Вечером небо усердно полоскало проношенные весь март облака. Но наутро хорошо выведрило, и грязь на глазах схватывалась. Деревья, еще не выпустившие свои листочки, и оттого по-прежнему призрачные, уже давали понять, что по усталым стволам потек живительный сок и вот-вот начнется настоящее зеленое буйство; а долгожданное солнце так непривычно разнежило чуть колышущийся воздух, что хотелось пить его стаканами.
Олег с двумя маленькими дочерьми отправился на прогулку. Вчера, в самую непогоду, он с семьей сошел на узловой железнодорожной станции города своего детства. Приехал навестить родителей. Здесь практически ничего не изменилось со времени последнего визита Олега. Все те же дома, все те же дворы, все те же мужики, торопливо справившие свои нехитрые домашние обязанности, и с полудня коротающие время за шахматами, все те же металлические, крашенные серебрянкой, гаражи, все с теми же кричащими из автомобильных магнитол радиостанциями. Все так же, ровно в 13 часов, в майке и трениках, спускался выгулять болонку директор местного завода, Антоныч, и мужики, традиционно-панибратски, зазывали его «в шахматишки»; здесь - двор, к тому же -воскресенье, и потому о субординации не было и речи. Антоныч не по-директорски тушевался, махал, отнекиваясь, рукой и объяснял все неотложными делами.
Олег вспомнил, что давно не играл в шахматы. Ему захотелось отвлечься. В конце концов, это у него был отпуск.
- Катя, Люба, идите, поиграйте. Папа здесь будет, рядом.
Девочки согласились и отправились в песочницу, знакомиться с местными детьми. Игра быстро наладилась. Песок был такой, какой надо, речной, почти белый – в мегаполисе такого не встретить - подсохший сверху и мокрый в глубине. Мальчишки, оказавшись в меньшинстве, вскоре сдали песочницу девочкам. Тут же отыскалось пластмассовое ведерко и началось производство куличиков для кукол.
* * *
- Здравствуйте, дядя Паша, - Олег подошел к склонившимся над клетчатой доской мужикам и начал поочередно протягивать им руку. - Привет, ребята!
- О, Олег, привет-привет! - радостно отозвался дядя Паша. – Давно тебя не было видно. К родителям?
- Ага, вырвались вот на недельку…
- Мужики, может быть за пивком сгонять по такому случаю? – сверкнул глазами Славик, великовозрастный бездельник.
- Славик, ты чего опять народ средь бела дня баламутишь? – сердился дядя Паша. – Лишнее это… Вот свечереет – тогда пожалуйста…
- Дядя Паша, а можно с вами сыграть? – перебил, не скрывая нетерпеливого зуда, Олег.
- Сыграть-то? Можно. Только продуешь ведь опять!
Окружающие гоготнули. Но Олег не сдавался:
- Ну, это мы посмотрим…
- Садись. – дядя Паша толстыми, но ловкими пальцами принялся расставлять исходную позицию. – Твои девчонки?
- Мои.
- Сильно подросли. Я ж их совсем малышками видел, а сейчас – вон, почти невесты! Хорошие девочки.– дядя Паша любил детей, у него самого было две дочери.
* * *
- Нас четверо, а кукол всего три. Все не могут быть мамами. Так не бывает, чтобы у куклов сразу две мамы было. – девочка из местных решила показать, кто настоящая хозяйка в песочнице.
- Путь тогда кто-то будет бабушкой. – рассудила Катя.
- Я бабушкой не буду! – моментально сориентировалась Люба.
- И я не буду!
- И я!
Началась целая какофония «Не буду», остановленная через пару минут возгласом младшей из сестер, Любой:
- Будете, будете!
* * *
Олег бездарно сдал первую партию, а во второй попался в такой замысловатый тупик, что уже минуты три не решался сделать тот или иной ход. Да еще девочки что-то расшумелись:
- Катя, Люба, ради бога, играйте спокойнее! Вы мешаете папе сосредоточиться.
- Ишь, какой важный. – буркнул дядя Паша и скорчил девочкам мудреную рожицу, призванную спародировать их отца. – Чего вы? Кукол не поделили?.. Погодите, сейчас я вам из дому принесу, вроде были еще… куклы-то…
Дядя Паша любил детей, у него самого было две дочери, которых он вырастил в одиночку. Жена его, быстро высушенная онкологией, умерла молодой, оставив на руках у дяди Паши двух крох, которым он стал и матерью, и отцом. Дядя Паша справлялся, вкладывал всю душу, с легкостью сносил все невзгоды, во многом отказывая себе и стараясь как можно больше дать дочкам. Всегда накормленные и ухоженные – они выглядели даже счастливее многих сверстников.
* * *
- Папа! Толик нам мешает играть – ломает наши куличики…
- А вы мешаете мне… Что за Толик?! – Олегу решительно не нравилось, что девочки не могут самостоятельно разобраться в своих маленьких проблемах.
- Вон тот мальчик. – неопределенно показала пальцем Катя.
- Ну так скажи ему, чтобы он больше так не делал.
Дядя Паша, тем временем, подманив пальцем одного из сорванцов начал что-то говорить тому на ухо. Сорванец улыбался и, в конце-концов, кивнул. Дядя Паша по-взрослому пожал ему руку.
Любил дядя Паша детей, у самого – две дочки. Взрослые уже. Старшая несколько лет назад вышла замуж и уехала за границу, откуда даже не звонила тоскующему отцу. А младшая выросла, по признанию всего двора, настоящей оторвой: имела стервозный характер, тянула из отца его честные, но невеликие деньги, неделями не ночуя дома, все пьянки-гулянки… Дядя Паша переживал не на шутку, но был не в силах что-то изменить. Умел он только лаской, не уместной в таких случаях.
* * *
Олегу, наконец, удалось свести партию к ничьей и, воодушевленный, он решительно намеревался «отыграться».
- Папа, Люба хочет пить. – с чувством ответственности за младшую сестру, серьезно сказала Катя.
- Так, девочки! Хватит гулять! У вас то одно, то другое! Сейчас же идите домой и просите у бабушки чего вам там надо!
- Ну чего ты, чего ты, Олег… Не шалят же, пусть себе играют… Не надо… Да и сам - шел бы с ними, поиграл. Время быстро бежит, не заметишь, как вырастут. Помяни мои слова… Затоскуешь по этим годам… Это же у них сейчас - дочки-матери… потом «отцы и дети» будут…
- Тоже игра? – ухмыльнулся Олег, но тотчас осекся - шутка не удалась.
- Жизнь… - вздохнул, дядя Паша; на его небритом и в короткий момент ставшем усталым лице заиграли желваки, - Славик… что ты там про пиво-то говорил?...