Город испокон был разделён на неравные части: вначале острог и посад под горой, потом к стрелецким и крестьянским улицам прибавились кустарные и купеческие. Ныне разделение другое, но и в чём-то схожее: по микрорайонам, в которых живут, в основном, работающие на близлежащих предприятиях. У завода, выпускающего известные всей стране автобусы, их три.
Самый молодой – на северной окраине города, с новыми, в большинстве своём высотными многоподъездными, домами, с удобной планировкой, есть свои спорткомплекс и школа, магазины. Словом, занято всё пространство между городом и бывшей пригородной деревней. Микрорайон рос так стремительно, что ещё много лет власти не догадывались продлить туда один из городских автобусных маршрутов, а теперь их уже три – из всех противоположных окраин райцентра.
Самый старый состоит из частных домов на двадцати улицах и малоэтажных, но с высокими потолками и просторными кухнями, зданий, которые до сих пор именуют сталинскими. Он рос вместе с заводом, тут поликлиника и детсад. А непосредственно у завода и на месте снесённых бараков постепенно, ещё в семидесятые-восьмидесятые годы прошлого века, организовался из остатков частного сектора и новостроек, с двумя школами, стадионом, спорткомплексом, плавательным бассейном, несколькими детсадами, клубом и просторным парком как бы центральный микрорайон.
Почти четверть всех горожан живёт именно в этих микрорайонах, друг друга знают с детства, хотя во взрослой жизни трудовые будни проводят и в других местах, словом, тут как в большой деревне, только она не среди полей и ферм, а в каменных и панельных лесах.
И разговоры, естественно, на лавочках у домов, в тени парка, в мужских пивнушках не о городских, а исключительно заводских делах. А если случится какой курьёз, то разговоры о нём идут столько долго, дополняясь немыслимыми подробностями, что в конце концов превращаются в анекдот, хотя в основе сущая правда.
Вот пример.
Евгений Пермяков, внук, кстати, Героя Советского Союза, с отличием окончил местный техникум, имея за это первым право выбора места будущей работы. Естественно, облюбовал он автобусный завод – рядом с домом, да друзья-товарищи все уже находились там, вакантным было место мастера прессового участка.
Благодаря техникумовским урокам быстро сориентировался во всех холодноштамповочных операциях, правда не обошлось всё же без подсказки опытных наладчиков, которые на первых порах ему, новичку, всегда советовали, куда и на какой пресс можно ставить те или иные штампы. Учитывать надо было мощность оборудования, высоту хода ползуна и другие технические тонкости, которые нарабатываются лишь практикой, а не недавней, на лекциях, теорией.
Словом, освоился, и даже понял, чему в техникуме не учили: общению с подчинённым народом, искусству в любых условиях выполнять план.
А коллектив у него был довольно-таки капризный - кроме наладчиков все остальные женщины. Тут свои особенности: не каждая мама, да если к тому же она ещё и одиночка, могла работать во вторую или третью смены. Поэтому в ночную штамповщиц выходило мало, зато в первую их переизбыток и не всегда каждой выгодная работа доставалась. А ведь заработать побольше желала каждая - у всех семьи, дети, а если незамужняя девушка – так ей на наряды накопить нужно. Всё это при распределении работ мастеру надо учитывать. А ещё на утренней планёрке давали такое задание, да ещё с учетом изготовления в первую очередь нужных уже вчера сборочному цеху деталей, что его, как ни старайся, не выполнить.
- Да не парься ты из-за этого, Жень, - делился опытом, принимая смену, мастер Фёдор Сизов. – Дефицит в деталях всегда был, есть и завтра обязательно будет, это просто диспетчера перестраховываются, создавая двукратный задел, чтобы потом, когда и в самом деле случится дефицит, иметь в запасе время для его устранения. И не надо гонять наладчиков перезаряжать пресса на новые штампы, пусть работницы доработают весь имеющийся на данную деталь металл или полуфабрикат, а потом и нужный штамп прикажешь поставить, в итоге сколько времени сэкономишь и людям дашь возможность заработать. Ты лучше вот за чем гляди – чтобы забеременевшие бабы тяжёлых работ не выполняли, не бери грех на душу, да чтобы они технику безопасности соблюдали. Ясно, что за всеми не уследишь, им же заработать надо, но старайся, когда кто-то из штамповщиц пальцев лишится, то тебе же отвечать придется, я однажды даже под суд попал, хорошо, что условный срок дали.
