проходит на кухне, мы с бабушкой отправились в комнату, и улеглись на диване перед телевизором, в ожидании любимого нами фильма «Кавказская пленница». Обычно такие интересные фильмы мы смотрим все вместе, но на этот раз Мама с Папой почему-то отказались от просмотра и остались на кухне. Я надеялся, что они придут позже, так как очень любил, когда все мы смеялись вместе над смешными моментами, но фильм начинался, а они все оставались на кухне, о чем-то оживленно разговаривая. Мне не разрешают лежа есть перед телевизором, но я знаю, что если фильм интересный, то родители и сами не прочь что-нибудь перекусить перед голубым экраном. Поэтому, принимая во внимание этот факт, я с уверенностью попросил бабушку принести мне что-нибудь из кухни. Буркнув что-то не хорошее в мой адрес, она все же поднялась с дивана, и быстро, чтобы не упустить сюжет фильма отправилась исполнять мою эгоистичную просьбу. Внезапно что-то насторожило ее. Она остановилась перед проходом на кухню, внимательно прислушиваясь к доносящимся оттуда словам и оставаясь при этом невидимой для разговаривающих. Говорили они, как я узнал позже, о переезде в отдаленный район нашего города. Судя по всему, бабушке не очень нравилась такая перспектива. Позабыв о конспирации, она решила обнаружить свое присутствие, внезапно выйдя из своего укрытия и громко заявив: «Только через мой труп!» Услышав эти слова, я соскочил с дивана, и бросился на кухню. Здесь передо мной открылась следующая картина: решительно настроенная Бабушка, уперев руки в боки, оживленно приводила доводы перед застигнутыми врасплох родителями в защиту нашего нынешнего жилища. Вид у нее был такой, как будто за ней не квартира, а целый город и врагу его сдавать никак нельзя. Немного придя в себя от неожиданности, Папа, встал со стула и с не менее решительным видом направился в сторону Бабушки, приговаривая: «Ах, подслушивать!? Что ж, через труп, так через труп». Что такое труп я знал. Много раз видел их в разных фильмах, и поэтому испугался. Казалось, еще немного и Папа с Бабушкой сойдутся в смертельной схватке, в которой трупов может оказаться два. Я уже было хотел заплакать и помешать этим сражению, но на счастье вмешалась моя Мама, она у меня очень мудрая и ласковая. Вот и теперь, проявляя чудеса миротворчества, она сказала спокойным тоном, что все мы очень хорошие, о переезде еще ничего толком не известно, и поэтому не время расстраиваться. И даже если переезд и случиться, то никто в обиде все равно не останется, так как квартира предполагается большая, и у каждого будет по своей комнате. Это обстоятельство немного смягчило Бабушку, хотя по инерции, она все еще пыталась что-то возражать. Но Мама нанесла решающий удар, предложив выпить на мировую. Всем это предложение очень понравилось, и тут же накрыв на стол, они начали осуществлять предложенное. Тосты за мир, радость и счастливое будущее сменялись песнями – «Эх мороз, мороз» и «Там, в степи глухой…». Пели они так громко, что после каждого исполнения им аплодировала сидящая во дворе так же подвыпившая компания молодых парней с девчонками. Примерно, после пятого тоста, голоса на кухне и на улице слились в один единый хор, пение которого распространялось на всю улицу. Словом, у них опять получился праздник. У них, но не у меня…
Дело в том, что я немного боюсь темноты, Бабушка это знает, поэтому, когда я засыпаю, она по обыкновению всегда рядом со мной. Но, так как сегодня было затянувшееся застолье, мне пришлось засыпать одному. Нет я не трус, просто я знаю то, что не знают другие: когда в комнате выключается свет, обыкновенный стул превращается в слона, а шкаф, который при свете дня достаточно безобиден, на самом деле оказывается огромным кашалотом, точно таким, какой проглотил Пиннокио. Я пытался рассказывать об этом Папе, но он лишь рассмеялся в ответ и сказал: «Понятно, понятно, я не трус, но я боюсь». Услышав это и заметив мое расстройство, Мама успокаивала меня, говоря: «Не бойся, сынок, просто Папа хочет сказать, что привидений не бывает». Я согласно кивал ей, но в душе оставался верен своему мнению - приведений-то может быть и не бывает, а вот превращения! Жаль, что они не верят или не хотят верить. Увы, сколько бы прежде я не приводил им доводов, все равно они их не впечатляют. Ох, уж эти взрослые, не то что Бабушка! Только одна она, моя любимая, когда я ей в первый раз рассказал о том, что происходит ночью вокруг нас, сразу поверила и поняла меня. Только она, когда мне становится страшно, ложится рядом со мной, я беру ее за руку и по настоящему успокаиваюсь, начиная ощущать себя в безопасности. Только с ней в эти минуты я уверен, что никакой превратившийся кашалот не сможет даже и приблизиться ко мне, ведь со мной она, моя Бабушка, которая даже на трудовом фронте была, и знает, как защищаться от врагов.
