Художник.
Я тогда понимал, что сам виноват, во всём виноват и что мне сдалась эта Марина. Натурщица, каких я видел не исчислимое множество.
Тогда моя карьера была далеко не на взлёте, вернее сказать на нуле, я писал исключительно на заказ, и все мои заказчики, поголовно, желали получить портрет голой женщины, и за последний год написал кучу работ под названием: "Она и Розы", "Девушка в сирени", или "В лепестках ромашек". Так вот на кануне того злополучного дня мне поступил заказ на очередную девушку в сирени. Я пригласил в мастерскую натурщицу. Моя мастерская располагалась в маленькой квартирке, в огромной высотке на проспекте Мира, в Москве, потому как я тогда был не многим богаче кабельной крысы я там и жил. Был подготовлен холст, и эта натурщица…. А потом вошла Лариса, и я тогда забыл про все, выскочив в дождливую сентябрьскую ночь в одном рабочем халате. Дождь лил стеной, она убегала от меня в ночь, и я как не старался, не мог её догнать. И вот когда мы уже мчались мимо гостиницы "Космос", и когда я и впрямь обрёл надежду на то что бы её догнать, дождь зарядил с новой силой. Всё слилось фары машин огни окон гостиницы, я промокший насквозь, я видел только её силуэт, убегающий, от меня прочь.
Я вернулся домой, Марина уже ушла, написав лишь на зеркале помадой несколько матерных слов, но об её уходе я не жалел. Таких как она у меня было множество, и до неё я не раз изменял Ларисе, всегда без от чётно не думая о последствиях, и вот они, наконец, настали, эти последствия, внутренним подсознанием я понимал, что потерял, но не думать, не что то предпринимать, не смел. Мы были молоды тогда, молоды оба. Я был вчерашним выпускником Строгановского училища, она оканчивала литературный институт. Мы условились пожениться в мае, но я всё испортил. И как водится по русской традиции, решил залить горе водкой отложенной на приезд старого друга из Твери.
Проспал я в ту ночь около двух трёх часов. Проснувшись, увидел, что небо прояснилось, мягкий свет полной луны осветил свежий холст, я вспомнил все, что произошло несколько часов назад, меня передёрнуло. Вглядевшись в холст, я как на иву увидел всё, что произошло: убегающую прочь Ларису, огни окон гостиницы, себя. Схватившись за кисти, я начал писать в запале я не скупился на краски, мазки были толстые в несколько слоёв, если бы кто то видел меня тогда за работой, решил бы что тронутый просто мажет холст. Но к утру, картина прояснилась, явно было видно все, что я хотел сказать, показать, и сам увидеть.
С тех пор прошло семь лет. Я сильно изменился, после того как моя картина "Любовь и "Космос" ", продалась за баснословные деньги, заказчики увидали во мне творца, настоящего художника, и я не заставил их ждать от себя новых шедевров. Теперь я знал, достаточно мне было лишь подумать о моей любви к Ларисе, и я превращался в мастера способного творить. Шли годы я менял женщин как перчатки, и с каждой новой осознавал всё большую и большую свою потребность в Ларисе. Но теперь я мог почивать на лаврах и постарается забыть о ней, начать я решил с продажи своей старой мастерской на проспекте Мира.
-Здравствуйте я по объявлению,- раздался в трубке нежный женский голос,- я бы хотела приобрести мастерскую у вас, когда я смогу её посмотреть?
- А давайте прямо сегодня,- предложил я.
- Отлично встретимся прямо там, в шесть вечера.
Голос этой женщины показался мне до боли знакомым, и сердце как в юности забилось чаще, но я боялся признаться себе в том, что это она.
Я пришёл раньше неё. Огляделся, вспомнил, в дверь постучали, я открыл.
-Привет,- в комнату вошла Марина,- вот решила приобрести для мужа новую мастерскую, он у меня человек творческий, сам такие проблемы решать не может. Ты ведь меня понимаешь.
-Здравствуй,- коротко отозвался я,- надеюсь, помещение тебя устраивает.
-Да, вполне. А с чего ты решил продавать своё первое пристанище, я знаю из газет, ты ведь достаточно состоятелен теперь, что бы оставить эту мастерскую как память.
-Знаешь, именно из-за памяти я и продаю, это место.
-Ой, прости, из газет я так же знаю что личная жизнь у тебя не очень. Но ты ведь не винишь меня в том, что тогда случилось.
Я смерил её долгим протяжным взглядом, она потупилась, тут вдруг зазвонил телефон. Разговор был примерно такого содержания.
-Да любименкий, да мой мышоночек, уже лечу. Прости лапуличка, задержалась по очень важному делу, моя прелесть,- сказала она и оборвала разговор.
-Так что на счёт мастерской?
-Я думаю, по той цене, что была указана в Интернете мы с моим котичкой приобретём её.
Марина ушла, я почувствовал великое облегчение, и ещё большую потребность в Ларисе. Я понял, что все эти годы, что я жил без неё, не смотря на колоссальный событийный ряд, я провел впустую, и если я прямо сейчас не начну искать её, я умру.
Выскочив как оглашенный из мастерской, я сел в свою машину, и на полной скорости покатил по проспекту к старому дому Ларисы, куда я много лет боялся даже близко подойти. Застряв на втором кольце, я успел придумать уйму причин, по которым Лариса могла не жить на своей старой квартире, самыми ходовыми были две. Она вышла замуж. Она умерла.
Дверь открыл мальчик лет пяти.
-Здравствуйте! - доверчиво сказал он незнакомому дяде.
-Кто там, Вадик, - услышал я.
-Дядя,- лучезарно отвечал мальчик.
-Как дядя,- заметно тревожней сказал голос из коридора.
Я огляделся, всё было знакомо, но Лиш одно меня поразило, грубая копия картины "Любовь и "Космос" "висевшая в коридоре. Передо мной появилась Лариса. Она была в домашнем халате, тапочках, я узнал её больше по голосу, она изменилась до неузнаваемости. Нет, Лариса не постарела, не потеряла своей красоты, она потеряла, что то другое, блеск в глазах и шарм, а так же то, что я не могу объяснить, то за что я её любил, это была не моя Лариса, эта Лариса была чужая.
-Ты.
-Я.
-Ну, проходи, если пришёл.
-Прости.
-Всё прощено и забыто.
-Это правда, что ты не держишь зла,- спросил я, уже за столом, похлёбывая чай из чашечки сервиза, который много лет назад подарил Ларисе.
-Не держу, понимаешь, тогда тебе нужна была муза, то есть женщина, которая делала бы за тебя бы всю бытовую работу, иногда думала бы за тебя, прощала любые твои связи, и выходки. Я тогда не подходила на эту роль, в этом наша ошибка, и из-за этого мы расстались. Пойми.
Просидели мы за разговорами около пяти часов, говорили о своей жизни за эти семь лет. Она за мужем не была, а ребёнка родила для себя, от едва знакомого мужчины, успехов в работе не добилась, и все эти семь лет проработала в какой то "жёлтой" газетёнке.
Ушёл я под утро. В ту ночь я нёсся с необыкновенной скоростью, по ещё не успевшей проснутся, или только что уснувшей Москве. Моя Лариса умерла, погребённая заживо проблемами и неудачами. И вместе с её образом умерла и моя любовь.
В моих глазах мелькало зарево новой зори! Это было последнее что я видел!