Тишина стояла такая, что казалось, было слышно биение сердца. Валерия внимательно всматривалась в густую темноту, сжимавшую её со всех сторон холодным, липким обручем. Она лихорадочно перебирала в памяти последние события, стараясь зафиксировать то мгновение, когда оказалась тут, в этом безмолвном, вызывающем Ужас, пространстве. Как она попала сюда? Что произошло? В памяти всплывали странные, ничего не объясняющие картины, которые меж тем были настолько реальны и устрашающи, что Лера закричала от ужаса, грязными иглами раздирающего её полу затуманенное сознание…
Было солнечное летнее утро, когда воздух ещё свеж и прозрачен, а на небе ни облачка. Молодая женщина стояла у окна и рассеянным взглядом касалась привычных вещей: небольшого дворика, скромных, неярких цветов на клумбе в центре его, нескольких деревьев, полупьяного дворника Толяна, соседки с огромным догом, бизнесмена из соседнего подъезда с его заграничной чудо - машиной.
Всё было, как всегда: привычно, однообразно до отвращения. И вдруг пошёл дождь. Дождь был каким-то необычным, странным. Лера вся напряглась, всматриваясь в это удивительное явление природы: дождь был цветным, и что ещё странней – осязаемым, словно с неба падали не капли воды, а что-то живое, одушевлённое.
То место, куда падали крупные цветные капли, становилось одного с ними цвета. В одно мгновение дома напротив, деревья, трава, дорога, клумба стали разноцветными, блестящими, словно их только что выкрасили масляными красками. Всё переливалось и искрилось в лучах невероятно яркого солнца.
Валерия, видя эти изменения, словно оцепенела от изумления. Всё вокруг замерло, окаменело. Дворник с метлой стал удивительно синего цвета, и застыл на месте, как каменное изваяние. Машина, отъезжающая от соседнего подъезда, поменяла свой чёрный цвет на невероятно алый, и встала. Водитель, выскочивший из неё, чтобы выяснить, что произошло, стал ядовито-зелёным и остался стоять на месте, не успев захлопнуть дверцу. Лера видела, как салон автомобиля захлебнулся алой краской, волной накатывающейся через открытую дверь.
Происходящее настолько ошеломило её, что молодая женщина, молча, наблюдала за загадочными превращениями, до конца не веря в их реальность. Мозг Валерии был не в состоянии принять и понять то, что происходило за окнами её квартиры. Превращения были настолько удивительны, настолько похожи на картины из невероятного фантастического сна, что она смотрела в окно, не отрываясь.
Трава на газоне стала лиловой, а двор переливался всеми цветами радуги. Соседка тётя Маша, вышедшая из подъезда со своим псом, чтобы выгулять его, стала фиолетовой, а дог – наполовину фиолетовым, наполовину розовым.
Валерия, наверное, ещё долго бы стояла так, оцепенев, если бы в это время в окно соседнего дома не ударилась ярко-красная птица, и стекло, жалобно зазвенев, не разлетелось мелкими цветными искрами. Женщина испуганно вскрикнула и отпрянула от окна вглубь комнаты.
Упершись упругими округлыми ягодицами в стол, и, обхватив голову руками, Лера напряжённо соображала, что происходит, и как реагировать на то, что она только что видела. Наконец, решив, что всё это ей показалось, она порывисто шагнула к окну и впилась взглядом во двор. То, что происходило там, не подчинялось никаким законам природы. Разноцветный дождь сменился чёрным. И всё, на что он падал, меняло на глазах свой яркий, недавно приобретённый, на чёрный цвет.
То, что стало происходить потом, заставило Леру вплотную приблизиться к стеклу: фигура дворника стала таять на глазах, как прошлогодняя снежная баба под лучами яркого солнца. Он делался всё меньше и меньше, и, наконец, полностью сполз на тротуар, оставив после себя чёрную, похожую на мазутную, лужицу. То же самое произошло и с соседкой тётей Машей, и с предпринимателем, и даже с собакой. Во дворе остались лишь метла, собачий ошейник и машина. Остались и деревья, и беседка во дворе, где мужчины по вечерам обычно забивали «козла», и дома напротив, и даже клумба, но живые существа исчезли, словно их и не было.
В полном смятении Валерия отошла от окна и кинулась в ванную комнату, чтобы умыться. Торопясь и чертыхаясь, она пыталась открыть кран, ставший отчего-то таким тугим, неподдающимся. Руки женщины тряслись – её била мелкая дрожь. Наконец, кран поддался нажиму, и из него тяжёлыми каплями стала падать в раковину чёрная, густая жидкость, издающая при ударе, неприятный тягучий звук.
Лера закричала в ужасе, резким движением руки закрывая кран. Течь прекратилась, а то место, куда попала жидкость, в мгновение ока покрылось чёрной, непрозрачной плёнкой, сверкающей, как кусок антрацита на изломе.
