Лето. Небольшое озеро с лесом на одном берегу и деревней на другом. На крыльце одного дома сидит старик и плетет лапоть. Во дворе две девушки кормят домашних птиц, разноцветных кур и уток с гусями. Из дома выходит третья девушка, на вид чуть старше остальных, с корзиной белья и обращается к старику:
— Батюшка, я с сестрами на озеро пойду, белье поласкать.
— Иди, — кивает тот дочери, не отвлекаясь от своего занятия.
Та машет сестрам, которые, закончив свое дело, подходят к ней. Девушки идут к озеру, попеременно неся корзину, и начинают полоскать белье.
Дорога вдоль озера, мимо деревни. По ней мчится карета с короной на крыше и дверцах, окруженная всадниками. Неожиданно у кареты отлетает колесо и скатывается в воду. Процессия останавливается. Часть всадников спешивается, кто-то принимается за ремонт. Кучер достает колесо из озера. Из кареты, потирая ушибленные места, выходит царь и в сопровождении стрельца подходит к воде, пьет из ладоней, оглядывается по сторонам и замечает сестер, наблюдающих за происходящим. Отойдя от кромки воды, он оглядывается на карету и говорит спутнику:
— Ну, время еще есть, — и добавляет, кивнув в сторону мостков. – Пойдем, послушаем, что народ говорит.
Стрелец пожимает плечами, и оба мужчины, скрывшись в прибрежных зарослях, слышат разговор сестер.
Заглядевшись на царскую карету, старшая сестра мечтательно говорит:
— Взял бы меня царь замуж, я бы весь мир караваем хлеба накормила.
— А меня бы царь замуж взял, я бы все войско его одним куском холста одела, — откликается средняя.
— Взял бы меня царь замуж, я бы принесла ему двух сыновей: по колено ноги в золоте, по локоть руки в серебре, — говорит младшая из сестер.
Царь, дивясь воображаемым размерам каравая и холста, качает головой, слушая речи старших сестер, а на слова младшей вскидывает бровь и, оглянувшись на стрельца, на все обещанья удивленно качающего головой, быстро подходит к девушкам и говорит:
— Одевайтесь, девушки, собирайтесь, красавицы, поедем со мной во дворец. Будет старшая у меня поварихой, будет средняя у меня ткачихой, а младшая – любимой женой.
Пышная царская свадьба. В огромной зале стоят богато накрытые столы. Слуги носят огромные блюда с осетрами, кабанами, птицей, пирогами, постоянно наполняют пустеющие кубки. Играет музыка, веселят народ скоморохи. Рядом с царем и царицей сидят старик-отец и старшие сестры. Все поздравляют молодых.
На следующий день, старик, прощаясь у крыльца с дочерьми, обнимает их и говорит наставительно:
— Дочери мои милые, живите дружно, друг другу опорой и защитой будьте как в горе, так и в радости.
— Как скажешь, батюшка, так и будет, — отвечает старшая сестра.
— Да разве может, что нас рассорить? Мы всегда друг другу опорой и защитой были, — говорит средняя сестра.
— Может, погостишь еще? – просит царица.
— Не могу, дочка, — отвечает ей старик-отец.
После он обнимает зятя, садится на телегу и уезжает.
Видно как старшие сестры занимаются своей работой: одна – готовит, другая – ткет. Иногда они глядят в окошко, как царь прогуливается в саду с их младшей сестрой. С каждым разом их лица становятся все мрачнее.
Поздним вечером старшие сестры собираются в горнице одной из них. Зажигают свечи и садятся рядом на углу стола.
— Как это нашей младшенькой сестре повезло. Целыми днями с мужем по саду гуляет, — говорит средняя сестра.
— Мы целыми днями трудимся, рук не покладая, а ей и дела до нас нет, — добавляет с досадой старшая.
— И всего-то обещала двух детей родить, — ворчит ткачиха.
Повариха нагибается к ней и шепчет:
— Проучить ее надо.
— Надо, да как? – спрашивает шепотом средняя сестра.
— Пока не знаю. Когда случай представится, главное не упустить его.
— Верно, говоришь, сестра. Выждать надо, — заключает ткачиха.
Начало осени. У крыльца царь обнимает молодую жену и, ласково глядя в глаза, говорит ей:
— Не печалься, родная. Я скоро вернусь. Вот только отучу соседей села наши у границы разорять и сразу вернусь.
— Я не печалюсь, только расставаться с тобой не хочу. Страшно одной оставаться. Сердцу моему неспокойно, — сдерживая слезы, отвечает царица.
— Ну, чего сердечку твоему беспокоиться? Чего страшиться? Да и разве ж ты одна остаешься? А сестры твои разве не здесь?
— Здесь, да мне все равно страшно. Возвращайся скорее, — просит царица, с мольбой глядя на супруга.
Муж целует ее, садится на коня и уезжает во главе войска. Царица вслед ему машет платком, пока он не скрывается из виду.
Спальня царицы, в распахнутое окно которой видны цветущие деревья, доносится птичий щебет. Молодая мать бережно укрывает в колыбели новорожденного мальчика в короткой распашонке с вышивкой, у которого ноги по колено в золоте, а руки по локоть в серебре. Она смотрит на сына, вспоминая мрачные взгляды сестер, отъезд мужа, и выражение ее лица становится все тревожнее.
— Ох! – вздыхает она.
Неизвестно откуда, будто из-под земли, появляется человечек – маленький, седой старичок.
— Чего надо? Зачем звала, царица? – спрашивает человечек.
Женщина удивленно смотрит на него и говорит:
— А ты кто такой? Я никого не звала.
— Как не звала? – удивляется человечек. – А кто сказал: «Ох!»?
— Так это я вздохнула, а никого не звала.
— А меня зовут Ох. Чего ты такая грустная? – интересуется Ох.
— Тревожно мне. Муж по делам уехал, а сестрицы с каждым днем все мрачнее глядят. Не хочу без причины на людей наговаривать, да как на сына гляну – сердечко так и застучит от тревоги, — отвечает та, приложив руку к сердцу.
Ох подходит к колыбели и смотрит на царевича. Царица внимательно рассматривает гостя.
— Материнское сердце – сердце вещее. Хороший у тебя сын. Помогу я тебе, — Ох достает из-за пазухи веревочку и завязывает на ножке мальчика. Поймав вопросительный взгляд женщины, он объясняет. – Эта непростая веревочка. Заговоренная. Если кто худое на дитя твое задумал, то она погубить его не даст, а ко мне приведет. Я его тогда и укрою.
— Спасибо тебе, Ох. Чем мне тебе за то отплатить?
— Денег мне не надобно. Коли беда случится, я царевича у себя на осемнадцать лет укрою, выращу да наукам разным выучу. Ты же, чтоб новой беды не было, про наш уговор никому не говори. Срок выйдет – приведу к тебе сына.
— Спасибо тебе, Ох. Никому ни слова не скажу, — царица благодарно улыбается, и человечек исчезает.
Нянька заботливо несет через двор царевича в баню. За ней, прячась за деревьями и постройками, перебегая от одного к другому, следует старшая сестра.
