ТАЙНА ВИЗАНТИЙСКОГО КИНЖАЛА
Краткий роман о сущности вещей
Дима Димедрол, он же Дмитрий Донцов, ехал продавать свой раритетный византийский кинжал. После такого скандала и такой засветки его сокровища, - драки в баре с иностранцами, - он решил избавиться от семейной реликвии, которую в наследство ему оставил дед.
***
Тот же, в свою очередь, приобрел его атакуя Берлин на Т-34, в качестве командира танка в составе танкового полка. Будучи же парнем от природы фартовым, смерти не боялся и гнал свою бронированную машину впереди всех кроя матом ихнюю мать, и тактическими командами умудрялся своему экипажу прокладывать верную тропу на поле боя, уворачиваясь от 120 – миллиметрового калибра «Тигров» и поджигая их своей пушкой выстрелами в упор. Но все это былое.
Подминая под себя на подступах к Берлину небольшой городок Нойенхаген и, выпуская снаряды со шрапнелью по пехоте немцев каждые десять секунд, танк Димедролова деда оторвался далеко от своих основных сил и продолжал воевать сам, не заметив отставшего батальона. Наконец, выскочив на небольшую площадь, которая была пустынна как поверхность Луны, он остановился хищно вращая башней со зловещим раскаленным орудием. «Але, Але, Звезда, я Кобра, как слышно, прием». – «Шшшшшшш…» «Але, Звезда, я Кобра. Мы в квадрате 26, жду указаний. прием ». – «Шшшшшшш…»
Отступающие немцы давно уже скрылись на противоположном конце города. Местные жители сидели в подвалах и молились, чтобы не умереть от пыток русских дьяволов. И есть тут маленькая деталь. С другой стороны к Берлину подбирались американцы. А вот в этом-то и есть вся причина, по которой Димедрол ехал в «Шевроле». Но вернемся в Нойенхаген.
Из наполовину разрушенного костела вышел местный священник и медленно, волоча ноги, пошел через площадь к танку. Танкисты глядели на него. О глядел на танк. Подошел и стал не громко говорить, говорить, говорить… Господи, да заткнись ты! Данила Донцов (дед Димедрола) открыл люк. «Чего тебе, поп?» - «Шпрехен зю дойч?» - «Нет, не дойч. Говори как можешь». Священник протянул командиру танка сверток. Тот развернул тряпку и увидел старинный кинжал и кусок кожи с непонятными каракулями. «Санкта рес нулиус, санкта рес нулиус (святая вещь, не принадлежащая никому (лат.))», - все повторял германский поп. Стал показывать руками на небо, потом на Димедролова деда, крестить его и говорить, говорить, говорить…
- Данила, - послышался из танка голос механика-водителя. – Да гони ты его прочь. Уже голова болит. Дед и прогнал. Но кинжал привез домой, в Киев. Долго искал переводчика, чтобы перевести на русский язык каракули с куска кожи. Нашел. Кое-как перевели, язык был очень редкий, да выпили еще хорошо и дед перевод забыл. Но одно запомнил. Клинок из Византии и у кого эта вещь находится – тому в жизни вечный фарт! Вот так все просто. И вспомнил сразу, что до Берлина дошел и взял его без малейшей царапины на танке, хоть наших, русских, там полегло очень немало. Особенно танкистов. Дед же, без единого ранения, весь до пят в орденах и медалях, вернулся домой, к жене. А она – жива здорова!