Выйдя из ванной, женщина была удивлена наступившей темнотой: только что было светло, солнечно, и вдруг резко стемнело. Мысль работала лихорадочно:
-«Что случилось? Сейчас же только десять часов?.. Почему темно?.. Так быть не должно… Затмение? Но почему об этом ничего не сообщили?»
Валерия метнулась к телевизору, надеясь услышать объяснение происходящего из его трансляции, но экран был безжизненно чёрен и нем. Телевизор не работал. Лихорадочно нажимая на кнопку переключения каналов, женщина пыталась оживить его, но так и не смогла сделать это. Тогда она вновь вернулась к окну и, напрягая глаза, стала всматриваться в пространство за окном. Было так неестественно темно, как ни бывало даже в самую тёмную, безлунную ночь, хотя на самом деле было утро.
Лера повернула голову налево в то место, где должно находиться солнце, но, как не старалась, ничего не могла рассмотреть в этой кромешной темноте, нависшей над Землёй тяжёлым, непроницаемым саваном.
С усилием зажмурив глаза, женщина старалась заставить себя поверить в то, что когда она их откроет, всё будет, как прежде, а кошмарный сон исчезнет. Но, когда она, наконец, открыла глаза, её показалось, что темнота стала ещё гуще, ещё непроницаемей и зловеще. Создавалось впечатление, что эта темень начала колебаться, дышать, как живая, всё плотнее и плотнее прижимаясь к стеклу, словно намереваясь проникнуть внутрь комнаты и поглотить оставшееся ещё светлое пятно. Этого, Лера перенести уже не могла: она отчаянно вскрикнула и, потеряв сознание, упала на пол тут же, возле окна…
* * *
Валерия кричала: кричала надсадно, горько, с очевидным ужасом в голосе, так, что напугала саму себя. Крик вспыхнул с такой силой, что густая темнота за окном заколебалась, как живое, бесформенное существо, деформируясь, изменяясь с каждым звуком, вылетающим из горла женщины. Крик всё длился и длился, распространяясь медленно, уверенно, тяжело, всё более и более усиливаясь, распределяясь на русло и рукава, постепенно охватывая собой всё пространство. Казалось, что вспыхнули яростные крики всех труб Иерихона, оглушая, подавляя своей какофонией. Это было хуже, чем в страшном сне – это было наяву.
Женщина закрыла глаза и зажала уши трясущимися руками, больше не в состоянии слушать душераздирающий трубный глас, возвращённый ей назад в уродливо-гипертрофированном виде.
Прошло достаточно времени, пока она, наконец, осмелилась открыть глаза, бессильно опуская руки. Неузнаваемо изменённый крик, затухая где-то под потолком, ещё колебался, как струна незнакомого инструмента: огромного, звучащего не по земному.
То, что она увидала затем, заставило её в ужасе отпрянуть от окна: Тьма смотрела на неё в упор тёмным, не мигающим зрачком. Взгляд раскалённым буравчиком, проникал в сознание Леры, вызывая очень неприятное ощущение. Мысли, как быстрые пчёлы, метались в голове женщины, налетая одна на другую, безжалостно комкая предыдущую: - Что это? Зачем? Где я? Я жива, или уже нет? Где мой муж? Почему я одна? Это сон, или явь?
Холодный, липкий страх сковал сознание Валерии, захватывая каждую клеточку. Никогда до этого момента ей не приходилось испытывать ничего подобного. Женщина боялась пошевелить даже пальцем, опасаясь, что резкое движение, ещё больше обозлит и без того агрессивную Тьму, и та просто поглотит её, растворяя в себе, как сделала это с людьми во дворе. Жили только глаза Леры: они кричали, молили о пощаде, звали на помощь, вопрошали, ненавидели и боялись.
Зрачки-буравчики приблизились к самому лицу женщины и застыли в немом удивлении, словно изучая, испытывая и не понимая. Так обычно рассматривают, наблюдают за муравьями, тараканами и прочими мелкими насекомыми.
Ледяной Ужас, зародившийся глубоко в мозгу женщины, медленно пополз по её щеке, шее, отвоёвывая сантиметр за сантиметром. Лера подумала в панике: - «Если он доберётся до сердца – я погибла»…
Подстёгнутый паникой, Ужас ускорил своё сползание. И Лера поняла:
-Он чувствует мой страх! Он живой!
Женщина попыталась бороться с ним, попыталась взять себя в руки, и Ужас начал съёживаться в комочек, словно пытаясь, таким образом, защитится.
-Ага, - сказала Валерия, - с тобой, оказывается, можно бороться?!
Голос прозвучал слабо, жалко, и Ужас начал крепнуть, снова продолжив рост и движение вниз. Лера попыталась схватить его руками, чтобы приостановить движение, но руки оттолкнуло в стороны, и они бессильно упали вдоль тела. Женщина вскрикнула от неожиданности, а Ужас, развернувшись окончательно, стремительно пополз вниз.
