До этой ночи Фаридун видел радужных зайчиков только однажды, когда на его голову обрушился удар троллейбусной штанги. Сознание в тот мартовский день вернулось к нему только в приемном покое Шамской больницы. На вопрос, как его зовут, он назвался почему-то Фаридуном, но фамилию вспомнить не мог, а потому неопределенно махнув в северном направлении, он тихо сказал: «Я там живу!». Врач поставил диагноз – сотрясение мозга и замотал голову бинтами. Потом его облачили в пижаму, препроводили в палату на двенадцать коек и положили на кровать возле окна.
Весь день он рассматривал весеннее небо, где носились воробьи с голубями, одуревших от неизбежной весны. Вечером он впал в забытье, но ближе к полуночи проснулся от дружного храпа обитателей палаты. Рядом кто то шаркал тапочками, кряхтел, стонал и выводил храпно-булькающие трели. Спертый воздух был невыносим от запаха хлорки и пота, бинтов и нечистот в утках, которые нянечки не удосужились вынести из-за низкой зарплаты. В дальнем углу кто то стал поедать продукты, хрумкая и чавкая при этом на всю палату. Пришла медсестра с помятным лицом, включила свет и стала делать уколы. Ближе к утру оптяь щелкнул выключатель, внесли раскладушку и бросили на нее новенького. Утром у него взяли кровь на анализ, накормили манной кашкой, после чего оставили в покое. Он было попытался подумать на предмет того, кто же он на самом деле, где проживал, есть или семья и близкие, где работал и как его настоящее имя и фамилия. Но стоило только напрячь извилины мозга, как тут же голова стала раскалываться на сотни частиц. А потому , оставив бесплодные попытки, он свернулся калачиком под верблюжьим одеялом провалился в кошмар, где ужасные рептилии пытались откусить его пробитую голову. Обед он проспал, а пробудился от того, что кто-то тряс его за плечо. Уже потом выяснилось, что трясла его медсестра, что произошла какая то путаница по вине практикантки , ибо анализ показал, что такой группы крови в природе не существует и надобно взять повторный анализ. Какой – то судорожный импульс шепнул ему, что ежели так дальше пойдет, то из него, пожалуй, всю кровь высосут и решился на побег. Отдав положенную дозу крови, он вышел из кабинета, но в палату не вернулся, а с трудом спустившись по лестнице, покинул здание больницы. Он не представлял, что ему делать, куда идти на какие средства жить, к тому же больничная пижама привлекала взгляды прохожих и, наверное, потому инстинкт самосохранения привел его на городскую свалку. Оказалось, что на свалке тоже живут люди и эти люди его приютили, накормили, соорудили временное жилье из картонных коробов и снабдили одеждой. Удивительно, но на свалке можно было найти все, даже мебель, сладости и книги с газетами. Да и заработать можно было собирая пустые бутылки.
Фаридун не помнил пил ли он до удара, но попробовав однажды , почувствовал , что настроение у него улучшилось и новы мир уже не казался таким мрачным. Вскоре , благодаря горячительным напиткам, он свыкся с новой жизнью и стал жить по законам городской свалки. О прошлом он старался не думать, ибо всякая мысль об этом вызывала страшные головные боли. И кто знает, может и прожил бы Фаридун так весь остаток своей второй жизни если бы однажды во сне не пришло к нему серебристое существо и не сказало:
- Ты не должен оставаться один. Найди себе самку и живи с ней! Здесь так положено.
После этого сна у Фаридуна появилась цель в жизни, которую он и нашел возле телеграфа в лице Нинки – Гангрены, торговавшей семечками. Купив сразу пять стаканаов. Он завязал беседу и уже через три дня они решили заключить супружеский союз. Но сначала ему предстояло познакомиться Нинкиной матерью, а потому, достав черный пиджак женского покроя, найденный на свалке, он перешил золотистые пуговицы на мужскую сторону, надел коричневые сандалии времен застоя, насобирал стеклотары на три бутылки аперетива, случайно похитил горшок с геранью из распахнутого окна и оказался в доме Кекина , где в результате увидел радужных зайчиков во второй раз.