Часть 6. Прогулка мужского клуба «Геракл»
Золотое солнце Амфитриты ласково светило над головой. Дневной бриз чуть-чуть волновал море. Прибой был совсем не заметен, а синяя-синяя вола была на удивление прозрачна. Чудесный запах моря разливался вокруг. Пляжи Амфитриты, действительно, замечательны, когда дел нет, а денег хватает. У экипажа «Золотой Лани» дел не было, а денег было в достатке. Промышленности Амфитриты срочно понадобилась еще одна порция машинного масла, и представители крупной корпорации обратились к Блуду, памятуя об уже проделанном рейсе. Так как времени на поиски фрахта на Амфитрите не было, им заплатили за пролет в оба конца. Но, уже после разгрузки, Миллз вовремя подсуетился и нашел груз агара, получаемого из местных водорослей. К сожалению, Амфитрита была не столь велика, чтобы информация о полетах где-то терялась. То, что обратная дорога была уже оплачена, оказалось известным всем, так что стоимость фрахта была чисто символической, но деньги есть деньги, а хлопот с грузом не должно было быть никаких. К тому же, груз еще не был подготовлен к транспортировке, и экипажу «Золотой Лани» оплатили трехдневное пребывание на планете. И оплатили хорошо, поэтому об экономии ни у кого не было даже и мысли.
Теперь все лежали на хорошем дорогом пляже. Вытащить удалось даже Доржа и Руудса. Пилота по его просьбе закопали целиком в песок, оставив только лицо. Блуд, не любивший лежать, поворачивался, чтобы загар распределялся равномернее, вокруг вурвдса и время от времени сдувал песчинки с его лица. Дорж решил хорошенько прогреться. Фрай и Фей легли на грани моря и суши так, чтобы большая часть их тел была под водой и, как ни странно, говорили о математике. Вальтер ловил подводных крабов, живущих на глубине в несколько дюймов. Недовольные подобным обращением, они пытались щипнуть его своими клешнями, но юнга ловко убирал пальцы, отчего крабы, в отличие от немых земных сородичей, негодующе шипели. Катрин, сидя по шейку в воде, отравляла жизнь медузам размерам от наперстка до большой тарелки, вытаскивая их из воды и внимательно рассматривая, чем они отличаются от других. Безобидных медуз тут было видимо-невидимо и чуть ли не каждая принадлежала к своему собственному виду. Али, так же как и капитан, загорал сидя, жмурясь на солнце как довольный кот. Руудс расстелил покрывало, самое большое, какое можно было достать, и лежал на нем животом вниз. Изабелла сидела рядом и стряхивала песчинки, которые иногда заносились порывами ветра, с его лоснящейся шерсти. Сейчас внешний вид Руудса был предметом ее особой гордости.
Последняя закупленная партия шампуня скверно повлияла на Руудса. Хуже всего было то, что это обнаружилось в полете, когда ничего исправить было нельзя. Шерсть потускнела, свалялась в колтуны, и стала неприятной на ощупь. Сразу же по прилету, Изабелла отчаянно захлопотала, стремясь привести ксоорлианина в норму. Какие-то противоаллергические средства и специально подобранные моющие составы сделали свое дело. А потом, позвав на помощь Катрин, она тщательно расчесала Руудса с ног до головы. Результат был налицо: так красиво старпом не выглядел еще никогда. Теперь главным источником его беспокойства являлся песок, осмеливавшийся попадать на его драгоценную шкурку, и Изабелла стоически охотилась за каждой песчинкой.
Джулия в бикини самого минимального размера, который можно было найти в продаже, загорала рядом лежа на спине, густо намазавшись каким-то кремом, призванным предохранить ее кожу, отвыкшую от солнечных лучей, от ожогов. Заметив на себе слишком пристальный взгляд Руудса, она повернула голову и молча показала ему язык. Руудс со вздохом отвернулся: Джулия и не собиралась отвечать ему взаимностью.
Из этой идиллической картины выпадал только Джеффри, который в это время мотался по всему городу, стараясь найти, на чем еще можно что-нибудь заработать. Хотя Блуд и прямо сказал ему, чтобы тот не беспокоился, а отдыхал, такой отдых был Миллзу не по душе. Прошло уже несколько часов, а его все не было.
– Надо было бы ему рацию дать, что ли, – с некоторой тревогой произнес Блуд.
– Да ладно тебе, – благодушно ответил Руудс, – что может случиться с человеком на такой планете?
– Ну мало ли что...
Руудс попытался махнуть рукой, но лежа это у него не получилось.
– Космолетчику днем на планете-курорте не может ничего угрожать. Это – закон природы, и ничего поделать с этим нельзя. Лучше скажи, как ты думаешь, зачем им столько масла?
– Может, они на нем готовят? – с серьезным видом предположила Изабелла.– Я все никак не могу забыть, что готовили в забегаловке, в которой мне пришлось здесь работать. Такой мерзкий вкус и захочешь – не забудешь!
Блуд только-только собрался что-то ответить, как на пляже появился долгожданный Миллз. Он уже успел скинуть форму и выглядел вполне соответствующим этому пляжу.
– Как вижу эти пляжи, сразу вспоминаю нашу «дезинфекцию», – сказал он, садясь на песок рядом с Блудом.
Вальтер, который перестал приставать к крабам и теперь изводил мелких рыбок, одна из которых успела ощутимо цапнуть его за палец, повернулся и сверкнул зубами: автор идеи забыть об этом уж никак не мог. Остальные тоже не могли скрыть улыбку.
– А если сейчас на этот пляж явятся какие-нибудь дезинфекторы? – ехидно спросил Дорж, не участвовавший в этом безобразии.
– Сначала выкину их отсюда, а потом будем разбираться, – воинственно фыркнул Руудс и повернул голову к Миллзу. – Лучше скажи, где тебя носило?
– Наклевывается одна работка. Мужской клуб «Геракл» хочет совершить увеселительную прогулку для своих избранных членов.
Услышав это, Блуд и Джулия не сговариваясь застонали.
– А хуже ничего придумать не мог?
Миллз вздохнул.
– Ну и что вам не нравится? Да, хлопот с ними больше, чем с водорослями. А сколько на них мы заработаем? Надо радоваться, что у нас большая популярность и клиенты к нам так и валят. Там – вполне здравомыслящие и, главное, богатые люди. Когда я сказал, какой груз мы сейчас перевозим, они сразу же смекнули, что нам нужно переоборудоваться и согласились оплатить перелет сюда и обратно. И теперь мы можем на свои деньги купить товар для продажи здесь, и тут еще, после круиза, прикупим.
– А где ты собираешься складывать товар? И что ты, вообще, хочешь купить? – Руудс никогда не позволял себе оторваться от реальности.
