Вадим немного заволновался и даже испугался этой встречи. То, что Диодора была необычным человеком, он давно понял, но только сейчас осознал, что эта женщина была ещё и учителем его друга. К учителям, особенно духовным, Вадим всегда питал изрядную долю недоверия и внутренне напрягся, когда увидел Диодору. Он ведь не напрашивался в ученики, это его позвали неизвестно зачем.
Однако ожиданий Вадима Диодора не оправдала, встретила друзей приветливо и совсем как обычная хозяйка дома пригласила всех к столу.
На этот раз Вадим имел возможность хорошо разглядеть таинственную «Хозяйку Севера» и даже понаблюдать за ней.
Рассказ деда Тимофея никак не увязывался с тем, что сейчас видел и слышал Вадим. Ничего, ровным счётом ничего в манере общения Диодоры не указывало на какую-то, магичность или невероятную мудрость. За столом сидела совершенно обыкновенная с виду женщина. Лишь при особенном желании обнаружить в ней что-то необычное, можно было это «что-то» найти. И Вадим нашёл. Первое, что он для себя отметил – это мелодичный и тихий голос, как будто шелестящий, но одновременно очень ясно различимый. При первой встрече он не обратил на это внимания.
Дед Тимофей рассказывал о необычном взгляде Диодоры, но и тут ничего особенного вроде бы не было, кроме того, что Вадим ещё никогда не видел глаз такого чистого зелёного цвета. И как он ни старался, никаких признаков величественности в Диодоре не углядел. Был самый обыкновенный ужин, если не считать присутствия Мефодия, как явления необычного самого по себе. Вадим почему-то решил, что в присутствии хозяйки заяц присмиреет, но, вопреки ожиданиям, Мефодий разошёлся в своих художествах ещё больше и устроил настоящее шутовское показательное выступление, не забывая, разумеется, о желудочных радостях. Диодора поначалу отвечала на Фодины подначки в том же духе, но быстро сдалась и просто смеялась вместе с Вириладом.
Вадим не понимал, что происходит. Ему представлялось, что вот сейчас, за этим столом, начнутся наставления и поучения, или афористичные мудрые изречения прописных истин. А вместо этого начался какой-то затрапезный балаган. Но справедливости ради, он не мог не признать, что Фодя выступал мастерски, и удержаться в серьёзном настроении было просто невозможно. И вскоре Вадим уже сам присоединился ко всеобщему веселью. Напряжение ушло.
Закончив с очередной выходкой, Фодя самым решительным образом придвинул к себе большую миску и начал поглощать аппетитные жёлтые картошины.
- Я знаю, почему ты всех смешишь, - сказал сквозь смех Вадим, - Чтобы тебе больше еды досталось.
- Конечно, - подмигнул ему заяц, - Вы пока посмейтесь, а я поужинаю по-человечески.
- По-человечески, это значит что?
- Это значит впрок, вкусно и много.
- В какой прок? Ты же без конца что-нибудь ешь.
- Во-первых, не без конца, а во вторых, передай мне помидорчиков, пожалуйста.
- И куда это всё у тебя помещается? – спросил Вадим, передавая Фоде помидоры.
- А у меня в животе восьмое измерение, - важно ответил заяц.
- У тебя в животе коллапсар, - парировал Вадим.
- Это уже оскорбление, - притворно насупился заяц, - Нету там никакого коллапсара.
Вирилад с Диодорой уже отсмеялись и с неподдельным интересом слушали эту перебранку.
- Тогда объясняй, что такое восьмое измерение, - продолжал наступление Вадим.
- Ну… это такое измерение… Подлей морсика, пожалуйста. Спасибо. Это такое измерение, которого нету в твоём времени.
- В каком времени?
- Ну… в твоём.
- А что, у тебя какое-то особое время существует?
- Конечно,- ответил Фодя,- и у Ладика, и у дома этого, и у озера, и всего-всего.
- Ты меня за нос не води, тоже мне шаман нашёлся.
- Не, шаманство, это не по моей части.
- А что по твоей части? Черничное варенье?
- Где? – навострил уши Фодя.
Вид у зайца стал очень серьёзным, он сосредоточенно начал искать на столе варенье и, казалось, совершенно забыл о споре.
