Четвертого января день особенный. Новый год прошел, Рождество еще и не думало начинаться, а уж если с утра ударил мороз за тридцать градусов, то день этот пропавший. Если выпустят на улицу – значит, замотают во все шарфы и шубы, которые найдутся в доме, и только на две минутки. Хотя при таком морозе дольше гулять не хочется. В кино или в театр вас не поведут, и в гости никто не придет.
Счастливые дети сидят в такое время у телевизора, смотрят мультики. А у несчастливых, вроде меня телевизор сломан, окно затянуло инеем. К счастью у мамы случился выходной, и она напекла целую гору сладких булочек, и печенья с корицей. Из кладовой извлекли старые запыленные обогреватели в подмогу батареям. А у Кати в комнате появился новенький тепловентилятор. Попив обжигающего чаю, Катюша прижалась к нежным маминым рукам. Кожа на них казалась шелковистой, они вкусно пахли яичным желтком и корицей. Пальцы ласково погладили ее по щеке и прошлись гребенкой по волосам.
Тут в прихожей раздался звонок. В клубах морозного воздуха, словно фея из сказки в дверь влетела лёля Наташа, Катина тетя. Следом за ней как великан в овчинном тулупе вошел незнакомый парень. Ее новое увлечение. Оказалось, они шли из кинотеатра, страшно замерзли и решили зайти погреться.
Мама смешно распекала взрослую лёлю. Точь-в-точь как расшалившуюся Катюшку:
- Еще чего выдумали? В такую погоду прогуливаться! Где вы свои мозги оставили?
- Они их утром отморозили, - вмешалась Катя. Все рассмеялись, и через минуту мама поила их чаем. Катюша чая не хотела и поэтому пошла в комнату за рисунками, которые нарисовала за праздники.
«Тук, тук-тук-тук, тук», - услышала она с порога условный сигнал. «Тук, тук-тук-тук, тук». Раз-два, Катя прыгнула со стола на подоконник и, не смотря на мороз, открыла форточку. Рассерженный Ветерок ворвался внутрь:
- Возмутительно! Это неслыханное безобразие! Единственный и неповторимый во всем мире друг прилетает к тебе в гости. А ты держишь его на морозе будто снеговика.
- Но как я могла догадаться, что ты прилетишь сегодня?
- Чудовищная несправедливость. Ты не догадалась? По-твоему только я должен догадываться, о том, что кое-кто уплетает за обе щеки сдобные булочки и поэтому не идет встречать своего друга, превратившегося в снежного человека.
- В снеговика – ты сказал…
- Безобразие. Я понимаю, что я – невоспитанный, но тебя же в школе учат. Это, небось, твоя старая хромая Марьиванна учит тебя перебивать продрогшего друга, который пришел с единственной целью поразвлечь тебя после обеда.
- И вовсе наша Мария Ивановна не хромая, и не старая. Она вот только недавно замуж вышла. Ветерок, хочешь я принесу тебе булочку?
- Только ту, в которой корицы побольше, ты пахнешь ей за километр.
Тут необходимо прерваться, чтобы объяснить тебе одну вещь. Тебе покажется странным, что Катя захотела угостить Ветерка булочкой. На самом деле странного здесь ничего нет. Ветерок, оказывается, кушал, так же как и мы с вами. Только вместо еды он обедал запахами. Вот почему он и потребовал булочку, посильнее обсыпанную корицей.
Вскоре он уже наслаждался её ароматом.
Ветерок волчком кружился вокруг люстры и пел арию долгожданного гостя из им самим придуманной оперы. Когда с арией было покончено, а корицей пахло как в кулинарном магазине, Ветерок что-то вспомнил.
- Кажется, пора прогуляться. – Сообщил он.
- Меня не отпустят. – Вздохнула девочка. – К тому же на улице ужасный мороз. Ты сам мне сказал.
- А мы не пойдем на улицу. Мы даже из дома не выйдем.
- Как это?
- Увидишь. Собирайся.
Катя оделась потеплее и, убедившись, что разговор на кухне в самом разгаре, выскользнула за дверь.
- Куда теперь? – спросила она.
