7. В трактире

       
       Где- то через полчаса мы пришли. Лес внезапно кончился и нашим глазам открылся вид на мрачное с виду поселение, домов в сто, расположенное в низине. Спускались мы гораздо быстрее, чем шли по лесу. Вечерело, и кое-где в деревеньке уже горел огонь. Либо на улице во дворах, либо в самих домах. Электричеством, конечно же, и не пахло! Но даже эти, не очень яркие огоньки, странным образом успокаивали меня. Здесь, в отличие от леса, чувствовалась жизнь.


Востри уверенно повел меня по улочкам, что говорило о том, что он здесь частый гость. Из-за оград на нас изредка лениво погавкивали собаки, ревела какая-то скотина. В общем, обычное село в глухой провинции. Встреченные люди особого интереса к нашим персонам не проявляли, только здоровались. Мне они тоже показались совершенно обычными. Даже одежда на них не слишком отличалась от той, в какую одеваются в наших деревнях. Да и разглядеть в сумерках какие –то детали было затруднительно.


Мой провожатый вывел меня к дому, в котором я безошибочно опознал одно из предприятий общепита. С виду он походил на салун из американских вестернов. Освещено здание было гораздо лучше, чем остальные дома. К специальным опорам были привязаны несколько лошадей. Рядом стояли пустые и груженые телеги.
Мой спутник толкнул дверь, и мы вошли в трактир, на вывеске которого были нарисованы два дерущихся петуха.
Чего скрывать – кабаков я в своей жизни повидал немало. Начиная от забегаловок- кафешек до вполне приличных ресторанчиков. Попади я в такое заведение дома, я бы очень серьезно обеспокоился за свой кошелек. Подобные «трактиры» у нас посещают только очень состоятельные люди, затосковавшие по такой вот «лубочной» России. Но в погоне за комфортом и фешенебельностью как-то терялась сама атмосфера старины. Здесь же было все весьма натурально, наши современные дизайнеры удавились бы от зависти! Огромные деревянные столы и лавки в зале, подобие барной стойки с угрюмым детиной в роли бармена и вышибалы в одном лице. Ну и гуляющий народ, конечно же! Создавалось впечатление, что отдыхают актеры из массовки исторического фильма. Посетителей в заведении находилось человек двадцать, но гудели они за все сто. У нас так гуляли или работяги после получки, или «братва» после удачной «стрелки».


Провожатого моего тут явно знали. Быть может, он и не был здесь рубахой-парнем, готовым всегда поддержать компанию, но уважением пользовался несомненным. Здороваясь с ним, люди едва не в струнку вытягивались.
Мы присели за стол, где было посвободней и к нам тот час подбежала… ну скажем, официантка. Так как особа эта уже давно как перешла в разряд, именуемый «божьими одуванчиками». Невзирая на возраст, бабуля ловко управлялась с огромным подносом, заставленным посудой.
- Здравствуй, Востри! И вы, молодой господин, здравствуйте! Чего будете кушать?
- Добрый вечер,… госпожа, - вежливо кивнул я.
- Стелла, неси все, что есть, - Востри совершенно не был настроен на обмен учтивостями.
- Устали, небось, проголодались, – старушка видно была не прочь посплетничать о наших делах.
- Устали, устали… Неси скорее, с утра маковой росинки во рту не было, – отмахнулся от нее Востри.
       Видно схватка в лесу была не из тех историй, которыми стоит делиться со знакомыми трактирщицами.


       Еще во время этого короткого диалога я обратил внимание, что общая гулянка как-то попритихла и народец с интересом к нам прислушивается. Востри тоже обратил на это внимание.
- Ну что лопухи развесили? Своих забот что ли мало?! – рявкнул он.
И все, словно по команде, потеряли к нам интерес, вернувшись к своим тарелкам.
«Внушительно», - подумал я и спросил:
- Востри, а ты чего у них староста?
- Староста? С чего ты взял, что я – староста? Староста - Вессель.
       По тому как он произнес это имя, я понял, что Востри старосту не жалует.
- Нуу, все тебя слушаются. Уважают, опять же… - я не стал признаваться, что старостой я его назвал потому, что из названий деревенских авторитетов, знал только старосту. Ну не председателем же его называть!
- Уважают, - согласился он. – Я их тут пару раз поучил старших почитать, вот и зауважали сразу. А староста… - это староста.
       Гном хотел добавить еще что-то, но тут подоспела бабушка Стелла с подносом, на котором уместился бы дневной паек целого отделения( ох, не к добру меня последние пару месяцев тянет на армейские сравнения).