А Вадим, наконец, обратил внимание на Диодору и Вирилада, оба с улыбкой, готовой обратиться в смех, смотрели на него. Только сейчас он заметил особенный взгляд «Хозяйки Севера». В нём действительно было что-то потустороннее… Взгляд сильный и добрый, внимательный и отрешённый одновременно, взгляд человека, знающего что-то важное. И ещё Вадим понял, что никто тут не собирается его ничему учить насильно. Если сам он что-то не поинтересуется, никто ничего не скажет.
- Я хочу спросить тебя, Диодора. Можно?
- Спрашивай, - улыбнулась та.
- Что такое Путь Юга?
Диодора кивнула и встала из-за стола.
- Пойдём-ка на улицу, Вадим. А тебе сегодня мыть посуду, - сказала она, подмигнув Фоде.
- Как всегда, на самом интересном месте, - проворчал заяц.
На улице уже стемнело, на чёрном небе мерцали необыкновенно яркие звёзды, кругом было тихо и почти торжественно.
- Тебе о Пути Юга Вирилад сказал? – спросила Диодора.
- Да. Но ничего не объяснил.
- Путь Юга – это Путь к себе, к своей истинной сущности, - просто сказала Диодора, присаживаясь на крыльце.
Вадим опустился рядом на ступеньку.
- Это слишком общее определение. Ведь на любом пути надо куда-то идти и что-то делать.
- Верно.
- Так что надо делать-то?
- Пока ничего особенного. Просто смотри и слушай.
- Прямо как дед Тимофей, - усмехнулся Вадим.
- Он мудрый человек. Пустого не посоветует.
- Просто смотреть и слушать… А дальше что?
- Ты хочешь, чтобы тебе дали инструкцию? – улыбнулась Диодора.
- Вроде того, - согласился Вадим, - Ведь ты же знаешь, правда?
- Знаю. Для себя. Но не для тебя.
- Разве учителя не дают знания? – возразил Вадим.
- Учителя дают информацию. Могут подсказать где искать. Но настоящее знание человек получает только сам. Поэтому знание у каждого своё. И Путь Юга тоже свой.
- То есть, ты не знаешь, что мне надо будет делать?
- Именно. Всё зависит о того, что ты увидишь и услышишь.
- А я точно увижу? – засомневался Вадим.
- Если захочешь, то увидишь.
- А подсказать – где искать ты можешь?
- Слушай мир и слушай себя.
- Себя я ещё могу послушать, но не уверен, что услышу что-то от мира.
- Путь Юга начинается с доверия. Доверься миру так, как дитя доверяется матери, и он заговорит с тобой.
- Это трудно, - вздохнул Вадим.
- Я знаю. Но попробуй вспомнить свои чувства из детства. Это может помочь.
- Спасибо. Я попробую.
Диодора только кивнула в ответ, и Вадим понял, что разговор окончен.
На следующее утро Вадим обнаружил на столе завтрак, укрытый льняным полотенцем, но никого в доме не увидел. Он не стал завтракать, только взял с собой немного хлеба и вышел на улицу, но и там было тихо. Вадим внимательно осмотрел двор и, поняв, что сегодня он предоставлен сам себе, решил осмотреть владения Диодоры. Шёл он медленно, по едва заметной тропинке, иногда оглядываясь на дом, пока тот не скрылся из виду. Тропинка петляла среди высокой прошлогодней травы и вскоре вывела на большую лесную опушку. Внезапно, почти из-под ног, взлетели две куропатки и, громко хлопая крыльями, разлетелись в разные стороны. Вадим испугался, сердце забилось так часто, что он остановился, переводя дух. Снова оглянулся назад, куда улетели птицы, и повернул, было, обратно. Но лес не вовсе не казался враждебным, страх ушёл, и Вадим решился идти дальше, несмотря на то, что на сердце всё ещё было тревожно. Тропинка плавно поднималась вверх и привела на вершину довольно высокого холма, внизу раскинулся заливной луг, почти окружённый звонко журчащей речкой. У самой воды Вадим разглядел странное животное желтовато-грязного цвета, поразительно похожее на крокодила. Животное не двигалось, и казалось, грелось на солнце. Медленно и очень осторожно Вадим начал спускаться вниз, а когда приблизился к берегу, то крокодил оказался остатками стога прошлогоднего сена, но в точности повторял очертания животного. Вадим засмеялся и несколько раз обошёл стог, разглядывая пожухлую траву, причудливо уложенную весенним паводком. Рядом уже пробивалась сочная зелень и какие-то нежно-лиловые цветы. Вадим погладил «крокодильчика» по спине и подошёл поближе к воде. Речка оказалась неглубокой, по дну её перекатывалось множество разноцветных камушков, да осколки ракушек играли в лучах солнца радужным перламутром. Вадим прислушался, казалось, что вода и камни пели или что-то говорили, настолько ясно различался в этом звуке ритм. Выше по течению он увидел брод и несколько крупных камней, по которым можно было перебраться на другой берег, даже не замочив ног.