В предбаннике нянька кладет ребенка на лавку, разворачивает и заходит в баню, проверить все ли готово. Появляется повариха с прутиком в руках, ударяет им младенца по спине и говорит:
— Был ты царский ребенок, будь ты серый волчонок.
Царевич оборачивается серым волчонком и выбегает из бани. Довольно улыбающаяся старшая сестра, заслышав шаги возвращающейся няньки, выскальзывает вслед за волчонком. Увидев исчезновение ребенка, нянька вскрикивает и, быстро обыскав предбанник, оглядев все вокруг бани, бежит к царице.
Спальня царицы. Царица встревожено стоит посреди комнаты. Перед ней, пав на колени, голосит нянька:
— Беда, матушка! Пропал царевич наш! Прости, государыня! Только на минутку отвернулась. Глянула – а его нету.
Царица резко обрывает ее.
— Прекрати реветь! – и бросается прочь из горницы.
Поднимается шум. Все ищут царевича. Царица, выбежав из бани, оглядывается по сторонам, видит сохнущее на веревке белье, вспоминает веревочку на ноге сына и, разрыдавшись, возвращается в свою комнату. За кадром звучит голос Оха:
— Если кто худое на дитя твое задумал, то она погубить его не даст, а ко мне приведет. Я его тогда и укрою.
Царевич-волчонок бежит по лесу. Иногда он останавливается понюхать цветы. Услышав резкие, незнакомые звуки он вздрагивает и бросается бежать. Лес постепенно становится все темнее и непроходимее. Выбившись из сил, он забивается под куст и засыпает. Там его находит волк. Взяв щенка в зубы, он бежит в глубь леса.
На рассвете волк выбегает на поляну, посреди которой стоит небольшой бревенчатый дом, богато украшенный резьбой. В доме, ударившись об пол, волк оборачивается Охом, положив на лавку, снимает с лапки волчонка веревочку, и тот вновь становится мальчиком. Старичок бережно укладывает царевича в подвешенную к потолку люльку.
Комната старшей сестры, которая сидит за столом и пишет грамоту. Видно как она старательно выводит слова: «Обещалась твоя царица принести хорошего ребенка, а принесла щенка. Я его велела в колодец бросить».
С крыльца царского дворца неспешно спускается старшая сестра. На последних ступеньках она внезапно останавливается и вглядывается в даль. К крыльцу верхом подъезжает царь со свитой, и, спешившись, поворачивается к свояченице, которая, поспешно спустившись с крыльца, кланяется ему.
— Здравствуй. Получил твою грамоту. И таков ответ мой тебе будет. Первая вина не считается. Моей жены обижать не смей! – грозно заканчивает царь и быстро идет к жене.
В спальне, у окна, с печалью и тоской глядит на свое рукоделие царица. Царь быстро входит, и женщина поворачивает голову на звук его шагов. Узнав мужа, она радостно бросается к нему. Тот обнимает ее, целует и замечает колыбель. Оставив жену, подходит к ней, и видит, что та пуста.
— Мне писали о сыне. Разное. Им – не верю, тебе – поверю. Что скажешь, жена моя? – ласково обращается он к царице.
— Да что я сказать могу, милый? Не уберегла я сына нашего, — отвечает та.
Женщина подходит к нему, глядит на колыбель, и, разрыдавшись, прячет лицо у него на груди. Тот начинает успокаивать ее, гладит по голове, приговаривая:
— Не плачь родная. Все обойдется. Будет у нас еще сын. Не плачь.
У крыльца с обеспокоенным видом царь встречает приехавшего на телеге тестя. Старик-отец, не спеша, слазит с телеги, обнимает зятя. Царь ведет гостя в дом.
— Слышал я, что дочка сына родила, да уберечь не смогла, — начинает разговор о судьбе внуков старик-отец, поднимаясь по лестнице.
— Верно, говоришь, отец. Только сказать мне нечего, — печально откликается царь.
— Как нечего? – удивляется гость, останавливаясь.
— Без меня родила. Соседи войной грозили, вот я и уехал. Приехал – колыбель пуста. Жена плачет, — оправдывается тот.
— Земля слухами полнится. О царевиче слухи разные. Что дочь говорит то? – продолжает расспрашивать старик.
— Ничего. Только плачет. Поговори с ней сам. Может тебе что скажет, — просит царь.
Спальня царицы. У окна сидят старик с младшей дочерью. Царица рыдает, уткнувшись в плечо отца, который гладит ее по голове и спине, ласково говоря:
— Не плачь, доченька. Не смогла сына уберечь… Что ж поделаешь? Видать судьба у тебя такая. Муж тебя любит. Будет еще у вас сын. Ты только не плачь, родная.
У крыльца старик обнимает зятя, целует плачущую дочь.
— Ну вот, опять плачешь. Перестань. Ну-ка, улыбнись, — ласково говорит он царице, робко улыбающейся сквозь слезы.
— Останься, батюшка. Погости еще, — просит она.
— Не могу, родная. Хозяйство без присмотра осталось, — извиняется старик. – Пора мне. Живите дружно, берегите друг друга, — прощается он, еще раз обняв царя с царицей, садится на телегу и уезжает.
Дочь машет ему вслед.
Зима. Царь вновь прощается у крыльца с женой.
— Я скоро. Проучу разбойников и мигом вернусь.
— Пусть воевода проучит, а ты останешься, — просит царица.
— Не справится он без меня, милая, — ласково объясняет тот.
— Мне рожать скоро, а ты опять уезжаешь. Боязно мне, — женщина опускает голову.
— Не бойся. Я мигом, любимая, — успокаивает жену царь, бережно обняв.
Женщина тревожно качает головой. Муж целует ее, садится на коня и уезжает.
Царица долго смотрит ему вслед. Когда царь скрывается из виду, она еще немного стоит, а потом медленно идет во дворец.
В спальне царица качает колыбель со вторым сыном.
— Ох! – вздыхает она, тревожно глядя на дитя.
— Здравствуй, царица! Опять сердце материнское беду чует? – спрашивает появившийся Ох.
— Чует, Ох. Чует, — с болью отвечает та.
Ох любуется младенцем с ногами по колено в золоте и руками по локотки в серебре, потом достает из-за пазухи веревочку и, завязывая ее на ноге царевича, говорит царице:
— Хорошая ты женщина, царица. И сыновья у тебя хорошие. Помогу тебе и в этот раз. Но уговор, как прежде, – молчать тебе обо всем еще осемнадцать лет. Срок выйдет – верну тебе сразу двух сыновей.
— Спасибо, Ох. Никому ни слова не скажу, — благодарит женщина.
— За старшего не бойся. У меня он. Смышленый мальчик. — Заслышав шаги стрельцов, Ох исчезает, а лицо матери озаряется улыбкой.
Титры: «Прошло несколько дней».
Ткачиха, озираясь, входит в пустую горницу младшей сестры, держа в руках маленький мешочек. Оглядевшись, подходит к стоящему на окне кувшину, расписанному растительным орнаментом, и высыпает в него порошок из мешочка. Взболтав содержимое кувшина и оглядевшись, быстро покидает спальню царицы.