Валерия понимала, что ей нельзя поддаваться панике - иначе конец. Но на вид простое желание взять себя в руки, оказалось на деле необычайно трудным. Она вновь закрыла глаза, пытаясь отвлечься от пугающих мыслей, и вдруг, неожиданно для себя самой, запела глупую песенку: - Ты отказала мне два раза. – Не хочу! - сказала ты. Вот такая вот зараза – девушка моей мечты!
Песенка, как слабый ручеёк, набирала силу, превращаясь в полноводный поток. Вокруг всё колебалось, трещало, рвалось, но Лера, не обращала внимания на то, что Тьма, окружающая её со всех сторон, была готова рухнуть вниз и придавить её своей тяжестью. Женщина пела – почти кричала, исступленно и самозабвенно, вкладывая в пение огромное желание освобождения, победы над своею слабостью и страхом. И Ужас отступил, озарив сознание женщины светом.
Валерия открыла глаза и увидела, что находится в своей комнате, на полу. Болело левое плечо, а левая рука, онемевшая и тяжёлая, была откинута в сторону. Поддерживая её правой, женщина села на полу и бережно опустила больную руку на колени.
Электрический свет заливал комнату, разливаясь мягко, равномерно, не создавая теней, высвечивая все уголки. Было необычайно тихо, и удивительное ощущение свободы, приятной волной поднимало настроение на высокую, лёгкую волну.
-Что это было? – поинтересовалась женщина вслух. - Страшный сон? Галлюцинация? Или тот самый пресловутый «сон разума, рождающий чудовищ», которым меня всё время пугает мой муж Александр?
Её мысли вернулись снова к неестественному освещению комнаты.
-Разве я не выключила свет? – Вслух подумала женщина, прислушиваясь к своему голосу, который звучал неестественно глухо, отдалённо. И снова мысль подозрения: - Так раньше не было!
Взгляд Валерии резко взметнулся к окну, опасаясь и не желая увидеть подтверждение внезапно окрепших опасений: за окном колебалась густая, тяжёлая темнота, хищно скаля чёрные жернова – зубы. Лера погрозила ей кулаком и сказала:
-Я тебя не боюсь! Не боюсь, чёрная хищница! Пошла прочь!
Темнота по щенячьи заскулила, и отстранила свою безобразную физиономию от стекла.
-Так-то лучше! – сделала заключение Валерия, и добавила:
-Больше за мной не подсматривай: я не хочу тебя видеть.
Задёрнув правой рукой штору, женщина села на диван и стала думать о том, что произошло, и что она должна делать дальше. Но произошедшее было настолько неординарно и непонятно, что Лера ничего не могла придумать. Ей очень хотелось, чтобы всё это было обычным кошмаром,
привидевшимся ей во сне. Но малоподвижная правая рука и синяк на левом плече говорили о том, что всё происходящее – вовсе не сон, а грубая, жестокая реальность
-Нет, - вновь вслух стала рассуждать женщина, - этому должно быть объяснение…. Всему есть объяснение. Если это не так, то просто можно сойти с ума…. Телевизор! Нужно включить телевизор! Кто-то же должен объяснить, что произошло.
Валерия, поддерживая левую руку, направилась в противоположенную от дивана сторону, к стенке из карельской берёзы, где был расположен жидкокристаллический телевизор «Sony». Щелчок прозвучал всё также неестественно глухо, и Лера подумала о том, что бесформенная масса за окном способна каким-то образом изменять свойства воздуха. И снова страх начал овладевать сознанием:
-Как же я дышу?! Насколько ещё мне хватит воздуха?
Женщина резко, всем корпусом повернулась к окну, опасаясь, что темнота ринется завоёвывать и это, не полностью освоенное ей пространство – их квартиру. На секунду ей показалось, что заколебалась штора на окне.
-Нет, - успокоила она сама себя. – Нет-нет! Она не сможет сделать это! Я не позволю ей отнять квартиру, которая стоила нам столько трудов!
Телевизор начал издавать какие-то звуки, и Лера переключила своё внимание на него. Экран мерцал, серебристо переливаясь, создавая иллюзию мерцания Млечного Пути, но это ничего не объясняло. Спустя несколько минут стали прорываться отдельные звуки, и женщина старательно нажимала кнопки настройки, пока, наконец, не возник голос.
-Жители города! К вам обращается профессор Борис Дмитриевич Людмер. Я прошу вас: не поддавайтесь панике! Наша лаборатория в спешном порядке проводит исследования чёрной массы, опустившейся на город. Я надеюсь, что в ближайшее время мы сможем найти ответы на все вопросы. А пока оставайтесь на своих местах: не выходите на улицу, не открывайте окна и форточки, не употребляйте воду из водопроводной сети, т.к. мы не знаем, пригодна ли эта вода для жизненных потребностей человека.
На несколько секунд вещание прервалось, но потом возник знакомый голос диктора, который объявил:
-А теперь мы передаём интервью, полученное, от доктора космологии и космографии Академии Наук: Кирич Ирины Сергеевны.
-Ирина Сергеевна, что думают учёные космологи по поводу происходящего?
