ГЛАВА ИЗ РОМАНА "СКАЗАНИЕ О МИРЕ ПРИЗРАЧНОМ"
Единственная победа над любовью – это бегство.
(Наполеон I (Бонапарт))
Я один живу в пещере,
И, бывает, тяжело
Отказаться в полной мере
От того, что так светло
За окошком блещут звёзды,
В небе солнышко горит!
Но мешают выйти – грёзы,
Сумрак – давит, свет – слепит.
Дай мне руку – только нежно,
Ставни тяжкие раздвину
И приму как неизбежность
Твою греющую силу.
Но пока – скользят ладони,
Руки – словно изо льда…
Подожди ещё немного…
Пусть продлится пустота…
Лали вспомнилось это стихотворение, которое она сама написала когда-то очень давно. Теперь вся её прошлая, земная жизнь казалась далёким и полузабытым сном, который и не хочется вспоминать. Но сегодня ей не нравилось то, что происходило в её новой жизни. Ещё вчера вечером, после того, как нимфы улетели в воздушный дворец, она задремала рядом с Арнгейром. А сегодня его не оказалось в пещере, когда она проснулась. Он исчез, ничего не сказав ей вчера перед сном, ничего не объяснив, не предупредив… Слёзы обиды и бесконечной растерянности навернулись на большие миндалевидные глаза белого амфотерна и стали капать на каменный пол. Она не могла понять, как можно было просто исчезнуть, оставить её совершенно одну – вот так. Лали стали вспоминаться дни – каждый по часам и даже почти по минутам, что она провела с серебристо-голубым амфотерном.
Невозможно было понять разумом – по крайней мере, это представлялось невозможным Лали – каким образом она смогла так быстро, легко, без оглядки полюбить существо инородное, похожее на сказочного дракона. Полюбить гораздо крепче, глубже, сильнее, чем она любила на земле бывшего мужа – своего единственного мужчину, которого она сама же и оставила. Оставила, потому что поняла, что это не то, не настоящее. А здесь было настоящее. Лали схватилась за свою голову с белыми завитыми рожками и застонала. С чего она взяла, что Арнгейр так же остро нуждается в ней, как она в нём? В конце концов, жил же он каким-то образом в полном одиночестве в своей пещере, не нуждаясь в близком общении ни с кем – тем более, с женщинами. И вдруг она… И совершенно не исключено, что сейчас он вернулся в свою любимую пещеру, оставив Асвейг, как он её называл, в безопасности. Одиночество и покой, любимый сумрачный мирок, куда приходят лишь грёзы, причём именно те грёзы, которые ему по душе. И никаких женщин, никакой Асвейг с её постоянной навязчивой заботой и взволнованной болтовнёй.
Я один живу в пещере…
Пусть продлится пустота…
Слёзы у Лали высохли, и это было весьма дурным признаком. Она впадала в мрачное и холодное отчаяние, когда можно сделать и с собой, и с тем, что тебя окружает, всё, что угодно – лишь бы не чувствовать боли. Лали вскочила и, схватив оружие погибшего амфотерна, которое она теперь везде носила с собой, с силой ударила им по каменной стене. Сталь громко заскрежетала, и от стены отлетели искры. Белый амфотерн выскочил из пещеры нимфы, сжимая своё оружие, и, резко поднявшись в воздух, направился в сторону пещеры Арнгейра. Но в бывшем пристанище серебристо-голубого амфотерна было пусто. Судя по состоянию живой занавеси из вьющихся растений, никто не заходил сюда с тех пор, как Арнгейр покинул своё жилище вместе с Лали. Она резко выдохнула воздух из лёгких и стала лихорадочно оглядываться. Она не знала, зачем прилетела сюда, и ей было теперь совершенно всё равно, что будет дальше. Лали поднялась в воздух и устремилась в направлении воздушного дворца. Ей хотелось убить и умереть, и она не знала - чего больше. Наверное, сначала убить, а потом умереть. Ведь невозможно сначала умереть, а потом убить… Мысли неслись в голове сумбурным потоком и походили на бред. Ага! Вон он – воздушный дворец! Первое место в этом мире, с которым она здесь познакомилась. Там впервые и увидела Арнгейра. Кажется, он спас ей жизнь… А зачем? Зачем спасать кому-то жизнь, если он тебе безразличен. Не лучше