На левом, более крутом берегу, его снова встретила знакомая тропинка и повела вверх, к небольшой рощице. Вадим присел у подножия высокой сосны, прислонившись спиной к золотистому стволу, и закрыл глаза. Только сейчас он обратил внимание на голоса леса, окружавшие его со всех сторон. Справа слышалась разговорчивая речка, сверху шумели деревья, слева ветер доносил пение какой-то птицы и совсем рядом раздавалось жужжание множества насекомых.
Вскоре дыхание Вадим стало спокойнее и медленнее, он почувствовал исходящее от сосны тепло, плавное покачивание ствола создавало ощущение, будто она дышит с ним в унисон. А может, быть, так оно и было… Могучее дерево словно делилось с ним своей силой, или рассказывало о своей жизни. Вадим открыл глаза и увидел у своих ног незнакомую птаху, она деловито обследовала траву, и совершенно его не боялась. На смену птахе прибежала мышь. Та оказалась ещё смелее и подобралась совсем близко, с любопытством поглядывая на нового гостя. Вадим осторожно достал из кармана хлеб и бросил несколько небольших кусочков на землю. Мышь с удовольствием приняла угощение, кушала степенно, с чувством собственного достоинства. На прощание совершенно явственно подмигнула и скрылась в траве.
Вернулся Вадим домой уже к вечеру, но снова никого не застал. Диодора явно была здесь днём, стол был накрыт по-другому и открыто окно. Вадим решил всё же подождать возвращения хоть кого-нибудь, чтобы не ужинать одному, прилёг на кровати и почти сразу заснул.
Сон ему приснился яркий, но очень однообразный. Высокие белокаменные мосты, проложенные среди чащи леса, как дороги среди ветвей. Зелёный и явно южный лес, был наполнен терпкими и сладкими ароматами цветов. Дороги-мосты уводили далеко в чащу, и так можно было долго гулять, пока не свернёшь в нужную сторону на очередном перекрёстке. Некоторые мосты приводили к каким-то диковинным сооружениям, возможно – к храмам. Каждый храм был каменным, имел свой цвет и неповторимый рисунок декора. Вадим зашёл в красное здание и оказался в пустом зале с колоннами, посредине зала он увидел небольшой квадратный бассейн. Где-то рядом слышался звук падающих капель воды и звук приближающихся шагов. Вадим оглянулся и… увидел дощатый потолок. Сон прервался. Вокруг было тихо, в открытое окно падал луч утреннего солнца, а на столе накрыт завтрак. Вадим понял, что сегодня он снова будет один. Он спустился к озеру, торопливо разделся и прыгнул в воду с маленького причала. Студёная и свежая вода быстро смыла остатки сна и подарила бодрость. Вадим почувствовал сильный голод, но к своему удивлению быстро насытился всего лишь одним бутербродом и несколькими глотками травяного чая. Вспомнив о мыши, он снова прихватил с собою хлеба и поспешил к роще у разговорчивой реки. На этот раз путь он прошёл вдвое быстрее и добрался до знакомой сосны ещё до полудня. Мышь пришла нескоро, но зато Вадим успел пообщаться до её прихода с парочкой трясогузок и майским жуком. Хлеб мышь взяла прямо с руки, поела совсем немного и неторопливо побежала по тропе, уходящей в лес. Потом остановилась, обернулась, привстала на задние лапы и, не отрываясь смотрела на Вадима. Она явно ждала его. Вадим поднялся и сделал несколько шагов навстречу, мышь сразу же побежала вперёд, лишь изредка оглядываясь, словно проверяя – идёт ли за ней гость. Зверёк уводил его всё дальше в чащу, где уже не так ярко светило солнце, и деревья были выше и старше. Наконец, прошмыгнув между двух стволов старых елей, мышь выбежала на середину странной опушки, окружённой соснами, растущими как-то слишком правильно. Расстояние между стволами было почти идеально одинаковым, и ровно приподнятым. Сосен было ровно шестнадцать. Вадим прошёл на середину круга, мышь не дождалась его и быстро убежала.