– Сюда мы привезем синтетику, те сорта, которые тут не выпускаются. Набьем несколько кают и подсобки ящиками – ничего с ними не будет. А обратно повезем по мелочам: жемчуга и кораллов, сколько разрешат, деликатесных консервов, они тоже места много не занимают. И еще, купим декоративных рыбок. Опыт работы с животными у нас теперь есть, а на этих рыбках можно заработать больше, чем на драгоценных камнях.
Блуд мрачно произнес:
– Похоже, игра стоит свеч. Но не нравится мне это. Не нравится и все тут!
– Знаю я этих туристов, – проворчала Джулия, – они почему-то считают женщин на корабле чем-то вроде девочек из борделя. С разницей, что нам платить не нужно. Катрин забаррикадируется в рубке, Изабелла – на кухне, а мне что делать, когда приставать начнут?
Руудс демонстративно оскалил клыки.
– Вот-вот, только так и можно будет их удержать. Что же мне, на поводке тебя водить?
– Да ладно тебе, – протянул старпом, – кто будет сильно надоедать, я с ним поговорю. А чужое внимание тебе нравится. Ничего страшного не произойдет.
Джулия вздохнула.
– Ладно, но мне должны компенсировать мой моральный ущерб!
Все заулыбались: про наилучший способ возмещения этого самого ущерба было хорошо известно. Но тут внезапно взбунтовался Фрай:
– Меня уже тошнит от однообразных маршрутов! Придумайте что-нибудь новенькое!
– Так это же круиз! Сам и будешь подбирать маршрут, – Джеффри так был увлечен своей идеей, что остальным волей-неволей пришлось согласиться. – Тогда я приглашу к нам менеджера клуба завтра. Во сколько это лучше сделать?
– Когда ему будет удобно, – буркнул Блуд. – Мы все равно весь день проведем здесь, на пляже.
– Но договор...
– Подпишем здесь. А если он откажется – мы будем только рады.
Блуд демонстративно отвернулся и сдул песок налетевший на лицо Доржа так, что тому пришлось зажмурится.
Следующий день начался как точная копия вчерашнего, за тем исключением только, что Дорж уже прогревался не закапываясь, а Вальтер, чей палец был щедро намазан йодом, для ловли рыб прихватил с собой перчатки. Блуд втайне мечтал, чтобы Джеффри привел клиента в самый полдень, но его мечтам было не суждено сбыться. Они только-только успели растянуться на пляже, когда суперкарго появился в сопровождении немолодого мужчины в строгом костюме, несмотря на жару, и с дипломатом в руках.
– Вот, – с гордостью произнес он, – это менеджер клуба.
– Рольф Хауфманн, – с легким поклоном представился менеджер, вытаскивая из кармана пиджака пачку визитных карточек. – А вам представляться нет нужды: я, как и любой из поклонников Джаспера Драммонда прекрасно знаю вас всех.
– Нам очень неловко заниматься делами в такой обстановке, но для космолетчиков такие дни – редкая удача... – дипломатично начал Джеффри.
– Конечно, конечно! Нет нужды извиняться! После джунглей Блэкберда и ледяных пустынь Дану никто не может обвинить вас в том, что вы отдыхаете на наших пляжах. Вы не будете возражать, если я сниму лишнюю одежду?
– Конечно, нет, – хором сказали Блуд и Миллз.
Менеджер открыл дипломат и, к удивлению экипажа «Золотой Лани» вытащил оттуда большой пакет и покрывало. Когда он снял пиджак, выяснилось, что рубашка и галстук – фальшивые и являются частью пиджака. Под пиджаком оказалась легкая футболка. Вслед за аккуратно свернутым пиджаком в пакете оказались и брюки, под которыми обнаружились плавки. Буквально через минуту менеджер уже ничем не отличался от остальных отдыхающих: среди жителей Амфитриты в этом сезоне было модно загорать в футболках.
– Клуб «Геракл», менеджером которого я являюсь, хотел бы пролететь по маршруту Драммонда, за исключением, разумеется, Блэкберда.
– Само собой, туда туристов я ни за какие деньги бы не повез, – кивнул Блуд. – Вы не будете возражать, если порядок, в котором мы будем посещать планеты, будет отличаться от того, который мы проделали с Драммондом?
Блуд никогда не забывал об отвращении, которые испытывал Викс к повторению маршрутов.
– Как вам будет угодно. Если честно, члены клуба сами хотели попросить об этом. И еще, не говорите им, о следующей планете: они обожают сюрпризы!
– Ну, такие сюрпризы нам устроить легче легкого, – проговорил Блуд, настроение которого, стоящее с утра почти на самой нижней точке, стремительно улучшалось от разговора с вежливым и обаятельным менеджером.
Деловой разговор был предельно краток и четок: менеджер свое дело знал. О том, что «Золотая Лань» может с повышенным комфортом перевозить лишь сорок восемь человек, он знал заранее, и теперь организационные вопросы свелись к общему объему припасов, которые клуб намеревался закупить сам, чтобы угодить вкусам своих членов и цене. Блуд сразу загнул немыслимую сумму, менеджер предложил несколько меньшую, и после недолгого торга сумма была согласована. После этого менеджер попрощался с каждым, надел брюки и пиджак, убрал свои вещи и подписанный контракт в свой дипломат и, вновь официальный до невозможности, отправился по своим делам. А нашим героям осталось только ждать, когда их груз будет подготовлен к транспортировке...
Когда «Золотая Лань» приземлилась в центральном космопорте Амфитриты, их уже ждал почетный председатель клуба. Блуд вышел к нему, прихватив, как обычно в таких случаях, Руудса, Джеффри и Джулию. Когда они увидели председателя, только выдержка позволила Блуду и Миллзу не проявить свои эмоции. Джулия была поражена так, что просто не могла сказать ни слова, а Руудс просто ничего не понял. Поэтому неприятностей удалось избежать...
Председателю было, наверное, уже за сорок. Он носил серьги с мелкими бриллиантами, завивал волосы и укладывал их в сложную прическу, его маникюру могла позавидовать Джулия, всегда следившая за собой, а шорты были украшены кружевами. На его футболке была крупная надпись «Мужской клуб «Геракл», а ниже был изображен культурист, одетый в львиную шкуру, вооруженный громадной дубиной, со слащавым выражением лица и обнимающий обнаженного юношу. Заменителем фигового листка служила львиная лапа, как бы случайно закрывавшая бедра юноши.
– Я как-то по-другому представлял себе членов вашего клуба, – после паузы в несколько секунд сумел выдавить из себя Блуд.
– Как, разве Вы не знаете, что Геракл был гей? – удивленно произнес председатель. Его голос был под стать внешности: чуть-чуть жеманный, чуть-чуть кокетливый, но, в целом, приятный.
– Никаким геем он не был, – неожиданно вмешалась Джулия. – У него была жена.
– Да, – с отвращением сказал их собеседник, – она его и убила.
– И вовсе не убила. Настоящим убийцей был кентавр Несс, а жена Геракла просто выполнила его инструкции, что надо делать, если муж разлюбит ее.