ли убить сразу или хотя бы не мешать погибнуть! Лали не заметила, как из её глаз снова полились слёзы и стали на лету срываться с щёк, улетая далеко вниз – к полям и лесам Призрачного мира, над которыми она неслась с бешеной скоростью. Вдруг, когда воздушный дворец был уже совсем близко, в нескольких милях, Лали неожиданно налетела на какое-то препятствие, возникшее у неё на пути. Сознание на несколько мгновений покинуло её, и очнулась она, уже почувствовав, что лежит на земле. Кто-то большой возвышался над распростёртым на зелёном поле белым амфотерном, покрывая своей тенью всю её фигуру. Раздалось смущённое покашливание, а затем низкий и хрипловатый голос произнёс изумлённо: «Надо же, белый амфотерн! Да, девчонка, точно! Почему же маленькая… Девчонки же должны быть крупнее нас, парней! Ну, надо же, неужели та самая Асвейг, о которой плёл какую-то чушь на военном совете один из моих приятелей? Пострадал бедолага в схватке, и почудилась ему Асвейг. А может, не почудилась? Вот у этой и оружие наше, хоть я её и не видел никогда в жизни… Откуда оно у неё? Может, это та самая, о которой и рассказывал мой приятель? Он сказал: Асвейг завладела одним боевым таклем и убила им нашего соплеменника… Вот незадача…»
- Ты всегда мыслишь вслух? - сказала Лали-Асвейг, поднимая голову и глядя прямо в тёмные глаза большого коричневого амфотерна. Он икнул и попятился, потому что странная незнакомка быстро и по-змеиному гибко подтянулась, в один миг выйдя из своего беспомощного положения лёжа. Она села, держа в руках-лапках своё оружие, с которым не рассталась даже в бессознательном состоянии, и теперь была похожа на напряжённо сжатую пружину.
- Да ладно хорохориться. У меня нет оружия, и ты можешь напасть и… не исключено, даже убить. А смысл? Я отказался от намерения воевать с нимфами. А тебе только что спас твою белую шкуру, - проворчал Сиге, ибо это был он.
- Разве в племени амфотернов можно отказаться воевать с нимфами, не став при этом изгоем? И с чего ты взял, что спас мою белую шкуру? - резко произнесла Лали.
- А… я и стал, похоже, изгоем. И не я один. Ещё несколько моих приятелей, уверен, образумятся, если уже не образумились. Да и девчонки тоже. Ведь пню понятно, что война приведёт наше племя к гибели!
- Пню понятно, а вашим старейшинам – нет. Такое бывает, и не только с амфотернами, уверяю тебя…
- Сиге, - как бы закончил её фразу коричневый амфотерн, угадав, что она хотела бы узнать его имя, - Меня зовут Сиге, Асвейг. И я знаком, а вернее - почти дружу с Арнгейром. По крайней мере, мне он доверял всегда чуть больше, чем остальным.
- Да, Сиге. Очень приятно. Число изгоев, то есть нормальных амфотернов, увеличилось. Это радует, - резковато и с какой-то горькой насмешкой сказала Асвейг.
- А шкуру я твою спас – так это потому, что амфотерны этой ночью уже разведали, что нимфы устроились в воздушном дворце. И готовят нападение сегодня. И ты погибнешь, если будешь там. Не важно, от чего – попадёшь случайно под огненный шар или под такль амфотерна. Всё наше племя теперь извещено о том, как ты выглядишь, и тебя решено убить при первой же возможности.
- Здорово! И пусть будет так! - весело воскликнула Асвейг и устремилась ввысь, но тут же почувствовала сильную хватку больших лап на своих ногах. Сиге поймал её, когда она пыталась взлететь, и держал теперь одной лапой за обе ноги.
- Пусти, ненормальный! Какое тебе до меня дело?! - возмущённо крикнула Асвейг, сверкая своими светлыми глазами на коричневую «тушу», как она про себя окрестила Сиге.
- Не, я теперь с Арнгейром крепко дружить хочу. А ежели он узнает, что я мог удержать тебя от гибели и не удержал… Ну, не убьёт, наверное, но ничего хорошего между нами уже никогда не будет, - спокойно и даже несколько равнодушно ответил Сиге. Асвейг не оставалось ничего другого, как перестать бешено махать своими крыльями, пытаясь вырваться. Она опустилась на землю.