-Учёные космологи уверены в том, что это вторжение Тьмы, и оно не является неожиданным! Ещё весной этого года наша ассоциация предупреждала о том, что возможно вторжение чёрных сил, и это вторжение будет иметь страшные последствия.
Но вместо позитивной реакции, на это предупреждение, последовали аресты. Были арестованы профессор Белогуров Павел Николаевич и его коллега, мой муж, Сокуров Евгений Викторович. А я была вынуждена скрываться от преследования и голословных обвинений.
Из-за халатности, беспечности властей погибло большое количество людей: все те, кто находился во время нашествия на улице – были уничтожены. И этот факт уничтожения, сотен тысяч, а может и миллионов людей, говорит о том, что это не предвещает ничего хорошего.
Могу только посоветовать одно: не выключайте освещение, ибо сказано: «тьма – тьме, а свет – к свету».
-Ну и ну! – подумала Валерия. – Что за чертовщина? Какие такие чёрные силы? Что за чушь мелет эта мадам?! Что за глупые фантазии?
Возмущению молодой женщины не было предела. Она возбуждённо ходила по комнате, ругая, на чём свет стоит этих безмозглых космологов с их идиотской « наукой», называя их тупицами и шарлатанами.
Её энергичное вышагивание по комнате прервал, вновь возникший голос диктора, объявивший, что сейчас будет передано обращение Президента РФ к своей стране. Валерия села вновь села на диван и приготовилась выслушивать обращение.
Эфир молчал, волнуя и настораживая, желающих услышать, наконец, всю правду из уст руководителя государства. Когда волнение достигло апогея, зазвучал знакомый голос:
-Дорогие граждане Великого Государства Российского, мужайтесь! Ваш Президент с вами! То, что произошло сейчас – это война. Соединённые Штаты Америки без объявления войны, используя новейшие разработки в области тайного (возможно, даже бактериологического) оружия, вторглись в пределы нашей страны.
Российская Армия понесла большие потери в живой силе, т.к. оружие, используемое Американской Армией, уничтожает только человеческие ресурсы, не причиняя вреда технике.
Остатки нашей Армии в срочном порядке ревизуются и передислоцируются на новые рубежи.
Хуже всего, что мы пока не можем понять, с чем и как нужно бороться. Но мы надеемся, что уже сегодня наши учёные, работающие по всей стране, смогут дать ответ: что за оружие использовали против нас США, и каким образом можно нейтрализовать это оружие.
Граждане России, ваш президент обращается к вам в эти страшные и трагические дни: крепитесь, не поддавайтесь панике. Наше дело правое – мы победим. Враг будет разбит! Победа будет за нами!
И снова голос диктора:
-Вы слушали обращение Президента России.
Голос смолк и Валерия, думая, что трансляция окончена, хотела выключить телевизор, но тут раздалось короткое покашливание, и диктор продолжил:
-От себя могу добавить только одно: не покидайте своего убежища до особого распоряжения, если хотите остаться в живых. Если появятся новые версии, или новые сведения о происходящем, будем информировать вас обо всём. А пока мы свою передачу заканчиваем. До свидания.
Эфир захрипел, закашлял и смолк. Затем погас и экран. Лера выключила, ставший бесполезным, телевизор и сказала:
-Совсем вы меня заморочили... Что же это на самом деле: бактериологическое оружие, мыслящая субстанция, чёрные силы?! Что?.. Вторжение Америки, или вторжение внеземного разума?...
Разве бактериологическое оружие имеет глаза или зубы?... Или это на самом деле какая-то чёрная сила, как это утверждает мадам – космолог? … Но, что люди растворились до молекул – я видела сама… Возможно и сейчас во дворе остались маленькие лужицы на том месте, где были дворник,
Тётя Маша с собакой и бизнесмен из соседнего подъезда. Или это тоже сон? Боже, я совсем запуталась! Уже не могу отличить сон от яви? Может быть, действительно, я сплю, и мне всё только сниться?! Ущипните меня кто-нибудь!
Лера подняла здоровую руку и ущипнула себя. Боль от щипка явно указывала на то, что это не сон, и женщина вновь начала паниковать:
-А Александр? Где он? Что с ним? Что, если он в это время находился на улице?!
Женщина кинулась к телефонному аппарату и, схватив трубку, порывисто поднесла её к уху. Трубка шелестела, как листва под ногами в осеннюю тихую погоду, и этот шум не успокаивал, а, напротив, бил по взвинченным нервам.
-Так нельзя! Так нельзя! – твердила Лера, даже не сознавая, что разговаривает сама с собой. – Нужно успокоиться, нельзя поддаваться панике – так сказал президент. А он знает, что говорит!
Эта дрянь, что за окном, следит за каждым моим шагом, и ждёт того, чтобы я запаниковала, сдалась, и тогда… Она растворит меня - разложит на молекулы… Нужно успокоиться и взвесить все обстоятельства... Чёрная масса безопасна, пока не поддаёшься страху, и пока горит свет... Но я не знаю, как она поведёт себя, когда мне захочется спать? И как быть с водой? Профессор Людмер, кажется, сказал, чтобы не употребляли воду из-под крана...