– Вот-вот, разлюбит! – председатель клуба поднял вверх ухоженный указательный палец.
– Да, но она приревновала его к пленной царевне, – Блуд и Джеффри были просто поражены познаниями Джулии в античной мифологии.
– Но у него же был Гилас! – их собеседник тоже был поражен, но все еще слабо сопротивлялся.
– Был, – невозмутимо продолжала Джулия, – но после него у Геракла были только женщины. И, кстати, с Гиласом он водился еще до совершения двенадцати подвигов, поэтому картинка у Вас – неправильная. У него в то время не было ни дубины, ни шкуры немейского льва.
Эта забавная но бессмысленная дискуссия помогла Блуду и Джеффри окончательно осознать всю необычность обстановки. Контракт был уже подписан, «Золотая Лань» прилетела за своими пассажирами, и им теперь не оставалось ничего другого, как выполнять свою работу. О причинах плохого отношения космолетчиков к сторонникам однополой любви будет сказано дальше. Не будем забегать вперед...
В первый день все было на редкость тихо, мирно и благопристойно: экипаж и пассажиры вовсю присматривались друг к другу. Человеческая часть экипажа потихоньку привыкала к необычной ситуации, всегда флегматичный, если дело не касалось пилотирования, Дорж воспринял известие о пристрастиях пассажиров с обычным спокойствием и даже интересом: о подобных взаимоотношениях он только читал, а теперь ему выпала возможность сравнить прочитанное с собственными впечатлениями. А вот Руудс был крайне шокирован. Просвещавшая его Катрин, вдобавок, упомянула и сторонниц лесбийской любви, чем повергла его в растерянность и недоумение. Но уже к вечеру старпом пришел в себя настолько, что опять начал шутить. Как это часто бывало, главной мишенью для шуток послужила Джулия. С одной стороны, она была довольна отсутствием приставаний со стороны пассажиров, а с другой стороны, с геями она никогда раньше не общалась так близко и просто не знала, как себя вести. Все кончилось тем что она не на шутку разозлилась и ушла, громко хлопнув дверью. Руудсу пришлось бежать за ней и извиняться.
Внешний вид и поведение пассажиров варьировали в широких пределах. Одни, подобно председателю клуба, одеждой и манерами всячески подчеркивали свою принадлежность к сексуальным меньшинствам, другие, наоборот, ничем не проявляли своих склонностей. И, если одни вырядились так, что по сравнению с ними председатель казался одетым в официальную одежду, то другие предпочитали скромные деловые костюмы. Как всегда в таких случаях, общение с пассажирами было прерогативой старпома, суперкарго и его помощницы. Блуд не стал от этого увиливать и привлек еще и обоих юнг: раз уж взялись обеспечить максимальный комфорт – то надо работать как следует. К собственному удивлению, Джулия в первые два дня умудрилась подружится с половиной пассажиров. Когда на нее смотрели жадными взглядами ей это нравилось, но когда с ней стали обращаться просто как с хорошим человеком, без какого-либо намека на секс, это было слов нет как приятно! Руудсу в первый же день были сделаны шесть намеков и два прямых неприличных предложения, которые он после некоторых колебаний отверг. Чтобы избежать повторения подобного, он нашел хороший психологический ход...
В кают-компании было тихо: пассажиры обедали. Руудс сидел за столом и вертел напильничек из сверхпрочного сплава, которым он подтачивал когти. Обычная сталь для этих целей подходила плохо, так как его когти и зубы были гораздо тверже человеческих. Динамики были включены и настроены так, что он слышал, что происходит в коридоре. Когда он услышал шаги, распознать их на слух было делом нескольких мгновений: к нему шли авторы двух намеков. Предварительно он попросил Джулию и Изабеллу говорить всем интересующимся, что он находится в кают-компании. Когда дверь начала открываться, Руудс мгновенно выпустил когти на левой руке и начал неторопливо подтачивать их.
– Это у Вас... – нерешительно начал один из пассажиров.
– Это – мои когти, – лаконично ответил Руудс, ожидая следующего вопроса.
– И Вы делаете так себе маникюр?
– Нет, я их делаю острее. Они порядком затупились со времен Блэкберда.
Неразлучная парочка смотрела на него с восхищением и легким ужасом.
– Так Вы дрались с этими птицами-убийцами своими когтями?
– Конечно! Мы, ксоорлиане, не признаем холодного оружия, – он положил пилку, любимым жестом поднял правую руку, растопырил пальцы и выпустил когти. – Попробуйте, пожалуйста, они достаточно остры?
Один из них осторожно дотронулся до кончика когтя.
– Ой! Он острый как иголка.
– А клыки? – Руудс оскалился.
Тот же пассажир с опаской потрогал и клык, который по остроте не уступал когтям. После этой сценки отношение к Руудсу ничуть не ухудшилось, но неприличных предложений уже больше никто не делал: заниматься любовью с обладателем клыков и когтей такой остроты было как-то боязно: а вдруг нечаянно поранит?
Фею пришлось гораздо хуже. Выглядя гораздо моложе своих лет, он оказался вполне во вкусе многих пассажиров, а клыков и когтей у него не было. Но эти пассажиры вызывали у него гораздо меньше отрицательных эмоций, чем предыдущие, так что он вполне спокойно и даже чуть-чуть весело смотрел на сложившуюся ситуацию.
Вальтер нашел себе хорошее применение, организовав курсы по изучению основ рукопашного боя: разведчиков учили еще и не тому.
А вот кто был самым популярным человеком среди пассажиров, так это сам капитан! Когда Блуд хотел, он мог казаться героем, сошедшим со страниц комикса. Если бы пассажиры могли углубиться в глубины его биографии, то выяснили бы, что его первоначальная специализация – «социальный менеджмент», то есть непосредственная работа с пассажирами на лайнерах. А его нелюбовь к пассажирским перевозкам объяснялась тем, что он быстро усвоил: с грузом, неподвижно лежащим в трюмах иметь дело легче и приятнее. Теперь ему волей-неволей приходилось вспомнить старые навыки. Во время перевозки пассажиров общественные места: коридоры, кают-компания и общие залы, служащие также и столовыми, по одному на палубу, прослушивались из рубки или капитанской каюты. Среди пассажиров случаются конфликты, по их вине могут возникнуть нештатные ситуации. В общем, так положено по одной из многочисленных инструкций, тех, что пишутся кровью незадачливых предшественников. И Блуд, с неожиданным удовлетворением, услышал, что его называют не иначе как «душка»: мелочь, а приятно! Но вступить с ним в более близкие отношения не пробовал никто. Как так можно с таким героическим капитаном! Но стоило бы ему поманить пальцем и, можно с уверенностью сказать, за ним бы побежала добрая половина пассажиров.
Изабелла проводила почти все время на камбузе, но, несмотря на это, тоже умудрилась обзавестись хорошим приятелем. Во второй день незадолго до обеда в дверь камбуза просунулась голова.
