Всё начиналось красиво и весело.
Я устала от гармонических библиотек и неуспокоенных выступлений на вернисажах, от кричащих бурь уроков и горящих статей в газетах и приехала в деревню за тишиной.
Матушка послала меня складывать в повети дрова: иногда я проявляла красивую сноровку и любовалась своей работой, иногда от скуки выстукивала на осиновых палках анапест и дактиль.
А между тем в нашем саду собирались родственники-моряки праздновать День ВМФ . Пришёл к нам и Саша, бывший капитан подводной лодки, теперь наш сосед и уже вдовец лет двенадцать.
Мы с ним за последние десять лет не сказали друг другу и десяти слов: как-то он сделал мне предложение, получил шутливый отказ и затаил обиду.
Обида звучит почти как О! бедА и ведёт , наверняка, к ней!
Капитан , встречаясь со мной, вёл себя преувеличенно вежливо.
Вот и сейчас, поздоровавшись со мной и спросив о здоровье, гордо прошествовал на праздник . Сложив дрова, я затеяла стирку. Бельевые верёвки были протянуты от яблони к яблони. Придя в сад, я увидела, что пир у моряков шёл горою.
Когда я развешивала бельё, Саша, сидя на траве, обнял меня за ноги и мгновенно поцеловал щиколотки.
Поцелуй был неожиданным и для Саши, и для гостей, и для меня.
-Пошли в Ветошку за грибами, -предложила я.
Саша сбегал за ведром и складным ножичком , и мы отправились в лес.
Сияло солнце миллионом горячих лучей .Цвёл иван-чай. Наливались соком яблони и сливы.
Мы, как дети, взявшись за руки, весело и озорно шагали по деревне. Я расспрашивала капитана о мореходке, о первой любви, о военной службе, и он с удовольствием рассказывал мне о себе и каждые пять минут целовал меня.
Мы собирали малины, целые пригоршни, и кормили ягодами друг друга с ладоней и опять целовались.
А потом мы нашли целое море лисичек, я охала и ахала , целуя от счастья каждый гриб. Саша удивлялся моему восхищению, и все грибы, которые находил , позволял срезать мне самой и бесконечно нежно меня целовал.
Я насыщалась его нежностью, и обида на жизнь проходила ,-я опять возвращалась к гармонии и равновесию.
Я надеялась самым искренним образом , что и Саше эта прогулка пойдёт на пользу: обогатит его память счастливым приключением.
Стало вечереть. Каждая травинка блестела на солнце и качалась на ветру. Сумерки сгущались. Туман повис плотной пеленой, и лес стал напоминать сказочный храм, окутанный тайной: кучерявились сосны, белели берёзы на огромном синеглазом небе.
Мы направились домой и , выходя из леса, сели отдохнуть на поляне, сплошь усыпанной ярко-красной, как капельки крови, брусникой. Саша упал на траву и потянул меня. Я лежала на его загорелой груди, и он нежно-нежно целовал меня.
-А давай поженимся,- предложил он, -я уже тебя полюбил.
Я посмотрела в его глаза, мягкие- от заходящего солнца, тёмно-синие - от любви, на красивые губы благородного сдержанного рисунка, на мальчишечью чёлочку- и на мгновенье мне захотелось семейной жизни.
Если бы Саша оказался волевым человеком, он смог бы моё сомнение превратить в твёрдое «да».
Но он был слабовольным мужчиной, и его предложение смутило и раздосадовало меня:
-Я искала деревенской простоты после городской сложности.
-Где просто, там ангелов сО ста, а где хитро, там ни одного. Говори: да или нет?
-Нет, Саша, я могу взять тебя только в любовники, мой МУЗ- вдохновение, я – псих-одиночка, и никаких пискляточек (Саша цыплят называл писклятками), даже от одиночества, я кормить не стану, -честно и откровенно призналась я.
- А мне женщина на одну ночь не нужна,- гордо произнёс Саша.
-Восхищаюсь твоей серьёзностью ,- парировала я и сразу поднялась, -пойдём, уже поздно.
Когда я уезжала в город , на остановке Саша сказал мне:
-Я буду ждать тебя.
В середине сентября я приехала из города в деревню за картошкой на микроавтобусе дальнего родственника.
-Каждый год я сею этот огород и каждое лето полю его, -говорила я шофёру, насыпая картофель в мешки. -Земля- тарелка: что в неё положишь ,то и возьмёшь,- философствовала я , думая о капитане.
Саша влетел, как вихрь, на наш огород.
-Ты зачем ославила меня на всю деревню, называя колхозным мужем?
Я , и правда , ласково спросила у мамы:
-Как поживает мой деревенский муж?
И тут же вспомнила: к маме в это время зашла двоюродная сестра Саши(вот откуда ветер веет!)
-Когда я это говорила? -достала я из богатого арсенала масок невинное выражение лица и возмущённую интонацию.
Капитан сразу стал глядеть мягче и говорить спокойнее.
