1
- Кузьмин приезжает! - сообщила жена радостно, врываясь в мою комнату с плотно завешенными шторами и мерцающим в углу монитором. – Ах, как давно мечтала я побывать на его концерте! Давай же сходим, наконец!
Мне оставалось лишь досадливо отмахнуться, не отрывая взгляда от монитора, и судорожно двигая «мышью».
Ещё бы! Там - в компьютере - игра шла по-крупному! Складывался «экспресс» из сделанных накануне ставок, и это впервые за долгое время несло приличный выигрыш. Где-то тысяч в десять, не меньше. Это большой куш для меня!
Я нервничал сильнее, по мере того, как выигрыш принимал реальные очертания. Сошлись шесть ставок из семи. Оставалась одна - седьмая, решающая! Ладони вспотели, и я то и дело отирал их о шорты, следя за «лайф–трансляцией» последнего драматического матча.
Играли два греческих баскетбольных клуба - «Олимпиакос» и «Панатинаикос». И так они упорно бились, греческие черти! Сыны, блин, Эллады! Не отпускали друг друга больше чем на три – четыре очка. Я поставил на «Олимпиакос». Какого Зевса я на него поставил?!
- Ну что ты молчишь? – жена не унималась.
- Людмилочка! - почти кричу я. – Отстань!
- Вот так ты всегда! Упрёшься в свой компьютер! А на меня тебе наплевать! Так хочется побывать на концерте Кузьмина!
- Кузьмин ныне – завитый крашеный попсовик, - цежу я сквозь зубы, тыкая пальцем в клавиши.
- Он поёт для женщин! – возражает жена, - Женщинам его песни нравятся! Тебе этого не понять!
- Хорошо, - отвечаю. – Мне не понять. Куплю тебе билет, если так хочешь.
- Нет, пойдём вместе!
- Дорого ведь, – выдавливаю я, - для нас всё – дорого!
- На водку денег не жалко, а на концерт жалеешь!
- Не посягай на святое! – хриплю я, стараясь сдерживаться.
Чувствую - на меня начинают дуться. Но и я на взводе!
- Давай так, если выиграю, то – идём, - отвечаю я после паузы. – А если нет – то больше не подходи ко мне с этим бредом!
Жена уходит, а потом, понятное дело, возвращается в кабинет и стоит у меня за плечом.
Я чаще, чем требуется, тычу пальцем в клавишу обновления котировок. Компьютер периодически зависает, лезет спам, приходят предательски мигающие письма ото всех подряд. Только цифры счёта не хотят сдвигаться с места: 70:70. Щедро набросали они друг другу в далёкой Греции! Потом же словно умерли все там.
Наверно по обычаям тех мест, вмешались в дело Олимпийцы. Их, как известно, амброзией не корми – дай только влезать в человеческие разборки!
Идёт последняя минута матча. И идёт эта минута, уже целую вечность! Наверняка, тренеры берут тайм – аут за тайм – аутом.
Или, возможно, в ход матча вмешались болельщики. Горячие греки! Может быть, там, в спортивном зале – настоящее побоище! Есть пострадавшие. Полицейские применили слезоточивый газ! Проносят тело судьи с разбитой головой.
Возможно всё, что угодно! Нам можно лишь догадываться! Всё что я вижу - это две застывшие цифры: 70:70!
Наконец после очередного обновления цифры меняются: 70:72! Не в нашу с «Олимпиакосом» пользу.
Нервы у меня сдают! Я вскакиваю. Отталкиваю жену! И ухожу в ванную комнату – курить.
Пальцы дрожат, когда я прикуриваю сигарету…
Пару затяжек спустя Людмилочка стучит в дверь и кричит,
- Дуй за билетами, пока не раскупили!
Я чуть роняю сигарету из рук! Открываю дверь, снова отталкиваю жену и несусь к компьютеру. Там всё красиво: 73:72! Full time! «Трюльник» с сиреной в корзину «Пао», вашу греческую мать!
