Свет сочился через дырки в картоне. Нас было четверо. Холодно как холодно. Жмемся к друг другу, стараясь хоть чуточку согреется. Мимо проплывают воспоминания об теплом языке и маме. Холодно. Сейчас наверно опять появятся они. Они- так мы зовем огромных, страшных и громких. Они всегда приходят, вытаскивают из такого уютно-относительно мирка и начинают теребить, трясти, орать. От грохота их криков закладывает уши, беззаветный ужас буяет и хочется спрятался, свернувшись в клубок. Сопротивляться бесполезно все равно будут трясти. И всегда становится холодно. Вот в такие передышки как сейчас хочется просто тупо лежать зная, что это временно. Дремать, надеясь в глубине, что не придут, не будут. Коробка стала родней всего. Те что рядом стали теперь семьей. Мама в воспоминаниях растворяется дымкой. Сил на большее уже нет…
Черная ткань плотно задавливает и пугает еще сильнее. Дышать практически нечем, но высунув нос еще страшней. Там же столько Их…
Ну почему я?
Крутятся сии мысли и растрепано цепляют за все уголки сознания. Страх и ненависть к ним мешаются и рвут сознание как паутинку. Неизвестность отравляет мир по капле…
Почему меня?
Почему взяли, запихнули и теперь дикому ужасу примешивается тряска, от которой мутит. Хочется рвать когтями все, что попадается, но при такой тряске удается только сдерживать позывы желудка. Хотя меня уже не кормили давно, так что позывы останутся только позывами. И опять холодно. Иногда мелькают мысли, как там оставшиеся, как те что стали уже семьей…
Свет больно хлещет по глазам, когда меня вытряхивают на что-то мягкое. Оглядываюсь, жмурясь на столь ярком свете. Столько новых запахов, но лапы онемели, да и голова не много кружится. Сижу. Боюсь пошевелится. Рядом стоят Они. Вот протягивается лапа и внутренне сжимаюсь, готовясь, что опять будут трости и теребить. Закрываю глаза и удивленно тут же их распахиваю. Шершавая поверхность проходит по мне немного грубовато не так как мама. Но тепло, было тепло, меня гладят. Расслабляюсь, спуская натянутые веревки нервов …
А мне тут определенно нравится. Я уже почти освоился, и все запахи мне знакомы. Теперь мне всегда тепло. И меня так часто кормят. Хотя часто берут и, поглаживая, теребят, но пусть. Теперь я заву их не Они, а Мама. Мне нравится по долгу сидеть на подоконнике. Там можно погреется, а спать я люблю рядом с Мамой. Та жизнь кажется каким то сном уже почти истаявшем. Не со мной было, я почти всех забыл и даже ее. Теперь вот моя семья и дом. Тут моя Мама. Меня берут на руки, и поглаживая что-то говорят. Тепло как же мне тепло…
Меня несут куда-то, мне в общем то неважно, уткнувшись носом в теплою руку, я дремлю. Свет пробивается через сомкнутые веки. Неприятно-мертвый свет. Где-то внутри зреет предчувствие. Но я его отгоняю, что оно может знать, это же Мама, она меня любит и не обидит…
Неожиданность полета и удара об воду так перехватывает и пугает, что первые мгновения ничего не могу понять. Тело само рефлекторно пытается спастись, но стальные оковы лапы не сдвинуть, начинаю истошно орать захлебываясь водой. В глазах мутнеет от ужаса. Я хочу жить, я безумно хочу жить. Как, за что. Боль от нехватки кислорода режет нервы ножами. Лапы не слушаются, но так хочется жить. Обезумею. Воздух выходит по капли, рвусь из последних сил, и уже чувствую как сознание уплывает в тьму. Делаю последние рывки, но тело уже немеет. Тьма поглощает меня. Лишь поверхность прозрачно искажает черты Мамы, и я понимаю вот какие истинные Они…
Холодно. Как же чертовски холодно….