Ваш день может начинаться с бутылки пива, или душа. С утренней зарядки или с поцелуя… У каждого из вас день начинается по-разному. С массажа, с потягивания или со звонка будильника… С чего-то такого, что означало бы ваше возвращение в реальный мир.
Потом вы идете в ванную, чтобы почистить зубы или сразу на кухню, чтобы приготовить вечную яичницу с беконом. Потом вы сразу одеваетесь и идете на работу, чтобы чувствовать свою полезность, заработать деньги и провести свой день так, как это полагается.
Мой день может начаться с чего угодно, только не с этого. Начало моего дня – это причина самого себя. День может начаться от того, что намокли ноги, или от того, что просто холодно. Летом он начинается с птичьего гомона или дождя, зимой я просыпаюсь от стужи.
Потом мне нужно проверить ловушки. Вечером я расставляю ловушки и утром надеюсь, что туда попался зверь. Силки, ямы, импровизированные капканы… Я многому научился с тех пор, как захотел жрать, и у меня стали заканчиваться патроны.
Патрона осталось только два. Я держу их на всякий случай. Они в патроннике на поясе. Упакованы так, чтобы, не дай бог, не промокли и не испортились. Они последние, больше у меня нет, и не будет. Это две пули двенадцатого калибра. Мой старый ТОЗ-34 почти развалился, но даже если бы он стрелял без осечек, я смог бы защитить себя не более чем от двух медведей, волков или людей… И тот, в ком останется последняя пуля, не будет последним врагом… Последним врагом в моей жизни будет тот, на кого у меня не хватит патрона.
Эти два патрона припасены для ангелов. Как минимум, для двух крылатых человекоподобных ублюдков. Они могут в любой момент слететь ко мне с небес и тогда… Тогда, как минимум, двое из них растеряют свои кровавые перья по всему лесу. Я научился стрелять метко и поклялся, что не промахнусь ни разу из возможных двух. Как минимум, два пернатых говнюка получат по двенадцатимиллиметровому свинцовому шарику в свою святую плоть. Вы знаете, что такое двенадцатый калибр? Они тоже знают. И я не промахнусь…
Раньше я хранил для них намного больше патронов, но голод заставлял меня тратить боеприпасы на дичь, чтобы я мог жить дальше и ждать своих небесных гостей. Теперь осталось только два заряда, и я лучше умру с голоду, чем потрачу хоть один из них на дичь. Два ствола - два патрона. Я не промахнусь.
Еще у меня есть нож. Им я разделываю тушки, попавшихся в силки зайцев, ибо на большее с этим оружием я не способен. Лес сделал из меня призрака, стервятника, питающегося мелкими млекопитающими, рыбой и растениями. За те годы, что я живу в лесу, я потерял половину зубов, один глаз, немного разума и страх перед смертью.
Я научился любить дискомфорт. Я больше не вы – не тепличное растение. Еще я не сошел с ума от одиночества, и поверьте мне - это великое достижение.
Там, где вы живете, вы не можете понять, что такое счастье, потому что различие между вашим «плохо» и вашим «хорошо», оно ничтожно. Вы очень далеки от смерти, а солнце для вас есть лишь естественный осветительный прибор и нагреватель.
Когда выходит Солнце, я сажусь у теплого древесного ствола и подставляю лицо его лучам, как это делают цветы. Потому что знаю, что с ним тепло, а без него холодно, и что оно тоже скоро станет холодным и упадет снег. Вы можете считать меня блаженным идиотом или сбрендившим исихастом, но я счастлив оттого, что живу именно так. Вы мне снитесь иногда, словно ваш шумный мир – это рай, куда меня никогда не пустят, но потом я все равно просыпаюсь и иду проверять ловушки.
Но были другие времена - времена, когда я жил среди вас, когда я был такой же, как и вы. Я просыпался утром от истерически-жестокого будильника, плелся в ванную и чистил там зубы, брился и подолгу смотрелся в зеркало.
