"У каждого из нас на свете есть места
Что нам за далью лет все ближе, все дороже
Там дышится легко, там мира чистота
Нас делает на миг счастливее и моложе"
Исп. Игорь Тальков
На Чистопрудном играла музыка и разноцветные яркие вымпелы трепыхались на ветру – Москва отмечала День пожилого человека.
Казалось, что этот праздник согнал воскресным утром на бульвар всех жителей района с детьми, колясками, собаками и со всей полицией города.
Буфетные лотки, появившиеся утром внезапно, словно грибы, выставили напоказ сверкающие самовары, кофеварки, блюда с пирожками, бутербродами, бубликами и сладостями. Изголодавшийся за ночь народ толпился у прилавков.
Мимо памятника Грибоедову медленно, опираясь на палку, брёл пожилой мужчина, бомжеватого вида, одетый в полинявшие зеленоватые шорты и темную рубашку на молнии, поверх которой был наброшен распахнутый, видавший виды, плащ бело-серого цвета с георгиевской ленточкой в петлице.
Ноги были обуты в грязные, давно нечищеные ботинки, прикрытые сверху гармошкой спущенных носков. И только седая небольшая бородка несколько облагораживала его внешность.
На плече старика висела потёртая чёрная сумка из которой виднелась шахматная доска.
На площадке, вблизи пруда, в самом разгаре проходил шахматный турнир. За десятком столиков сидели шахматисты разного возраста и пола. Болельщики, толпившиеся вблизи, перешёптывались, пытаясь предугадать возможные ходы и комбинации. Повсюду слышался перестук кнопок шахматных часов.
Он остановился у одного из столиков, вблизи которого несколько болельщиков азартно о чём-то негромко спорили, бросая косые взгляды на шахматы. Вдруг один из них обратился к подошедшему:
- Ну-ка, дед, рассуди - чья позиция лучше? Я говорю у чёрных, а эти, - он кивнул на остальных, - спорят! У белых же две лошади в стойлах застряли!
- Да-с, юноша! Развитие фигур у белых действительно хреновато -с, - резюмировал старик.
Собеседник ему чем-то явно импонировал – он отличался от окружающих спорщиков не только сединой, но и одет был не по праздничному, будто только что случайно выскочил из дома. Старое длинное пальто грязно коричневого цвета из под которого выглядывали две голые волосатые ноги в домашних шлёпанцах. И опирался он на такую же палку.
- Да ладно, не обижайтесь, - перешёл спорщик на вы, - я и сам уж дед сто лет. Есть желание сыграть? Вы гляжу во всеоружии.
Он кивнул на сумку с шахматной доской.
- Сыграть-то можно, только все столы заняты, да и народу тут, словно на демонстрации.
- Эка проблема, мил человек! Вон, во дворе моего диспансера тишь, гладь и божья благодать. Ни тебе детей, ни людей, ни собак - пустые лавочки. А как вас величать? Простите великодушно, забыл представиться – Петров Семён Иванович – бывший психиатр, а ныне – пенсионер, сторожем подрабатываю.
- Николай Иванович Бурундук, поэт, подрабатываю редактором.
Они прошли через подворотню во двор семиэтажного дома, на фасаде которого висела скромная вывеска - «Психиатрический диспансер».
Поэт с интересом уставился на окна двух первых этажей, защищённых решётками:
- А когда-то, тут детский сад был. «Родничок» назывался.
- Э, батенька, Николай Иванович, ну Вы и вспомнили! Когда это было. Уселись на лавочку. Расставили фигуры.
Осеннее солнышко, словно услышав с бульвара мелодию, робко выглянуло из-за тучи и, напоследок, засветило ярко и тепло.
"Чистые пруды застенчивые ивы
Как девчонки смолкли у воды..."
Всё располагало к разговору и воспоминаниям о прошлом, о юности…
- Я, батенька, - начал психиатр, - всё свободное время пропадал в Центральном Доме пионеров, что тут, у Кировской. Детвора собиралась там со всей Москвы. А нынче там какой-то банк обосновался.
- Эх, Семён Иванович! А у меня всё перед глазами те, прежние, Чистые пруды. Действительно они были чистыми. А какая была осенью красотища от желтизны одуванчиков вокруг пруда! Какой сказочный запах висел от тех берёз, клёнов и лип! А осенью весь бульвар тонул в разноцветии опавшей листвы. А мы, пацаны, несли домой эти прекрасные букеты.
- Да, пруд и вправду был другой. И рыба там водилась, не густо, но была. Чист был пруд, как было чисто наше непростое военное детство. Да и люди были добрее и чище.
- А помнишь, Семён, какой каток заливался на Новый Год на Чистых прудах, какая ёлка стояла, какая музыка играла! Бывало девчонки и мальчишки съезжались кататься со всей Москвы. А кинотеатр «Колизей» какой был всегда праздничный!
- Да, Колизей считался одним из лучших московских кинотеатров. Бывало в фойе оркестры играли, певицы пели… А в буфете всегда стоял такой запах от кофе и бутербродов с колбасой и сыром! Но я-то бегал сюда послушать самого Лаци Олаха, который выдавал такие брейки! Такого барабанщика я больше в жизни не слышал.
Они ещё долго вспоминали что-то, что было незабываемо и так дорого, напрочь забыв про наступивший праздник пожилых…
========================================
Фото: Club Canon, автор Рашид