Средняя сестра, заглянув в спальню царицы, видит, как новая нянька, не та, что была у старшего царевича, укладывает младенца в колыбель. Покачав немного царевича, она подходит к окну, пьет из кувшина и возвращается к колыбели. Качая ребенка, она вскоре засыпает.
Ткачиха подкрадывается и, осторожно взяв мальчика, выносит его во двор.
Положив среднего царевича на землю, она достает прутик, ударяет им мальчика по спине и говорит:
— Был ты царский ребенок, будь ты серый волчонок.
Царевич оборачивается волчонком и убегает в лес.
Довольная ткачиха возвращается в свою горницу и принимается ткать. Услышав шум, выскакивает в коридор и присоединяется к начавшимся суматошным поискам пропавшего царевича, добавляя неразберихи.
Царица входит в спальню и видит качающую во сне колыбель няньку. Подойдя, она видит, что кроватка пуста.
— Ты что ж это делаешь?! Я тебе сына доверила, а ты спишь! Где царевич? – накидывается на няньку царица.
Та просыпается, смотрит на царицу, потом в колыбельку и увидев, что младенец исчез, кидается искать.
На голоса женщин сбегаются слуги. Поднимается суматоха. Все ищут царевича.
Царица бросает взгляд в окно, видит там качели, доска на веревке под деревом висит, вспоминает про уговор с Охом, садится возле колыбели и плачет. За кадром звучит голос Оха:
— Помогу тебе и в этот раз. Срок выйдет – верну тебе сразу двух сыновей.
Как и его старшего брата, среднего царевича пугают незнакомые ему звуки лесных обитателей. Лес, по которому он бежит, становится все темнее и непроходимее. Выбившись из сил, он забивается под куст и засыпает. Немного погодя, там его находит обернувшийся волком Ох. Взяв волчонка в зубы, он бежит в глубь леса.
На рассвете волк выбегает на поляну, посреди которой стоит дом. В доме, ударившись об пол, волк оборачивается Охом, снимает с лапки волчонка веревочку, и тот оборачивается мальчиком. Старичок бережно укладывает младенца в колыбельку, висящую радом с люлькой спящего старшего царевича. Сев между кроватками, Ох с задумчивым видом качает обоих детей.
Лесная поляна, на которой стоит дом Оха. На крыльце Ох потчует чаем другого старичка.
— Вот затем я тебя, Леший, и позвал. Не могу я матери отказать, а двух царевичей мне не вырастить. Стар я уже для этого. Помоги по старой дружбе.
— Чем помочь то? – отзывается гость.
— Возьми младшего царевича, вырасти да выучи, чему сможешь, — просит хозяин.
Леший задумывается.
— Ладно, возьму. Помогу по старой дружбе, — кивает Леший.
Ох выносит из дома младшего царевича, отдает его гостю. Леший смотрит на младшего царевича, бережно берет на руки.
— Хороший мальчик, — улыбается старичок старому другу.
— Хороший, — вторит ему тот, улыбаясь.
Немного покачав младенца, гость прощается с хозяином и уходит, бережно неся ребенка.
Комната средней сестры со стоящим посредине ткацким станком. Видно, как сидя за столом у окна, ткачиха аккуратно выводит в грамоте слова: «Обещалась твоя жена принести хорошего ребенка, а принесла щенка. Я его велела в колодец бросить».
Царский шатер. Царь широкими шагами меряет пространство шатра, расшвыривая попадающиеся под ноги предметы. Выражение его лица мрачное и сосредоточенное. Он несколько раз останавливается, задумавшись, потом продолжает шагать. Остановившись в очередной раз, поворачивается к сидящему недалеко от входа писарю и говорит:
— Пиши. Первая вина не считается, а вторая вина прощается. Подождем, что дальше будет.
Спальня царицы. Царица сидит у окна с рукоделием. Временами она гладит на стоящую возле ее постели колыбель. На глазах у нее появляются слезы, утерев которые, женщина тяжело вздыхает и возвращается к своей работе. За кадром звучит голос Оха:
— Срок выйдет – верну тебе сразу двух сыновей.
Царица с рукоделием сидит у окна в своей горнице. Входит вернувшийся царь и замирает в нескольких шагах от порога, глядя на жену. Женщина оглядывается на звук его шагов и, узнав его, бросается к нему со слезами.
— Прости, милый мой, родимый… Не уберегла… Не смогла уберечь сыночка нашего… Прости меня грешную, если можешь…
Царь обнимает ее и, гладя по голове, рассеянно приговаривает:
— Успокойся, родная. Не плачь. Не смогла… Так что ж сделаешь-то? Не плачь. Все будет хорошо.
Дом старика-отца. Старик и царь сидят в горнице.
— Всем твоя дочь хороша, да сыновей, чтоб по колено ноги в золоте, по локотки руки в серебре, как обещала, никак не родит, — жалуется царь.
— Я свою дочь знаю. Она своему слову хозяйка. Что она тебе о сыновьях говорит? – спрашивает старик.
— Ничего. Только плачет, — качает головой царь.
— Опять плачет. Странно. Как родит без тебя, так и сын пропадет, и она плачет, — удивляется отец царицы. – Видать, пока ты по делам ездишь, во дворце случается что-то.
— Так чего не говорит? – удивляясь, царь подается в сторону тестя.
— Видать, не может. Она тебе двух чудо-сыновей обещала? – спрашивает тот.
Царь утвердительно кивает.
– Двоих, — продолжает старик-отец. — Значит, третий и не чудо-ребенком может оказаться. Так?
— Так, — нехотя соглашается гость.
— Ты вот что, зятек, сделай. Пока жена в третий раз не родит, никуда из дома не уезжай. Кому царство оставишь, коли детей не убережешь?
Царь разводит руками и обещает:
— Спасибо, отец, за совет. Никуда теперь не поеду. Да что делать, если обычный ребенок родится? – растерянно спрашивает он.
— Любить да жене не пенять. Все тайное со временем явным становится. Придет время, и узнаем, что со старшими сыновьями приключилось, — уверенно говорит старик-отец.
Титры: «Прошло два года».
Спальня царицы. Царь, держа на руках третьего, обычного сына, качает его, улыбаясь ему. К ним подходит счастливая царица, берет младенца на руки и кладет в кроватку. Оба родителя садятся рядом, и, качая колыбель, мать поет ребенку.
Титры: «Прошло почти осемнадцать лет».
Горница в доме Оха. Хозяин разбирает содержимое сундука с разными волшебными вещами: скатерть, мыло, гребень, сапоги и так далее. Заходит вернувшийся с охоты старший царевич, кладет добычу, упитанного зайца и жирную куропатку, и лук с колчаном на стол и подходит к Оху. Взглянув на разложенные вещи, он заглядывает в сундук, на дне которого находит уздечку. На вид обыкновенная, старая уздечка. Царевич начинает ее рассматривать, но Ох, увидев это, отбирает ее.
— Не трогай уздечку! – сердится Ох.