– Может быть, мисс Родригес, Вам нужна какая-нибудь помощь? Я хоть и не повар, но могу что-нибудь сделать. Например, вымыть посуду...
Изабелла улыбнулась.
– Посуду мы используем одноразовую, разве Вы не заметили? Но от помощи я никогда не откажусь.
Через десять минут она болтала с Дейлом так, как будто была знакома с ним всю жизнь.
– А тебе что, заняться больше нечем? – спросила она его в то время, когда он вертелся волчком, раскладывая ножи, вилки и ложки по тарелкам.
Дейл состроил печальную гримаску.
– Мой парень плохо себя чувствует. Он – один из тех несчастных, у кого проблемы с вестибулярным аппаратом в космосе.
– А зачем же он полетел? С тобой за компанию?
– А он об этом и не догадывался, – весело откликнулся Дейл.
– Может, ему надо как-нибудь помочь? – встревоженно спросила Изабелла.
– А что, разве уже против этого придумали средство?
– Нет, но облегчить страдания можно.
– Да какие там страдания, – хмыкнул Дейл. – Пусть спит побольше и все. Да и мне, в кои-то веки, выспаться дает.
Изабелла смутилась.
– Ну да, – продолжал Дейл, – он-то «сова», он ко мне до глухой ночи пристает, а я – человек занятый, мне рано утром вставать.
– А где ты работаешь? – Изабелла была рада перевести разговор на другую тему.
– Бухгалтером на судоремонтном заводе.
– У вас много судов?
– Конечно. Плавать – гораздо дешевле, чем летать. У нас можно увидеть все: от контейнеровозов, до катеров. И мы чиним их всех!
Вот таким образом пассажир «прописался» на камбузе. А еще через день уже оказался в святая святых корабля – его рубке, в которой, надежно запершись от окружающих, отдыхали те, кто работал с пассажирами. С появлением Дейла разговоры там стали интереснее.
– И все-таки, удивительно, что раньше вы никогда не сталкивались с гей-клубами, – Дейл сидел в кресле второго пилота, демонстративно подсунув руки под себя.
– Чего тут удивительного? – Блуд пил кофе с коньяком: «Золотая Лань» отродясь не ведала «сухого закона», даже во время вахт. – Это у вас, на Амфитрите, обстановка идиллическая. А в других мирах в семьях по четыре ребенка: население надо увеличивать. И попробовал бы там кто-нибудь гей-клуб устроить! Есть планеты с пуританскими законами, есть такие, где это просто не принято. Ну, и среди космолетчиков таких тоже нет.
– Да, – Дейл сокрушенно покачал головой. – Я слышал о такой дискриминации.
– А это не дискриминация, – откликнулся Миллз, откинувший спинку кресла так, что оно превратилось в своеобразную кушетку. – Это жизненная необходимость. Я не говорю о возможных последствиях на теократических планетах, где не всегда удается отстоять «усредненные законы» в космопортах. Здесь, дружок, не место для развлечения. Это место нашей работы, и работа наша непроста и опасна. Здесь нет места эмоциям и переживаниям. Еще в давние времена были созданы тесты на склонность к гомосексуализму и лесбиянству. В космолетчики попадают только те, кто не проходят через них. По крайней мере, так делают на Земле, я – землянин. А кто-нибудь может сказать, что на Земле дискриминируют кого-нибудь?
– Но женщин же берут работать вместе с мужчинами! – жалобно проговорил Дейл.
Катрин, уступившая Дейлу свое кресло, и теперь сидевшая на коленях у Доржа, впервые вмешалась в разговор.
– А чем мы хуже мужчин?
– Ничем, – с готовностью отозвался тот, – просто у вас же возникают какие-то взаимоотношения с мужчинами на борту?
– На крупных кораблях в контракте почти всегда есть пункты запрещающие те отношения, о которых ты говоришь. Вылететь с корабля за их нарушение – легче легкого. Ну, а на малых кораблях, таких, как наш... Мы ведь – одна большая семья.
– Видите, одна семья! – Дейл вновь обрел былую уверенность, несмотря на то, что его клевали со всех сторон. – А чего плохого случится, если в такой семье окажется пара геев?
– На первый взгляд, ничего, – ответил Джеффри. – Ты со своим другом сколько вместе?
– Полтора года.
– А до этого у тебя их сколько было?
Дейл замялся.
– Ну, если считать с минутными увлечениями...
– Ты считай, считай, – не отставал Миллз.
– Ну, шесть.
– И долго ты парней предпочитаешь девушкам?
– Ну, лет двенадцать. А девушки меня никогда не интересовали!
– Даже в школе? – ехидно спросил Блуд.
– В школе – другое дело.
– Ладно, не будем отвлекаться, – не отступал от своего Джеффри. – В итоге, получается, каждый твой роман длился меньше двух лет. Я даже не учитываю те периоды, когда у тебя не было никого. И, теперь, ты каждый раз расставался с партнером как друзья, без ругани и скандала?
– Почти каждый раз.
– Вот именно, «почти». А что будет, если на корабле, летящем со сверхсветовой скоростью, первый пилот поссорится со вторым из-за того, что тот предпочел навигатора? У вас же все на эмоциях.
– Вот если бы наши браки регистрировали официально, мы бы жили вместе всю жизнь! – защищался Дейл.
– Да ну? – Джеффри иронично приподнял бровь. – Семья – это нечто большее, чем союз любящих друг друга людей. Семья – явление экономическое. Нередко, в семьях давно нет любви, но они сохраняются потому, что так удобнее и выгоднее. А вы, как правило, самодостаточны. Не поможет вам регистрация брака. В семье обычно как? Кто-то из супругов работает, кто-то присматривает за детьми. На этом-то и строится экономика семьи. А у вас детей нет, и поэтому ваша семья будет формальной. У вас не будет экономической и иных зависимостей друг от друга, а будет только любовь. Ну и что вы будете делать, когда любовь пройдет? Разводится каждые два года?
– Ну, положим, с этим я еще могу согласиться. А в космос нас почему не берут?
– Я же говорил, что экипажи малых кораблей, таких как наша «Золотая Лань», представляют собой некое подобие семьи. Но мы связаны друг с другом не только дружбой и любовью, а, прежде всего, экономически. Каждый сам по себе мы ничего не значим, а вместе мы – экипаж, способный выполнить любую вставшую перед нами задачу и заработать максимум денег. Как в хорошей семье, мы озабочены не столько нашими отношениями – они меняются со временем – сколько тем как поддержать друг друга. А в вашей среде царят, ну, просто шекспировские страсти! Правда?
– Пожалуй, да. И вены резали, и друг друга убивали. Я таких случаев знаю несколько.