Я начинаю свой безумный танец!
- Билеты, билеты! – кричит Людмилочка.
2
- Два билета на пятый ряд, - обращаюсь я к окошку кассы. – Есть у вас пятый ряд? Давайте по центру.
Спустя пару дней мы подъезжаем к концертному залу УНИКС. Народа полно и на крыльце и в вестибюле.
Пёстрая толпа неспешно просачивается сквозь контроль, бурлит возле буфетных стоек. Всё какие-то расфуфыренные буржуи. Большей частью дамы разных возрастов и размеров, и их седые или плешивые самодовольные кавалеры! Чуждые мне люди! Я то привык к другой публике на рок - концертах.
И там, конечно, хватает разных придурков и додиков. Говоря по правде, их там многовато.
Но это … правильные придурки, в моей «Общей классификации придурков».
О ней – в другой раз.
А сейчас - вокруг меня чужие люди…
Я вспомнил про потраченную на билеты тысячу рублей с сожалением. Ведь можно было на неё приобрести новые наушники, или накупить книжек или дисков.
Говорят, что «Студжис» воссоединились в оригинальном составе и выпустили альбом. Хоть и лажа, скорее всего, но купить надо!
Вообще, до фига чего надо! От одних счетов почтовый ящик ломится ежемесячно!
Размышляя так, я хмурился досадливо.
- Может, выпьем чего нибудь, - предлагает Людмилочка, замечая моё настроение.
А что, идет! Я киваю, оживляясь.
Мы направляемся к барной стойке. К ней не пробиться. Однако делать нечего, я занимаю очередь. К тому же всё не так уж плохо. Прямо перед нами стоит очень занимательная особа со своим кавалером – мажором. Я обратил на эту парочку внимание ещё на улице у входа.
Они подкатили на красивом белом лимузине. Кавалер, припарковавшись, обошёл машину и галантно помог спутнице выйти.
Особе на вид лет двадцать. Кавалеру чуть больше.
Грёбаный мажор! У него есть деньги и молодость, то чего у меня никогда уже не будет в жизни. И ещё - такая мадемуазель!
Она очаровательна в своём тёмно – синем вечернем платье, с глубоким вырезом на спине. Бледная, почти матовая кожа, восхитительна. Ни морщинок, ни заметных изъянов. Под левой лопаткой родинка – так и хочется дотронуться.
Роста очаровашка чуть выше среднего. Хотя возможно это эффект высоких каблуков, выгодно приподнимающих её аппетитную попку, а также способствующих выпячиванию небольшой впрочем груди чуть вперёд.
Светло – каштановые волосы собраны в какую – то сложную высокую причёску, открывая моему замаслившемуся взору обрамленный длинными вьющимися локонами бледный манящий затылок.
Я отвечаю что–то жене невпопад, сам же вдыхаю запах духов незнакомки и прислушиваюсь к разговорам парочки.
Мажорик пред своей спутницей извертелся, как говориться, на пупе. Он при полном параде. В дорогой паре из чёрного микровельвета, кремовой рубашке с огромным, напоминающим крылья дельтаплана воротом, позволяющим видеть кручёную золотую цепь у него на шее.
Мне трудно оценивать внешность мужчин, но с точки зрения женщин он наверняка вполне ничего. Чёрные густые волосы. Правильные черты лица. Прямой взгляд.
Он всё рассказывал какую-то бесконечную историю, но я никак не мог уловить сюжета. Незнакомка же большею частию молчала, иногда кивая.
Я облёк её флёром таинственности.
К тому же, до сих пор не увидев её лица, я боялся разочароваться тем известным каждому мужчине разочарованием, когда впереди стоящая (идущая) стройная девушка оказывается вдруг «крокодилом».
К моему счастью, или горю – уж и не знаю - незнакомка оказалась и на лицо не крива.
Это я так, друзья, пытаюсь, слегка выёживаясь, сгладить впечатление, коие произвела на меня красотка!