— Я и не трогаю, — пожимает тот плечами. – А что простая уздечка среди волшебных вещей делает?
— Это она только с виду простая, а так самая волшебная. Только заклятие на ней злое.
— В чем ее волшебство? – интересуется юноша.
— Помнишь, я тебя в разных птиц, зверей оборачиваться учил?
— Помню, — кивает в знак согласия царевич.
— Так вот, эта уздечка в чудо-коня богатырского обернуться позволяет, — начинает объяснять Ох, но тут за окном трижды каркает ворон.
Старичок, не выпуская из рук уздечки, идет на крыльцо, но у двери вешает ношу на крючок среди других вещей, рядом с такой же на вид уздечкой. Царевич возвращается к столу, берет лук и снимает с него тетиву.
— Внучек, принеси уздечку, — кричит Ох с крыльца, поговорив с вороном.
Царевич оставляет свое занятие, берет заколдованную уздечку и подходит к Оху:
— Вот уздечка, дедушка.
— Обернись конем и снеси эту грамотку Бабе-Яге. Да торопись же, — торопит Ох царевича, держа в руках грамотку.
Царевич оборачивается богатырским конем. Старичок в ужасе отшатывается.
— Ах, я, волчья сыть, травяной мешок! Как же так? – причитает Ох.
— Что случилось, дедушка? – удивленно спрашивает царевич-конь.
— Это же заколдованная уздечка. Заклятье на ней. В коня обернуться можно, а вот обратно – нет, — объясняет с горечью Ох.
— Это что же, я так конем и останусь? – царевич всерьез пугается.
— Не знаю, — разводит руками Ох. – Вот что, внучек. Поезжай к Бабе-Яге. Отвезешь грамотку, а потом совет спросишь. Может, что посоветует, — Ох привязывает к уздечке грамоту, обнимает царевича-коня, смотрит ему вслед, а когда тот скрывается за деревьями, идет в дом.
Избушка на курьих ножках на поляне около болота. Царевич-конь подбегает к избушке, бьет копытом в стену и отходит. Избушка поворачивается к нему дверью, а окном к болоту. Из нее выходит Баба-Яга, смотрит на коня.
— Ох-охоньки, беда какая. Как же ты, внучек, эту уздечку ухватил, — сокрушается старушка.
— Сам не знаю, бабушка. Дедушка тебе грамотку передал, — отвечает тот.
Баба-Яга подходит, отвязывает грамотку, гладит коня по шее, потом выносит ведро овса и ведро воды.
— Вот, сынок, попей-поешь. Я же пока в книгах своих колдовских посмотрю. Может, найду способ тебя опять человеком сделать, — старушка уходит в дом.
Царевич-конь смотрит на овес с водой, машет головой и начинает ходить вокруг избушки. Постепенно день сменяется ночью, а старший царевич все не ложится и к содержимому ведер не притрагивается. Иногда он печально смотрит на звезды, которые в свою очередь сменяет утренняя заря.
Баба-Яга в своем доме достает из сундука все книги, кладет на стол и, листая, бормочет:
— Это не то… Это тоже не подойдет… Может это… Нет тоже не то…
Потом она выпрямляется, задумчиво постукивая пальцами о стол, пересчитывает книги.
— Одной не хватает. Куда я ее сунула? – Баба-Яга оглядывает горницу. На верней полке, за травами, находит искомое. – Да вот же она.
Подставив табуретку, старушка достает книгу, сдувает с нее толстый слой пыли, спускается, садится за стол и внимательно читает книгу, медленно переворачивая страницы.
Утром из своей избушки на курьих ножках появляется Баба-Яга.
— Нашла, внучек, — говорит она старшему царевичу и тяжело вздыхает. — Можно тебя опять человеком сделать, да сложно.
— А как, бабушка? – с надеждой спрашивает царевич-конь.
— Ты опять станешь человеком, если твой друг, о заклятии не зная, голову тебе срубит, — старушка сокрушенно разводит руками.
— Да разве ж друг сможет другу голову срубить?! – удивленно восклицает тот.
— Коли настоящий да верный друг, то не сразу, но сможет, — убежденно отвечает Баба-Яга.
Крыльцо царского дворца. На полном скаку к нему подлетает всадник. Резко остановив коня, гонец спрыгивает и бежит во дворец. Подбежавший мальчишка ловит коня за повод, встревожено смотрит вслед гонцу.
Горница во дворце. Царь с женой и сыном обедают. Резко распахнув дверь в столовую, влетает гонец и падает перед государем на колени. Все встревожено глядят на него. Едва переведя дух, гонец сообщает:
— Царь-государь, иноземный король границу перешел, и войска у него видимо-невидимо! Три города с пригорками и много сел с приселками пожег, попалил, головней покатил: всю нашу заставу побил-повоевал.
Царь резко встает из-за стола:
— Зовите воеводу. Пусть собирает войско. Гонца напоить-накормить, спать уложить, — говорит он слуге и обращается к сыну. – Пойдем.
Тот тоже встает, и оба подходят к бледной царице.
— Не бойся. Все хорошо будет, — обнимает ее муж. – Не в первый раз. Справимся.
— Не волнуйся, матушка, — успокаивает мать царевич.
Та целует его в лоб. Мужчины уходят, а она остается сидеть.
Крыльцо дворца. Царица прощается с мужем и сыном в доспехах.
— За других не хоронись. Землю-матушку от ворога защищай, — обнимает она сына. – С победой возвращайся.
— Вернусь, матушка, — обещает тот и отходит к коню.
Царь в свою очередь обнимает жену.
— Не печалься. Скоро с победой вернемся, — внимательно посмотрев ей в глаза, тихо спрашивает. – Что сердечко твое говорит? Чует ли беду горькую?
Царица отрицательно машет головой, обнимает мужа и шепчет.
— Тревожно ему, но знаю, домой с победой вернетесь.
Царь облегченно вздыхает, целует жену и вместе с сыном уезжает во главе войска.
Дом Лешего. Средний царевич возвращается с охоты и видит мрачного Лешего.
— Что случилось, дедушка? – спрашивает он, застыв у порога.
— Да сорока на хвосте принесла… — вздыхает Леший и, посмотрев в упор на воспитанника, отвечает. – Война, сынок.
— Война?! – тревожится тот.
— Война. Иноземный король границу перешел и войска у него тьма-тьмущая, — как-то задумчиво откликается тот. – Царь войско собирает.
— Дедушка, отпусти, — начинает проситься средний царевич, отложив оружие и добычу и опустившись на колени перед старичком. – Отпусти землю-матушку защищать.
Леший внимательно смотрит на него.
— Знаю, за чужие спины прятаться не будешь, и землю-матушку от ворога оборонишь-защитишь, да вот так просто я тебя отпустить не могу. Это война.
Царевич печально опускает голову.
— Не кручинься. Погодь пока дома, а я схожу, посоветуюсь, — встав, Леший хлопает юношу по плечу. – Вернусь, тогда и ответ тебе дам.
Дом Оха. Леший и хозяин сидят рядышком на ступеньках крыльца.