– Вот видишь, а у нас – никаких разногласий. Проблемы совместимости людей всегда остаются, но, связанные денежными отношениями, мы стараемся поддерживать ровную дружескую атмосферу. А, если кто-то испытывает друг к другу более нежные чувства, – это нам не мешает зарабатывать деньги. Знаешь как проходит отбор в космическую академию? Сначала кандидатов прогоняют по многочисленным тестам. Отбраковываются эмоционально неустойчивые, слишком агрессивные, слишком эгоистичные, склонные к неоправданному риску. Затем всех везут в космос на неделю. И не так как мы летаем, а в невесомости. Те, у кого возникают проблемы со здоровьем, дальше не проходят. А потом для оставшихся устраивают обычные экзамены на знания и интеллект. Понятно?
– Значит, мы, геи, не подходим психологически?
– Да. Ты же не будешь называть дискриминацией то, что в космолетчики не берут тех, кого тошнит во время полета?
Дейл решительно встал с кресла.
– Не то, что бы вы меня убедили, но пищу для размышлений я получил. Пойду к себе, в каюту, подумаю, – он улыбнулся. – Заодно, Мигеля утешу и пожалею. Плохо ему, бедняжке. Ничего, на первой же остановке все пройдет. Так ведь?
– Так, – кивнул Блуд.
Дейл улыбнулся еще раз, махнул всем рукой и выскочил из рубки.
Теперь, когда рейс начинался на Амфитрите и на ней же заканчивался, Фрай подобрал маршрут, начинающийся с Гаучо, один раз вскользь упоминаемом раньше. Гаучо – один из самых скучных миров, гораздо скучнее и дождливого Виракочи, и замерзшей Дану. Вся планета представляла собой одну бесконечную равнину, поросшую не слишком высокой травой. Местами эту пампу разнообразили большие слабо соленые озера, до морей не дотягивавшие ни по солености, ни по размерам. Местная трава пришлась по вкусу быкам и коровам, поэтому Гаучо представлял собой одну громадную ферму; не слишком многочисленное население жило в маленьких разбросанных поселках. Планета экспортировала не чистое мясо – возить его экономически невыгодно, а мясо обезвоженное, которое занимает гораздо меньше места. Но и в таком виде особого дохода это не приносила, поэтому население планеты было не очень-то богатым. Если честно, то заинтересовать эта планета могла только Джаспера Драммонда, собравшего на ней богатую коллекцию мышей, но никак не развеселых космических туристов. Блуд не запланировал тут долгой остановки: пусть они посмотрят на экзотическую планету и летят дальше. Так оно и вышло. Обрадованные члены клуба «Геракл» дружно высыпали из корабля – и были почти сразу же сильно разочарованы. Даже поваляться в траве было небезопасно: стоило отойти от бетона почти пустого пассажирского космопорта на десяток ярдов, и можно было тут же вляпаться в лепешку свежего коровьего навоза. Но, все же, они, разбившись на небольшие группы или парами, разбрелись по окрестностям.
Блуд в сопровождении Джулии вышел из корабля примерно через полчаса, чтобы встретить членов клуба у входа. Он не ошибся в расчетах: на взлетном поле уже стояло три человека, не нашедших на планете ничего интересного. К ним стали подтягиваться остальные, и Блуд уже был готов дать сигнал к старту, когда Джулия невозмутимо заметила:
– Двоих еще нет.
Ее прекрасная память, как оказалось, распространялась не только на груз, но и на лица пассажиров, поэтому-то Блуд и взял ее с собой.
– Подождем еще, – предложил он, – может, валяются где-нибудь на травке.
Ожидание становилось все нестерпимее. Взглянув на часы, Блуд увидел, что с момента, когда он вышел из корабля прошло почти два часа. Он начал тревожиться, когда из-за ангара показалась шатающаяся фигура. Капитан схватился за голову, а помощник карго – за сердце. И было от чего испугаться: вид здоровенного детины, в неизменной черной кожаной куртке, плачущего навзрыд, мог испугать кого угодно.
– Альберт, что случилось? – воскликнула Джулия.
Альберт был личностью выделявшейся среди остальных членов клуба. Поклонник рукопашного боя, справлявшийся, пусть и не без труда, с Вальтером, хваставшийся своим именем, случайно совпавшим с именем одного древнего правителя, не то короля, не то принца, отличавшегося такими же наклонностями, теперь выглядел совершенно потерянным.
– Томми... Он ушел... Он больше не любит меня... – сквозь рыдания с трудом проговорил Альберт.
Блуд опять схватился за голову и помчался на корабль, советоваться с Фраем и, заодно, с председателем клуба.
– Он же, взрослый человек, не так ли? – председатель клуба вовсю строил глазки капитану.
– Интересный случай, – многозначительно заметил навигатор, листая потрепанный толстый справочник, содержащий многочисленные прецеденты взаимоотношений между командой и пассажирами. Даже его памяти не хватало, чтобы помнить это все.
– С одной стороны, – продолжил он, – как Вы совершенно правильно заметили, мистер Голдсмит давно достиг совершеннолетия и имеет полное право делать все, что вздумается. С другой стороны, однако, между двумя юридическими лицами заключен недвусмысленный договор. В этом договоре прямо не оговаривается запрет на его досрочное расторжение кем-то из членов клуба, которые вообще, с юридической точки зрения, не могут сделать это в индивидуальном порядке.
– Мы несем всю ответственность за пассажиров во время рейса, – добавил Блуд.
Председатель вздохнул.
– Я боюсь, у меня нет права внесения поправок в договор. Это прерогатива исключительно менеджера клуба.
– Может, стоит попробовать уговорить Голдсмита вернуться на корабль, закончить круиз, а потом уже вернуться сюда? – спокойно предложил Фрай.
– Вернуться?! – воскликнул председатель. – Да Вы понимаете, что такое любовь?
– Понимаю, – кивнул головой навигатор. – Вот, например, я люблю астронавигацию. И что же мне теперь, из-за этого отказываться от повторения маршрута, если он несет выгоду всему экипажу? У нас из-за может возникнуть проблема юридического свойства на вашей планете, а мы, знаете ли, на своей шкуре испытали, что такое ваша бюрократия.
Блуд, наконец, решился.
– Мы доставим его на корабль. Силой, если понадобится. А с Амфитриты он сможет прилететь сюда самостоятельно, если захочет.
– Захочет, конечно! Сила любви всепобеждающа! – Патетически воскликнул председатель клуба. – А в разлуке она станет еще сильнее!
Блуд вздохнул и вызвал в кают-компанию Руудса и Доржа.
– Найти и привести, – капитан был лаконичен, будучи уверенным что уж, по крайней мере, пилот слушал их разговор.
– А если он не пойдет? – практично осведомился старпом. Он тоже следил за разговором из рубки.
– Не пойдет – приведите силой. Или принесите.
– Ну а я-то зачем? – слегка жалобным тоном удивился Дорж. – Я ведь с пассажирами не работаю!
– Для солидности, – ответил быстро соображающий Руудс.
