Часть 1
Из протокола допроса: "Вопрос следователя: как вы обнаружили первые явные признаки пожара? Ответ свидетеля: я открыл входную дверь и обнаружил первый явный признак пожара - пожарника со шлангом в руках".
Дмитрий Гурулев
День рождения
Пять лет назад у меня была круглая дата - тридцать. Я сидела в редакции и рыдала, что на меня наступила старость. Всерьез чувствуя ее тяжелую, плотную, обтянутую толстым офицерским сапогом ногу на своей тощей шее, я никак не могла успокоиться. Вокруг моего стола со стаканом колы сочувственно прыгал замглавного редактора и объяснял, что ему уже 36, а он еще ничего, жив. Но мне он казался безнадежно взрослым и чуть ли не мужчиной предпенсионного возраста. Потом старость на меня плюнула и забыла, мудрость, кажется тоже, и я со стыдом вспоминала бедного замглавного.
Эта ночь перед моим тридцать пятым рождеством, как назло, оказалась шумной и не приспособленной для сна. Но терпеть на своей территории чужой инфантилизм сил уже сил не было. На площадке пятого этажа стандартной двенадцатиэтажки в Люблино, где я жила, было шумно. Из широко распахнутой двери квартиры 29 с грохотом летели чемоданы и носильные вещи, "явно принадлежащие мужчине".
- Р-раз! - кричала я, молодецким движением выкатывая большой клетчатый саквояж на колесиках. - Надоел!
- Д-два! - Вон туда! - и из квартиры метеором вынеслась клетчатая бело-синяя сумка а-ля "челноки 90-х".
- Т-рри! - Вон смотри! - из двери в разные стороны полетели фирменные черные ботинки на толстой подошве. - На фиг - с пляжа! Вспоминай, где твоя мамочка живет!
Представление сопровождалось задорным собачьим лаем. Соседи скрипели дверями, весело наблюдая за событиями.
- Так и останешься одна по жизни со своим несносным характером! Так и будешь мучиться со своими кошками и псом-мизантропом! - кричал брюнет.
- С собакой и кошками - так уж точно - не одна! Они не спрашивают: "Почему я пришел, а хлеба нет?!" Ты сам себя хоть раз спросил: "Почему ты пришел?!"
И я выкинула в коридор связку разноцветных носков.
- Зачем ты это делаешь, зараза, я ж тебе сказал - через месяц, я не могу сейчас один все сразу увести!
Вслед за брюнетом на площадку полетело колесо от велосипеда. Дверь закрылась со страшным треском, и воцарилась неожиданная, но очень сладкая тишина. Сложностей совместного существования с ранимой, творческой натурой не вынесла моя душа и нервная система. Впрочем, не долго и терпели.
Будильник, как обычно, прозвенел слишком рано. Я попробовала уговорить его замолчать, ведь после всех этих разборок легла только в пять утра. Но над кроватью нависла складчатая морда шар-пея Джаза и ласково ткнулась мне в руку. Я отвернулась к стене, накрывшись одеялом с головой, шар-пей обреченно вздохнул и потопал на место. Но все равно, надо было вставать и ехать на работу. Не открывая глаз, я напялила тренировочный костюм и бушлат, надела на Джаза ошейник и поводок и отправилась на улицу.
Шар-пей терпеть больше не мог, и ринулся задирать лапу к краю газона у подъезда. В этот момент рядом с нами нарисовалась дородная супружеская пара лет пятидесяти с хвостиком... Мужик молча шествовал мимо меня и собаки к остановке, а жена вдруг отверзла помятый горем рот и возопила:
- Повадились тут у подъезда дела делать! Вон, иди и в своей квартире его высаживай!
Мне было сонно, солнце било в натертые монитором глаза, но баба продолжала орать, как потерпевшая. Сфокусировав взгляд на кончике ее носа, я вопросила со всей прямотой опытного законника:
- Ну, что? Протокол составлять будем? Какие вопросы?
Ответа не последовало. Бабец стушевалась и отправилась вслед за супругом в сырую снежную даль.