На самом – то деле, не то что некрива, а очень даже наоборот. Если сравнивать её с киноактрисами, то она была чем – то средним между Катрин Денёв и Николь Кидман. Лучших времён – разумеется. Понятный типаж?
С воображением у меня всё в порядке. И хотя я жене почти не изменяю, всё же полёту фантазии не прикажешь. Я подумал, что с такой феминой неплохо бы прокатиться в Париж, на выставку. Было бы незабываемо.
Тем временем очередь впередистоящих подошла, и юноша начал заказывать. Я с некоторым любопытством наблюдал за его заказом. Он взял себе сто грамм карибского рома и стакан пепси-колы. Девушке же заказал, предварительно справившись у неё, какой – то сложный коктейль, состоящий из вермута и чего-то там ещё. Вскоре я выучил весь состав этого коктейля.
Почему?
Ответ вы узнаете прямо сейчас!
Итак, следом за парочкой подошла наша очередь. Я заказал сто пятьдесят водки и треугольник (эч – почмак) – это для себя. Затем спросил у жены, что она будет пить?
- Закажи мне коктейль, как у девушки, - ответила жена, кивнув в сторону красотки.
- Сделай нам такой же, дружище, - обратился я к бармену.
Бармен кивнул, снял с полки бутылку вермута, добавил в него из разноцветных склянок, бросил кубик льда и украсил долькой засахаренного апельсина.
Я сжимал в руке пятисотку, рассчитывая и на сдачу.
- С вас две тысячи рублей, - объявил бармен вскоре.
- Сколько?! – переспросил я громче, чем обычно.
- Две тысячи, - бармен оставался вежливым.
Я почувствовал, как кровь отлила от лица.
Возможно, на нём даже образовалось большое белое пятно.
Я во гневе посмотрел на Людмилочку.
Она вжала голову в плечи под моим испепеляющим взглядом, понимая видимо, что за всем этим последует.
- Почему так дорого? – спросил я у бармена надтреснутым голосом.
Тот оставался любезным:
- Сто рублей – за водку;
- тридцать рублей - за треугольник;
- одна тысяча восемьсот семьдесят рублей – за коктейль.
- Что вы туда льёте?
Бармен кивнул на папку с картой вин.
- Смотрите… Коктейль, называется …. «Душевный поцелуй». Там по алфавиту.
Я посмотрел:
«Душевный поцелуй» ………………………1870 руб.
Состав: виски Бурбон, сухой вермут, вино Дюбонне.
Твою мать, ещё и Дюбонне!
Всё верно!
- Проклятье! Мало того, что я повёлся и пошёл на этот долбаный концерт! Потратился на билеты! Так ещё этот чёртов коктейль! В этот миг праведного гнева я забыл о Красавице. Жалость к уплывшим деньгам разлилась во мне ядовитой отравой; пробежав по венам, она достигла сердца, и разъедала его словно ржа.
Я обрушил весь гнев на жену. На кого же ещё?
Ей досталось по первое число!
Я произнёс слова, из тех, о коих приходиться жалеть впоследствии.
Она, бедняжка, не смогла вполне насладиться коктейлем.
Я же махнул водки - всю порцию залпом. Занюхал тупым концом треугольника. Так был зол, что есть не мог! На жену даже не смотрел.
Тем временем прозвучал третий звонок. Мы прошли в зрительный зал. Свет притушили, и самые нетерпеливые зрители уже кричали и громко хлопали.
3
Мы добрались до своего ряда. Прошли до его середины по мягким, приглушающим шаги дорожкам. Сели на свои места. И что я вижу? Вот так соседство! Рядом с нами расположилась сладкая парочка из буфета. Красавица и Мажор! Я усаживаюсь, справа от Красавицы, и меня, понятно, неудержимо начинает тянуть налево. Однако Красавица на меня даже не взглянет.
Мажор продолжает что-то ей заливать. Не остановится.
Лишь появление музыкантов заставляет его замолкнуть.