Еда особым разнообразием не отличалась – хлеб, какая-то каша и большое блюдо с жареными кусками мяса. Так же Стелла принесла нам по плошке с ароматным бульоном и напиток, который по какому-то недоразумению здесь назывался пивом. По мне так сивуха какая-то. Разные там зелень и приправы видно здесь едой не считались, поэтому я не стал заострять на их отсутствии внимания. Начав есть я убедился, что и соль здесь была не в чести. Несмотря на все эти досадные мелочи, блюда показались мне верхом кулинарного искусства. О чем я не преминул сообщить засмущавшейся от гордости за свою стряпню Стелле. Она восприняла мою похвалу, как просьбу о добавке и принесла еще несколько добрых кусков мяса с хлебом. Востри во время еды задумчиво и мрачно поглядывал на меня. Я старался не замечать этих его взглядов, но на душе у меня все сильнее скребли кошки. Осознание того, во что же я влип, постепенно приходило ко мне в полной мере. Пока я видел только драку с манкутами, мне вся ситуация казалась некой аномалией, сном-галлюцинацией. Но теперь, когда я очутился в самом обыкновенном средневековом трактире, за одним столом со средневековыми обывателями, я почувствовал себя настолько одиноко и тоскливо, что хотелось выть. Вся эта обыденность являлась верным признаком того, что моя догадка о том, что я нахожусь в совершенно чужом мире, верна.

Размышляя таким образом, я механически ел мясо. Из задумчивости меня вывело то, что я ткнул себе в небо пустой вилкой.
- Что наелся? – ехидно спросил гном, заметивший это. – Пошли в комнату. Поговорим.
Мы поблагодарили старушку, и она указала нам на лестницу:
- В конце коридора, последняя дверь налево. Уже постелила все.
Поблагодарив хозяйку за сытный ужин мы направились исследовать свои покои.
Краем глаза я заметил, что бармен-вышибала провожает нас весьма внимательным взглядом.
       Комната, выделенная нам с Востри была чистенькой и просторной. Из обстановки присутствовали две кровати, небольшой столик и два табурета. На столе стояла толстенная свеча, выполнявшая роль ночного светильника. В углу были сложены наши вещи. Я присел на кровать, облокотившись о стену – та была теплой. Кухонная труба, скорей всего, служила здесь как батарея центрального отопления в наших квартирах. Востри уселся напротив меня на табурете.


       Пару минут мы пристально смотрели друг на друга. Потом Востри не выдержал.
- Кто ты? – без обиняков спросил он.
И так он это произнес, что я выложил ему всё. И про Игрушку и про Палантир, будь он не ладен. Если честно, то я надеялся, что он сейчас широко улыбнется, хлопнет меня по плечу и скажет, что дело, мол, напрочь житейское и поправимое. Пакуй вещички, отправлю тебя домой.
       Однако Востри слушал мой рассказ едва ли не открыв рот. Когда я замолчал, вид у него был до невозможности обалдевший.
- Значит, вы играли в игру? – уточнил он на всякий случай.
- Ну да, - подтвердил я, чувствуя себя круглым болваном.
- Ничего не понимаю, - сознался он. – Я отлучусь до утра. Надо кое с кем встретиться, посоветоваться. Жди меня здесь, Каладрон. Стеллу я предупрежу.


       Востри пожелал мне спокойной ночи и удалился. А я остался совсем один в этом странном чужом мире. Совсем некстати в голову лезла разная научно-фантастическая дрянь о глобальных экспериментах, психотропном оружии и Великой Матрице. В итоге усталость взяла свое и я уснул здоровым сном спортсмена.