– Вот-вот. И побыстрее, пожалуйста! Свяжитесь с Джулией по рации, выясните все подробности, – Блуд только что не силой выпихнул этих двоих из корабля.
Вернулись они минут через сорок; к легкому ужасу капитана через плечо Доржа было переброшено тело, не подающее признаков жизни: Руудсу быстро надоели уговоры и он просто оглушил беднягу. Теперь можно было стартовать.
Сцена, которую закатил очнувшийся Томми просто не поддается описанию. Он заламывал себе руки, всхлипывал, обвинял весь мир в несправедливости, а капитана – в жестокости. Немного успокоившись, он заявил, что ни ксоорлианину, ни вурвдсу никогда не понять сложный внутренний мир человека, иначе бы они снизошли к его мольбам, по его словам могущим размягчить и камни. Жить в одной каюте с Альбертом он отказался наотрез, так что того пришлось пристроить в корабельном лазарете, тем более что успокоиться он никак не мог и продолжал плакать.
Понятно, что после всего произошедшего, Блуд со страхом ждал посещения Спрингфлауэра. К его немалому удивлению и облегчению, подобных инцидентов с поклонниками абсолютно свободной любви не произошло: во-первых, чисто однополые связи там были не в почете; предпочтение отдавалось большим семьям, а во-вторых, уроженцы не менее жаркой, но очень влажной Амфитриты чувствовали себя в сухом воздухе пустынь очень скверно. Поэтому трехдневная остановка превратилась в пятичасовую, и недовольных этому не нашлось. Зато на Нью-Белизе они провели больше времени, чем планировали вначале.
Джунгли начинались буквально в десяти милях от выбранного Миллзом космопорта, но в отличие от мест, посещенных экипажем «Золотой Лани» с Джаспером Драммондом, крупная фауна была уже распугана и там можно было не опасаться никаких хищников. На большой поляне были расставлены палатки, в которых поселились не только члены клуба «Геракл», но и большая часть экипажа: на корабле остались только Дорж, Али и Фрай. На выбранной поляне было все в наличии: свежий чистый воздух, мягкая высокая трава, тенистые красивые деревья, а ночью должны были появиться вполне романтические яркие звезды. В первый же час Руудс поймал несколько псевдо-куропаток, так что объект всеобщего умиления тоже присутствовал.
Мирное течение отдыха внезапно прервалось через два дня, когда вечером на ужин не пришли двое членов клуба. Повторения Гаучской истории быть не могло, из-за отсутствия людей на десять с лишним миль вокруг, стало быть, двое горожан заблудились в лесу. Каким-то чудом Блуду удалось удержаться от немедленной погрузки пассажиров на корабль и отправки их обратно на Амфитриту. Импровизированный совет был собран в середине лагеря.
– Ну, хоть кому-нибудь они говорили, куда направились? Или, может, говорили, что им здесь нравится больше всего? – Блуд уже не первый раз задавал эти вопросы, но ответа никто дать не мог.
– Руудс, одна надежда – на тебя!
– А я-то тут причем?
– Ну ты же охотился у себя дома? Сможешь по следам найти этих... Этих... – только длительная практика позволили Блуду не сказать по адресу заблудившихся что-нибудь ругательное. Мысленно по части брани он уже превзошел покойного механика Уайта, чья виртуозность по части ругани казалось до сегодняшнего дня недостижимой.
– Я охотился, – озабоченно ответил Руудс, – но не так, как ты думаешь. Чем по следам кого-то искать, мне легче курс до дома просчитать.
– А как Вы охотитесь? – спросил Руудса один из его почитателей.
– Потом, – раздраженно бросил Блуд.
– Но, капитан, это же не займет много времени, и это так интересно! – не сдавался пассажир.
Блуд мрачно кивнул, понимая что отвязаться от него не удастся.
– Большая часть нашей планеты покрыта высокой травой – по пояс. И по ней разбросаны деревья, саванна, вы понимаете? – все согласно закивали головами.
– Сначала мы высматриваем подходящую добычу. Как ни быстро мы бегаем, дичь бежит на четырех ногах и намного быстрее. Поэтому мы ложимся в траву и тихонько ползем поближе, а потом вскакиваем, бросаемся и ловим зверей. Или гоним их на загонщиков – если надо поймать много добычи.
– А добыча не замечает, как вы ползете в траве? – спросил кто-то.
– Нет. Трава может шевелиться и от ветра, а ветра у нас постоянны. Понятно, почему мои навыки тут не помогут?
– Помогут, – вздохнул Блуд. – Ты, в отличие от нас, провел много лет в дикой природе. Вальтер, вспомни, чему тебя учили в разведке, бери с собой Руудса и идите искать. Если к завтрашнему дню никого не найдете, свяжемся с городом, пусть высылают спасателей.
– Подождите, – Изабелла остановила уже поднявшихся юнгу и старпома. – Возьмите еды, воды, успокоительных средств, стимуляторов и комплекты первой помощи.
– Ты думаешь, все так страшно? – спросил ее Вальтер.
– Лучше перестраховаться. Не думаю, что им что-то грозит: опасной фауны здесь не должно быть.
Блуд отстегнул от пояса кобуру с лазером, который он взял ради пущего эффекта и протянул его Вальтеру.
– Я тоже перестрахуюсь, – сказал он.
В лесу Вальтер старался идти как можно тише: чуткие уши Руудса могли обнаружить пропавших с большого расстояния. Сначала они пошли к ручью, надеясь обнаружить там мокрые следы. В большом ручье утонуть можно было лишь приложив немалые усилия к этому, но выкупаться там можно было вполне. Увы, у ручья не было и признаков того, что кто-то здесь был в ближайшие два-три часа.
– Боюсь я местного зверья, – озабоченно произнес Вальтер. – Все эти пернатые львы, птице-тигры... Дрянь порядочная! Да и травоядные чего стоят: гиппогриф наступит – мокрое место оставит.
Руудс отмахнулся от него.
– Я тут немножко пожил, и в глухих дебрях. Ни одного хищника, крупнее кошки так и не увидели. А здесь и этих не было. Утонуть негде, с дерева свалиться: они что, совсем без мозгов, чтобы на одно дерево залезть? Ясно дело, где-нибудь сидят и не знают куда идти. Может, покричим?
Вместо ответа Вальтер набрал воздуха в грудь и заорал что есть мочи:
– Эй, где вы?!
Толку это не принесло никакого. Лес надежно глушил звуки, и Руудс прекратил вслушиваться: уж если такой вопль затихал за тридцать-сорок шагов, то шансов услышать заблудившихся не было. Руудс сильно помрачнел и начал недовольно ворчать:
– Как только увидел первого ряженого, сразу понял: плохи наши дела. Влезли второй раз в увеселительную прогулку, после того кошмара, какой был в первый раз, теперь и здесь все наперекосяк. Помяни мое слово: что-то будет похлеще, чем тогда на Деатере IV.