Нормы выработки на участке повышали каждый год, и в этом были виноваты сами штамповщицы: чем больше они старались перевыполнить план, тем выше через некоторое время становились «технически обоснованные» нормы. На иные детали они выросли так, что их, если следовать правилам техники безопасности, и не выполнить.
Вот такая работа досталась в начале второй смены Альке Гафеевой. Она потайным ключом, сделанным за бутылку водки одним из наладчиков, перевела управление пресса с кнопочного на педальное, и таким образом руки штамповщицы были свободны. Она ими, а не пинцетом, вот уже второе нарушение, быстро клала деталь на матрицу. Зазеваешься – останешься без части нескольких пальцев, но бабоньки давно приноровились, да и Альке не впервой выполнять такое задание, зато можно в смену заработать рублей десять-двенадцать.
В эту смену Альке не повезло, зазевалась – и штамп своей верхней половиной отрубил две конечные фаланги пальцев на левой руке и две же на правой. Тут же штамповщицу отвели в медпункт, что в соседнем корпусе, медсестра, обработав обрубки, уложила Альбину на кушетку отдохнуть, а сама тем временем по инструкции о производственной травме сообщила по домашнему телефону начальнику заводского отдела техники безопасности и заместителю начальника цеха.
Евгений решил перевести, чтобы его вины не было, пресс с педального на кнопочное управление. Проверил работу пресса, для чего пришлось вынуть деталь со сплющенными фалангами пальцев, сделать холостой удар, а потом вложить деталь в матрицу. Но потом понял, что так ни кого не обмануть, не бывает многоруких штамповщиц. Снова перевёл пресс на педальное управление.
Через час на участок прибыли начальник отдела техники безопасности и заместитель начальника цеха.
- Ну, рассказывай, Евгений, как дело было.
Мастер подвёл проверяющих к прессу, на ходу рассказывая о том, что Альбина Гафеева самовольно переключила управление прессом, показав ключом, как это она сделала, по ошибке сделал, видимо, от волнения пред начальством, лишний оборот ключом.
- А деталь она клала в матрицу руками, а не пинцетом, - продолжал давать объяснения Евгений и для наглядности сделал то же самое. – Потом Альбина Гафеева, - руки мастера для той же наглядности оставались на детали в зоне штампа, - нажала на педаль, - сказав это, Пермяков тоже нажал на педаль работающего пресса...
Травмы пальцев оказались такими же, как и у Гафеевой. Она ещё лежала, отдыхая, на кушетке, когда Пермякова привели в медпункт.
Через день об этом случае судачили по всему заводу, прозвав Евгения Беспалым. Когда пальцы зажили, да он ещё и отпуск взял, кстати, мастера за нарушение техники безопасности наказывать не стали – и так пострадал, на участок вернулся в должности контрольного мастера, а Алька опять оказалась у него в подчинении, став контролёром ОТК.
Евгению казалось, что все над ним смеются, то и дело зовут не по имени-фамилии, а кличут Беспалым, ему от этого было так неловко, что он предпочёл уйти на другой завод.
Завод был оборонный, приняли Пермякова в термический цех простым калильщиком, обещая должность бригадира или мастера смены, когда будет вакансия. И тут он вскоре стал объектом насмешек, умудрившись,а специально так и не сделаешь, длиннющими щипцами, которыми доставали детали из раскалённой печи и окунали их для закалки в специальный раствор, приложиться к своей нежной шее.