Сонные деревья. Стоявшие неподвижно, будто проснулись, по кронам пробежала сильная волна ветра, но внизу воздух был тих и неподвижен. Ветер шумел недолго, вскоре стволы сосен разомкнули круг, открывая всё большее пространство. Теперь Вадим стоял у самой кромки леса, а впереди раскинулось поле спелой ржи. Совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, стояла девочка лет пяти, в длинной льняной рубашке, расшитой красным узором. Вадим попробовал окликнуть ребёнка, но девочка не обернулась, она внимательно смотрела вдаль и словно прислушивалась. Наконец, Вадим и сам различил вдалеке всадника, его серый конь почти летел над землёй и приближался невероятно быстро. Молодой русоволосый мужчина в светлой, но очень пыльной одежде, подъехал ближе, спешился и что-то сказал девочке, но что – Вадим не услышал. Это было как немое кино. Девочка тоже что-то ответила, мужчина усадил ребёнка на коня и сам вскочил в седло. Вадим не отрываясь смотрел на них, но эти люди явно его не видели. Девочка что-то ещё сказала и указала рукой куда-то влево. Конь почти с места пустился в галоп, картинка двигалась вслед за ним, хотя Вадим оставался на месте. Вскоре на холме показалось какое-то селение, от многих домов поднимался к небу чёрный дым. Всадник резко осадил коня и прижал к себе ребёнка. Девочка плакала и что-то говорила, снова показывая рукой на селение. Но мужчина только гладил её волосы и не трогался с места. Вадим внезапно понял его… Он сам остро почувствовал, как больно сжалось сердце, и в груди пробежал лёгкий холодок. Там, на холме, случилось что-то страшное, туда нельзя ехать… Всадник развернул коня и помчался прочь от селения, на этот раз картинка удалялась и быстро растворялась перед глазами. Сосны сомкнулись в ровный круг, и Вадим снова оказался в одиночестве. Видение это было настолько ясным и настолько горестным, что оставаться здесь не хотелось ни одной минуты. Словно услышав его мысли, прибежала мышь и повела куда-то новой дорогой. Оказалось, что широкая тропа вела обратно дому Диодоры, только Вадим вышел к берегу с другой стороны, и дом Диодоры оказался справа.
Наступил полдень, и сейчас солнце ярко освещало величественные деревья и скалы, окружавшие озеро. Идти этому берегу было как-то особенно… Несмотря на то, что стопа утопала в многолетней хвое, при каждом шаге из-под земли раздавался слабый гул. Вадима очень удивило это обстоятельство, и он шёл почти всё время, смотря под ноги, прислушиваясь к свои новым ощущениям. Ещё он заметил, что земля вокруг мерцает маленькими розовато-белыми искорками. Это было похоже на мерцание свежего снега в морозный вечер в свете фонарей.
Вадим подошёл к маленькому скалистому уступу. К воде вели большие каменные ступени, и. похоже. Созданные самой природой. Сейчас над озером стояла ТИШИНА. Необыкновенная, почти звенящая. Казалось, что остановился здесь не только воздух, но и время. Поверхность озера была абсолютно чёрного цвета и совершенно гладкая, как стекло. Вадим присел у воды и завороженно смотрел в это чёрное зеркало, где отражались деревья, скалы и небо.