И тут я вспомнила, что у меня сегодня день рождения - 31 января. И дата круглая – 35. И ксива милицейская моем кармане - давно уже просроченная, а написано там: "телестудия МВД - "обозреватель", то есть, не следователь, и не оперуполномоченный, а всего-навсего - журналист, к тому же теперь работающий совсем в другом месте. Впрочем, дело не в том, кто я, а в том, что со мной происходит. А именно - день рождения, который есть, а гостей, скорее всего, не будет. Очень не люблю его справлять, наверное, лет с семнадцати. И готовить в этот день ненавижу, и убирать квартиру. А если гости и приезжают, то уже с готовой едой и по своему почину. И вот ведь, как странно себя чувствует в 35 лет человек, у которого все есть: и работа, и собака, и, главное, квартира, и даже личная жизнь, закончившаяся, всего пять часов назад, а чего-то все равно не хватает. Хотя, как выяснилось позже, все у меня в тот момент было, кроме мозгов, которые с успехом заменял оперативный зуд.
Зря я не пошла работать в ОБЭП, когда звали. Сейчас бы, глядишь, и манию расследования уже излечила бы, и второе высшее - тем более - юридическое было бы в кармане.
День рождения все же состоялся ближе к вечеру. В час дня меня отпустили с работы, потому что в здании редакции и двух соседних начались проблемы с электричеством. В два часа - я была озадачена звонком на мобильный: проездом в Москве был мой давний друг - следователь питерской горпрокуратуры Куталия. Он поздравил меня и просил через три часа прибыть к зданию Ленинградского вокзала, где он ждет меня с сюрпризом.
Через полтора часа он заехал за мной сам на машине, за рулем которой сидел его земляк, причем тоже в прокурорской форме. На Ленинградском вокзале мы срочно отправились в местный ресторан, где нас ждали еще несколько моих знакомых: следователь из Магадана Николай Усаков с молодой супругой Катей, судья Владивостокского горсуда Сан Саныч Мельниченко. С ними я, как и с Куталией, познакомилась во Владивостоке семь лет назад, когда работала над темой о первых профессиональных киллерах России. Тут же наблюдались оперативник питерского РУОПа Юра Васнецов и экс-старший оперуполномоченный из той же организации - Татьяна Васильева, перешедшая в ОРБ, когда несчастную организацию по борьбе с бандитизмом разбили сразу на две - УБОП, курировавший город, и оперативно-розыскное бюро, отвечавшее за федеральный округ в целом.
Вся эта развеселая компания собралась за двумя столами, поставленными рядом, явно не случайно, но вряд ли по поводу моего дня рождения.
Тем не менее, галантный Куталия посадил меня во главе праздничного стола, вручил букет лилий, произнес пышную и прочувствованную речь в честь именинницы и того сомнительного факта, что от знакомства с такими журналистами, как я, ему никогда не бывает стыдно. И вообще предложил выпить за то, чтобы нашим друзьям никогда не было стыдно за нас.
Следом выступила чета Усаковых, сообщив, что оба помнят меня еще молоденькой и любознательной девочкой, которая быстро училась и могла много и плодотворно работать. Речь произносил Николай Иванович, молодой адвокат Катя, младше меня на добрых 8 лет, как обычно, хихикала и стреляла глазами во все стороны. И ведь живут они так уже лет семь, причем оба счастливы.
После третьего тоста, который был за родителей выдающейся девочки Алисы, начались разговоры в духе аристократических салонов. Прокурорско-милицейская братия перешла на проблемы идентификации и опознания мумифицированных и скелетированных трупов, стойкость зубных протезов в водной среде, а также сохранности тканей человеческого тела под давлением… Далее, разговор плавно перетек на разного вида следы от удушения, которые могут оставаться или не оставаться на трупе, если потерпевшего придавили подушкой. Мне, как бывшему медику, это тоже было интересно. Всегда необходимо помнить о криминальном или случайном варианте при смерти в результате асфиксии.
Любому нормальному человеку наши салонные разговоры слушать было бы дико, но леди и джентльмены в вокзальной ресторации собрались больно специфические. Дело дошло до того, что Куталия, Татьяна и Усаков стали вилками изображать на столе схемы расположения и положения трупов при том или ином виде асфиксии и при этом чуть не поругались до слез. И тут Куталия вдруг вспомнил про меня.
- Как ты думаешь, Алис, почему с легкой руки твоих коллег Питер называют "криминальной" столицей России? И насколько это справедливо?
- Ну, я не могу отвечать за всех коллег, - парировала я. - Наверное, потому что у вас самая высокая раскрываемость.
- По поводу раскрываемости, я бы еще поспорил! - завелся Куталия.