– Ну, мне-то сравнивать не с чем, – откликнулся Вальтер более беззаботно, чем это позволяли обстоятельства, – меня тогда на корабле еще не было. Но ты зря расстраиваешься: у нашего пилота не было никаких дурных предчувствий. А ты когда-нибудь слышал о ксоорлианинах, чьи предчувствия сбывались?
– Значит, я буду первым, – буркнул Руудс.
– Это все твоя хандра. Все будет в порядке.
Тут небо пронзил жуткий визг. Вслед за ним глухо, почти на пределе слышимости раздалась барабанная дробь.
– Это в лагере, – мгновенно определил Вальтер, кинув взгляд на компас.
Барабан заглушил саксофон, теперь определенно была слышна мелодия.
– Это тот самый хит, которым нас донимали на Амфитрите, – теперь уже быстрее сориентировался Руудс.
– Но какой эффект! Там песня была нормальной, а тут... Вот это акустика у леса! Пошли в лагерь. Они еще раньше нас придут, если при первых звуках от страха в штаны не наложили.
– Тут впору наложить, – согласился Руудс.
Конечно, они вернулись раньше заблудившихся, но не на много. С этого момента проблема поиска лагеря была решена. После было еще три случая потери ориентации в лесу, причем, один раз это были Руудс и Катрин ушедшие достаточно далеко, но громкая джазовая музыка всякий раз давала прекрасный ориентир, так что больше поводов для беспокойства не было.
Следующей остановкой был Оурив. Фрай повторил перелет Нью-Белиз – Оурив потому, что следующий отрезок представлял для него очень интересную задачу: самая сложная трасса, которую можно было выбрать из всех возможных.
Единственный космопорт Оурива встретил «Золотую Лань» непривычной тишиной. Блуд уже не мог даже ругаться: количество происшествий превосходило всякие допустимые нормы. Но, взяв себя в руки, он все же пошел к начальнику космопорта, захватив с собой Руудса и Миллза.
– Сказать, что вы не вовремя – это вообще ничего не сказать! – заявил им прямо с порога начальник космопорта.
– У вас какие-нибудь проблемы? – осторожно осведомился Джеффри.
– Еще какие! У вас, кстати, тоже, – мрачно отозвался начальник.
– А по-подробнее?
– Чертов Шендар! – начальник космопорта неожиданно с силой врезал кулаком по столу. – Чертовы туземцы! Чертовы миссионеры!
Сделав небольшую паузу, он уже спокойнее продолжил:
– Постараюсь объяснить ситуацию по-понятнее. Власти Шендара настаивали, чтобы мы использовали туземцев где только можно. Порт у нас мало механизирован, поэтому туземцев здесь работало очень много. Но неделю назад сюда прибыли миссионеры! До этого туземцы тихонько исповедовали англиканство, вперемешку со своими древними верованиями. Каким-то образом они умудрялись верить и в то, и в то. Все было замечательно, пока сюда не прилетели миссионеры греко-католики. У них есть какое-то отличие в толковании Святого Духа... В результате уже три дня на планете почти никто не работает, только спорят о Святом Духе. Хорошо еще что традиция предписывает говорить о религии только в состоянии умиления, иначе дело бы дошло до драк! Ясно дело, когда-нибудь они выработают общую позицию и успокоятся. Но, при их занудстве, спорить они могут этак полгода. И космопорт работать не будет примерно столько же.
Блуд и Руудс молча посмотрели на Миллза.
– Нам нужна вода, – начал размышлять вслух суперкарго, – воздух и немного топлива для посадочных двигателей. Что тут делать? Воткнуть шланги заправочных машин в соответствующие отверстия?
– Если бы все так было просто, – вздохнул начальник космопорта. – С топливом вопросов нет. Запас есть, заправочная машина на ходу, экипаж – люди. А вот с водой и воздухом сложнее: мы никогда не делали их запасы; воздух надо сжимать, воду фильтровать, а всеми этими машинами управляли туземцы. Погрузка-выгрузка тоже их дело... Какой у вас груз? Срочный? Скоропортящийся?
– Сорок восемь туристов, совершающих круиз, – ответил Блуд.
Начальник космопорта скривился.
– Я, конечно, постараюсь что-нибудь придумать, но не обещаю.
Вернувшись на корабль Блуд немедленно созвал общее собрание прямо у входа в корабль, на бетоне космопорта.
– Какие будут предложения? – спросил он, кратко обрисовав сложившуюся ситуацию.
– А какие, вообще, могут быть? – с ленцой в голосе процедил уже упомянутый Альберт, поигрывая накачанными мускулами. Он скинул куртку, оставшись в одной майке, и теперь стоял в первых рядах. – Что мы, не мужчины, что-ли? Что в этих железяках есть такого, с чем мы не могли бы справиться?
– Ты уверен? – осторожно спросил его Вальтер.
– Конечно! Я – инженер на заводе по ремонту космических кораблей. Есть еще кто-нибудь, кто с железками дело имел?
Таких оказалось еще пятеро. Всемером, вместе с Али, они пошли в глубь космопорта и уже через час к «Золотой Лани» подъехала первая машина. Это был топливозаправщик, экипаж которого был спешно выдернут начальником космопорта из своих домов, где они проводили незапланированный отпуск. Они сообщили, что вода начала фильтроваться, а воздух – сжижаться. Еще через два часа корабль был полностью заправлен всем необходимым, а «спасательная команда» вернулась ко всем. К всеобщему удивлению Альберт и Томми вернулись в обнимку, помирившись во время совместной работы. Теперь можно было отдыхать, не задумываясь ни о чем, и не вспоминая о неприятностях.
Оурив – мирная и милая планета. Если не пугаться жутковатого вида покрытых не то перьями, не то шерстью четырехногих двуруких туземцев, чьи лица похожи на морды летучих мышей, то здесь вполне неплохо погулять. Космопорт был построен с таким расчетом, чтобы было легко добираться до основных достопримечательностей: культового города туземцев, пресного моря, богатого всякой живностью, потухшего вулкана, склоны которого поросли лесом, и разрушенного города неизвестной высокотехнологичной расы. Несмотря на свое «состояние умиления» и невнятные религиозные споры, туземцы не собирались терять клиентов, покупающих у них чучела и разные поделки. Какими бы они не были занудами в теологических вопросах, выгоды своей они никогда не упускали. Может, прояви экипаж и пассажиры «Золотой Лани» немного терпения, начальнику космопорта удалось бы организовать все работы: бизнес есть бизнес. Так что экипаж «Золотой Лани» присоединился к пассажирам, которые разбились на группы по вкусам и разбрелись по достопримечательностям. Дорж и Джеффри отправились смотреть таинственные руины, Фей и Джулия – в культовый город, Катрин и Вальтер – к морю, а остальные – в горы. На борту остался один Руудс, впавший в сильную депрессию, третий или четвертый раз в жизни. Все вернулись донельзя довольные, отчего Руудс впал в еще большее уныние, но хорошая доза успокоительного, крепкий сон, а затем небольшое содействие со стороны Катрин привели его в нормальное, то есть лучезарное расположение духа.