В душе его появилось какое-то смятение, которому трудно было подобрать название, скорее это было неясное ощущение чего-то недосказанного, пропущенного вниманием, чего-то недочувствованного, не пережитого, не случившегося… Но это что-то должно было случиться, или случится прямо сейчас, или очень скоро. Это что-то было желанно и страшно одновременно. Удивительный, иррациональный страх перед желанным переживанием.
Однако тишина озера успокоила мысли и унесла куда-то горечь от недавнего видения. Вадим наклонился и умыл лицо, круги, разошедшиеся по воде от его прикосновения, разбудили озеро, вернулись звуки леса, и волна ласково плеснула у ног. Мир отзывался и был уже не только снаружи, но и внутри.
Вадим обогнул берег и вернулся в дом. Он с удовольствием сел за стол, намереваясь покончить с остатками завтрака. Но в этот момент снова увидел мышь, она сидела на лестнице, ведущей наверх. Вадим улыбнулся и поманил зверька к себе.
- Снова хочешь меня куда-то позвать? – спросил он, протягивая кусочек хлеба.
Мышь шустро забралась на стол и приняла угощение. Вадиму даже показалось, что она кивнула в ответ на вопрос. Доев хлеб, мышь снова вернулась на лестницу и выжидательно остановилась на полпути в комнату, привлекшую внимание Вадима с самого начала. Но, помня о совете деда Тимофея, он не сразу решился последовать приглашению. Приглашала всё-таки не хозяйка дома. Но зверёк, видимо, решил не отступать от задуманного, и не трогался с места. Вадим допил холодный чай и медленно встал, мышь прыгнула на одну ступеньку вверх и снова остановилась. И так, шаг за шагом, Вадим поднимался в «горенку»…
Лестница вывела его на середину просторной комнаты.
Здесь уже не обнаружилось никакого древнерусского антуража, комната была почти пуста. Первое, что заметил Вадим – это плотно небольшие окна, занавешенные разноцветными тканями, по одному с каждой стороны. Рядом с каждым окном – простая деревянная дверь.
В этой комнате было очень светло, как будто в ней горел свет, но источник его Вадим не мог определить.
Он подошел к окну, занавешенному алой тканью, раздвинул занавески и замер от неожиданности, потому что в окне увидел... море! Увидел ясный солнечный день, синюю безбрежную даль, белую пену прибоя на каменистом берегу... Услышал шум волн и крики чаек.
После видения на старой опушке, его уже не удивляли подобные картинки. Однако смущало то, что на этот раз он слышал звуки.
Вадим закрыл глаза, отвернулся, снова открыл глаза, подошел к окну с синими занавесками и заглянул в него. Вот тут сердце его забилось часто-часто. Мощные толчки крови застучали у самого горла - в этом окне он не увидел моря, но увидел степь! Пологие холмы, поросшие сочной густой травою… Легкий ветер приводил в движение этот зеленый океан, освещённый красным закатным солнцем, опускавшимся за дальние возвышенности на горизонте.
Уже не закрывая глаз, Вадим бросился к противоположному окну, занавешенному желтым, и там увидел горы... Прекрасные, величественные, и очень высокие, вершины их сверкали снежно-алмазными огнями в лучах восходящего солнца (а может и закатного), но, почему-то казалось, что в этом окне день только зарождался... Вадим уже не знал, что думать и повернул налево к последнему окну, которое закрывала белая ткань. Там была ночь… Полная луна освещала густой таинственный лес, наполненный ночными звуками и журчанием ручьев, стекающих с гранитного обрыва в маленькое озеро и мерцающих голубыми искрами в лунном свете.
Вадим заметался по комнате от одного окна к другому. Сердце его колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из горла, мысли спутались и проносились в голове обрывками фраз...
Он пытался сосредоточиться, чтобы заставить видения уйти. Закрывал глаза, считал до десяти и медленно дышал... Ничего не помогало! Пейзажи в окнах не менялись. Всякий раз в одном окне он видел море, в другом - зеленые холмы, в третьем - горы, в четвертом - лес.
Для одного дня это было слишком. Вадим быстро закрыл шторки на всех окнах. Постоял еще немного посредине комнаты, успокаивая дыхание, и спустился вниз. Мыши, конечно, нигде не было, а за окнами на первом этаже уже стемнело.
