Егора разбудил непривычный звук, происхождение которого он не мог понять, а потому лежал и вслушивался.
Вроде все было, как всегда. Где-то прокричал петух, взлаяла собака, потрескивали иногда старые доски сарая, тихо гудели провода, проходящей неподалеку от дома, высоковольтной электролинии.
И все - таки, что-то было необычное.
Вдруг Егор, с радостно колотящимся сердцем, расслышал и понял, что разбудило его. Какое-то попискивание, копошение рядом с открытым окном.
-Прилетели! – радостно вздохнул Егор и закрыл глаза, вслушиваясь в эти звуки, которые давно ждал.
И вот оно! Он услышал звонкое птичье пение, рядом, почти над ухом, где-то, казалось руку протянуть.
За окном, из-за крыши дома, покрытой голубоватой россыпью росы, сияло раннее солнце.
А пение это было пением ласточки, которое дополняло звуковую картину того, что называется праздником пробуждения природы.
Еще с вечера, Егора не покидало предчувствие, что завтра что-то произойдет. Бывает такое, в душе поселяется уверенность, что вот-вот будет хорошее что-то, надо только подождать немного.
Егор не пошел спать в дом, а улегся в чердачной комнате сарая, где у него стоял топчан. Укрылся старым полушубком – ночи все же были прохладными. Или Егору казалось так, потому что в старости, все больше тянулся к теплу.
Егор приподнялся и осторожно выглянул. Рядом с окном, на электропроводе, тянущемся от дома к сараю, сидела ласточка и самозабвенно пела, неправдоподобно близко от Егора. Он видел глаза птицы, маленькие, черные, восторженные, наполненные радостью и биением.
Ласточки прилетали к своему гнезду, которое свили под крышей дома Егора, не первый год. Он уже знал, что с восходом солнца, птицы не кричат, не щебечут, а поют. Поют все, кто может петь. Они поют, воспевают восход солнца и их маленькие сердечки в такие минуты наполнены необычной, переполняющей их серьезной радостью.
Егор часто думал, что заставляет их петь этот гимн солнцу? Отчего поют они во всю мощь своих крошечных и таких бескрайних душ, блестя восторженными глазами? Отчего воспевают они свет, воспевают жизнь, поют не то песнь, не то радостную молитву?
Пение продолжалось долго, но Егор не шевелился, боясь спугнуть этого величественного в своей поэтической красоте певца.
Он слушал пение птицы, а думал о том, что заставляет их, ласточек, лететь сюда от египетских пирамид, преодолевая тысячекилометровые расстояния? Тяга ли к родному месту или что еще?
Внезапно пение прекратилось. Егор открыл глаза и увидел, что рядом с певцом сидит другая ласточка. Теперь было видно, что это прилетела самочка. Птицы несколько секунд пощебетали на своем птичьем языке и перелетели к своему гнезду. Самочка занырнула в гнездо, обследовала его изнутри, затем обе птицы вспорхнули и умчались по своим делам.
С этого дня и началось. Целый день птицы мотались туда-сюда, приводя в порядок свое гнездо под крышей, как видно обветшавшее за зиму.
Впрочем, у Егора не было много времени, чтобы следить за жизнью птичьей семьи. Забот хватало.
На крошечную пенсию, которой наградило его родное государство, было не прожить. Потому приходилось заботиться о себе самому – вскапывать огород, сажать картошку и овощи, чтобы было что-то на зиму. Когда что-то вырастет, пропалывать, бороться со зловредными сорняками…
Егор жил один, хотя по паспорту был женат и имел дочь. Только где они, Егор понятия не имел. Во уж почти сорок лет прошло с того дня, когда его жена с ребенком выехали в неизвестном направлении. Вернулся Егор домой после работы, а дом пуст. Ни жены, ни дочери, ни вещей их.
Егор с детства был молчуном. Жене вначале это нравилось - спокойный парень, хозяйственный. Только со временем стало все это приводить ее в неистовство. Начинала она скандалы на пустом месте, и скандаля грубо и шумно, заводила себя еще больше.
Но причина скандалов была не только в том, что Егор молчалив. Сбили ее с панталыку подружки, что поуезжали в город и изредка наведывались в родную деревню. Вот они и расписывали, как сладко живется в городе, молочные реки – кисельные берега. И чего Ольга в этой деревне со своей красотой гибнет? Вот и уговорили, видно…
После бегства Ольги Егор вообще замкнулся, от людей отгородился, особенно после того, как высмеял его участковый. Егор хотел на розыск жены подать, а участковый при людях на смех его поднял – милиция этим не занимается, а от хороших мужей жены не убегают. Ну и про всякие случаи стал, почему жены убегают, намекая при этом на то, каким мужик в постели должен быть.
Вот с той поры и жил Егор один, непонятно женатый или холостой. Ольгу он разыскивать не стал, хотя сердце по дочери скучало.
Так и прожил всю жизнь один. Как в полусне. Вот уж и старость пришла. Быстро и незаметно.
Только в последние годы оживился, как ласточки гнездо свили под крышей.
Закончив дела, садился Егор на бревна и часами смотрел, как живет семья ласточек. И всю долгую зиму и весну ждал их прилета.
