Комната Савелия селилась под Краморой, будя у большой звезды всегда на виду. Окна выходили на бульвар, причинно с опущенными веками, чуть теснящимися резьбовой вышивкой и античной перегородкой под исцы. Тон плеши старомодного здания в котором квартировался Савелий, оголялся сродни пяти поколениям, и имел опоясывающий выматанно-бурый цвет - облакам становилось душно от этой компановки и они бросались капельками об дом, свиристя и впитываясь в стены, инородными жителями, бездумно благоухали и нежились.
В этот долгожданный выходной, Савелий достовал из серванта старые дедовские скукоженные туфли, единственно-ручной привязи, вил весенний старовойтовский галстук ромбом, пил на ходу переслаженный кофе "Брэфф", мочился и курил одновременно; наконец мотылялся долго у зеркала, как добрая фифочка-барышня из какой-нибудь ласковой народной сказки и пытался что-то определенно вспомнить. Но что?.. Потом Савелий грустил по ступенькам вниз, шуршал по опалой листве, здоровался с опрятными дворниками, бацал и клацал по брошенным лужам; взъерошенно подпрыгивал и ребячился понарошку, ведь Савелий сегодня летит на Родину. Ему можно.