Я никогда не смогу терпеть одиночество. Даже и одну минуту. Даже
мгновение. Наверное ты это знаешь и стараешься быть рядом. Не телом -
мысленно. Я чувствую твое тепло, я глажу твои волосы, провожу рукой по
спине... Ты все такая же - солнечнонеобычная. Настоящая.
Вчера ты схватила меня за руку (было темно... прости, я не сразу понял, что
это ты) и что-то прошептала. Тише обычного. Я забыл твои слова, но
помню как по телу пробежали мурашки. Я сказал: "Спасибо", а ты
улыбнулась (должна была улыбнуться - я верю). Улыбнулась не мне - дождю
за окном, ветру в поле, солнцу за облаками. На утро ты снова ушла, я
знаю, так надо. В моей голове еще долго будет кружиться запах жасмина...
Помнишь 3 июля? Я был в сером твидовом пиджаке, джинсах и кедах на босую ногу.
Твое лицо... на нем была неприкрытая детская улыбка, нелепо украшеная
яркой губной помадой. Мы шли по мосту через реку и ты кидала камни в
воду. Я помню как ты смеялась и я смеялся в ответ. А ночью мы смотрели
на звезды...
Ты никогда не говорила о себе. У тебя не было дня
рождения. Но так даже проще - дарить цветы и подарки можно и просто
так. Четвертого я принес тебе лилии, а шестого - георгины.
Я снова и снова вспоминаю наш первый поцелуй. Там, на набережной, у
самого моря (о, как же это банально!). Было холодно, а ты (глупышка)
думала, что на улице всегда лето. Я отдал тебе куртку (всегда хотел так
сделать - как в кино) и прижал к себе. Ты, сама, без всяких раздумий
чмокнула меня в губы. Потом еще. Следущее, что я помню - утро, в меру
холодное, достаточно солнечное и ты - рядом. Искренняя, чистая, самая
настоящая. Ты слушала мелодию (жуткую какафонию) ветра и прибоя. Я
курил красный "Мальборо" и смотрел в потолок. В голове ревел волшебный
ураган лю...
Ты ушла в тот день. По-английски - не попрощавшись. По-человечски - оставив записку.
"Живи. Т. - Б."
"Живи. Т. - Б."
"Живи. Т. - Б."
"Живи. Т. - Б."
"Живи. Т. - Б."
Ты ушла, но осталась рядом. Ты приходишь, когда за окном темно и берешь
меня за руку. Я не вижу тебя, но знаю , чувтсвую, что смотришь в мои
глаза, читаешь по ним. Иногда улыбаешься.
-Александр Петрович, время.
-Да, да, Сережа, уже иду.
Они прошли прямо по коридору и свернули направо. Вечернее эхо шагов
разнеслось по всему этажу. Аутисты или уже уснули или делали вид,
что спят, только палате № 3 (на самом деле обычной маленькой комнатушке на
одного) сидел парень без имени, молодой и, наверное, красивый. Вот
только седина у правого виска казалась нелепой и смешной. Он неподвижно
сидел на кровати, сложив руки на коленях, а взглядом сверлил стену
напротив.
Его губы едва заметно шевелились, а на щеке красовался след от губной помады.