- А я бы ее вообще отменил! - обиделся Юра Васнецов. - Вот работаешь, к примеру, сложное мошенничество - одна палка, а потом приходит какой-нибудь безутешный супруг, и весь в слезах рассказывает, что у него в квартире уже полдня прохлаждаются бездыханные трупы жены и тестя. И все это - он сам в процессе распития на почве "внезапно возникших неприязненных отношений". И что? Двойное убийство и опять же - два раскрытия, но ведь никакой работы, практически. Сам убил, сам пришел, сам раскаивается и показания дает, и, сам, заметьте, просит, чтобы посадили его, и дело особым порядком заслушали - быстро, без опроса десятка свидетелей.
А попробуй раскрой заказное убийство какого-нибудь авторитета, или депутата? И во все ведь, вмешивают политику, хотя на самом деле виновата экономика.
- А мошенничества с квартирами? - оживилась Татьяна Васильева. - Сколько было копий сломано по поводу приватизации, сколько людей за квадратные метры загублено! И законодательство с тех пор не раз поменялось, а в результате что? А то, что должно, как минимум, одно поколение смениться, получавшее эти самые квартиры от государства даром, - резюмировала оперица. - Потому что полученное даром, а не заработанное собственным горбом, или выкупаемое годами по ипотеке, вызывает у людей странную доверчивость к покупателям их недвижимости. В результате - рост преступлений на этой почве, и то, что мошенников меньше не становится. И если в начале девяностых они действовали нахрапом, то теперь повышают квалификацию и планируют все более изощренно, умело заметая следы. Одна и та же квартира может быть продана чуть не десять раз. У выморочных* квартир, где наследниками и не пахло, откуда ни возьмись, появляются по десять претендентов. Часто первые собственники пропадают без вести, а потом еще и "двойников" подсовывают.
- В виде трупов?
- По-всякому, но чаще живых…
- Вы про московское дело судей, которые по суду эти квартиры отписывали лже-наследникам?
- Да таких дел сотни, и не только по Москве! - встрял Усаков.
- А при чем тут смена поколений? - решила уточнить я.
- А при том, что если ты на эту квартиру всю жизнь зарабатывал, то потом пропивать ее и свои мозги вместе с ней, с кем попало не пойдешь! - вскинулась Татьяна.
- Кстати, о пропитом, - вмешался Куталия. - Ты ведь у нас, Алис, давно на всякие чайные церемонии заглядываешься. Мы тут посовещались и решили. Катерина - выноси!
Хихикающая Катя сделалась серьезна и торжественна и вытащила из-под стула, на котором сидела - большой расписной поднос с зимними домиками. Красивый, конечно, но физиономия у меня недоуменно вытянулась. Народ радостно заржал.
- А чтобы подносу одному не было скучно…, - весело произнес Куталия и замолк… Пока он держал паузу, Николай Иванович и Юра Васнецов водрузили на лежащий передо мной поднос здоровущий тульский самовар - десятилитровый с такими же симпатичными домиками в виде росписи. Самовар был в форме шара, вмещал в себя не менее десяти литров воды и явно предназначался для дачи - потому что из него торчала труба.
- Теперь можно выпить и за то, чтобы у каждого из нас был свой дом, - резюмировала разрумянившаяся от горячительного и горячих тем Татьяна Васильева.
- И чтобы ни у кого из нас не было повода его потерять! - закончил Куталия.
Как я поняла, вся эта разношерстная публика собралась в Москве на какой-то закрытый семинар и разнообразно повышала свою квалификацию.
Домой я вернулась на такси поздно ночью, еле дотащила "практичный" подарок до квартиры и срочно повела шар-пея гулять.
К моменту возвращения с прогулки возле двери переминалась парочка соседей с третьего этажа: два брата-акробата - сотрудник "скорой помощи" и милиционер, с которыми я дружу последние лет пятнадцать. С пряничным выражением на лицах эти двое держали на вытянутых руках… небольшой поднос и желтый пузатый самовар-рюмку литра на три, электрический. Вскоре после того, как предмет был внесен в дом, мне позвонила младшая сестра:
- Угадай, что мы тебе подарили? - спросила она праздничным голосом.
- Даже думать не хочу! - заорала я. - Самовар!
Вот так оно и бывает. Не было ни гроша, и вдруг – алтын. Вернее, три.
* выморочные квартиры - квартиры умерших граждан, на которых не претендуют наследники, из-за чего жилплощадь отходит государству.