Раздался знакомый стук в окно. Катя в два прыжка оказалась на подоконнике и открыла форточку.
- Ты чего это закрываться стала?
- Сыро на улице. Комары налетают. Я потом ночью уснуть не могу. Кусаются и жужжат.
- Попросила бы папу сетку на окно прибить. А то вон какая духота.
- Он хотел, а я не разрешила. Что если ты не сможешь ко мне в комнату залететь?
- Через сетку? – Ветерок рассмеялся. – Я не комар! Через сетку, поди, пролезу!
- Ладно, тогда скажу папе, пусть прибьёт.
- А что ты делаешь?
- Я рисую.
- Это я вижу. А что рисуешь?
- Дом, небо, деревья и дракона.
- Дракона? – оживился Ветерок. – Ну-ка! Ну-ка!
Он полетал вокруг рисунка и снова засмеялся:
- Этот дракон больше похож на кошку со стрекозиными крыльями!
- Как умею – так и рисую! – обиделась Катя. – Пойду осенью в школу – научусь. А пока так.
- Ладно. Я не хотел тебя обижать. Извини. А зачем тебе нарисованный дракон?
- Я хотела маме с папой показать. Они же ни разу его не видели.
- Ага. А посмотрят на твой рисунок – он здесь прямо как живой. Сразу представят. Нет! Так дело не пойдёт!
- А как?
- Я кое-что придумал! Завтра утром твои родители пойдут на работу?
- Пойдут.
- Представь: они выходят из подъезда, а на клумбе сидит настоящий дракон!
- Ага, уже представила. Вечером по телевизору:
«Сенсация! Неизвестный дракон съел родителей будущей первоклассницы»!
- Почему же сразу – неизвестный? Я могу и Йо-хо позвать.
- Ветерок, ты думаешь, что ты говоришь? Мне, наверное, гораздо легче станет, если их Йо-хо съест! И вообще ты мне должен пообещать одну вещь.
- Какую?
- Такую, что без моего разрешения ты не приведёшь сюда ни дракона, ни Змея Горыныча, ни какое-нибудь ещё чудовище.
- Змеев Горынычей не бывает.
- Ветерок!
- Хорошо, не приведу. Я могу и сам больше не прилетать.
- Ветерочек, миленький, ну, не обижайся. Я же хочу, чтобы никто никого не съел и не напугал до смерти.
- Хорошо. Я понял. Бери новый листок.
- Зачем?
- Будем рисовать настоящего дракона.
И они принялись за дело. Ветерок подсказывал и поправлял Катю, дул ей на рисунок, чтобы он быстрее высох. Через полчаса портрет Йо-хо был готов.
- Здорово! Он как настоящий!
- Ну, вот – ты сама нарисовала.
- Я бы без тебя не справилась.
- Чего там…
- Слушай, Ветерок, помнишь там, зимой на крыше Йо-хо назвал тебя – Шть?
- Да. Это и есть моё имя. На языке ветров.
- А у других ветров тоже есть такие имена?
- Конечно. Например, старшего брата, Северного ветра зовут Уууууххххпффф, а Восточного – Ффффсссшшшшш. А дедушку моего зовут Фффффффффффффффууумм.
- Здорово. А это имя что-то значит по-нашему?
- Оно переводится примерно как Старый морской ветер, приходящий с прибоем.
- А что значит твоё имя?
- Моё имя маленькое. Оно почти ничего не значит. Так, ветришко. Малыш, по-вашему.
- По-моему, это тоже чудесно – ветерок по имени Малыш.
- Чего уж тут чудесного. Вот вырасту, и имя у меня вырастет, и буду я тогда Шшшть или Шшшшшшть, а ещё лучше Шшшшшшшшшшшшть – Ветер, нагоняющий леденящий ужас. Вот это будет чудесно!
- Это, по-твоему, чудесно? А как мы с тобой играть тогда будем? Ужас что ли друг на друга нагонять? Вот это игра! Нет уж, лучше оставайся Малышом.
- Чтобы всю жизнь получать тумаки от старших братьев? Спасибо!
- Пожалуйста! Братья должны тебя уважать таким, какой ты есть!
- Ага! Будут они уважать бездельника!
- Ты не бездельник! Хочешь, я с ними поговорю?
- Так они тебя и послушали! Они маленьких никогда не слушают!
- А я не маленькая!
- Зато я маленький! И бесполезный!
- Да не бесполезный ты! Почему ты меня не хочешь слушать?!
В спальню вошёл папа:
- Что за шум, а драки нет?
- Сейчас будет! Я его точно поколочу!
- Сначала поймай!
- Пап, ну, что он опять заладил: «Я бесполезный! Я маленький! Я бездельник!»
-Ах, вот оно что! Подождите, драку без меня не начинайте! Я сейчас.
- А разве я не прав? – крикнул ему вдогонку Ветерок.
Папа вернулся с коробочкой. Коробочка была старая, вся в пыли.
- А что там? - хором спросили Катя и Ветерок.