Вадим зажег свечи, сел за стол и стал дожидаться Диодору, Вирилада и Фодю. В доме сидеть было очень тоскливо, он вышел на крыльцо и сел на ступени.
Вспоминая прошедший день, Вадим усмехнулся, провел рукой по волосам и тихо сказал сам себе:
- Шиза косит наши ряды…
- А маразм крепчает,- неожиданно услышал он в ответ.
- Фодя, ты?
- Не-а, почтальон Печкин.
Вадим облегченно вздохнул, увидев Фодю и услышав, приближающиеся шаги.
Вернулись все. Вирилад нес в руках трехлитровую банку молока, а Фодя торжественно держал круглый хлеб, слегка, правда, уже надкушенный.
- Соскучился?- спросил он, дожёвывая хрустящую корочку.
- Несказанно!
- Вот и славно, значит рад нас видеть.
Вадим неопределённо улыбнулся и вздохнул. Он, конечно, рад был видеть всех, но после происшествия в «горенке» почему-то не хотел ни с кем говорить и спрашивать тоже ни о чём не хотелось, несмотря на множество вопросов.
За ужином все попытки Фоди рассмешить или хотя бы разговорить Вадима кончились полным провалом. Тот упорно молчал или отвечал односложно на всё - «да» или «нет».
Ночь снова принесла Вадиму удивительный сон. Он почему-то летел над зелёной долиной, зажатой между белыми горами. Но летел низко. Постепенно горы становились всё выше, а долина всё уже. Наконец, горы сошлись так близко, что осталось лишь небольшое ущелье, через которое можно было только идти. Белые скалы нависали над головой, но не давили, казалось, что они мраморные, настолько ярким был этот белый цвет. Дорога по ущелью закончилась, и Вадим вышел к большому озеру. Созерцание чёрной воды, в обрамлении белых гор производило сильное впечатление. Но ещё большее смятение вызвало то, что в этом озере ничего не отражалось. Его поверхность была чёрной, блестящей, но совершенно «не зрячей». Вадиму стало немного непосебе, он даже присел на корточки, чтобы попробовать – вода ли в этом озере. Но опустить руку в чёрную бездну не успел – проснулся.
Он посмотрел на часы, шел уже третий час ночи, но сна не было ни в одном глазу. Снова нахлынули воспоминания минувшего дня.
В мыслях, как кадры из кинофильма, постоянно прокручивались окна и пейзажи, пейзажи и окна. Он понял, что не заснет и сел на кровати. Прислушался. Вирилад дышал тихо, медленно и глубоко, как обычно дышат спящие.
Вадим тихо встал, оделся и вышел в «гостиную» комнату. На лестницу по-прежнему падал свет, и Вадим, повинуясь уже совершенно четкому желанию, снова посмотреть в окна, поднялся наверх. И, на этот раз, открыл только «красное» окно, где было море. Причем не только занавески открыл, но и само окно. В комнату ворвался соленый теплый ветер и ТАМ по-прежнему был день и светило яркое солнце. Он долго стоял у окна и просто наслаждался, не думая ни о чем. Потом немного отошел от окна назад, к лестнице, по-прежнему не отрывая глаз от лазурных волн.
Вдруг дверь у окна начала медленно открываться, давая Вадиму возможность большего обзора. Он улыбнулся чему-то ТАМ и тихо направился к двери, с явным желанием выйти, и уже не слышал отчаянного крика Вирилада, вбежавшего в «горенку»:
- Вадька, стой! Не ходи туда! Вадька!..
Но крик Вирилада пропал втуне. Вадим шагнул за дверь и вышел к берегу моря. Дверь за ним начала закрываться, но еще медленнее, как в кино при замедленном показе. В два прыжка Вирилад подскочил к ней и, поймав рукой край, шагнул вслед за Вадимом.
Вадим оглянулся и замер, широко раскрыв глаза... Вириладу сначала показалось, что друг удивлен его появлением, но тот смотрел как бы сквозь него, а в глазах читалось удивление, смешанное с ужасом.
Когда Вирилад это понял, он тоже остановился и оглянулся... Домика-теремочка позади не было! Только высокие холмы, поросшие лесом, и явно не родные...