— На войну мой просится, да как я его пущу? Если что случится, что матери скажешь? Война, — вздыхает Леший.
— Мой бы тоже просился, да не доглядел я… Конем он стал, а обратно… — Ох сокрушенно качает головой.
— Как конем?! – восклицает Леший.
— Да вот так, — разводит руками хозяин. – Не доглядел я. Уздечку, на которую чары злые наложены, радом с прочими повесил. Как понадобилось ему конем стать, он ее и ухватил.
— Так он теперь навеки конем-то стал, — сокрушается Леший.
– Да нет. Баба-Яга, спасибо ей, способ верный нашла, как беду эту отвести.
— Какой? – с надеждой спрашивает гость.
— Если друг ему, о заклятии не зная, голову срубит, то он опять человеком станет, — с тяжелым вздохом отвечает Ох.
Какое-то время оба сидят молча, потом резко оборачиваются и глядят друг на друга.
— Значит так, — начинает Ох. – Они про свое родство не ведают?
— Нет. Свести их надо. Когда подружатся, тогда гляди… — оба кивают.
— Своему скажешь, что отпускаешь, а в товарищи чудо-коня богатырского даешь и моего ему отведешь.
— Да про тайну коня умолчу. Родная кровь да защита земли родной, что лучше этого сдружить может? – заключает Леший.
— Верно, говоришь. Так и сделаем.
Огромное поле, по обеим сторонам которого стоят войска. Слева – царские, справа – иноземного короля Гвидона, перед которыми ездит богатырь, на царские войска посматривая да посмеиваясь.
На середину поля выезжает младший царевич.
— Нечего сказать, нашли поединщика! На ладонь кладу, а другой прихлопну – и останется от тебя только грязь да вода! – смеется чужой богатырь, увидя царевича.
Чужеземные войска поддерживают слова своего богатыря дружным гоготом.
Младший царевич на это ничего не отвечает, и оба начинают сражаться. Гвидонов богатырь сразу начинает одолевать соперника, но тот какое-то время сдерживает его натиск. Через какое-то время богатырь ранит царевича, и тот падает на землю. Богатырь спешивается и заносит над упавшим меч.
Неожиданно появляется средний царевич верхом на царевиче-коне.
— Ну, и богатырь! Только и можешь слабых да больных мечом сечь! – кричит средний царевич.
Чужеземный богатырь поворачивается к новому поединщику, плюет в сторону поверженного противника, садится верхом и мчится на встречу среднему царевичу. Противники съезжаются, и царевич одним ударом выбивает богатыря из седла. Тот падает замертво.
Победитель подъезжает к младшему царевичу и помогает ему подняться и сесть на коня.
— Спасибо тебе, добрый молодец. Кабы ни ты, убил бы меня богатырь иноземный, — благодарит младший царевич своего спасителя.
— И тебе спасибо, что за родную землю супротив него выехал, — отвечает средний царевич.
Войска противника, видя, что их богатырь не двигается, в страхе бегут прочь.
Царь ведет свои войска в погоню.
Увидев приближающиеся царские войска, средний царевич садится на своего коня.
— Теперь и без меня управятся, — говорит он и уезжает прочь.
На лесную поляну выезжает средний царевич, спешивается, обнимает коня.
— Спасибо тебе, конь мой верный, что помог родную землю защитить.
— И тебе за то ж спасибо, а теперь отпусти меня, — отвечает ему царевич-конь. – Коли вновь нужда во мне будет, выйди в чистое поле, в широкое раздолье, свистни посвистом молодецким, гаркни голосом богатырским: «Сивка-бурка, вещий каурка, стань передо мной, как лист перед травой!» — я тут и буду.
Средний царевич вновь обнимает коня и отступает. Царевич-конь исчезает в лесу, а его брат, проводив того взглядом, уходит в другую сторону.
Крыльцо царского дворца. На крыльце стоит празднично одетая царица и смотрит на возвращающихся во главе войска мужа и сына. Во дворе суетятся слуги, спешно накрывают столы, выкатывают бочки с вином.
Поравнявшись с крыльцом, царь с младшим царевичем спешиваются, а царица быстро спускается с крыльца и обнимет их. Все вместе они садятся за накрытые столы праздновать победу.
— Хорошего сына мы с тобой вырастили, женушка! – хвалится царь. – Сам супротив их богатыря вызвался.
— Вот только одолеть его я не смог, — печалится царевич.
Царь ободрительно хлопает сына по спине.
— Как же ты, сынок, жив остался? – пугается царица.
— На счастье мое появился добрый молодец. Он богатыря иноземного одним ударом одолел и мне подняться помог, — отвечает царевич матери.
— Да кто ж это был? Кого мне за спасенье твое благодарить? – выспрашивает царица у сына.
— Не ведомо то, родная, — отвечает царь. – Как богатырь-то их упал замертво, вражьи-то войска дрогнули, спаситель сына нашего коня поворотил и пропал. Даже имени не назвал.
— Кто б он ни был, спасибо ему и матери его за спасенье сына нашего, — благодарит царица неизвестного богатыря.
Дворец короля Гвидона. В тронной зале король Гвидон беседует с двумя богатырями.
— Не гоже, государь, битыми ходить, — говорит младший из богатырей. – Кабы другие соседи не решили, что мы слабы стали, да войной не пошли.
— И за брата нашего младшего отомстить надо. Не родился еще тот, кто право бы имел нас бить да не убитым быть, — добавляет старший богатырь.
— Что же делать-то? – спрашивает король Гвидон.
— Собери войско больше прежнего, а царю тому грамоту пошли. Пусть выдаст того, кто брата убил, — отвечает старший богатырь.
— Я сам с тобой поеду, — обещает второй. – Сам хочу за брата отомстить.
Царский дворец. В горницу, где обедает царская семья, влетает гонец, падает на колени и, едва переведя дух, сообщает:
— Беда, царь-государь! Король Гвидон с войском опять границу перешел, а с ним – средний брат убитого богатыря. Тот богатырь требует: «Коли не приведет царь того молодца, кто моего брата убил, все царство разорим, не оставим никого в живых».
Царь резко встает, едва не опрокинув стол.
— Чтобы я да чужому королю своих богатырей на расправу отдал?! Не бывать тому! – грозно кричит он. – Зовите воеводу. Пусть войско собирает. Гонца напоить-накормить, спать уложить, — добавляет царь и быстро выходит из горницы.
Царевич следует за ним, а испуганная царица остается за столом одна.
Горница царицы. Женщина сидит у окна с рукоделием, задумчиво глядя в окно.
— Здравствуй, царица, — невесть откуда появляется Ох.
Царица вздрагивает и поворачивается к гостю.
— Здравствуй, Ох! Не уж-то срок вышел? – радуется она.
— Вышел, — тяжело вздыхает тот.
— Где же сыновья мои? Аль случилось что? – встревожено расспрашивает мать царевичей.
— Виноват я, царица. Не доглядел, — кается старичок.
— Да говори толком, что случилось! – сердится на него та.
— Перепутал я уздечки. Вот старший царевич и стал конем, а обратно – только если друг голову срубит. Прости, царица. Не могу тебе, как уговорились, двух сыновей в человечьем облике вернуть.