Размышляя обо всем этом, я не мог заснуть, и, ощущая сильное беспокойство, ворочался с одного бока на другой. Нет, вы не подумайте, в действительности я не был трусом, и тот, кто впервые встречал меня, никогда бы этого не сказал. Просто сегодняшнее событие внезапно обнажило мои больные места. Пугающие меня мысли, как навязчивые комары в летнем лесу, вновь и вновь налетали на меня, поражая в открытые раны, делая слабым и беспомощным. Мало того, что мне пришлось лежать одному, да еще и это, из ряда вон выходящее событие, которое печалило меня сверх меры. Неужели бабушка готова была превратиться в труп, через который папа может пройти? Вот так Папа! Неужели Бабушка хочет умереть? Да как же она могла забыть про меня!? Нет, этого не может быть, - успокаивал я себя. Бабушка не может забыть, она никогда этого не сделает! Она будет жить долго. Я всегда буду с ней, всегда буду спать рядом и держать ее за руку. Всегда она будет со мной. Я буду ходить с ней в магазин, на кладбище, заходить в церковь и ставить свечку Боженьке, буду помогать ей мыть окна, пропалывать грядки на даче, и, конечно, жарить блины. А когда я вырасту, то обязательно на ней женюсь, если, конечно, мама разрешит. Но, думаю, что разрешит, ведь она сама говорила, что жениться надо по любви, а мы с Бабушкой любим друг друга.
Чем дольше я лежал с такими мыслями, тем тяжелее становились мои веки, и я постепенно стал погружаться в мир иной, мир непонятный мне, но как я понимал мир существующий. Этот мир немного пугал меня, так как не зависел от меня, там я не мог руководить событиями, там, я мог быть лишь их участником и не более. Иногда, он был тих и спокоен, и тогда в моей голове раздавалась прекрасная мелодия, которую кто-то играл мне на скрипке, но иногда он был наполнен ужасом и войной - и тогда я сражался плечом к плечу в ряду с доблестными русскими витязями. Вместе с ними, я давал отпор врагу, не раз бывая пронзенным при этом копьем или мечом. В такие минуты я в ужасе просыпался и искал успокоения. О, счастье, оно было всегда рядом - это крепкая рука моей Бабушки. Я крепко сжимал ее, будто это не рука, а меч, и вновь закрывал глаза, готовый к новой битве. Бабушка спала или делала вид, что не замечает моего прикосновения, но я точно знал, что Бабушка в случае опасности не подведет. В случае необходимости она у меня может проснуться хоть в два, хоть в пять утра, без какого либо будильника. Этот навык, как она мне рассказывала, она приобрела, когда была в эвакуации с заводом в некоем северном городе, где собирали снаряды и танки во время войны. Что такое эвакуация, я толком не понимал, но уяснил из этого только то, что там было холодно, - это я мог себе представить,- было тяжело и всегда очень хотелось спать. Последнее мне было совсем не понятно, так как, когда меня начинали укладывать в кровать, спать мне не хотелось совершенно. Нет, не из страха, а просто хотелось еще поиграть, побегать по дому за кошкой или попрыгать со шкафа как парашютист. Обычно после таких прыжков я с грохотом падал на пол, и на этот звук в комнату входил Папа и грозным голосом говорил: «Ну что, соседей вызываешь, так может быть лучше по телефону позвонить?». Этого я допустить не мог, ведь под нами, ниже этажом, жил дядя Ваня-милиционер, который мог забрать меня в отделение за хулиганство, поэтому я срочно нырял в кровать, закрывал глаза и притворялся спящим. Удовлетворенный Папа уходил, ко мне приходила Бабушка, и я потихоньку успокаивался. В эти минуты, вместо боевых действий, мне начинала слышаться прекрасная мелодия. Нежный звук скрипки обволакивал душу, и мне становилось невообразимо хорошо. «Кто это играет?», - однажды спросил я лежащую рядом Бабушку. Бабушка улыбнулась и ответила: «Это Ангелы играют тебе колыбельную, внучек». С такими мыслями я и заснул.
