Она опять проснулась в середине ночи, включила лампу, стоящую рядом с кроватью и посмотрела на часы. Было чуть больше трёх, и тяжёлая ущербная луна желтела, как свежее клеймо на чёрном теле неба.
Отодвинув край занавески, она долго смотрела на луну, и от этого напряжения глаза стали слезиться, а луна вытягивалась и сворачивалась обратно, как живой страдающий организм.
Она легла и представила, что он здесь. Она сняла с себя рубашку, чтобы ему было легче гладить её. И он гладил её, как всегда: нежно и требовательно, касаясь тела одними кончиками пальцев.
Лежать голой было холодно. Она снова надела рубашку, посидела на краешке кровати минут десять, потом накинула халат и вышла в коридор.
Ночная сиделка Лакиша белозубо улыбнулась, привстала ей навстречу.
– Опять не спится, миссис Левинсон? Надо поговорить с доктором Шнайдером. Это важно, чтобы у вас был крепкий и здоровый сон. Можно попробовать увеличить дозу Лунесты. Но это по усмотрению доктора.
– Когда придёт Айзик, Лакиша? Когда он придёт?
– Милая, милая миссис Левинсон! Давайте не будем об этом сейчас говорить. Давайте лучше немного походим по коридору вместе, как мы любим. Аккуратнее. Обопритесь на мой локоть, пожалуйста. Вот так. Вы ведь у нас настоящий боец, миссис Левинсон!
В доме престарелых было тихо. Только где-то внизу, в столовой, были слышны приглушённые звуки ночной разгрузки. Это привезли продукты назавтра.