Майор Латышев взбежал по лестнице, приоткрыл дверь и заглянул в «святая-святых» аэродрома –командно-диспетчерский пункт, откуда открывался вид на взлетно-посадочную полосу, рулежные дорожки, стоянку самолетов и едва различимые в голубой дымке далекие сопки на горизонте.
- Вызывали, товарищ полковник?
В диспетчерской непрерывный шум эфира и треск радиопомех, хрипящий динамик исторгает разноголосицу радиопереговоров, а сквозь оконное остекление доносится грохот реактивных двигателей.
Командир бомбардировочного полка дальней авиации Колыванов развернулся на вращающемся кресле руководителя полетов и, продолжая отдавать команды в микрофон, призывно махнул рукой, разрешая Латышеву войти:
- Семьсот пятый, уходите на второй круг по «коробочке», посадочный курс двести семьдесят три градуса Семьсот семидесятый, набор высоты до эшелона пять двести разрешаю. Семьсот сорок пятый взлет разрешаю. Семьсот два, Вам предварительный…
Тысячи часов налетал Латышев в простых и сложных метеоусловиях, днем и ночью, зимой и летом; сотни раз поднимал в небо и сажал тяжелый бомбардировщик на разных аэродромах; до мельчайших деталей знал порядок радиообмена с землей… Приходилось и ему самому во время дежурства на аэродроме выполнять, от случая к случаю, обязанности авиадиспетчера: принять или выпустить одиночный борт по заявке или по вынужденным обстоятельствам. Но умение командира обеспечить работу полка, а то и всей дивизии, когда десятки аэропланов взлетают или прибывают в район аэродрома в плотном боевом порядке с интервалом в тридцать секунд, всегда вызывали восхищение майора. Да и во всех иных отношениях у полковника Колыванова было чему поучиться. Он никогда не нудил, был объективен и мог, если надо, быть жестким. Но всегда был добр: не снисходителен, не ироничен, не потому, что по должности надлежало быть «слугой царю, отцом солдатам». Он был добр по характеру, по воспитанию, по возрасту и по жизненному опыту. Ему отвечали доверием и искренностью; его любили полковые офицеры и за глаза называли «папой».
Колыванов передал микрофон старшему штурману подполковнику Чуркину:
– Павел Сергеевич, возьми управление, я с Латышевым переговорю. Слушай, майор, тут вот какое дело. Мне командир транспортников только что звонил, утром его ребята из Владивостока прилетели, я их борт сам принимал. У них там пассажир попутный, зам. командира полка «мигарей», после отпуска домой добирается. Ему на свой аэродром в Серышево надо. А у тебя сегодня туда вылет. Так ты захвати подполковника, Зырянов его фамилия, выручи товарища по оружию. Поезд, сам знаешь, раз в сутки ходит, тащится чуть не весь день, да и билетов, даже по воинскому требованию никогда нет.
- Товарищ полковник, да куда же я его возьму. У нас в аэроплане не то, что сесть, повернуться негде. И в полетном задании у меня посадка на грунтовую полосу, тоже радости мало, знаете, как трясет. А тут всё же старший офицер…
- Ну, Николай Михайлович, это не доводы, а отговорки. В кои веки раз не мы транспортников, а они нас просят, как отказать? Наши офицеры с ними и по служебным и по своим делам летают, даже жен иногда прихватывают.
- Так у них не аэроплан, а караван сарай! Они десантников ротами возят, да ещё и танки туда же грузят. А у нас…
- Это ты мне можешь не объяснять. А наши коллеги не поймут. Что это, мол, у вас за дальние бомбардировщики, если своего же брата, летуна, разместить не можете. Да и в самом деле, во время учений, при перелетах на чужой аэродром мы техника берем? Берем. И все помещаемся…
- Так- то по необходимости. И сидит техник, скрючившись, на полу между пилотами, можно сказать, под ногами. Без парашюта, без связи; а как подполковнику такое предложить?