- Сейчас узнаете. Вот. Когда я ходил в школу, я очень сильно интересовался ботаникой, биологией, природоведением. Даже собрал небольшую коллекцию. Смотрите. Что это?
- Какие-то тонкие ниточки, - предположил Ветерок.
- Вата? – удивилась Катя.
- Почти. Это тополиный пух. Ну-ка, Ветерок, дунь. Только не сильно.
Папа отщипнул кусочек пуха и подбросил его в воздух. Ветерок дунул. Пух полетел по комнате. Папа обрадовался:
- Вот ведь, сколько лет прошло, а он летает.
- Летает.
- А вот смотрите ещё. Они, конечно, сильно поломались и местами рассыпались, но узнать можно.
- Это парашютики!
- От одуванчиков.
- Верно. Эти от одуванчиков. Эти от цикория, от мать-и-мачехи, ещё от других растений. Я сейчас, правда, забыл от каких, но можно в книге посмотреть. А вот смотрите ещё.
- Ой, вертолётики!
- От какого растения?
- От клёна, - догадался Ветерок.
- Только клён – не растение, это дерево, - поправила Катя.
- Дерево – тоже растение, - улыбнулся папа. – Кленовые летучки – самые большие, но есть и ещё много, поменьше. Вот, например, берёзовые.
- А они откуда?
- Из серёжек. Если их расшелушить, то они рассыплются на такие летучки. Вот летучки вяза. Вот сосны и ели. Они выпадают прямо из шишек. Ясеневые такие же большие, как кленовые, только прямые.
- На вёсла похожи, - заметил Ветерок.
- А вот целая веточка с семенами, - достала Катя из коробки следующий экспонат.
- Да, это веточка липы. Видите, у основания – сухой листик. Этот листик служит крылом целой веточке. Поняли, для чего я вам всё это рассказываю?
- Я поняла! Все эти семена разносятся ветром, - догадалась Катя.
- Ну, вот! Опять ветром. А я-то здесь при чём? – снова расстроился Ветерок.
- А вот при чём. Каждое растение растёт на своём месте. И если уж оно выросло, пустило корни, зацвело и дало плоды и семена, значит - что?
- Что?
- Значит – место это для него подходящее!
- Да, правильно.
- Вот. А другое подходящее место для такого же растения, скорее всего, окажется рядом или где-то недалеко.
- Ну, и что?
- А то! Чтобы семечку попасть на это новое место, надо, чтобы его отнесло туда ветром.
- Ну вот, опять – ветром!
- Да, ветром. Но не любым. А таким несильным. Можно даже сказать – слабым. Ведь если налетит какой-нибудь ураган, то отнесёт он семечко в горы, в море или в болото. А семечко там и погибнет. Так что видите – не всегда ураган да буря хороши. Бывает, что и маленький и слабый ветер нужен.
- Здорово! – первый раз Ветерок обрадовался тому, что он слабый. – Значит, я нужен, чтобы сажать растения?
- Ну, конечно!
- И никакие ветра и ураганы с этим не справятся?
- Может, конечно, и справятся, но только у тебя это лучше получится.
- Да, но ведь не у всех растений есть семена с летучками?
- Это верно. Но это не всё. У некоторых растений, например, у мака семена без летучек, но они настолько малы, что могут летать по ветру и без них. Потом, мхи, грибы и папоротники размножаются спорами. Споры настолько малы, почти как пылинки. Они тоже разносятся ветром. И пыльца многих растений тоже разносится ветром. Например, у пшеницы и ржи. Ветер переносит пыльцу с одних цветков на другие, и потом из этих цветков вырастают колосья. А из колосьев делают хлеб.
- Получается, без меня не было бы хлеба? И булочек с корицей?
- Это точно!
- А сильный ветер, он мало того, что пыльцу раздует, он ещё и пшеницу поломает, - уточнила Катя.
- И это точно! А ещё ветер помогает расселяться на новые места разным насекомым. Даже пауки разлетаются на паутинках. По осени маленькие паучки выпускают длинную паутину, её подхватывает ветер, и они летят, пока не найдут себе подходящее место.
- А ещё ветер сушит наше бельё, - в разговор вступила мама, незаметно вошедшая в детскую.
– А ураган как налетит и оборвёт его вместе с верёвкой! – Катя запрыгала на постели.
- Я не хотела прерывать ваше занятие, но главный лектор мне нужен, чтобы начистить картошки для ужина, - и мама поманила папу за собой.
- А мы, в общем-то, и закончили.
Родители ушли на кухню, готовить ужин.
Из детской до них доносился разговор:
- Только драконы могут видеть меня. Бороться с ними тяжело, но я знаю пару приёмчиков. А иначе, даже такой маленький дракон как Йо-хо может втянуть меня одной ноздрёй внутрь, обжарить там и выдохнуть пламенем. Уж тогда от меня и облачка пара не останется.
Ветерок был счастлив. Он был нужен и полезен и больше не хотел вырасти.