Я любил бренди и темное пиво. Оральный секс и покер. Любил фильмы с Моникой Белуччи. Не любил фашизм, ислам и голубых, но очень мало думал об этом. Тайно верил в привидения и инопланетный разум. Не сомневайтесь: я действительно был такой же, как и вы…
У меня все было в порядке. Лучше, чем у многих из вас. Я работал барменом в престижном заведении. Делал коктейли для тех, кто был настолько богат, что уже не знал, в каком виде он хочет пустить алкоголь в свою кровь. У них было много денег, и они с удовольствием тратили их на 50-200 граммов шикарно завуалированного этилового спирта. Они пили его и пьянели. Мной восхищались и говорили, что я художник.
Это был мой персональный аквариумный мир с балконом, шоу Эдди Мак`Фаррела по пятницам, с налогами, легкими наркотиками, силиконовыми бюстами и неоновой рекламой. С никотином, синти-джазом и пончиками с вареной сгущенкой. С «Евровидением» и кремом для обуви. С непонятным парнем по имени Иисус в голове каждого из нас. И в этом мире было безопасно, тепло и сухо. Этот мир был миром комнатной температуры и умеренного микроклимата. Мир комфорта и спокойствия за завтрашний день. Пять лет назад, второго августа, этот мир дал трещину и пополз по швам. Он развалился, распался на электроны. От него остались только законы физики и вера в инопланетный разум. Все началось, когда я проснулся.
Я открыл глаза среди ночи. Все в моей комнате обволакивала тяжелая летняя темнота. Прямо на меня смотрел ангел. То есть, его я заметил в последнюю очередь. Сначала я увидел, что окно распахнуто настежь и свежий ветер стучит пластиковыми рамами и с ним в мою комнату льются звуки ночного города: шум, немного музыки, немного автомобильных сигналов и совсем чуть-чуть стрекотания ночных насекомых. Запишите себе этот рецепт. Коктейль называется City Night.
Потом я увидел дым, который по-женски гладкими извивами поднимался откуда-то из-под окна. И только в последнюю очередь, прищурившись, я увидел, что под окном прямо на полу сидел ангел. Он сидел, смотрел на безмятежность моего сна и курил мои сигариллы. Потом, когда понял, что я проснулся, он сказал: «Не ссы, это я»
У каждого есть ангел-хранитель. Это не новость. Ангел – это человек с четырьмя крыльями и семью тоннами понтов по этому поводу. Он прилетает, как бэтмэн, во времена твоих сомнений или сложных ситуаций и говорит, что тебе лучше сделать, а чего не стоит. Потому что он реально знает, какие последствия может вызвать то или иное твое решение. Его нельзя вызвать, он придет сам, он знает твои стремления и цели и помогает двигаться к ним. Еще он всегда выслушает тебя и даст совет. С психологией у этих парней все в порядке: они знают тебя, как облупленного.
Может быть, и не у каждого есть свой ангел-хранитель, но те, у кого он есть, молчат о них, потому что сами не уверены в их реальности. Ангелу не нужно имени, ибо в жизни каждого человека ангел может быть лишь один. А ничто уникальное не нуждается в имени. Поэтому каждый называет своего ангела ангелом.
До той ночи я не знал, что ангелы курят… Секундой спустя, я узнал, что они еще и пьют, потому что ангел пил мой бренди. И это было самой безобидной информацией из той, что я узнал тогда.
Ненавижу, когда меня будят посреди ночи.
Его лицо было там, в темноте под окном. Благодаря огням ночного города, был виден только дым, который струился из красного светодиода сигариллы, иногда освещающего его лицо, когда он затягивался.
Он сделал пару глотков из квадратной бутылки, прокашлялся, вздохнул и спросил меня о том, счастлив ли я… Все ли меня устраивает. В смысле ВООБЩЕ. Он сделал жест «вообще» - обвел круг бутылкой и сигаретой в пространстве перед собой.