- А и не надо его себе под ноги. Ты в свою кабину командира огневых установок забери. Кто у тебя там? Кажется, сержант Калугин? Так вот и посади его на пол. А подполковника в корму на место сержанта. Там и связь, и обзор, и парашют и катапульта. Всё чин по чину. Понял? Всё, давай, действуй.
Не очень убедительно звучали доводы и подсказки командира, не хотелось Латышеву принимать на себя обузу, но кого-кого, а Колыванова нельзя было подводить – «папа» ведь, наверное, пообещал.
- А подполковник согласится?
- Куда он денется, домой-то побыстрей попасть хочет? Здесь лететь всего тридцать минут, потерпит как - нибудь. Сейчас иди вниз, он там ждет. Забирай его и действуй. Тебе уже на взлет пора.
Латышев спустился на первый этаж и там, в штурманском классе, увидел щеголеватого подполковника в парадной шинели, брюках на выпуск и начищенных до блеска ботиночках. Подполковник был явно обрадован, что его проблема как-то разрешилась; долго жал руку майору и, видимо, желая выказать своё товарищеское расположение, принялся рассказывать, как отдыхал в санатории и как случайно в ресторане познакомился с летчиками транспортной авиации, которые и взяли его с собой.
И Латышев, и подполковник, конечно, знали, что перевозка каких-либо пассажиров военными самолетами категорически запрещена, как знали и то, что такая практика существует. Обычно в военно-транспортной авиации. Ежедневно сотни транспортных самолетов выполняют перелеты с одного аэродрома на другой и, совмещая боевую подготовку с полезной деятельностью, доставляют часто грузы сугубо гражданского назначения. И, при самой полной загрузке аэроплана, в отсеке радиста и бортинженера можно свободно и вполне комфортно разместить несколько человек. Почему бы, в таком случае, не облегчить жизнь своему товарищу офицеру, избавив его от очередей за билетами, неудобств долгой дороги и всех прочих неприятных дорожных забот. И как-то так, исподволь, перелеты причастных к военной авиации людей попутным бортом стали обыденным делом и особым нарушением не считались. Это стало чуть ли не традицией; авиаторы всегда рассчитывали на профессиональную солидарность и, почти всегда, находили поддержку на всех военных аэродромах, где базировались авиационные части.
Латышеву, правда, не приходилось ещё никогда брать в полет постороннего человека, но после разговора с командиром вроде всё стало ясно. Детали его уже не смущали, хотя неприятная проблема возникла сразу же.
Помимо парадной формы подполковника Зырянова, которая выделялась среди черно-синих замасленных и потертых зимних курток летного и технического состава, обращал на себя внимание огромных размеров модный чемодан из желтого кожзаменителя. Проявляя уважение к старшему по званию пассажиру, майор предупредительно взялся за ручку дорожного красавца и непроизвольно крякнул.
Громоздкое желтокожее изделие, предназначенное для облегчения жизни путешествующих, оказалось необычайно тяжелым. Свой экипаж Латышев отправил на аэроплан ещё до посещения командного пункта и теперь с ужасом смотрел на чемодан. Такая вещь, безусловно, хорошо смотрится на пассажирском вокзале с носильщиками и тележками, а на военно-полевом аэродроме, где стоянки самолетов расположены на удалении до двух километров от командного пункта, она как-то не очень радует.
- Товарищ подполковник, что там в чемодане? Я в отпуск и то никогда так не гружусь.
- Да по случаю удалось шампанского прикупить, пятнадцать бутылок. Абрау-Дюрсо. Новый год на носу, а у нас этого напитка ни за какие деньги не найти. Вот и захватил командиру, инженеру, короче, на всё руководство полка… Но ты, майор, не беспокойся, по очереди понесем. До самолета далеко?