— Повинную голову меч не сечет, — отвечает задумчиво царица.
Женщина встает, уронив рукоделие, задумчиво прохаживается по горнице.
— За то, что детей моих укрыл-схоронил, спасибо тебе, Ох, — говорит царица, остановившись перед наблюдающим за ней старичком. – За то, что старшего не доглядел, я тебя не виню, но будет у меня к тебе просьба.
— Спасибо на добром слове, царица, — Ох низко кланяется и продолжает. – Говори, что у тебя за просьба. Все сделаю.
— Пока сын мой старший из коня опять человеком не станет, пусть все как было остается.
— Как скажешь, так и будет, — отвечает Ох.
За дверью раздаются шаги, и старичок исчезает.
В горницу входит царь и застает жену задумчиво стоящую посреди комнаты.
— Что случилось? – спрашивает он.
— Срок вышел, — тихо отвечает царица и поднимает на него глаза.
Царь подходит к жене, обнимает за плечи и спрашивает:
— Какой срок? О чем ты, родная?
— Помнишь, я тебе чудо-детей обещала, да оба сына к твоему возвращению пропали?
— Помню, — настораживается муж.
— Извести их хотели, но уговор у меня с одним старичком-волшебником был. Он детей наших укрыл, а за то я об этом молчать восемнадцать лет обещала.
Царь внимательно слушает жену и молчит.
— Сегодня срок вышел. Должен был старичок вернуть мне наших мальчиков, да одного не уберег, — продолжает женщина.
— Как не уберег? – пугается царь, крепче обнимая жену.
— Уздечки перепутал, — поясняет та. – Быть нашему старшему конем, пока друг голову не срубит.
Царь отпускает жену и бросается к двери.
— Стой! Куда ты? – бросается за ним царица.
— Найду старичка! Верну сыновей!
Женщина повисает на шее у мужа, не пускает его, говоря:
— Старичка не сыщешь, а детей погубишь. Уймись, родной Аль про Гвидона забыл?
— Забыл, родная. Что ж делать-то? – растерянно спрашивает тот.
— Землю-матушку от ворога защити, а за детей не волнуйся.
— Не уж-то сердечко твое вещее добрую весть чует? – с надеждой спрашивает царь.
— Чует. Чует, что скоро все вместе будем и землю родную отстоим. Только, милый, никому про сыновей наших старших не говори до поры. Даже нашему младшенькому. Беда будет, — просит царица.
— Ни кому не скажу, пока сам детей своих не увижу, — обещает царь.
Посреди широко поля стоит одетый в доспехи, с оружием, средний царевич. Оглядевшись, свистит и кричит:
— Сивка-бурка, вещий каурка, стань передо мной, как лист перед травой!
В ответ бежит к нему царевич-конь, уже оседланный. Средний царевич садится верхом и уезжает.
Огромное поле. Слева стоят царские войска, а справа иноземного короля Гвидона, впереди которых – средний брат убитого богатыря. Гвидонов богатырь ведет войска вперед. Царь делает тоже самое. Начинается сражение, в ходе которого царские войска с трудом сдерживают натиск противника.
Неожиданно появляется средний царевич и, разя противника со всех сторон, быстро пробивается к центру сражения.
Средний царевич и чужеземный богатырь замечают друг друга и устремляются на встречу. Поединок начинается ударом копьями. Копья ломаются, не причинив вреда противникам. Богатыри выхватывают мечи, и вскоре средний царевич убивает Гвидонова богатыря.
Смерть богатыря приводит в ужас войска короля Гвидона. Они кидают боевое снаряжение и бегут с поля боя. Царские войска наседают да бьют, гонят противника.
Средний царевич оглядывает поле боя, бегущие мимо него царские войска, облегченно вздыхает, поворачивает коня и уезжает прочь.
Младший царевич, видя, что спасший его богатырь уезжает, оглядывается на отца, на бегущего противника, поворачивает коня и следует за средним царевичем на некотором отдалении.
Небольшое лесное озеро, на берег которого выезжает средний царевич. Младший царевич, спешившись и привязав неподалеку коня, прячется за деревьями, наблюдает за спасителем.
Средний же царевич отпускает коня, оглядывается по сторонам. Не заметив притаившегося за деревьями брата, он раздевается и с наслаждением окунается в воды озера.
Младший царевич с удивлением видит, что у купающегося богатыря руки по локоть в серебре, а ноги по колено в золоте. Оправившись от удивления, он тихонько возвращается к коню, отвязывает его, садится верхом и уезжает.
Искупавшись, средний царевич выходит на берег, одевается и уходит в другую, нежели его брат, сторону.
Во дворе царского дворца накрыты столы, выставлены бочки с вином, играет музыка, дают представление скоморохи. Вернувшиеся войска празднуют победу. Царская семья сидит во главе стола. Царь внимательно наблюдает за сыном, который задумчиво ест, почти не замечая окружающего.
— Ты что же, сынок, буйну голову ниже плеч повесил? Аль победе нашей над ворогом не рад? – трогает он за рукав сидящего справа от него сына.
— Рад я победе нашей, батюшка. Да спаситель мой, что вновь богатыря чужеземного одолел, из головы не идет, — не поднимая глаз отвечает младший царевич.
— Воин он великий. Да что в нем окромя того? Аль видел ты, сынок, что дивное? Видал я, как ты за ним поехал. Мы только Гвидоновы войска прочь погнали, — продолжает расспросы царь.
Царица внимательно слушает разговор мужчин.
— Видел я, как он коня отпустил и купаться пошел, — царевич поднимает глаза на отца.
— Что ж в этом дивного – после битвы купаться?
— Не в этом диво, батюшка. Диво в том, что у богатыря этого ноги по колено в золоте, а руки по локоть в серебре, — отвечает сын.
— Вот уж диво так диво, — говорит царица, быстро сжав руку мужа.
Тот долго смотрит на жену, а потом принимается за еду, так ничего не сказав на слова младшего царевича.
Дворец короля Гвидона. В тронной зале король Гвидон беседует со старшим братом убитых богатырей.
— Где такое видано, чтоб на моих братьев руку подымали? Да как этот богатырь посмел-то? – возмущается богатырь.
— Может, он сильнее оказался? – спрашивает Гвидон.
— Сильнее?! Да не может такого быть! – взрывается собеседник.
Богатырь встает и начинает ходить по зале. Немного погодя, останавливается, смотрит на короля и возвращается на прежнее место.
— Собери, государь, войско больше прежнего. Пойдем на того царя войной. Царство его шаром покатим, и дань за сто лет вперед возьмем. Впредь будет своих богатырей в узде держать. Ради такого случая я и свои полки выставлю, — поразмыслив, говорит богатырь.
Царский дворец. Царь с женой и младшим царевичем обедают. С грохотом распахнув дверь, влетает гонец в грязной и порванной одежде, и, споткнувшись, падает на колени. В горнице тут же воцаряется мертвая тишина. Гонец из последних сил говорит:
— Беда, царь-государь. Гвидон с войском границу перешел. С ним старший брат убитых богатырей. Они требуют: «Подавай нам своего наездника, который наших двух богатырей победил, и плати дани-выкупы вперед за сто лет, а не то все твое царство разорим и тебя самого пошлем коров пасти».