- Ну, хорошо. Пока будь по-твоему. Ты заставляешь меня играть по твоим правилам, но это не значит, что я проиграю, - сердито произнесла она.
- О чём ты? Я не играю. Я просто хочу добрых отношений, - своим прежним спокойным тоном произнёс коричневый амфотерн.
- Что ты хочешь от Арнгейра? Он же всегда был не у дел! Он же всегда был белой вороной, изгоем!
- Вот не знаю, но нутром чую: грядут перемены. Очень большие. И именно он готов к ним как никто из нас, амфотернов. Так хотя бы будет нам, за кого уцепиться… Больше и не знаю, чего тебе сказать. Девчонок я своих люблю. И хотелось бы не помирать в пылу и жаре битвы, а семью завести, что ли, - пробубнил Сиге задумчиво.
- Ого! А у тебя, значит, не девчонка, а девчонки! - воскликнула Асвейг и зло рассмеялась.
- Ага, две. И обеих в жёны возьму с удовольствием. Ну, вообще-то у меня их всего семь было раньше. Но эти две… умные такие, хорошие. Вот на них я и женюсь, - решительно заявил Сиге, никак не реагируя на злой смех и горящий взгляд Асвейг.
- Твоё право, мне до этого нет никакого дела, - отрезала Асвейг. - Только если будешь приводить предательниц…
- Да какие они предательницы! - тут в тоне Сиге проскользнуло возмущение. Он мрачновато уставился на миниатюрного белого амфотерна и удивлённо произнёс: - Странный всё-таки вкус у Арнгейра! Маленькая такая! И агрессивная! Это же ненормально! Девчонки должны быть крупнее и спокойнее, чем парни!
- А с чего ты взял, что я и Арнгейр… - в глазах у Асвейг заблестели слёзы, и голос задрожал. - С чего ты, дурачок, взял, что я – выбор Арнгейра?
- Ой, вот только не надо меня совсем в идиота превращать! Слышал я о вас двоих. Ясно всё.
- Да что тебе ясно, туша ты коричневая! Дружили мы какое-то время… И что? Арнгейр, между прочим, пропал!
- Как пропал? - оторопело воскликнул Сиге. Эта новость была для него неожиданна и неприятна.
- А вот так! Исчез, не сказав ни слова! - громко закричала Асвейг, и слёзы фонтаном брызнули у неё из глаз.
- А-а! Так ты расстроена… Вот и ясно, чего так умереть хочется. Ничего, пройдёт… Куда же он пропал?
За спиной Асвейг послышался шелест крыльев, и на землю присели сразу четыре крупных амфотерна. Сиге икнул и попятился. Асвейг напротив не двинулась с места, сжимая свой такль.
- Это Сиге, наш недавний дезертир. Точно он. А это… очевидно та бешеная змеюка, которую теперь все именуют Асвейг, - сказал один из прилетевших амфотернов. Другие трое молча вытянули перед собой оружие и стали надвигаться на Асвейг и Сиге.
- Мы обречены. Эта четвёрка сегодня днём патрулирует территорию вокруг воздушного дворца, - упавшим голосом произнёс Сиге за спиной Асвейг. Он стоял на месте, понурив тяжёлую голову, и смотрел исподлобья на своих бывших сотоварищей. Асвейг почувствовала, как ею овладевает неведомый доселе горький экстаз. Она резко рванулась вперёд и проткнула горло одному из наступающих. Другой тут же ударил её своим таклем, отшвырнув от раненого товарища. Она покатилась, чувствуя неприятное жжение в левом боку, но вскочила на ноги настолько быстро, насколько только было возможно. Тут произошло непредвиденное. Один из четырёх нападавших, что остался позади других, вдруг беззвучно повалился на землю, а на его месте возник серебристо-голубой амфотерн. Он быстро высвободил свой длинный хвост, который подобно толстому жгуту был обмотан вокруг шеи упавшего амфотерна, и тут же оплёл им шею другого – одного из двух оставшихся в живых нападавших. Его соратник сразу принял решение покинуть поле боя. Но как только он поднялся над землёй, как ему в спину влетел такль Асвейг. Амфотерн захрипел, опрокинулся на землю и затих. Также затих его товарищ, чья шея была обвита хвостом Арнгейра.