- То, конечно, вопрос вопросов. Только я думаю, как этот баул в аэроплан засунуть? В бомболюк, наверное, придется.
- Как в бомболюк? Там же, на высоте, мороз минус пятьдесят. Взорвется вино к чертям…
- Ничего, обойдется. Я штурману скажу, чтобы обогрев бомбы включил. У нас же самолет –носитель ядерного изделия, а оно нежное, теплолюбивое. Чтобы ахнуло, как следует, его холить и лелеять надо.
- Да ты что, майор, мы с атомной бомбой полетим? А защитные костюмы против радиации у вас есть? А вдруг…
- Костюмы есть, только мы их не будем надевать. Они не понадобятся.
- Ты что, думаешь, не помогут? А как же…
- Ничего я не думаю. Просто бомбы у нас не будет. Даже учебное бомбометание в этот раз не предусмотрено.
- Какое, к чертям, бомбометание! Что же раньше не предупредили. Я бы, может, и не полетел.
- Ну, мне про чемодан тоже ничего не сказали. А я вот тащу и помалкиваю.
- Ой, майор, извини. Я сейчас решу вопрос. Какой у нас бортовой номер?
И в самом деле, Зырянов решил вопрос: тормознул бензозаправщик, наорал на водителя, перепуганный блестящей формой большого начальника, солдатик безропотно затащил чемодан в кабину и газанул к капониру, на который указал Латышев.
К приходу Латышева и пассажира помощник командира, второй пилот лейтенант Зайцев построил экипаж. Техника была уже проверена и аэроплан к полету подготовлен. Латышев распорядился насчет чемодана; бомболюк открыли и багаж подвесили на замке-держателе для осколочно-фугасной бомбы. Подполковник Зырянов внимательно следил за процедурой подвески, затем покачал чемодан и даже попробовал повиснуть на нем, чтобы убедиться в надежности крепления.
- Не волнуйтесь, товарищ подполковник, у нас ничего само собой не падает. Разве только штурман на «сброс» сработает. Шучу я, шучу. А ты, Калугин, не хохочи, а отдай подполковнику свой шлемофон и ларинги. Да помоги ему на твоем месте устроиться. Покажи и расскажи, как связью пользоваться. Сам полетишь с нами в кабине. Всё. По местам.
Опытный пилот Латышев знал свое дело и, взяв в руки штурвал, работал почти автоматически. Связался с руководителем полетов, запустил двигатели и скомандовал:
- Экипаж, выруливаю. Доложите обстановку.
- Спереди свободно!
- Справа свободно!
- Слева, справа свободно!
- Калугин, почему молчишь, не докладываешь? Что там сзади?
- Я не Калугин, а сзади я, подполковник Зырянов!
- Черт, забыл, Калугин у меня под ногами. Товарищ подполковник, выруливаю на полосу, у вас там все в порядке?
- Нет, не совсем! Я сижу спиной к полету! Никак не приспособлюсь!
- Ничего страшного, стрелок всегда так сидит, это ему даже спать не мешает.
- Он, наверное, привычный, а я никогда вперед задницей не летал. Как-то мне по себе. Я, лучше, поездом поеду.
- Вы что, товарищ подполковник, как это летчик может испугаться лететь? Да и с чемоданом что делать? Мы уже на старте должны быть!
- С чемоданом без проблем, передадите по прилету на командный пункт. А я не то, чтобы боюсь, а просто ну, его, на хрен, такой полет. Да я, вообще-то и не летчик, я замполит полка.
- А у вас, у истребителей, замполит разве не обязан летать?
- Обязан-то, обязан! Но я, это, как бы по здоровью не могу. Так, что выпустите меня, пожалуйста. Не хочу лететь.
- Замполит, твою… Оператор, открывай люк! Калугин, бегом, на свое место, вышвырни этого…Я доложу руководителю, что задерживаемся из-за неисправности локатора… Вылет бы не сорвать… Терпеть не могу замполитов!