Я понял, что он сидел тут уже достаточно давно, потому что явно успел надраться. Судя по всему, у него были проблемы. Депрессия. Творческий кризис… Какие проблемы могут быть у ангелов? Я спросил его об этом и ангел сказал, что кроме нас, блять, людей, никаких проблем! Потом он сказал, что, благодаря нам, простым смертным, вся его жизнь есть один бесконечный повод для алкоголизма. Он сказал, что мог бы улететь вместе со всеми. Что мог бы построить новый мир. Мой ангел был похож на суицидально-депрессивного пациента, исповедывающегося своему психоаналитику. При этом он матерился, как чертов фермер, которого заставили убирать дерьмо. Он сказал, что те, кто улетели, они, наверное, уже понастроили себе персональных райских садов, которые скомпоновали единый межпланетный Лос-Анджелес. Они там играют на зеленом бархате, пьют «Маргариту» и звонко шлепают официанток по задницам. Он обзывал себя трусом, говорил, что он сраный бойскаут, которому нужно вырастить хомячков к началу учебного года, чтобы сдать отчет по проделанной работе. Размазывая сопли по лицу, он тыкал в меня пальцем и называл морской свинкой, хомяком, кроликом. Он был похож на школьника, которому запретили гулять. Придурок. Он разбудил во мне предательскую жалость.
Да, он здорово нажрался. Я покинул постель, сел к нему туда, под окно и отобрал бутылку. Спиртное приятно согрело горло. Я прислонился головой к холодной стене за спиной и уставился на потолок. По нему бродили отсветы фар, мигали синие и красные сполохи неонок. Я попросил его расшифровать весь тот истеричный бред, который он нагородил. Я сказал ангелу: «исповедуйся!»
И с тех пор я узнал все. Вот почему я оказался здесь, в лесу, по собственной своей воле.
Ангел рассказал мне, что мое имя - М-1984/02/07-АZ620, и я представитель нового человечества. Нас очень мало – всего лишь двенадцать с лишним тысяч. Все остальное – картонный домик. Я пронумерованный лабораторный хомячок. У меня есть корм, колесо для ежедневного бега, самка, чтобы трахаться и спутниковое телевидение. Я должен быть счастлив, ибо они делают для меня все, чтобы так оно и было. Они – крылатые люди. Те, кого я называю ангелами. Они – десница божия. Его Глас и Око. Они – воля Его и Слово его. Они выращивают нас. Им нужно новое человечество, которое было бы счастливо. Совершенное общество, макетом которого служит этот картонный домик, в котором я живу и кручу свое колесо маленькими смешными лапками. Они сходят к нам с небес и оглашают волю божию, и мы слушаемся. Мы верим в Царствие. Глупо в него не верить, ибо вот они мы – подданные Его. И как скажет Глас его, так мы и сделаем, ибо всемогущ Он и знает о каждом движении нашем, о каждом сказанном слове…
Но тогда я узнал больше, и с тех пор был свободен от небесных сил. Мой ангел-хранитель освободил меня, рассказав о реальности. О том, что было до картонного домика и что находится за его крашенными гуашью пределами.
Мы - лишь третье поколение новых людей. До нас были совсем другие люди. Много других людей. Намного больше чем двенадцать тысяч. У них была своя история и своя цивилизация. Такая цивилизация, по сравнению с которой моя – каменный век. По сравнению с ней, мой картонный домик – лишь спичечный коробок.
Цивилизация исполняла все их желания. Одно за одним. Она делала им всякие штучки-дрючки на все случаи жизни. Те, прошлые люди, они могли просто сидеть на диване и нажимать на кнопки. В их руках был пульт управления миром. Уже тогда Господь был отстранен от своей должности.
Потом людям-1 надоело играть в игрушки. Кроме желаний были еще и мечты. Люди взялись за себя. Этика отошла на второй план и сдохла там. Сначала люди научились летать и стали крылатыми. Потом они стали бессмертными. Потом научились читать мысли. Так Земля доверху наполнилась ангелами. Битком. Ангелы – это люди, чьи мечты исполнились.
Наступил этический кризис, решения которого так и не нашли. Люди-1 были бессмертными и не хотели заново учиться умирать. Каждый говорил, что пусть кто угодно будет смертным, только не он. Эта же этика не могла запретить рожать детей. Как сказать ребенку, что мест нет? Как отказать людям в родительском счастье? Тем людям, которым не отказали в крыльях…
Они читали мысли и жили в постоянной правде. Общество врагов, где приходится контролировать свои мысли. Лицемерие на подсознательном уровне.