Настало утро. Но навязчивая страшная мысль о смерти Бабушки вновь, как темный страж, предстала предо мной. Я говорил ей: «Нет, этого не может быть! Это никогда не случится со мной!» Но она становилась еще более агрессивной, пытаясь заставить меня поверить ей. Натиск ее был столь силен, что я не смог долго оказывать ей сопротивления, и сдался на милость, увы, не милостивого победителя. «Да, это может случиться и с моей Бабушкой», - наконец согласился я с ней, пропуская страх в свою душу. Как гром среди ясного неба прозвучали у меня в голове эти слова. «Что же я буду делать, когда Бабушка умрет?» - подумал я. Да, теперь после этого мысленного согласия мне несомненно, надо быть готовым ко всему, в том числе и к тому, что может настать время, когда и мне придется жить и засыпать одному. Но как? Одно дело решить, а совсем другое сделать. Успокаивая себя, я начал вспоминать о героях - советском разведчике Штирлице, который попал в логово Гитлера и не терял самообладания даже в самых серьезных ситуациях, Шурике, человеке маленького роста, не испугавшегося спасать Кавказскую пленницу, летчике Чкалове, который не боясь смерти летал под мостом, и даже маленький заяц, из мультфильма «Ну, погоди!», не боялся страшного серого волка. «Я тоже должен что-то придумать, - стыдил я себя, - Почему они могут, а я нет? Я должен прогнать этот противный страх!» И вот однажды, когда бабушка ушла работать в вечернюю смену (она подрабатывала сторожем в булочной), и мне вновь пришлось засыпать одному, внезапно ко мне пришла замечательная идея. Смысл ее состоял в том, что вокруг своей кровати, я должен был мысленно выстроить непроходимые стены. Состоять они должны из четырех перекладин, запечатанных посередине большим огромным крестом в виде буквы икс, а основывалась моя идея на том, что если пугающий меня страх невидим и страшит он меня только в мыслях или во сне, то и обороняться от него надо так же невидимыми барьерами. На удивление, средство оказалось действенным, и с этого момента, свободный от страха, я мог забираться в свое мысленное убежище, и спокойно засыпать под музыку, наигрывающего мне Ангела, которого по обыкновению я не видел.
Я был безумно горд своей победой, но, не желая вновь быть осмеянным Папой, я решил не словами, а на деле доказать, что я уже самостоятельный, ничего не боюсь и могу один не только засыпать без страха, но и ходить по улице. И вот однажды зимой, когда Папа и Мама были на работе, и мы с Бабушкой вышли на улицу за продуктами, я решил доказать это. Был гололед, поэтому бабушка крепко держала меня за руку. Это обстоятельство меня немного расстраивало, так как целиком сковывало мои действия, не давая возможности доказать ей свою самостоятельность. Но, не смотря на это, когда мы приблизились к пешеходному переходу, я решил действовать. «Это увидит моя Бабушка, - подумал я, - и конечно потом расскажет Папе и Маме, которые будут горды тем, что у них смелый и самостоятельный сын». С этими мыслями я неожиданно для Бабушки вырвал руку из ее руки, и что есть мочи, побежал на другую сторону дороги. О, ужас! Этим отчаянным поступком, я разжег в своей душе огонь гордости, который скрыл от моего взора своим едким дымом красный запрещающий сигнал светофора. Он-то, и возник перед моими глазами, как раз в тот момент, когда я был уже посередине дороги, показывая мне невозможность возврата назад. Бедная Бабушка, она было попыталась побежать за мной, но куда ей было угнаться за шустрым молодым человеком шести лет? Последнее что осталось в моей памяти – это ее крик и визг тормозов…
«Ну вот, совсем с ума посходили! Ну, разьве можно детей оставлять без присмотра. Ну что теперь прикажете мне делать? Я ведь работаю на автомобиле, а теперь меня ГАИ-шники прав лишат, вы будете моих детей кормить?», - накинулся на испуганную от происшедшего Бабушку обезумевший водитель грузовика. Не обращая внимания на него, Бабушка, бросилась ко мне. Я лежал на льду, в метре от меня стоял огромный грузовик. Водитель, следуя по пятам за Бабушкой, продолжал, как из пулемета выкрикивать совсем не литературные выражения, которые, впрочем, уже не попадали в уши моей Бабушки. «Жив?», - сдерживая слезы, прошептала она. Я, испуганно кивнул, не имея возможности, что-либо вымолвить - мой язык как будто прирос к небу. Бабушка, профессионально ощупала мои конечности, и убедившись в том, что ни один член моего тела не пострадал, моментально поменяла выражение лица, подняла грозный взгляд сперва на водителя, потом на меня и строго сказала мне: «Ах, ты неслух! Вот придем домой, я те покажу, где раки зимуют. А ты, - обращаясь к водителю, - ездить сперва научись, а то ишь навыдавали прав неучам, а тут дети ходят». «Ходят!? …», - попытался, было ей возразить водитель, но Бабушка, прервала его, посмотрев на него таким взглядом, что он тут же решил удалиться с места происшествия, и не оспаривать свою правоту. С видом нашкодившего ребенка, он виновато пожал плечами, и забравшись в кабину автомобиля, резко тронулся с места, будто опасаясь того, что бабушка побежит за ним. Проводив его удовлетворенным взглядом, Бабушка, поставила меня на ноги, отряхнула от снега и грязи, и вновь, крепко- крепко взяв меня за руку, медленным шагом, направилась к дому, позабыв про магазины.
