29 июня 199… года в 23 часа 26 минут Аполлинарий Петровчи Венедиктов – завсегдатай любительского клуба городских астрономов «Комета Шумахера» и автор неизданной брошюры «В Казани метеоритных дождей не наблюдалось» - открыл зеленую канцелярскую книгу и сделал следующую запись:
«Неопознанная звезда болтается в небе вот уже пятый день, а ни одной сволочи во всем городе нет до нее никакого дела, включая радио, телевидение и газеты. В силу этой причины, дал звезде имя «Глафира» - в честь моей нежнейшей супруги, покинувшей меня в одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году…»
Тяжело вздохнув от нахлынувших семейнных воспоминаний , Аполлинарий Петрович отложил ручку и вышел в балкон.
Ночь была великолепна: в небесах похотливо улыбалась луна, где то тявкала беспризорная собачонка, распугивая востроухую тишину улиц; в бесполезном свете дворовых фонарей грелась ночная мошкара , с верхнего балкона пахло прокисшими щами, с четвертого этажа неслись матерные частушки пьяного соседа, из палисадника слащаво ароматизировало липовым цветом, а около 34 подъезда кто то чмокался губами и женским голосом шептал:
-Оставьте, Федор Гаврилович! Не около мусорных же бочков в самом-то деле.
Аполлинарий Петрович попытался рассмотреть влюбленную парочку посредством бинокля десятикратного увеличения, но из-за кустов пышной сирени ровно ничего не увидел.
«Надо работать!», - сказал ученый сам себе, после чего, заткнув уши ватными тампонами, вскинул бинокль на черную карту небес. Всякий раз со времени открытия, приступая к церемонии вскидки, он боялся, что с «Глафирой» может что-то приключиться, что она исчезла и он ее больше никогда не увидит. Но хвала небесам, сегодня звезда еще была на месте, а потому успокоенный ученый хотел уже опустить бинокль, как вдруг…
Глафира, мирно висевшая пять дней, неожиданно решила разродиться и , подобно амебе, поделилась на две половинки, а одна из них стала расти прямо на глазах. В какие-то считанные минуты она достигла размера мячика для игры в пинг-понг и продолжала увеличиваться с невероятной , можно сказать, фантастической быстротой.
- Алло, телевиденье? Алло… Черт бы вас побрал..
Трубка молчала. Ни голосов, ни гудков, ни треска, вообще ничего. Аполлинарию Петровичу стало страшно от осознания, что весь мир звуков провалился куда то в тартарары: молчало кухонное радио, заткнулся пьяный сосед, не шумела вода в клозетных трубах, а телевизор, показывал сальную героиню какого то сериала в патологических рейтузах, но звуков при этом не издавал.
- Спокойно, - попытался взять себя в руки жертва открытия. – я оглох, но не сошел с ума, потому что дважды два это четыре, а мой чайник закипает за 7 минут…
Убедившись в своей нормальности, он упал в кресло, сжал обеими руками голову и попытался найти выход из создавшейся ситуации. Но ведь рассиживаться нельзя? Теперь и без бинокля видно, как на полных порах к земле несется что то чудовищное, и ежели не свернет, то непременно случиться погибель всему человечеству. Да-да-да! Необходимо что –то делать: звать соседей, бежать в опорный пункт милиции, писать завещание на квартиру и приусадебный участок, подавать срочные телеграммы в Москву, Вашингтон, Лондон и в деревню Теньки, где проживает его единоутробный брат… Пусть даже он оглох, но разве вправе думать ученый о таких мелочах, когда на карту поставлена судьба быть может всего мира? Да и кто знает, сколько ему оставаться глухим… Может быть день, а может быть и час.
В оглохшем ухе засвербела тишина. Самобытный ученый засунул добрую половину пальца в ушную раковину и нащупал какое то инородное тело, которое при извлечении оказалось ватным тампоном. Размышлять о собственном идиотизме было уже некогда.
