Запустила меня жена, из рогатки в небо, в летящую стаю гусей.
Это я её попросил, чтобы под мельканием крыльев пернатых, укрыться от пограничников блюдущих наш покой и проскочить в нейтральные воды, где находится не видимый кроме меня остров, где я работаю почтальоном.
Всё прошло нормально, прикинувшись гусём, вошел в воду карасём и проскочил на остров ужом,… в мою Балтантиду. Этот остров довольно большой по размеру, на половину заросший берёзовым лесом, а на второй половине стоял город золотой, Шамбала Балтийская. В нём нет выдающихся покойников, там живу обыкновенные мертвецы, с которыми я люблю поговорить и сходить на рыбалку. Они все добрые люди, правда, поначалу мне было страшно смотреть на их изъеденные червями тела, но их улыбки, на безгубых лицах и оскал зубов, сглаживали остальное, что находилось ниже, а это просто скелет. Мог бы конечно назвать этот город, городом скелетом, но уважение к этим людям не дало мне это сделать. Это люди! Люди которые при жизни, и любили,…и может с кем нибуть из них я встречался на улице и пил вместе пиво. Дорога на небеса у каждого из них была разная, но этот город объединил их в одно существо.
«Здравствуй Сергей!», кричали они когда входил в ворота города, и пожимали своими костистыми руками мою. « Для меня есть письмо?», кричали они хором, поглядывая на меня пустыми глазницами. Повторялось это и в этот раз. Я вошел, и как всегда заулыбался им и сказал, «Здравствуйте друзья!», «Здравствуй Сергей!», крикнули они. Я уже много раз говорил им, «Вы хоть чем нибуть прикрыли кости свои!», а они всегда говорили, «Мёртвые сраму неимут.». Их здесь тысячи и почти всех я узнаю, хотя они сейчас близнецы, от единой формы скелетов.
Самое страшное для меня было видеть слёзы, когда они читают письма, которые принёс. Слёзы по краю пустых глазниц, как на иконе, показывают не страх за родных, а радость за них и любовь к ним. Они одинаковые снаружи, но разные внутри. Вот стоит Семён Семёныч и причитает, держа в руках письмо.
- Внучка, пятого дитятку родила! Дура! По нынешним временам тяжко это с пятью-то! Она не работает! Муж тракторист! Ополоумели совсем! Давно уже резинкой пора научится пользоваться! Что не год, так ребёнок!
А вон стоит Марфа, её тазовые кости в два раза больше ключиц. Читает письмо, которое написала моя жена, не нашли мы её дочь, вот и решила жена писать ей, чтобы не ушла от тоски в ад, по собственному желанию.
Они все здесь живые люди, и лучшее блюдо здесь для них, наша память о них.
Сегодня надо пораньше домой, в спешке забираю письма, ложу в сумку и выхожу из города.
«Возвращайся быстрее!», слышаться голоса от ворот, но я не оборачиваюсь, глаза полны слёз.
Обратно проще возвращаться! Прыгаешь Смерти на загривок и она донесёт до самого подъезда, главное о косу не порезаться.