Под овации на сцену, освещённую мелькающими разноцветными лучами, выходят Кузьмин и так называемый «Динамик». Я то знаю, что никакой это не «Динамик». И, наверное, этот человек на сцене – никакой не Кузьмин.
Впрочем, мне всё равно. Настроение испорчено окончательно.
А когда настроение у меня испорчено…
Когда настроение у меня испорчено – я, по несовершенству своему, распространяю его на всё, что оказывается рядом со мной на расстоянии пяти с половиной тысяч световых лет! Весь мир становится на грань гибели. Птицы перестают петь. Звери забиваются в норы. В горах сходят снежные лавины и грязевые сели, погребая под собой целые посёлки, одиноких пастухов и несчастных альпинистов. Группами или по одиночке их накрывает неумолимая, несущаяся со скоростью трансконтинентального экспресса клубящаяся смерть. В океанах и морях начинают ходить огромные свинцовые волны. Они переворачивают суда пассажирского, торгового и военного флотов; рыбацкие сейнеры идут на дно, освобождая из плена миллионы рыб, которые тут же набрасываются на агонизирующую команду и расправляются с ней с неумолимостью посетителей рыбного ресторана, именующих себя вегетарианцами, но являющимися по сущности своей кровожадными каннибалами. Никого не жалко! Никого! Рушатся автомобильные эстакады. Тысячи машин разных марок и расцветок, отчаянно сигналя, врезаются друг в друга, взрываются, корёжась, выставляя напоказ своё непотребное вонючее бензиновое нутро. Непристёгнутые пассажиры вылетают прочь, пробив головами лобовые стекла, а затем продолжают свой полёт далее вниз с мостов, оседающих на них тяжестью искореженных конструкций, избавляя несчастных от бремени ежемесячных кредитных взносов. Лопнувшим тросом отрывает голову постовому гаишнику. Он продолжает стоять, схватившись мёртвой хваткой за свою полосатую палочку, в то время как голова его, со свистком в побелевших губах, катится по зелёному склону, а потом и по глубокой колее, заполненной удирающими из под мостов крысами. Одна из рыжих тварей, не смотря на ужас происходящего, успевает на ходу отхватить у катящейся головы ухо, и улепётывает дальше по колее стремительно заполняемой водой. Это рухнула плотина, и водохранилище вышло из берегов. Вскоре всё оказывается под водой, и белому голубю некуда сесть, кроме как на горлышко бутылки из под коньяка «Арарат», гордо возвышающейся среди подмоченных вчерашних газет, повествующих о блестящих перспективах.… Впрочем, кому нужны вчерашние газеты? Никому! Потому, что никого и нет больше на Земле… Последний самолёт, исчерпав запас керосина, рухнул в покрывшие Землю волны. И только сейчас один из двух космонавтов, оставшихся на орбите и с ужасом глядящих вниз в круглые иллюминаторы, соглашается ответить на навязчивые многомесячные ухаживания другого. Ему больше нечего терять… Грань между космическим героем и космическим засранцем исчезает. Звёзды не выдерживая такой гнусности, срываются вниз.
Весь мир погружается в хаос!
Всему наступает звездец!!!
Да…
Таким образом, испортив жене настроение, я откинулся на кресле, закрыл глаза и с чувством исполненного долга погрузился в дрёму. Потом и вовсе заснул.
4
Видимо во сне я слегка захрапел, или может, повернулся неудобно, только внезапно я проснулся от лёгкого прикосновения.
Открыв глаза, я увидел прямо перед собой восхитительное лицо Красавицы. Она, улыбаясь лишь уголками губ, шёпотом попросила меня не храпеть - чтобы не мешать соседям. Я заметил, что юноши нет за её спиной. Куда-то он делся. Неожиданно и для себя я задержал её ладонь. Красавица посмотрела на меня удивлённо, но не отдёрнула руку, и даже повернулась к сцене. Я же не отпускал её ладонь ещё мгновение, и ещё мгновение.… Потом её рука выскользнула из моей, оставив пылающий след тайны. Я посмотрел на жену, она сидела, отвернувшись максимально. И это был шанс!