Гонец обессилено падает на пол. Кто-то из слуг бросается ему на помощь.
— Накормите-напоите его, спать уложите да лекаря позовите, — говорит царь, поднимаясь. – Зовите воеводу.
Гонца выводят под руки из горницы.
Царь с царевичем смотрят на царицу. Та бледная отрешенно смотрит перед собой, потом на мужа с сыном и говорит:
— Вот беда-то. Чует сердце мое, жаркий будет бой, много крови прольется.
Царица, с тревогой на лице, берет за руки царя с младшим сыном.
— Верю я, отстоите родную землю-матушку и с победой домой вернетесь, — со слезами говорит женщина.
Мужчины обнимают ее и уходят. Оставшись одна, царица плачет, не вытирая слез. Служанка участливо подает ей чашку воды, но та отказывается.
Посреди широкого поля стоит одетый в доспехи, с оружием, средний царевич. Оглядевшись по сторонам, он свистит и кричит:
— Сивка-бурка, вещий каурка, стань передо мной, как лист пред травой!
В ответ бежит к нему уже оседланный царевич-конь.
— Ох, чую я, будет сегодня жаркий бой: прольется кровь и твоя и моя! – говорит он.
— Лучше смертную чашу испить, чем в бесчестье жить да лютому ворогу дань платить! – отвечает ему решительно средний царевич, садится верхом и уезжает.
Огромное поле, по краям которого стоят царские и Гвидоновы войска. Рядом с царем младший и средний царевичи. Вперед иноземных войск выезжает наездник и насмешливо кричит:
— А, не хотите добром дань платить, войско послали! Все равно войско побьем и дань возьмем!
Средний царевич бросает в бахвальщика копье и насквозь пронзает его. Тот падает из седла.
— Вот тебе дань, получай, басурман! – кричит средний царевич.
Вперед выезжает старший брат убитых богатырей. Навстречу ему выезжает средний царевич.
— Эко, поединщик выискался! Соску бы тебе сосать, а не с богатырями силой меряться! – смеется чужеземный богатырь.
— Погоди, проклятое чудище, раньше времени хвалиться – не по тебе ли станут панихиду петь! – кричит в ответ ему средний царевич.
Воины разъезжаются, потом съезжаются, палицами ударяются. Палицы в дугу гнутся, но никого не ранят.
В другой раз богатыри съезжаются и на копьях бьются, пока те не ломаются, так никого и не ранив.
Съезжаясь в третий раз, поединщики выхватывают мечи.
— Берегись! Пригнись ниже! – кричит, предупреждая, царевич-конь своему всаднику, как можно ниже пригибая собственную голову.
Гвидонов богатырь первым ударяет мечом. Меч пролетает со свистом, задев левую руку среднего царевича и ухо царевича-коня.
Средний царевич выпрямляется, размахивается и вышибает меч из рук противника.
Богатыри спешиваются и схватываются врукопашную. Кони богатырей тоже сшибаются грудь с грудью.
Пока воины бьются, солнце постепенно начинает клониться к закату.
— Погляди-ка, что у тебя за спиной творится! – кричит средний царевич чужеземному богатырю.
Тот оглядывается. Средний царевич изо всех сил ударяет противника и, когда тот начинает шататься, метает в него нож. Гвидонов богатырь падает на землю мертвым.
Царевич-конь тем временем сбивает с ног и затаптывает коня иноземного богатыря.
Видя исход поединка, царь с младшим царевичем ведут войска на Гвидоновы полчища.
Средний царевич садится верхом на царевича-коня и присоединяется к царским войскам.
Огромное поле, на котором царские войска бьются с войском короля Гвидона. Вечерняя заря над полем сменяется звездами, а те – утренней зарей.
Король Гвидон на утренней заре смотрит в подзорную трубу на поле битвы и видит, что царские войска одолевают его воинов. Король бледнеет, бросает все и бежит прочь.
Остатки чужеземных войск бросаются прочь. Царь с сыновьями и своими ратниками преследует их.
Преследуя противника, царевичи настигают короля Гвидона и пленяют его.
— Еще ли вздумаешь к нам за данью приходить? – спрашивает средний царевич.
— Ох, добрый молодец, отпусти меня подобру-поздорову домой. Я не только сам на вас войной не пойду, а и детям своим, внукам и правнукам накажу в мире с вами жить и вам веки-повеки дань платить! – просит король.
— Ну, смотри, нарушишь слово – худо вам будет! Тогда все твои земли разорим и корня твоего не оставим! — отвечает младший царевич.
Братья отпускают короля Гвидона, и тот понуро уходит.
Дорога мимо леса. Во главе возвращающегося с победой войска едет царь с сыновьями.
— Пора мне домой возвращаться. Вы уж и без меня справитесь, — говорит средний царевич и поворачивает коня к лесу.
— Что ж, спасибо тебе за помощь и за сына, богатырь. Передай родным мой поклон, — царь склоняется в седле.
— Спасибо. Передам, — отвечает средний царевич.
— Отпусти, батюшка, меня доброго молодца проводить, родных его поблагодарить, — просит младший царевич отца.
— Что ж, поезжай. Проведи богатыря, — соглашается царь.
Царевичи скрываются в лесу.
Крыльцо царского дворца. На крыльце стоит празднично одетая царица и смотрит на возвращающегося во главе войска мужа. Во дворе суетятся слуги, спешно накрывают столы, выкатывают бочки с вином.
Поравнявшись с крыльцом, царь спешивается, а царица быстро спускается с крыльца и обнимет его.
— Здравствуй, милый. А сынок наш где? Жив ли он? – обеспокоено оглядывая войско, спрашивает царица мужа.
— Жив-здоров, родная. Я его отпустил того доброго молодца, что спас его, проводить да родителей его поблагодарить, — с улыбкой отвечает царь.
Царица, всплеснув руками, вновь обнимает мужа. Вместе они садятся за накрытые столы праздновать победу.
На лесную поляну выезжают царевичи. Средний брат спешивается, обнимает своего коня.
— Спасибо, конь дорогой! Послужил ты мне верой и правдой, и я век твою службу помнить буду.
— Я тебе и вперед буду верно служить, когда исполнишь мою просьбу, — отвечает старший царевич.
— Говори, мой верный конь, я все для тебя сделать готов, чего бы ты ни попросил!
— Помни свое обещанье!
— Говори, все исполню.
— Бери в руки свой острый меч и руби мне голову, — просит царевич-конь.
— Что ты говоришь! Статочное ли дело, чтобы я своему верному коню сам голову отрубил! Чего хочешь проси, а об этом и говорить нечего. Во веки веков моя рука на этакое дело не поднимется, — отвечает средний царевич.
Царевич-конь голову опускает, потом поворачивается к младшему царевичу.
— Вместе с тобой, царевич, за свою землю стояли, с лютыми ворогами бились. Сможешь ли ты просьбу мою исполнить? – просит старший царевич.