И кто-то сказал «хватит». Люди-1 не могли больше ничего поделать с собой. Земля перенаселялась, не было тайн, но была вечная жизнь. Не было больше ни единой мечты, не было больше желаний. Прогресс закончился здесь.
И тот, кто сказал «хватит», взял все в свои руки. Он предоставил выбор. Те, кто хочет рожать детей, должны были улететь с Земли. Разлететься по изученным планетам и строить там их собственный мир до того момента, пока он не приведет к новому кризису. Те, кто хотел остаться на Земле должны были сознательно лишиться возможности размножаться и, благодаря этому, остаться жить здесь, ибо жизнь их вечна.
Тогда началась грандиознейшая уборка, которая длилась несколько сотен лет. Нужно было уничтожить все признаки пребывания людей-1 на планете. А потом все, кто хотел улететь – улетели. Навсегда. Никому ничего о них не известно. Они и сами плохо знали куда летят, но выбора не было.
Те, кто остались на Земле не смогли жить без цели и без единой мечты. Они поняли, что, потеряв мечты, они обожествились. Потеряв желания, они стали всемогущими. Они знали и помнили все свои ошибки и тупики. Они пришли к выводу, что вот теперь, когда каждый из них не может более мечтать, потому что все их мечты закончились, не может желать, потому что все желания исполнены, что теперь, когда они стали всемогущими, вечными и крылатыми, они поняли, что вот здесь, сейчас и на этом человечество кончилось. Людей больше нет. Смысла тоже. Есть лишь куча бездельников ангелов, каждый из которых проклят самим собой…
И тогда они придумали меня. Меня и еще двенадцать тысяч таких же счастливейших из счастливых. Они откатили историю на тысячелетие назад и придумали этот мир.
Здесь все бутафория – вот, что сказал мне ангел. Еще он сказал, что все под их сраным ангельским контролем. И мои мысли, и мои действия. Они знают обо мне все – от генетического кода до маниакальных страстей. Все мои романы подстроены для того, чтобы сочетания наших генетических кодов дали удачный и ожидаемый результат. Я появился так же – был запланирован еще до того, как мои родители встретились.
Все люди-2 живут хорошо. Те, кто живет плохо – это искусственные люди, созданные людьми-1 для того, чтобы люди-2 ни в чем не нуждались. Они делают для нас все. Они и есть наш картонный домик – искусственное силиконовое общество. Все остальное делают СМИ. Они превратили в исламских террористов тех из людей-2, которые догадались обо всем, которые протестуют против искусственного пластмассового рая, пытаются сломать его, уничтожая силиконовых мальчиков и девочек, потому что не знают, что им делать. Они не видят выхода. Их отлавливают и чистят мозги, а по телику объявляют о терактах.
Ангелы не дадут мне умереть или сделать ошибку. Все, на что я имею право – жить хорошо. Я не имею права жить плохо. Я ОБЯЗАН блаженствовать. Потому что я – человек-2. Я член счастливого, но искусственного общества. По моим сосудам вместе с кровью перемещается мельчайший передатчик, благодаря которому они знают обо мне все.
Ангел сказал, что они слышали наш разговор и уже расселись по крышам. В руках каждого по снайперской винтовке. Он сказал, что это такой изощренный способ самоубийства – спровоцировать свою смерть. Еще он сказал, что я могу быть спокойным, потому что они все сделают так, чтобы я ничего не помнил.
Он хлопнул меня по плечу и сказал, чтобы я расслабился. Что жизнь-то прекрасна! Что мне вообще ни о чем волноваться не стоит. Что йо-хо-хо!
Потом он сказал «ну ладно!», вскочил и выпрыгнул в окно. Я видел, как он неуклюже поднялся на крыло, его четырехкрылый неуклюжий силуэт на фоне ночных огней. Потом его убили.