Никогда бы не решился я на подобное в трезвом уме!
Но, будучи в изменённом состоянии восприятия – рискнул!
Я тронул Красавицу за руку - она не повернулась! Это было странно. Всё было странно. И я был сам себе странен. Я зажмурился на всякий случай и положил руку на её ладонь. Красавица сидела спокойно.
Я посмотрел украдкой на жену, она была как будто не со мной. Тогда я наклонился к Красавице и шепнул ей на ушко: «Давайте встретимся в баре! Я вас там буду ждать!» После чего поднялся и пошёл к выходу. У выхода я остановился и посмотрел назад: ни жена, ни Красавица не обернулись.
В баре было пусто. Свет горел только над стойкой, и угловые столики терялись во мраке. Давешний бармен протирал бокалы, болтая с чернокожей уборщицей.
Мне он кивнул, как старому знакомому. Запомнил, значит. Я хотел ещё водки, но была лишь текила. Я взял себе текилы и стакан лимонного сока в высоком бокале. Усевшись в уголке, я осушил рюмку и выпил половину сока. Затем, так как вокруг ничего не происходило, переключил своё внимание на музыку. Положив подбородок на ладони, я наблюдал, как тает в соке лёд, и отбивал легонько пальцами в такт босановы.
Фиолетовая тень, преломленная сверкающими гранями, пронеслась по стенкам бокала. Я поднял глаза и подскочил на месте – передо мною стояла Красавица!
Она пришла! Сон просто….
Мы молча смотрели друг на друга, стоя по разные стороны небольшого металлического столика с моим недопитым соком и пустой пепельницей, под звуки маракас и кастаньет. Я бы, наверное, и стоял так истуканом. Красавица заговорила первой:
- Что–то ты не очень смел теперь? – произнесла она приятнейшим голосом.
- Я немею перед вашей красотой! – ответил я первой пришедшей в голову фразой. Скорее всего, я слышал её в каком-то старом фильме.
- Так и будем стоять? – спросила девушка.
- Садитесь, пожалуйста! Выпейте со мною! – заторопился я.
- Только воду, - ответила незнакомка.
- Почему?
- Коктейли дорогие здесь. Цены кусаются! - при этом Красавица посмотрела на меня выразительно. В глазах её искрился смех.
Я понял намёк. Щёки мои запылали. Значит, она всё слышала – вот позорище!
- Поймите! - заговорил я горячо и многословно. – Меня тут приняли не за того, кем я являюсь. На самом деле человек я щедрый! Никогда в жизни не жалел ничего для друзей и близких. Просто у меня сейчас денег нет! Не так, чтобы совсем нет. Но нет лишних денег совершенно. Жена у меня не работает. Я тоже, с тех пор как уволился, никак не могу подыскать ничего стоящего. А жить мы привыкли на широкую ногу. Спортивные соревнования, концерты, театры – ничего не пропускаем. Я залез в долги, набрал кредитов. Мне страшно представить, что будет завтра! Сейчас единственная статья доходов для меня - эти игра на тотализаторе. Утром открываю свежую «линию». Долго её анализирую. Читаю спортивную прессу, гостевые разных клубов, ловлю слухи и сплетни – и только потом делаю ставки. Большей частью ещё и везёт, пожалуй, но пока удаётся выигрывать. Вот на это и живём худо-бедно.
Вдруг я понял, что говорю что-то не то!
- Простите меня, - сказал я Красавице. – Куда-то меня не туда понесло!
- Да садись ты, - вдруг сказала она просто.
Я молча сел. Положил руки на колени и уставился на неё.
- Ты забавный, - произнесла Красавица после паузы.
Подошёл бармен. Боже, только сейчас я увидел, что он был вылитый мексиканец!