- Алло, это телевизионная компания? Считаю своим долгом заявить, что в данную секунду по небу в нашем направлении движется неопознанный летающий объект. Скорость страшенная! Думаю скоро будет здесь… Прошу преравать трансляцию и передать это сообщение в экстренных новостях, чтобы предупредить массы… авось кто-нибудь и спасется.
- Гражданин Венедиктов. – незамедлительно последовал ответ с другого конца провода. – Ежели Вы не прекратите домогаться до нас своими дурацкими открытиями , мы приедем и вам морду набьем.
С этими словами несознательный сотрудник службы безопасности телевизионной компании Сидор Писюков положил трубку и прибавил звук телевизора. Но звук пришлось убавить, ибо телефон заиграл Моцарта.
- Я на тебя, скотина, жалобу подам , - истерично бился в трубке голос ученого. Ты пойми сначала, сволота, всю важность сообщения…
Сидору стало скучно и он положил трубку.
Настенные часы малиновым боем отбабахали полночь, возвещая зарождение нового, неведомого, быть может последнего дня для всего человечества.
С первых же минут новорожденного дня в городе началась какая то чертовщина: в сновидения горожан ворвались ночные кошмары и мучили их до самого утра; в некоторых квартирах сами собой включались телевизоры, а в старых постройках активизировались клопы, которые взрывались от перенасыщения кровью прямо на телах трущебников и все уличные фонари, шаловливо подмигнув, тут же погасли , лишив город дорожно – дворого освещения. Испугавшись темноты и предчувствуя надвигающуюся катастрофу, семейства кошачьих остервенело занялись детопроизводством, оглашая кварталы безумными воплями…
Именно в эти первые минуты был нанесен урон историческому лицу города, ибо северная стена некогда прекрасного здания «Пассажа», созерцающая целое столетие на парк «Черное озеро», последовала примеру своей западной сестрицы и с грохотом обрушилась, похоронив под собой всякую надежду на реставрацию. К тому же во всех квартирах города разом пропала горячая вода и это было, пожалуй, самым неожиданным из всего происходящего..
Из более мелких происшествий надо отметить очередное похищение головы пролетарского писателя Горького в Лядском садике, массовый выброс ершей на берег бесстыдно мелеющей реки Казанки, презаполняемость вытрезвителей и загадочное исчезновение двух троллейбусов из троллейбусного парка №1, которые как утверждал охранник , буквально растворились в воздухе. И дабы картина оказалась полной , надо упомянуть о секте спиритов, доставленной в больницу в полном составе, после того как дух, которого пытали о ханских сокровищах, стал швыряться всем чем не попадя; об одиноком маньяке, который не найдя жертвы в уютном саду «Эримтаж» , зачем то отломал хобот у цементного слоненка , да о талантливом художнике , умоляющем в доме скорби на улице Волкова выдать краски и холст, поскольку его посетило видение о нашествии иноплонетян.
Конечно были и неправдоподобные истории, граничащие с городскими сплетнями: будто в эту ночь из-под земли полезли дождевые черви , пожравшие все клумбы петуний и были они величиной с доброго угря; будто улицы , примыкающие к озеру Кабан, заполонили жабы с лягушатами, которые как-то зловеще квакали на поздних прохожих; буто около станции будущего метро , что на Кольце , ушел под землю дежурный трамвай и будто ночной рыбак около Зеленого Бора выловил русалку и даже сфотографировал ее в самом обнаженном виде. Но скорее всего , это были выдумки, далекие от реальных фактов.
Самый же реальный факт этой ночи летел из глубин космоса прямо на Аполлинария Петровича Венедиктова, застывшего на балконе в монументальной позе дозорного. Да, теперь уже ясно , что детище Глафиры не отвернет от земли и именно его город станет эпицентром столкновения
Когда погасли дворовые фонари, нервы ученого не выдержали и он бросился в комнату, где отыскал в дальнем углу книжного шкафа брошюрку «Как молиться в судный день», подаренную адвентистами на елочном базаре в прошлом году, после чего закрылся в темненькой , осветил белые листы карманным фонариком и, повизгивая, стал выкрикивать незнакомые слова, крестясь при этом левой рукой