Только когда корабль стартовал, Дорж похвастался друзьям своим новым приобретением. Ему пришлось нарушить уйму законов, как Оурива, так и межпланетных, чтобы купить какой-то странный предмет, украденный в развалинах таинственного города. Кого-нибудь другого, может, и можно было бы обмануть, выдав за артефакт искусную подделку. Но пилоту-вурвдсу с одного взляда стало понятно, что перед ним раритет. Небольшой, дюйма три длинной, эллипсоид из серого металла был покрыт странными несимметричными узорами; в него был врезан один единственный темный кристалл, граненый в виде равнобедренного треугольника. От предмета так и веяло древностью: согласно калий-аргоновому методу возраст руин оценивался в три с половиной миллиона лет. Даже вурвдсы в то время жили в каменном веке и не знали огня. Когда все налюбовались на покупку, Дорж надежно убрал ее в свою каюту.
Во время долгого перелета жизнь на борту немедленно вошла в привычную колею, экипаж занимался своими делами, пассажиры развлекались, как могли. Дэйл вновь устроился в корабельной рубке и однажды вечером свернул разговор на любопытную тему...
– Вы знаете, капитан, меня давно интересует один вопрос. У меня есть хобби: я увлекаюсь древними языками. И на одном из них Ваша фамилия...
Блуд шумно вздохнул и возвел к небу глаза.
– Нет, конечно, если Вам это неприятно, то я, разумеется, не буду больше поднимать этот вопрос...
– А в самом деле, капитан, что означает твоя фамилия? – заинтересовалась Джулия.
Блуд смущенно хмыкнул.
– Ну, как бы тебе сказать... Это значит «разврат».
Рассмеялись все.
– И ничего в этом нет смешного, – буркнул Блуд. – Для некоторых моих предков это, похоже, стало чуть ли не трагедией.
– Это Ваше семейное предание? – спросил Дейл.
Блуд вздохнул.
– Теперь от вас уже не отвяжешься. Придется мне рассказывать. Мои предки носили фамилию Блад и происходили из Ленстера в Ирландии или из Ирландии, что в Ленстере – я точно не знаю.
– Ирландия – такой остров в северном полушарии, а о Ленстере я никогда не слышал, – перебил его Джеффри.
– Спасибо. Значит, из места под названием Ленстер на острове Ирландия. Среди них почти в каждом поколении были моряки и, говорят, даже пираты. Но мой прямой предок, наградивший меня моей фамилией, пиратом вовсе не был. А был он обычным маленьким человеком, которому не везло в жизни. И, судя по тому, что было потом, был он побитым жизнью и каким-то запуганным. Так вот, вскоре после того, как вурвдсы научили нас летать между звезд, началась колонизация первых двух найденных планет, Одина и Тора. Когда вувдсы прилетели, на Земле еще существовали государства, хотя период войн уже кончился. Вурвдсы передали технологии не какой-то одной стране, а всем людям, воспользовавшись организацией, объединявшей все государства. Чтобы колонизировать новые миры, были собраны люди со всех государств. А чтобы они чувствовали себя не представителями разных народов, был изобретен единый язык.
Блуд остановился, чтобы перевести дух.
– Когда мой малопочтенный предок прилетел на Тор, его документы были оформлены на его родном языке, грамматика которого отличалась крайней запутанностью. Поэтому клерк, выдавший ему новые, уже на едином языке, неправильно прочитал фамилию! А он даже не пытался протестовать – и остался Блудом навсегда. Если сейчас знатоков того, другого древнего языка считанные единицы...
– За исключением Тора, где на нем говорят до сих пор, – перебил его Дейл.
– Да? Печально... А тогда на нем говорили очень многие. Из-за такой переделки фамилии вся семья подвергалась насмешкам, и на протяжении нескольких поколений нам пришлось поменять несколько планет.
Блуд понизил голос.
– Когда меня выперли с «Куин Элизабет», я боялся, что кто-нибудь пронюхает об значении моей фамилии – вот тогда мне бы точно не видать космоса.
Джулия рассмеялась.
– Да, для журналов о жизни знаменитостей такая находка была бы кстати! И без того такие слухи ходили о нашем корабле... Если бы не крайняя нужда, ни за что бы сюда не устроилась.
– Ну, теперь-то все в порядке? – самодовольно перебил ее Руудс.
– Да, если не считать некоторых приставал, покрытых шерстью. Но твой предшественник был еще хуже.
Руудс фыркнул, набрал воздуху в грудь и на одном дыхании выдал фразу, связавшую в единую замысловатую конструкцию чуть ли не все существующие извращения. Дейл от неожиданности подскочил на стуле.
– Ничего себе!
– Вот-вот, – подхватила Джулия, – а наш прежний старпом так разговаривал. Не ругался, а именно разговаривал!
– Да, романтика... Прямо вспоминаются древние времена «морских волков» и «мыс-горновцев».
– Ты бы первый сбежал от такой романтики, – неодобрительно фыркнула Изабелла. – Одного его вечного перегара, хватало, чтобы некрепкий человек в обморок падал. Это не шутка, было один раз! Так что, радоваться надо, что такой романтики больше нет.
– А я что? Я всем доволен... Пьяной романтики и мне не надо...
К счастью, Дану, на котором была последняя и самая длинная остановка, никаких особых неприятностей не принес. На Дану всерьез заинтересовались межпланетным туризмом, построили катки и горнолыжные трассы, очень привлекавшие к себе уроженцев Амфитриты. За три недели пассажиры «Золотой Лани» накатались до одури, набили несколько шишек и вывихнули две руки. Теперь можно было с легким сердцем лететь назад на Амфитриту.
Перед уходом все члены клуба «Геракл» долго трясли руки экипажу. Больше всех досталось, как всегда, Блуду, и рука у него побаливала еще пару дней.
Когда корабль переключился на тахионные двигатели, а все собрались за традиционным столом, Джеффри хлопнул себя по лбу:
– Мне же председатель сунул письмо в карман, а я про него забыл.
– Ну, так читай сейчас, – благодушно ответил Фрай.
– Дамы и господа! – с выражением начал Джеффри. – От имени и по поручению членов мужского клуба «Геракл» удостоверяю, что вы приняты в качестве почетных членов в наш клуб, а ваши имена будут занесены на почетную доску клуба. Примите заверения в искреннем к вам почтении.
– Да, – протянул Али, – вот уж не думал, что мое имя когда-нибудь в таком клубе появится...
– Комплексуешь? – ехидно спросила Джулия.
– Нет. Комплексовать будешь ты, после полета с женским клубом «Амазонка».
Джулия рассмеялась первой, к ней присоединились и все остальные.