- Принеси нам как обычно, Карлос! – сказала Красавица бармену, улыбнувшись, как старому знакомому.
- Сию минуту, сеньорита! – ответил бармен, улыбаясь в ответ, и легко покачиваясь, ускользнул к стойке.
Вернувшись скоро, он принёс и поставил на стол два тяжёлых бокала наполненных почти до краёв зелёной жидкостью. Я потянулся, было расплатиться, но Красавица остановила мой порыв упредительным жестом.
- Не надо тратить деньги! Карлос угощает.
И не давая опомниться, протянула руку, - Мне нравится, когда меня называют Красавицей.
Я пожал ей руку и представился в ответ. Теперь о том, чтобы задержать её ладонь в своей не могло быть и речи. Во мне нарастало внутреннее беспокойство. Вся эта ситуация, была столь необычной, что меня временами начинало трясти.
- Выпей это и успокойся, - сказала Красавица, словно почувствовав моё состояние.
- Что это? – спросил я, поднося стакан к глазам.
- Считай, что абсент. Пей – это то, что тебе сейчас нужно.
- Но ведь надо сначала….
- Ничего не надо – пей!
Я осушил свой бокал полностью.
Красавица лишь немного пригубила.
Снова подошёл Карлос. Он поставил на стол ящик с сигарами.
Затем присел на свободный стул, вытащил одну за другой три сигары, и, срезав ножницами кончики, передал сигары нам.
Я достал, было, свою Zippo, но Карлос замахал протестующе руками. Мы прикурили от его газовой зажигалки. Вскоре все потонуло в ароматном дыме.
- Деньги – это дерьмо! – нарушила молчание Красавица. – Они душат тебя, и если так пойдёт дальше, то и вовсе погубят.
- Но как же? – возразил я волнуясь. – Ведь у меня их совсем нет.
- Все твои мысли про бабло, не так ли? – продолжала Красавица. Это деньги так с тобой играют. Только игры у них всегда жестокие. На самом деле денег у тебя достаточно.
Она посмотрела на Карлоса. Тот кивнул соглашаясь.
- Полно у него бабок! Двадцать тысяч на карточке лежит, а он про неё даже не вспомнит.
Я посмотрел на Карлоса недоуменно. Меня охватила нервная дрожь. Казалось вот-вот и я проснусь! Однако голова отяжелела. Мне казалось, что сигарный дым уносит моё сознание куда-то, куда я не хочу.
Я попытался встать, но не смог.
В это время появился Мажор в белых перчатках.
- Ну, нам пора, - сказала Красавица вставая. – Я думаю, ты поступишь с деньгами правильно. Не щади их, иначе они не пощадят тебя!
С этими словами Красавица встала, взяла под руку Мажора, и они удалились.
- Извините, но заведение закрывается, - сказал мне Карлос, возвышаясь над столом с пустыми бокалами в руке и сигарным ящиком подмышкой. – Концерт окончен!
5
- Концерт окончен! Концерт окончен! – чей-то голос звучал рефреном у меня в голове.
Я в недоумении раскрыл глаза. Жена трясла меня за плечо.
Я тупо уставился на неё. Потом посмотрел налево.
Красавицы не было. Никого вокруг не было.
Все уже покинули зал. Лишь какой-то чудак искал между рядами свой номерок. Да стайка девушек ботала о чём-то с рабочими сцены.
Разбудив меня, жена повернулась тут же, и пошла к выходу.
Я поплёлся за ней.
В вестибюле я всё пытался вспомнить, в какой стороне бар. Но, никак не мог найти направление.
Жена уже вышла на улицу, и я поспешил за ней.
Мы брели по вечерним улицам в сторону дома. Не как обычно - взявшись за руки - а на порядочном расстоянии друг от друга, по разным сторонам тротуара.
Людмилочка иногда принималась всхлипывать.
Сверху сеял мелкий дождик. Дороги сделались грифельно – чёрными, жирно блестящими под светом фонарей и проносящихся фар.