— Где это видано, чтобы воины коням своим верным головы рубили? Не могу я такого сделать, — отвечает тот.
— Коли так, навеки вы меня несчастным оставите, — говорит царевич-конь и, низко опустив голову, медленно уходит прочь.
Братья печально смотрят в след уходящему коню. У младшего царевича на глазах появляются слезы. Он выхватывает меч, спрыгивает с коня и, догнав царевича-коня, с отчаянным криком рубит ему голову.
Средний царевич так же спрыгивает с коня.
— Стой! Куда ты?! Ты что удумал?! – бросается он за братом, но не успевает ему помешать.
Увидев происходящее, средний царевич растерянно застывает на пол пути до братьев.
Неожиданно вместо коня перед братьями встает старший царевич в человечьем облике:
— Ох, друг дорогой, спасибо, послушал меня, избавил от колдовства! А как бы не исполнил моей просьбы, век бы мне конем быть.
Старший царевич обнимает братьев.
— Вырастил меня старичок-волшебник Ох. Научил он меня разным наукам да с волшебными вещами обращаться. Да однажды перепутал я уздечки. Обернулся я конем с помощью заколдованной уздечки, а обратно без вашей помощи не мог, — рассказывает старший царевич.
— Что ж ты это срезу не сказал? – удивляется средний царевич.
— Кабы сказал, то человеком не стал бы, — объясняет тот.
— Пойдемте, друзья, я вас с моим воспитателем познакомлю, — приглашает старший царевич.
Все трое скрываются в лесу.
Дом Оха. С крыльца навстречу братьям спускаются Ох с Лешим. Все обнимаются.
— Как ты, дедушка, здесь оказался? – спрашивает средний царевич у Лешего.
— Мы с Охом старые друзья. Это он тебя мне дал, чтоб я тебя вырастил да выучил, чему смогу, — объясняет тот.
— Как это? – удивляется средний царевич.
— А вот это не моя тайна, — отвечает Леший и оглядывается на Оха.
— И не моя, — поясняет тот и, оглядев братьев, заканчивает. – Да видать пора пришла вам правду узнать.
— Какую правду? – любопытствует старший царевич.
— А то не моя тайна и не мне ее раскрывать. Отведу я вас к той, что вам все и расскажет, — поясняет Ох, хлопнув по плечу старшего царевича.
Во время разговора младший царевич с удивлением и любопытством глядит на богатырей и их воспитателей, потом пожимает плечами.
Все уходят от дома в лес.
Двор царского дворца. За накрытыми столами народ празднует победу. Царь с женой и тестем сидит во главе стола, а по соседству — его свояченицы. К царице подходят Ох с Лешим и царевичами. Ох низко кланяется ей.
Сестры, увидев царевичей, испуганно наблюдают за ними.
— Здравствуй, царица! И ты здравствуй, царь. Как уговорились с тобой, царица, возвращаю тебе твоих старших чудо-сыновей, — жестом Ох указывает на старших царевичей, удивленно смотрящих то на него, то на царицу с царем.
— Что такое ты говоришь, дедушка? – удивляется старший царевич.
— Правду говорит, — отвечает царица и объясняет. – Обещала я отцу вашему родить двух чудо-сыновей. По колено ноги в золоте, по локоть руки в серебре.
Старшие царевичи проверяют у себя указанные матерью приметы. Удивленно смотрят друг на друга, на старичков, на брата и родителей.
— Да как рождались вы, так сердце мое беду чуяло. Ох мне каждый раз помогал. Не дал он вас погубить да потом у себя и укрыл. Обещал вернуть через осемнадцать лет, коли молчать об уговоре буду, — заканчивает рассказ царица.
Встав из-за стола, женщина подходит к сыновьям.
— Так это мои братья родные?! – восклицает младший царевич.
— Верно, сынок, — отвечает ему мать и обнимает сыновей.
Младший царевич обнимает братьев и мать.
— Стар я был двоих детей растить. Вот и отдал одного другу Лешему, — добавляет к рассказу царицы Ох.
Старик-отец толкает царя:
— Говорил я тебе, что дочка слову своему хозяйка? Вот и чудо-сыновья ваши живые и здоровые. А богатыри-то какие? — старик радостно кивает в сторону внуков, потом встает, подходит к царевичам, обнимает их, целует младшую дочь.
Царь, молча слушавший рассказ, тоже подходит и обнимает сыновей. Потом обнимает жену и говорит ей:
— Спасибо, родная, за детей. Спасибо, что от беды их уберегла да обещанье свое сдержала.
Царь целует жену и поворачивается к старичкам.
— И вам спасибо, что детей наших вырастили-выучили. Только кто их извести хотел? – интересуется царь, оглядываясь грозно по сторонам.
— Того твоя царица не знает. И я узнать не мог, да Леший помог, — отвечает Ох.
— То царицы старшие сестры виноваты, — говорит Леший.
Царь поворачивается в сторону своячениц. Ткачиха с поварихой в страхе бросаются в ноги к супругам:
— Помилуй, царь-государь! Прости, сестрица родная! Зависть замучила! Что делали — не думали, не ведали. Простите, родимые! — плачут да причитают старшие сестры.
— Прости их, родной. Не омрачай нам праздника, — просит мужа царица.
— Прости их, сынок. Сей урок они и так навсегда запомнят, — вторит дочери старик-отец.
Царь задумчиво смотрит на жену с тестем, а потом грозно топает ногой на старших сестер жены. Ткачиха с поварихой испуганно отшатываются. Царь, махнув рукой, прощает своячениц.
— Спасибо царь-батюшка, — благодарят те его.
— Спасибо, сестрица, что зла на нас не держишь, — благодарит царицу старшая сестра.
Царица с улыбкой обнимает сестру.
— Спасибо, батюшка, что слово за нас молвил, — благодарит средняя сестра старика-отца за заступничество.
— Ну, что ты, дочка. Все вы у меня родные, любимые, — отвечает тот, обнимая дочь.
— Повинную голову меч не сечет, — говорит старший царевич теткам.
Братья согласно кивают на его слова.
Те кланяются царевичам и радостно возвращаются на свое место за столом.
— Спасибо тебе, Ох, и тебе, Леший, что детей наших уберегли-вырастили да наукам разным выучили, — благодарит царь, низко кланяясь старичкам. – Будьте теперь вы сыновьям нашим как дедушки, — счастливый отец делает пригласительный жест в сторону стола. — Не побрезгуйте хлебом нашим с солью.
Ох с Лешим весело смотрят друг на друга, потом на царя и в один голос отвечают:
— Спасибо за честь, царь-государь. Да будет так, как ты говоришь. От угощенья не откажемся.
Царь с женой, сыновьями, стариком-отцом и Охом с Лешим садятся за пиршественный стол. Слуги ставят старичкам золотые приборы, подают дорогие кушанья, наливают вина. Воссоединенное семейство вместе со всеми приглашенными на пир по случаю третьей победы над королем Гвидоном отмечают победу и возвращение старших царевичей в дом родителей.