Сейчас её больше всего волновал вопрос о том, сколько можно выдержать без еды и без воды. Она помнила, что без еды можно продержаться дольше. Без воды гораздо сложнее, тем более Лера почти уверена в том, что, если еды в её квартире не так много, то воды, возможно, нет совсем.
На кухне она обнаружила пол чайника воды, пару чашек кофе, которые она приготовила утром на завтрак. Заглянув в холодильник, обнаружила там пару бутылок пива и пару – минеральной воды.
-Вот и всё, - разочарованно протянула женщина. – Насколько этого хватит? Даже, если вести жёсткую экономию – на два, три дня... Остаётся надеяться, что за это время что-нибудь придумают. Те самые, умные головушки, которые пугали нас всеми этими нашествиями, бациллами и прочими ужасами. Будем надеяться, хотя не знаю, есть ли для этой надежды хоть какая-то почва. Уж очень неуверенными, даже растерянными голосами эти «умные головушки» поддерживали наш дух – так сказать, старались нас приободрить... Боюсь, что это у них плохо получилось.
* * *
Очень хотелось есть, но страх умереть с голоду был сильнее, поэтому стол Леры был весьма скуден. Он состоял из тонкого кусочка булки с ещё более тонким — колбасы, и чашечкой кофе, оставшемся от завтрака.
Жевала она медленно, старательно, вспоминая услышанные где-то слова, что при более тщательным пережёвывании пища лучше усваивается организмом. Лера не была уверена в правильности этого, но иного выхода не было: нужно было чем то обмануть этот ненасытный организм, чтобы создать чувство сытости.
Закончив трапезу, Валерия убедилась, что он, к сожалению, не Саша, обмануть которого не составляло особого труда. Хотя это и не живое мыслящее существо, но обмануть его не возможно, и он требует определённое количество и белков, и жиров, и углеводов, необходимых для нормального функционирования.
Дело ещё и в том, что мужа Лера по мелочам обманывала периодически, а свой организм ей обманывать не приходилось никогда: она привыкла ни в чём себе не отказывать.
Жизнь Валерии сложилась, как она считала, неплохо: с самого нежного возраста у неё было всё, о чём только можно мечтать.
Родители баловали единственную доченьку, стараясь потакать всем её маленьким капризам.. Девочка росла, хорошела — росли вместе с ней и капризы: дорогие безделушки, под названием аксессуары, модная одежда, крутые сигареты (сначала втихомолку от предков, а потом и в открытую. Компании, вино, мальчики, прогулки на папином авто.
Хуже стало, когда отец собрался оставить их с матерью, переметнувшись к молоденькой секретарше. Мать старела, теряла былую привлекательность и способность притягивать, очаровывать мужа. Осознав это, отец подыскал ей замену.
Трудности были не столько материального, сколько морального плана: мать озлобилась, у отца появились иные интересы, и Валерия, привыкшая к всеобщему вниманию, отошла на второй план. К такому равнодушию она не могла привыкнуть, и попыталась вернуть всё назад, но отец сказал категорически, что возврата к прошлому быть не может.
Вот тогда, чтобы досадить родителям, Валерия и выскочила замуж за Александра, с которым была знакома лишь пару месяцев, Она не любила Дорохова, даже увлечена им не была, и не хотела задумываться о том, что такой брак в априори не может быть счастливым. Да и вряд ли было можно этот альянс назвать браком — скорее побегом : побегом от себя, от трудностей, от проблем, и заодно от родителей, от их внезапного равнодушия.
Знакомые, друзья удивлялись тому, как она могла пойти на это, категорически утверждая, что они не подходят друг другу, что они не пара. Валерия: стройная, яркая блондинка, с интеллигентным, несколько нервным лицом, и Александр — вполне заурядный молодой человек, почти ничем не выделяющийся на её фоне.
Елена Николаевна, мама Валерии, назвала его «парнем из провинции», и была уверена, что этот «каприз» долго не продлится. Отец попытался отговорить дочь от замужества, но та выставила ультиматум: не уйдёшь из семьи — я за него не пойду. Отец ответил отказом. Вот тогда Валерия и объявила родителям, что их свадьба состоится через неделю.
Свадьба была шикарной: много гостей, много подарков. Гости ели, пили, веселились, поздравляли, тихо перешушукивались между собой, но сказать в глаза не посмели ничего, что бы не понравилось хозяину.
Родители подарили молодым двухкомнатную квартиру, оборудованную по последнему слову техники, отправили их в свадебное путешествие на теплоходе, стараясь не ударить в гряз лицом перед друзьями и знакомыми.
По возвращению молодых, отец Валерии, занимающий видный пост в городе, устроил зятя на хорошую, престижную работу в редакцию, как подающего надежды молодого писателя, и оставил их в покое, предоставив возможность самим устраивать свою жизнь.