Через теплое прикосновение ее руки я почувствовал великую силу, исходящую от нее. Но и она, увы, в этот момент, не смогла до конца успокоить меня и избавить от страха, который вновь, вернулся в мою душу. Он приводил меня в отчаяние - мой план с треском провалился, мне предстояло увидеть каких-то замерзших раков, да и Бабушка теперь будет строга со мной. Эх, Бабушка, Бабушка, совсем она у меня старенькая и таких простых вещей не понимает. Ведь раки могут взбеситься! Неужели она позабыла, как это произошло в фильме «Марья искусница», ведь мы же его вместе смотрели. Что же делать? Я решил не спешить и пока ничего не говорить ей об этом, что бы не расстраивать ее, еще больше, в тайне оставляя надежду на Бабушкин склероз. И еще. Я решил, дождаться вечера, и когда перед сном она будет растирать мои ноги водкой (что бы не болеть), я поцелую ее, и скажу, что очень ее люблю и буду всегда слушаться, разьве что только иногда буду немного шалить. Я верю, Бабушка простит.
Много лет прошло с тех пор. Теперь, я люблю приходить в парк, садиться на скамейку под ветвистым дубом и вспоминать. Вот и сегодня я здесь. Бабушки, Папы и Мамы не стало – мне не удалось уберечь их от напавшего исподтишка «взбесившегося» рака, который, не смотря на мою оборону, все же вышел победителем этой битвы. Я же, не во сне, а наяву пройдя это и многие другие поля сражений, превратился из непослушного мальчика во взрослого человека. Моя душа наполнилась бесценным багажом опыта, который своей тяжестью пригнул меня на время к земле, наверное для того, что бы я оставил земную торопливость, замедлил свой жизненный бег и научился смиряться с неизбежным. Но страх перед будущим не оставлял меня, вопрос вставал за вопросом, и как и прежде, ответы на них скрывались от меня. Сколько бы я не пытался обнаружить причину возникновения страха, я всегда терпел поражение или попусту блуждал, в непроходимой чаще моего уставшего ума. И именно это обстоятельство неоднократно возвращало меня на многие годы назад, и поднимало в памяти картину происшедшего в детстве события. Размышляя о нем, я пытался избавиться от страха и найти ответы, которые так долго не мог отыскать. Каким чудом я тогда остался жив? Почему это произошло именно со мной? Что предвещало это событие и для чего? Чуть-чуть! Именно этого чуть-чуть всегда не хватало для того, чтобы не умереть. Смерть, страх, неизбежность. Они всегда так близки, но все же … так ли они страшны? Чего я боюсь? Неизбежности, болезни, будущего? Но ведь я привык ко всему этому! Не пора ли мне просто забыть про это, и открыть дверь давно стучащимся ко мне мыслям о том, что не смерть и неприятности страшны, а лишь ожидание их и пустые мечтания, о еще не происшедшем? «Дядя, а сколько времени?» - отвлек меня от моих размышлений проходящий мимо мальчуган лет шести. Отвечая ему, я с удивлением обнаружил, что в парке уже стало темнеть. Поднявшись со скамейки, я побрел прочь по залитой огнями улице некоего города, название которого я так трудно запоминал в детстве. Ожидая запоздалого трамвая, я подумал: «Интересно, какую сейчас мелодию играет Ангел моей Бабушке?» и как ответ на мой вопрос, как подарок Ангела из детства, вдруг зазвучала нежная скрипичная мелодия. Она была столь трогательна и прекрасна, что Любовь, с которой играл Невидимый Виртуоз, чистым потоком горного ручья омыла всего меня, заставляя трепетать душу, а тело покрываться мурашками. Я не могу сказать, сколько длилось это райское блаженство, минуту, час, два или целую вечность, но скажу лишь, что оправившись от него, я с удивлением понял, что страха в моей душе больше нет и мне не надо искать причину его появления. Так я его и победил.
21 ноября 2003 года
Москва,