Я всё пытался вспомнить подробности сновидения.
Голова болела сильно. Буквально раскалывалась от боли. Я тёр на ходу виски. Затем порылся в карманах в поисках обезболивающего. Не найдя ничего, я вспомнил, что таблетки остались в куртке. Зачем я только надел этот старый вельветовый пиджак?
А это что? Пальцы наткнулись на пластиковый прямоугольник.
Боже мой! Я извлёк из внутреннего кармана кредитку, на которую получал деньги ещё на предпоследней работе.
Неужели на ней ещё что-то осталось? Вроде бы я всё снял после увольнения….
«Банкомат! Мне нужен банкомат»! – закрутилась в голове навязчивая мысль.
Я осмотрелся. Банкомата поблизости не было видно, но вроде он есть вон в той аптеке напротив. Я живо перебежал через дорогу, не оборачиваясь на злющие гудки, и вбежал в аптеку. Банкомат, стоящий между стеклянных дверей не работал. Чёрт!
Где же? Где?
Тут я вспомнил, что на соседней улице находится банк. Со всех ног я поспешил к нему. Банк был закрыт, но банкомат, стоящий на улице под навесом, работал.
Дрожащей рукой я вставил карточку. И только тогда догадался, что не помню кода.
Отчаяние охватило меня! Ужасное отчаяние! Я готов был завыть белугой, если бы знал только, как воет эта тварь!
- Что со мной происходит? – спросил я у себя.
Так. Надо взять себя в руки! Покончить с этим безумием. Иначе можно окончательно съехать с катушек.
Для начала я выкинул карточку в урну. Потом поспешил вдогонку за женой.
Я побежал наискосок сквозь слякотный пустынный сквер.
Дорожки сплошь усеяны потемневшими бурыми листьями, вперемежку с обломанными ветками и прочим осенним мусором, хрустевшим под ногами. Бейсболка слетела у меня с головы. Я обернулся, подобрал её и побежал с бейсболкою в руках.
Жену я догнал на перекрёстке. Она смотрела на меня больше с удивлением, чем с обидой!
Потом стала внимательней всматриваться в моё лицо. Наверное, она решила, что у меня один из тех приступов, о которых я предпочитаю не распространяться.
Но, нет – это не так! Зачем она схватила меня за руку и тащит к лавке?!
- Дыши! - говорит она мне.
И я принимаюсь старательно перегонять сквозь лёгкие свежий осенний воздух.
Когда я пришёл в себя, то первым делом спросил у жены – так на всякий случай – не помнит ли она пин - кода моей старой кредитки.
- Конечно, помню, - ответила Людмилочка. После, чего достала свой мобильный и нашла в телефонной книжке код.
Тогда я рассказал ей, как выкинул кредитку в урну.
- Правильно, - сказала жена. – На ней ведь уже нет денег.
Она разговаривала со мною, как с больным ребёнком.
- Не знаю, - ответил я. – Может и есть.
- Тогда пойдем, проверим! – предложила жена.
Мы пошли, сначала не торопясь, а потом всё быстрее и быстрее к банку, название которого я не привожу здесь, дабы не быть обвинённым в проплаченом пиаре.
Возле входа мы увидели бомжика. Он вынимал из урны жестянки, давил их каблуком, и складывал в большой пакет. Ещё один такой пакет, уже наполненный, стоял поодаль на асфальте.
Я, оттолкнув безмерно удивившегося бродягу, заглянул в урну. Карточки в ней не было!
Тогда я устремился к бомжу. И намерения мои были ужасающими с точки зрения человеколюбия.
Я схватил несчастного и начал трясти его, приговаривая,
- Убью, сука! Отдай карточку! Не то – убью! Отдавай, мою карточку, вонючка!
И ещё - стыдно признаться, конечно, – я с силой пнул его пакет, и банки разлетелись по асфальту!