Вот и сейчас по вечерам, смотрел он, как ласточки гнездо устраивают. А в одно утро увидел, как самочка в гнезде засела. Одна головка в отверстии гнезда видна. И потому, как супруг ее, прилетал и кормил свою подружку, понял Егор, в семье ласточек скоро прибавление.
А вскоре, под гнездом, на земле, увидел Егор остатки скорлупы – знать вывелись птенцы уже. По скорлупе Егор насчитал, что потомство большое – пять, а может и шесть птенцов.
Теперь работы хватало и матери и отцу – накорми-ка такую ораву! Целыми днями мотались птицы, вылавливая мошек и принося их в гнездо. По прикидкам Егора, недели через, две новое поколение уже летать начнет.
Егор на ночь в сарай приходил, чтобы услышать обязательное утреннее пение ласточки.
Только случилась беда! И не ожидал Егор, что придет она в прекрасный полный солнца и облаков день. Вышел во двор и увидел незнакомого облезлого кота шагающего в огород с трепещущей жертвой в зубах.
Егор не помнил, вернее, не понял, как ласточка оказалась у него в руках, куда девался кот. Все произошло быстро, стремительно. Наверное это не поняла и ласточка.
Только чувствовал Егор, что между пальцами бьется что-то теплое и драгоценное.
Ошеломленно Егор смотрел на это крохотное создание у себя в руке, испытывая чувство вины и безнадежности.
Но птица, а была это самочка, вдруг вырвалась из рук, стрелой ушла в небо, а потом сверху бросилась вниз в огород или за огород.
Егор посмотрел на руку и увидел две маленькие лужицы крови.
Боясь, что коты разыщут раненую птицу, Егор обшаривал все кусты за огородом, не замечая, как потемнело все вокруг, нахмурилось небо и пролилось дождем. Уже смеркалось. Егор сходил в дом за плащом и снова принялся искать. Он бродил там, среди зарослей, физически представляя себе, как это больно, как страшно лежать в холодной и мокрой траве, истекать кровью без надежды на помощь. Поиски были напрасны.
Утром Егор не дождался пения ласточки. Она уже совсем не знала покоя. Работать приходилось за двоих. Не до песен было теперь. Она металась над домами с самого раннего утра, потому что птенцы не умолкали, кричали под крышей, просили есть. Егор весь извелся, не зная, чем помочь своим пернатым домочадцам.
И вдруг, где-то дня через четыре, Егор взглянул на гнездо и не поверил своим глазам. Самочка сидела в гнезде, птенцы потеснились, а самец сидел рядом под крышей. Он молча смотрел на свою подругу, распушившуюся, глаза которой подергивались снизу желтоватой пленкой.
Снова самец метался в поисках пропитания, для птенцов. Самочка молча сидела у края гнезда, время от времени глаза ее застилала пленка, словно она засыпала. Или на самом деле засыпала.
Только однажды увидел Егор эту картину, отчего жалость резанула по сердцу. Самец присел у гнезда, чтобы передохнуть. Он сидел и печально смотрел на супругу. Она открыла глаза, с трудом подняла голову, и долго смотрела на него, как будто стараясь запомнить его навсегда. Потом бессильно закрыла глаза.
На следующий день Егор увидел, что ее голова, беспомощно свесилась вниз. Все было кончено.
Егор взял жердину, вколотил на конце гвоздик и, аккуратно подцепив мертвую птицу, вытащил ее из гнезда. Она падала вниз, как падает перышко. Легко и невесомо. Егор взял ее в руки и не почувствовал веса. На ладони у него лежал высохший комочек перьев…
А вокруг уже стригли воздух молодые ласточки из других, окрестных гнезд. Только Егоровы птенцы не торопились становиться на крыло. Силенок было маловато, хотя отец старался кормить их по мере своих сил. Иногда было видно, как тяжело ему дышится от усталости.
Пришел такой день, когда один из птенцов, все же вылетел из гнезда. Он вылетел, вцепился в ветку деревца и остался сидеть на ней, до вечера. Чужие ласточки, молодые и старые, летали вокруг, щебетали что-то. Наверное, подбадривали, чему-то учили.
Надо было спешить. Ласточки уже сбивались в стаи. Им предстоял долгий путь к берегам Нила. Они обучались полету. Вскоре опустело и гнездо под крышей Егора. Он и не заметил, как это произошло.
Однажды в утро, он снова услышал пение. Все семейство – отец и пятеро птенцов сидели на проволоке, и отец пел. Пел, как когда-то в свои счастливые дни. Пел самозабвенно и восторженно. Может, это пение было в память о своей супруге? Кто знает?!
А потом вся стайка вспорхнула и умчалась.
Сверкающим облаком вонзались стаи ласточек в небо, над полями и лесами, над речными протоками…Они увидели простор, они почувствовали волю, они начали понимать, что жить прекрасно когда в груди бьется сердце, в крыльях наливается сила, а жизнь кажется бескрайней и бесконечной…
И в этой многотысячной стае ласточек, проносящейся над полями, Егор уже не мог различить своих. Но они были где-то там…
Только однажды ласточки исчезли. Не слышно было их щебета, упругого шелеста крыльев.
-Улетели… - прошептал Егор. Он повернулся и пошел к дому, сгорбившись и волоча, вдруг ставшие бессильными, ноги.
Впереди были холодные осень, зима, весна…