В это время я уже бежал. Закрыл окна, включил музыку на полную громкость и выставил колонки в коридор. Разбудил почти всех. Пока соседи ломились в мою дверь, чтобы прекратить это безобразие, я звонил друзьям и знакомым. Их у меня полторы сотни – таково одно из преимуществ публичных людей, и особенно барменов. Все мои знакомые были людьми богатыми и те, кто жил в моем доме – тоже. Значит, все они были людьми-2 и пока я буду среди них, ангелы меня не тронут. Иначе это было бы чрезвычайной ситуацией. Я никому не собирался рассказывать о том, что услышал от своего истерического ангела и специально усиленно думал об этом. О том, что мне просто нужна подстраховка в виде толпы людей-2, которые, как только я убегу, разъедутся по домам и лягут в свои постели. Если крылатые могут читать мысли, то они должны понять это. И если они не идиоты, то должны просто наблюдать за происходящим и контролировать ситуацию…
Из всех, кого я обзвонил, согласилось приехать лишь 70 человек. Этого было достаточно. Эти люди ехали ко мне. Другие ломились в дверь. И те и другие были людьми-2, и это было прекрасно. Со стороны улицы на моем подоконнике уже сидело два ангела. Они ждали, потому что стекло было крепким, и они не могли бесшумно разбить его. Тогда я вышел в коридор и стал нагнетать ситуацию, изображая из себя идиота. Мне нужно было затянуть суматоху до приезда тех, кому я позвонил. Они прибыли к назначенному времени. Веселые, слегка обдолбанные, потому что я сказал, что у меня срочная вечеринка. Я шептал про себя: «все нормально. Я никому ничего не скажу, только не вмешивайтесь»
Ангелы были где-то рядом, и не вмешивались. Они слышали все, что я им говорю.
Ружье и патроны я взял у одного из близких друзей, отец которого увлекался охотой – любил убивать животных в уикенды. Говно - ружье, но я был не в супермаркете, чтобы выбирать. Я умолял сопровождать меня. Они ничего не понимали. Из семидесяти человек осталось только тридцать. Остальные послали меня куда подальше. Они считали, что я сбрендил. Я же не мог ничего объяснить.
Те, кто остался, сопровождали меня до того момента, пока считали это разумным. Мы неслись на машинах по ночной трассе вон из города, до тех пор, пока последний мой друг, самый близкий, с которым мы не расставались с первого класса, пока он не сказал «Знаешь… Я дальше не поеду». Я обнял его – это все, что я мог сделать. И дальше я ехал один. Ехал по шоссе, пока не начались леса, ехал по лесу, пока не кончилась дорога. Я кричал, подпрыгивая на кочках: «Если хоть одна тварь сунется – пристрелю!» Ружье лежало рядом. Может они сопровождали меня по ночному небу, может следили за мной по своим компьютерам – мне не важно. Я надеялся, что они не сунутся сюда, пока у меня есть хотя бы один патрон. Я безопасен, пока нахожусь в лесу, вдали от людей. Пока я молчу, меня можно не трогать. Меня лучше оставить в покое, пока у меня есть патроны.
С тех пор я живу здесь, в лесу, продвигаясь все глубже и глубже. Я пришел сюда без всякого необходимого опыта, экипировки и всего прочего. Думал, что это верная смерть, но, вроде выжил как-то, и многому пришлось научиться. Наверное, я поступил глупо, обменяв рай на реальность. Наверное, я самоубийца, уничтоживший свою личность из-за кратковременного ночного безумия. Я самоизгой. Быть может там, в картонном домике сидят счастливые люди. Они пьют коктейли и рассуждают о пользе орального секса, о котором написал «SIM» или обсуждают вчерашние псевдоновости или делают еще что-то… Крутят свое колесико… Мне все равно, потому что меня больше нет ни среди людей-2, ни среди людей-1. Я остался точкой на их ангельской спутниковой карте, точкой, которая мигает где-то в зеленых лесных массивах. Одинокая и никому, кроме себя ненужная, эта точка хочет есть и спать – вот и все. У нее два патрона и, если к ней не соваться, она оставит их при себе. Иногда ночью эта точка ложится посреди мокрой от росы поляны и смотрит в звездное небо. Точка излучает мысли, которые могут прочитать владельцы силиконового мира, который она покинула. Но они ничего не могут сделать, потому что эта точка не относится к их миру. Она вне их власти. Точка может рассказать анекдот и понадеяться, что рассмешила хоть одного крылатого человека. Может спеть им. Может послать в задницу… Они все слышат. И эта точка на их карте – это я. Единственная точка, являющаяся совладельцем этого мира с его создателями.