Елена Николаевна вела себя совершенно иначе: она никак не могла смириться с замужеством дочери, во всём обвиняя Дорохова. Она уговаривала дочь, скандалила, организовывала интриги, но, наткнувшись на глухую стену равнодушия с её стороны, откатилась в полном смятении.
И хотя Валерия порой нервничала, злилась, изводя и себя и Александра, понимая, что поступив назло родителям, причинила зло прежде всего себе, но напоказ своё разочарование и признание ошибки не выставляла, тем самым отрезав все возможности со стороны родителей вмешиваться в их жизнь. Это тактика «глухой защиты» и оградила молодую семью, сохраняя этот странный мезальянс.
Лера вела себя так не из-за страстного желания сохранить эту жизнь — она делала это инстинктивно, впитав с младенчества способность создавать себе комфортные условия существования. Сначала эта тактика, ставшая доминантой в поведении Валерии, была как бы защитной реакцией на внешнее, да и внутреннее давление: родителей, угрызения совести, осознания того, что рядом чужой, в общем-то совсем незнакомый человек, но спустя определённое время, когда женщина стала узнавать Александра поближе, поняла, что её «ошибка» обернулась для неё благом — тактика стала её помощником, союзником, преимуществом.
Вот где пригодились многолетний опыт и наставления мамы, которая учила дочь:
женщина обязана быть хитрой, чтобы отстоять себя, своё право быть слабой, нежной, нуждающейся в защите, помощи.
-Запомни, Валерия, - говорила Елена Николаевна, - мужчины не прощают женщине её силы, твёрдости, желания доказать, что она равная а, может быть и более чем... Только глупая женщина будет доказывать, требовать: сила женщины - в её слабости. Женская слабость может разрушить неприступную крепость: для этого вовсе не нужен прямой штурм — достаточно самой выкинуть белый флаг, так сказать сдаться на милость победителя...
С мужем воевать бесполезно: для своего же блага нужно согласиться с ним, поддержав, одобрив его требования ли, предложения ли, планы ли, а делать так, как считаешь нужным, выдав свои желания за его желания.
Лера видела, что тактика матери работала почти всегда безупречно, за исключением того, что, прожив с ней почти двадцать пять лет, отец всё же нашёл себе другую женщину, но в этом Валерия видела ни недостаток теории матери, а привлекательность молодости и красоты, подействовавшей, как магнит, на начинающего стареть отца, подтвердив в очередной раз пословицу: седина в голову — бес в ребро.
Прожив с Дороховым пару месяцев, Валерия поняла, что ей очень повезло: муж был именно тем мужчиной, который нужен. Спокойный, терпеливый, внимательный, нежный Александр подпадал под те понятия, которые декларировала ей Елена Николаевна. В муже была такая бездна обаяния, что сердиться на него было не возможно.
Валерия уже не была так уверена, что совершенно не любит его: между ней и Дорохов стало возникать что-то очень тёплое, нежное, и вместе с тем — хрупкое. Быть может, зарождалось именно то чувство, которое так необходимо в семейной жизни: взаимная любовь?
Под воздействием этого чувства, Валерия очень изменилась: она стала внимательней относиться к близким людям, и в первую очередь к Александру. Стали исчезать предвзятость и неудовлетворённость. Лера стала видеть, чувствовать других людей, которых до этого просто не замечала, и не потому, что была слепа физически — это была слепота внутренняя, духовная.
Елена Николаевна не узнавала дочери: её словно подменили. Из капризной, своевольной девчонки, она вырастала в рассудительную, не лишённую обаяния и шарма, женщину, любящую жену, внимательную дочь.
Ещё больше родители были удивлены, когда Валерия объявила, что намерена устраиваться на работу в редакцию газеты «Вечерний город», что работа ей понравилась. Мать пыталась протестовать, образумить свою девочку, попавшую под влияние провинциала, заявив, что считает главной работой женщины: заботу о муже, семье, доме.
-Женщина дома всегда найдёт себе работу, - увещевала она. - Очаг нужно не только разжигать, его нужно беречь, чтобы его не загасили завистливые люди.
-Мне слишком мало одного дома! Я хочу быть среди людей. Не для того я училась в институте, чтобы похоронить свои знания в четырёх стенах. - сказала, как отрезала Валерия.
-Я тоже имею высшее образование! - сердилась мать. - Но отец сказал: тебе лучше сидеть дома, и я согласилась с его мнением.
-Мама, - перебила её Лера, - у нас с тобой по этому поводу мнения различны. Твой опыт — это твой опыт! А я хочу жить по-своему, а не так, как хочешь ты.
С каждым месяцем жизнь Валерии всё более налаживалась: появились общие интересы, выявились общие наклонности, начали сглаживаться острые углы и шероховатости. Были, конечно, и проблемы, и разногласия, и ссоры — какая семья без этого? Но всё это разрешалось, исправлялось, решалось.