Насыпая картошку, я тайком наблюдала за Сашей: то, что произошло с ним за этот месяц , как мы не виделись, не пошло ему на пользу: серые мешки под глазами, один глаз «поперёк»,другой- прищурен; мятое, тусклое , больное лицо опустившегося человека- в нём почти ничего не осталось от капитана.
-Какой ужас! -подумала я ,- он видно поливал, что на каменку.
Водитель микроавтобуса пошёл в сад собирать яблоки, мы остались вдвоём, и Саша стал жаловаться на жизнь:
-Когда дети уезжают в воскресенье, я не могу выдержать одиночества,- разрыдался он.
-Совсем нервы сдали, это уже алкогольный психоз,- подумала я, а вслух сказала:»Я ничего не видела».
-Если бы ты переехала жить ко мне, я перестал бы пить. Я так скучаю по тебе, что пью каждый вечер от тоски.
-А я люблю успешных мужчин!
-Наездами многого не постигнешь!
-Бросишь пить, приеду на осенних каникулах.
Не приехала-разуверилась окончательно и бесповоротно.
Что мешало Саше навестить меня? Наладить мой быт, отремонтировать краны, прибить полочки ,подарить розовую кофточку…
Пока я разочаровывалась, с Сашей случилась беда, о ней мама рассказала мне по телефону , когда я в очередной раз поинтересовалась, как поживает мой деревенский «муж».
-Сашу забрала «Скорая помощь».Сел на белого коня.
(У меня ёкнуло сердце: жалко стало его)
-Вчера, -рассказывала мама ,-приходит ко мне Саша, весь какой-то взъерошенный, напуганный, и говорит:
-Вы не знаете какой-нибудь молитвы от чертей: бегают черти за мной.
-А ты верующий?
-Нет.
-Как же тебе тогда молитва поможет?
-Записал он,- продолжала мама,-«Отче наш» под мою диктовку, пальцы у него во время записи чечётку выбивали. Сон свой рассказал мне: ему приснилась жена-покойница - словно хочет он её обнять, а она ему не даётся: отталкивает Сашку Тоня изо всех сил, тогда он разозлился, зажал её в углу, а Тоня обернулась белой голубкой и в форточку улетела.
И Сашка спрашивает у меня:
-Это же нехороший сон, тётя Вера. Что он значит?
-Саша,- отвечаю я капитану Кузнецову,- жена тебя хочет предупредить о больших неприятностях .Береги себя, перестань пить!
-И вот перекопали мы огород, -продолжала мама,- устала я , намёрзлась, да и нога разболелась, залезла на печь и слышу, как будто кто оцинкованным корытом по дереву стучит, как будто что-то упало- может, дверь в саду рухнула. Я-то смелая, а встать не могу: нога болит."Как Бог даст"-решила я. Оказывается, это Саша Кузнецов пошёл чертей слепить и сорвал у нас в саду калитку с петель. Напился , как клюковка , натянулся, как губка,- и пошёл куролесить. Мишуковым поломал беседку, вырвал лавочку и столик.
Витя Мишуков вызвал «Скорую помощь», и Сашу отвезли в психиатрическую больницу ,- рассказала мама.
Я ходила по квартире мрачнее тучи - думала, что украсила Сашину жизнь, а он стал пить вдвое больше. Кто много целует, редко не укусит.Я не хотела его мучить , я хотела его радовать, раньше , когда Тоня, жена, была жива ,хоть и пьянствовала она и гуляла по-чёрному, у него всё же был смысл жизни: направлять жену на путь истинный, детей растить, а теперь, когда дочь и сын выросли, а жена умерла, Саша Кузнецов в сорок пять лет потерял смысл жизни : пустота внутри замучила его , а снаружи одурманила алкоголем, и стал он пить чашу мёртвую, непробудную, непросыпную…
Мысль о том, , что я поманила Сашку надеждой , а потом одумалась и бросила его , не давала мне покоя, и я решилась поехать к нему в больницу.
С замиранием сердца я вошла в палату: худой, бледный ,даже сквозь загар,с мутными глазами Саша лежал на кровати.
Увидев меня, он заплакал, плач перешёл в рыдание, рыдая, он что-то приговаривал, с трудом я разобрала:»Ведьма приехала! Приехала ведьма».
Положив на тумбочку фрукты, я закрыла за собой дверь с горьким чувством .Мысль , что я могу причинить боль, глубоко засела в мозгу и ранила меня.
Скорбя, хотя и не любя, я села в маршрутку- и потекли мысли, серые, унылые, в унисон ноябрьскому пейзажу.
Сжатые поля, голые пашни , зубчатые леса мелькали за окном. Сосны наклонялись друг к дружке , будто рассказывали редкие тайны Тёмные вершины елей прокалывали небо. Тополиные аллеи тонкой вязью расчерчивали облака.
Грустило небо в серых облаках, печалилась без цветов земля, и смертной тоской скорбела моя душа.
И вдруг я увидела берёзу с двумя стволами в вышине, раздваивающуюся , как и моя душа ,говорящая и пишущая о добре и приносящая не так уж и редко нечаянное зло…