Бомж получил отличный шанс покончить с отрабатыванием кармы! Но в итоге струсил, захныкал, спешно извлёк из-под подкладки, и дрожащими грязными руками протянул мне кредитку.
Я вздохнул облегчённо. Тут же мне стало стыдно пред бомжом за своё мерзопакостное поведение!
Но ведь - деньги!
Не откладывая дело в долгий ящик, я вставил кредитку и набрал код.
«Чего желаете?» – спросил у меня банкомат.
- Баланс говори, - ответил я ему.
«Ваш баланс 20 000 рублей».
- Давай все!
«Нате, берите!»
Вскоре двадцать новеньких хрустящих бумажек были у меня в руках. Вслед за ними банкомат отдал и карточку и выдал чек.
- Ладно, забирай, - сказал я бомжику и протянул ему кредитку.
Бомжик деловито засунул её под подкладку старого пальто.
Жена прыгала рядом от радости.
- Ура! Теперь мы богачи!
Впрочем, радость её поумерилась, когда я вручил одну из синих бумажек нашему другу бродяге. Тот враз её засунул под подкладку. Всё там хранил!
- Что ты делаешь?! Сдурел что-ли? – вскричала Людмилочка.
Мы с бомжиком одновременно рванули с места. Правда – в разные стороны. Жена пошла за мной.
Мы повернули за угол, и тут я увидел этот киоск!
Киоск с яркой неоновой надписью: «Цветы».
Бывает, что накатывает вдохновение. Просто бьёт фонтаном через край! Является оно неожиданно, и в самых разных областях жизни, заставляя играть в Бога!
Увидев цветочный киоск, со сверкающей на фоне черного осеннего неба надписью, я ощутил прилив невероятный!
Я рванул дверь, и на меня хлынули ароматы разнообразных цветов. И тут меня озаряет!
Я лезу в карман, вынимаю кошелёк и пересчитываю наличность. В одном кармашке кошелька лежат аккуратно расправленные семь тысячерублевых купюр – то, что осталось от выигрыша. Я вынимаю их. Потом выгребаю остальное. Набирается около десяти тысяч, не считая мелочи. Я высыпаю в ладонь и мелочь, настроенный идти до конца. Потом добавляю ещё девятнадцать купюр из кармана.
Итого, сколько получается?
Да по-хрен уже!!!
Прощайте грязные бумажки!
Я докажу, что вы не имеете надо мной никакой власти!
Я, бросив решительно все деньги на прилавок, вскричал: «Розы! На все!»
Продавщица, немолодая девушка в стёганой жилетке, вздрогнула сначала. Потом, оставив ручку и сканворд, не веря такой удаче, потянулась с осторожностью к деньгам, разбросанным по стойке.
И вот тут.…
Тут, друзья, и случилась с нами большая радость - Людмилочка преобразилась! Лицо её вспыхнуло, как миллион алых роз!
Более того – она подскочила к прилавку, явив неожиданную проворность, и не дав ни мне, ни продавщице опомниться, сгребла разбросанные скомканные бумажки и даже мелочь и рассовала по карманам.
Я оторопел.
А Людмилочка заговорила вдруг быстро. Слова вылетали из неё, как из пулемёта.
Она говорила о том, что нам надо то, и нам надо сё; и о том, что надо оплатить счета, и о том, что осенние сапоги её уже стали никуда не годными, и тушь, и румяна, и как раз пришёл каталог от «Доктора Рико» и в нём всё дёшево и с невиданной до селе скидкой!
Я слушал её изумлённо, но в тоже время и радостно.
Людмилочка явно пришла в себя, оживилась, на щеках её вновь заиграл румянец. Настроение её резко улучшилось.
Я рад был за неё! И я был счастлив!
И не надо никаких цветов! Не прав был старина Веспасиан - деньги пахли! Они пахли розами!
В этот день я открыл Америку! Женщины любят деньги! Мы любим женщин.
Любовь дороже денег! Это я для тех, кто ещё верит в любовь!
7 ноября 2008