Дорохов при первом общении казался очень покладистым, лишённым амбициозности
человеком, но спустя какое-то время Лера поняла, что он может быть настойчивым и жёстким, способным отстаивать своё мнение.
Сразу после свадьбы Александр настоял на том, что они не будут зависеть от родителей. Молодая женщина, конечно, понимала, что муж имел в виду её родителей, т. к. его не могли оказать никакой помощи: отца у Дорохова не было, а у матери на руках ещё младшая дочь Наташа — студентка Вуза.
Дорохову самому приходилось помогать матери и сестре, и это сильно подрывало их семейный бюджет, что послужило в дальнейшем камнем преткновения. Молодая женщина, не имея привычки правильно распределять семейный бюджет, тратила зачастую деньги на пустяки, оставляя семью без копейки. И сама же затем предъявляла мужу претензии, что он не может доставать, необходимые для благополучной семейной жизни, средства.
Чтобы прекратить нарекания в свой адрес, Александр устроился ещё на одну работу, стараясь заработать побольше, но тут возникла другая проблема: свободного времени у него оставалось всё меньше, и Валерия начала упрекать мужа в том, что дом для него становится гостиницей, куда он приходит только переночевать.
-Опять двадцать пять!- смеялся Александр. - И так — ни эдак, и эдак — не так! Одно из двух, дорогая: или деньги, или я — третьего не дано.
Валерия понимала, он прав, но не хотела в этом признаваться. Ей начало казаться, что муж стал охладевать к ней, и это вызывало опасение, что с ней может произойти то же, что с матерью.
Молодая женщина не могла не поделиться своими сомнениями с Еленой Николаевной, и та тут же села на своего любимого конька:
-Я не удивлюсь, если твой драгоценный Саша, присмотрел себе какую-нибудь другую дурочку, наподобие тебя.
-Что ты говоришь, мама?! - запротестовала Валерия. - Саша любит меня: он никогда так не поступит!
-Любовь доказывается не словами, а делами, - поджимала свои красиво очертанные губки Елена Николаевна, - Красивые слова — не доказательство любви.
-Почему красивые слова? - начинала сердиться Лера. - Причём тут это? Он взял другую работу для того, чтобы больше заработать, чтобы обеспечить меня!
-Или свою маму и сестру! - вставляла слова, как нож в рану, Елена Николаевна. - Видела я эту студенточку! Да она лучше меня разодета!
-Мама, как ты можешь?! - удивлялась Лера, - Ты одеваешься в самых дорогих бутиках, посещаешь первоклассные салоны, тратишь на себя столько, сколько многие тратят на целую семью, а утверждаешь, что Наташа одевается лучше тебя.
Умная Елена Николаевна, чтобы не доводить отношение с дочерью до критической точки, всегда знала, когда и как переменить тему разговора,понимая, что вода по капельке, капающая в одну точку, точит очень крепкий камень. Она каждый раз роняла в недостаточно защищённый, недостаточно извращённый ум дочери семя сомнения, надеясь, что рано или поздно семя даст свои всходы.
Возвращаясь к себе домой, эта элегантная, представительная дама упивалась тем, что с каждым её посещением дочь всё меньше и меньше доверяет своему деревенскому муженьку. Она гордилась своим знанием человеческой сущности, своими тонкими психологическими изысками, была уверена в том, что ведёт себя совершенно правильно, что её желание дочери добра и все шаги в этом направлении принесут свои плоды.
Валерия однажды спросила у матери в упор:
-Скажи, мама честно: ты хочешь нас развести?
-Я хочу, чтобы ты не прикрывалась любовью, как фиговым листочком, а постаралась посмотреть широко открытыми глазами. - ответила та без тени колебания. - Я не хочу, чтобы тебя постигла та же участь, что меня.
-Правда? - удивилась дочь. - А мне показалось, что это твоё единственное желание.
Елена Николаевна пропустила обидную реплику дочери мимо ушей и, улыбнувшись, сказала:
-Я хочу тебе, дорогая, только добра.
Каждое посещение Елены Николаевны, выливалось потом в нелицеприятный разговор между молодыми супругами. Дорохов как всегда старался перевести всё в шутку, но после потока претензий, обвинений, предположений, высказанных Лерой, поинтересовался:
-Что, Елена Николаева почтила своим посещением?
Закончилось всё, как всегда, выяснением отношений, слезами Валерии и примирением: Александр умел рассеять сомнения, успокоить, а затем и развеселить молодую супругу.
* * *
Сейчас, вспоминая эти примирения, слова мужа и своё поведение, Лера вдруг поняла всю несостоятельность своих претензий, всю свою глупость.
-Ах, Саша, Саша! - вслух произнесла она. - Как же я была глуха и несправедлива! Сколько тебе нужно было терпения, чтобы сносить мои выходки!
От этой мысли ей стало так муторно, так неприятно, что слёзы, зародившиеся в уголках её больших серых глаз, пролились светлыми ручейками по атласной коже упругих щёк.