- За мной, наверх. – Заговорщически позвал ее Ветерок. Между четвертым и пятым, последним этажом он что-то вспомнил:
- Подпрыгни к окну. Теперь поищи в трещине около рамы.
- Ого, - Катя достала оттуда огромный ключ от старого навесного замка.
- А, вот и замок, - голос Ветерка раздавался под самым потолком, с верхушки пожарной лестницы.
Скрип ржавых петель люка мог разбудить весь подъезд. К счастью, день гудел разношерстными шумами, и на него никто не обратил внимания. Катя щурилась, привыкая к темноте. Невдалеке послышался шорох, и голос раздался в темноте:
- Что ты там возишься? Включай свет.
Девочка осторожно обошла косые балки стропил и на одной из подпорок обнаружила, белеющий в полумраке выключатель.
Щелчок. Осветившееся пространство сразу наполнилось пестрыми флажками, блестящими шарами, воздушными змеями, разноцветными вертушками и флюгерами.
- Что это тут? – удивилась девочка.
- Это мой зоопарк. Правда, здорово?
- Здорово. Но где твои животные, птицы?
- Какие птицы. Что ты придумываешь? Зачем они мне? Они же шумят. Их же кормить надо.
- В зоопарке должны быть живые звери.
- Вы поглядите! Она меня учит. А эти звери - разве они не живые?
Ветерок со свистом пронесся между балками, увешанными всякой всячиной. Стоило ее другу пронестись рядом с каким-либо предметом, как тот оживал. Причем каждый из них оживал по-своему, непохоже на других. Каждый обладал неповторимым, особенным характером. Каждый ждал волшебного прикосновения или, лучше сказать, дуновения.
Разноцветные флажки трепетали от малейшего шороха, а если Ветерок пролетал рядом побыстрее, они захлебывались в восторженном полоскании. Пузатые воздушные шары важно подпрыгивали, ходили ходуном, боясь уронить достоинство. Пестрые вертушки бешено приветствовали появление хозяина тихим гудением. Флюгера в виде петушков, дворцов, кораблей показывали в его сторону острыми пальцами и глупо вертелись вокруг оси. В дальнем конце чердака несколько раз мелодично взвизгнули свистки, и зашумели трещотки, а стайка белоснежных оригами: самолетиков и голубей, взвилась под самый конек железной крыши.
Лишь один воздушный змей не участвовал в общем празднике. Змей был склеен из желтой бумаги и тонких реек. Он висел на балке, расправив косматый хвост, и рожица, нарисованная на нем неизвестным художником, грустно улыбалась девочке. Каждый раз, когда мимо него пролетал Ветерок, Змей напрягался изо всех сил, натягивал прочный леер и рвался в полет. После опускался вниз и печально замирал.
Грустными глазами пленника он смотрел на Катю с надеждой и мольбой. Девочка не заметила, как Ветерок перестал дурачиться и носиться по чердаку. Как он поправил флюгера, привел в порядок флажки и вертушки, рассадил по местам оригами и вернулся к ней.
- Теперь убедилась, что мой зоопарк живой?
- Да, - ответила Катя и опять посмотрела на грустного Змея. – А это у тебя…?
- Это у меня – Оскар. Нравится? Хочешь, я тебе его подарю?
- Конечно. – Девочка бросилась отцеплять Змея от балки.
- Забирай. Так и быть. Он все равно такой грустный, что мне от него иногда плакать хочется.
Катя осторожно сдула пыль с желтого лица, и (о, чудо!) Змей ей улыбнулся.
- Он давно у тебя висит? - поинтересовалась Катя.
- Нет. Лет пять. А не улыбается уже года четыре. Странно, что он опять заулыбался. Он приносит счастье.
- Ничего странного. Он же летать хочет. – Объяснила Катя. – Вот дождусь весны, и мы с папой его запустим. Ты нам поможешь?
- Помогу, с радостью помогу. А теперь – прощай. Мне пора домой.
- И мне тоже. Прилетай скорее. – Катя спустилась домой с Оскаром под мышкой.
Ее исчезновения не заметили. Лишь вечером мама, укладывая дочку спать, заметила на стене желтый улыбающийся квадрат:
- Что это?
- Это Оскар. Он приносит счастье, - в полусне ответила Катя.