Сиге пребывал в шоке. Он с ужасом оглядывал тела своих поверженных соплеменников и икал, вздрагивая всем своим грузным телом.
- Асвейг, ты ранена! - воскликнул Арнгейр, бросаясь к подруге, но чуть не напоролся на её такль, который она выставила перед собой.
- Что такое? - пробормотал он, с изумлением и растерянностью глядя на неё.
- Не трогай меня. Не подходи ко мне. Я не позволю тебе разбить мне сердце, - прошипела Асвейг.
- Ой-ой! Арнгейр, похоже, ты его уже разбил! - еле слышно проговорил Сиге.
- Прости, я не предупредил! Утром явился Берси, и необходимо было лететь… Ох, дело одно сделать! И я не стал будить тебя. Ты так крепко и сладко спала! - воскликнул Арнгейр.
- Я сказала, не трогай меня… - уже совсем не так решительно произнесла Асвейг.
- Извини, придётся тебя скрутить. Ты ранена и истощена схваткой. Добром это не кончится, - сказал Арнгейр и осторожно, стараясь не задеть рану, оплёл своим хвостом талию белого амфотерна. Асвейг заплакала, как ребёнок – бессильно и горько, ударила Арнгейра тупым концом такля, но тут же была притянута к длинным лапам серебристо-голубого амфотерна и захвачена мёртвой хваткой.
- Сиге, понеси её оружие! - крикнул Арнгейр, откидывая такль Асвейг в сторону Сиге.
Асвейг очнулась в пещере Сильи. Вечерело, лучи заходящего солнца играли на неровных каменных стенах жилища. Над низеньким столом склонились две знакомых фигуры.
- Так сколько изгоев у амфотернов? - произнёс голос Арнгейра.
- Пока получается пятеро. Сиге с двумя своими невестами – трое, и ещё один с молодой женой, - ответил ему голос Берси.
- Отлично! Думаю, будут ещё! - сказал Арнгейр.
- Конечно, будут! И вы с Асвейг должны их сберечь! А теперь мне пора. Офелия, до свидания, дорогая!
- До свидания. Но только ради тебя… - голос Офелии прозвучал чуть ли не над ухом Асвейг.
- Да, чем мне будет спокойнее, тем меньше я получу ран и буду лучше сражаться, - ответил Берси. Послышалось шуршание платья – Офелия вышла из пещеры проводить мужа. А перед мутным взором Асвейг возникли глаза Арнгейра. Он несколько секунд молча смотрел на неё с каким-то болезненным состраданием, затем очень мягко и осторожно – как только он один умел – подхватил на руки-лапы и прижал к себе.
- Сиге мне всё рассказал. Да, ошибка моя чуть не стала роковой, - с печалью проговорил он.
- Я ненормальная, конечно. Я тоже была совершенно неправа. Зато видишь – мы уничтожили дневной патруль противника, - чуть слышно проговорила Асвейг.
- Хочешь сказать, зло добром обернулось. А вернее – обернётся, если ты поправишься поскорее!
- Я постараюсь. К тому же теперь со мной Офелия! – воскликнула Асвейг.
- Берси всё-таки привёл её обратно, уговорил не участвовать в битве. При этом важную роль сыграло то, что ты ранена и за тобой нужен уход. К тому же, когда ты поправишься, Офелия поможет нам спасти изгоев.
- Изгоев. Амфотернов, отказавшихся принимать участие в войне.
- Именно так.
Некоторое время они сидели, молча прижавшись друг к другу.
- На самом деле… Знаешь, а ведь я совсем не хочу умирать, - прошептала Асвейг.
- Хочешь навсегда остаться молодой и красивой? Или превратиться в старуху, а затем – вообще в живой труп, но всё же волочить по земле свои крылья? – серьёзно спросил Арнгейр.
- Или исчезнуть в свете без смерти, - ответила Асвейг и испытующе посмотрела на любимого большими, лихорадочно сверкающими на похудевшем от страданий лице глазами. Он сидел неподвижно, глубоко задумавшись.
- Арнгейр, - еле слышно прошептала она.
- Да, да. Всё правильно. Исчезнуть в свете… Возможно, когда-нибудь, я подарю это тебе… - тихо ответил он.
Закат раскинулся над горной цепью, осветив её заснеженные вершины, от чего они на какое-то время из белых превратились в кроваво-красные. Приближалась ночь битвы в воздушном дворце.