-Где же ты сейчас, дорогой мой?! Я никогда больше не буду ругать тебя! - причитала молодая женщина. - Никогда не буду называть тебя колобком, не буду скандалить! Только бы с тобой ничего не случилось... Какая же я была дура! Набитая дура... Я почти не говорила тебе о том, как ты мне дорог, о том, как люблю тебя... Да, да, дорогой, я тебя люблю!
Слёзы давили Валерию, и говорить она уже не могла. Женщина упала на диванную подушку и разрыдалась, обхватив голову руками. Она совсем забыла и о глазастой субстанции за окном, и о том, что эта зубастая дрянь внимательно наблюдает за ней. Лера помнила только о том, что не успела сделать, сказать, и, возможно, уже никогда не сможет.
Из этого состояния её вывел звонок. Валерия резко села на диване и никак не могла понять что это такое. Звонок звонил настойчиво-методично, и женщина, наконец, поняв, что это телефон, метнулась к трубке.
-Алло! Алло! - выдохнула она.
-Слава Богу! - послышался голос Александра, - Ты жива!
И Валерия сорвалась: она смеялась, плакала, кричала в трубку, что любит его, что очень за него боялась, что очень рада слышать его. Трубка молчала и Лера испугавшись, этого молчания, стала молить Александра, чтобы он ответил ей.
-Спокойно, дорогая, - сказал тот. - Только спокойно! Со мной ничего не случилось — я на работе: меня не успели сменить.
-Как я рада! Как я рада! - твердила женщина, одной рукой держа трубку, а другой размазывая слёзы по лицу.
-Я тоже очень рад, - перебил её тираду Дорохов, - но боюсь, что ты начнёшь паниковать и что-нибудь натворишь. Ты уже большая девочка, Валерия, и должна понимать, что необдуманные действия, приводят иногда к трагедии.
-Нет, нет, дорогой! -успокоила скороговоркой Лера, словно опасаясь, что их разговор прервут. - Я уже поняла, что бояться нельзя: эта чёрная субстанция за окном — живая, и она следит за мной, как за подопытным кроликом.
-С тобой всё нормально? - беспокоиться Александр.
-Не думай, я не сошла с ума, - ответила ему жена. - Если не веришь, то понаблюдай за ней через окно, и ты поймёшь, что это правда... Ни в коем случае не выходи на улицу! Я видела такое... От чего, действительно, можно сойти с ума... Помнишь тётю Машу с четвёртого этажа? У неё ещё такой большой красавец дог Сайман... Был...
-Помню, помню. А что такое? Он... Умер?
-И он, и она...
-Они были в это время на улице?
-Да, дорогой... И это происходило у меня на глазах.
Женщина снова начала плакать. И голос Дорохова снова стал строгим и твёрдым:
-Валерия, успокойся, пожалуйста: всё будет хорошо. Мы живы и здоровы, а это главное.
-Но долго мы вряд ли потянем, - сквозь слёзы усомнилась Лера. - У нас очень мало пищи, и почти нет воды... А эта чёрная жидкость, которая идёт из крана, не пригодна для питья.
-На сколько тебе хватит воды?
-Дня на три-четыре, если очень ограничивать, то пять.
-Я надеюсь — этого достаточно. За это время что-нибудь придумают, дорогая, вот увидишь... Ты только не паникуй, пожалуйста.
И только тут Валерия подумала, что, возможно, муж находится не в лучшем положении, а она волнуется только о себе, о своей жизни. Она стала кричать в трубку:
-Как же ты, Саша? У вас, наверное, и того нет, что у меня?! Как же ты?
-Обо мне не волнуйся, - успокоил её Дорохов. - Ты же знаешь, что у нас есть буфет, и туда только вчера завезли разные напитки. Продукты тоже есть. Нам хватит надолго, тем более, что сейчас в здании не более десяти человек, оставшиеся после ночной смены...
И вдруг, чуть изменившимся голосом, Александр выдал:
-Если бы ты не настояла, Лера, чтобы я взял дополнительную работу, то возможно, меня уже бы не было в живых.
Слова мужа вызвали и женщины очередную волну слёз, но она плакала молча, глотая их беззвучно, чтобы не расстраивать мужа. А трубка молила:
-Лера, Лера! Что ты молчишь?! У тебя всё в порядке?
Валерия проглотила комок, вставший в горле и, борясь со своею слабостью, сказала, как можно спокойней:
-Всё в порядке, Саша. У меня всё в порядке.
-Включи на всякий случай телевизор, дорогая, - посоветовал Александр. - Вдруг будут что-то передавать: сейчас каждое известие может спасти жизнь.
И тут телефон отключился, зазвенев на тонкой, пронзительной ноте. Валерия на мгновение оглохла, уронив от неожиданности трубку. Через секунду она уже кричала в неё:
-Алло, алло, Саша! Саша!
Но телефон не реагировал на истошный её крик — связи не было...
Продолжение: http://proza.ru/2008/12/07/539