Без сожаления расстался он с этой работой и снова вернулся в родной цех, который ему не раз во сне снился. Согласился руководить той же сменой штамповщиц. И опять стал объектом долгих пересудов, поскольку кто-то из калильщиков проболтался своим друзьям с автобусного про случай со щипцами.
В этот раз дела у мастера пошли на лад, скоро он стал одним из лучших на заводе, но начались новые времена, в акционерном обществе, которое потом выкупил известный олигарх, доплаты за профессиональное мастерство отменили.
Евгению было уже за сорок, когда он женился на давно знакомой ему контролерше Альбине Гафеевой. И опять повод для общезаводских шуток, кто-то из острословов тут же предложил дать чете фамилию Беспаловы.
Перевёз Пермяков Альбину в свой дом, в её квартире осталась недавно, в восемнадцать лет вышедшая замуж, дочь. Так что тёща зятя-примака видела редко, зато со свекровью отношения не заладились. Та цыкала на неё, как на девчонку.
Молодожёны решили купить квартиру, а чтобы денег хватило, оба выгодно продали свои заводские акции, тут же обменяв ненадежные рубли на модные доллары. Эти зелёненькие бумажки хранили дома, и, оказывается, сделали правильно. После известного кириенковского дефолта их сбережения увеличились вчетверо. Хватило на покупку трёхкомнатной квартиры, осталось на дорогую мебель и ремонт. С дефолтом им, наверное, единственным в городе повезло!
Квартиру купили неподалеку от своей улицы Мастеровой: все знакомые живут рядом и до завода недалеко. Одно неудобство – параллельно их «сталинским» домам шли четыре бывших заводских общежития.
Евгений Пермяков даже и предполагать такого не мог: в годы его юности это были приличные дома коридорного типа с удобными, по торцам, кухнями и туалетами. Семейные, правда, выгораживали в своих комнатушках кухонный уголок, получалось уютно. Женя туда бегал к другу-однокласснику, ему даже нравилось бывать в его доме, в котором все, как в деревне, при нужде помогали друг другу.
Но с тех пор многое здесь переменилось. В «общагах», как крупно написано на одном доме, жили те, кто не умудрился создать пару, оставшись до старости одиноким, кто, такой же горюн, пропил свою приличную квартиру, согласившись на дешёвую комнатенку в этой дыре, кто, не беспокоясь о будущем, заливал совесть водкой. К этим домам чуть ли не ежедневно приезжали то «скорая помощь», то милиция, забирающая на сутки или на годы бомжеватых жильцов. Подрастающие дети были словно сироты при родителях-алкоголиках, в общежитийных чудом сохранившихся семьях пили обычно оба супруга. Вот такие гримасы постсоветского капитализма.
Альбина уже пару раз приводила к себе девочку Дашу, которая до ночи играла у их дома, а не около своего общежития, кормила её. А однажды Даша осталась у Пермяковых ночевать: её перепивший отец избил не меньше его выпившую супругу так, что та еле доползла до койки.
Даша в гостях плотно поужинала, от неё неприятно пахло давно не мытым телом. Альбина выкупала девочку в ванной и ужаснулась увиденному: в длинных её волосах были вши.
Девочку родители не хватились до следующего вечера, а в понедельник Даше надо было в школу. Даша училась во втором классе, но Евгений удивился, когда Даша, вместо того чтобы рисовать на предложенном ей листе детские картинки, полностью написала таблицу умножения. Она была очень сообразительная, читала тоже легко, взяв в руки взрослую книгу.
В понедельник Альбина позвонила в школу, сообщив о том, что Даша в чужом доме и без учебников, поэтому вынуждена пропустить уроки.
- Знаем мы об её родителях, - сообщили из школы по телефону. – Мы готовим документы на лишение её мамы родительских прав, после этого Дашу на законных основаниях переведём в интернат. Приведите её, пожалуйста, к нам, мы её отвезём к тетке, старшей сестре мамы-пьяницы, пусть пока у неё поживет, не первый уже раз так поступаем.
Вечером Альбина рассказала о будущей судьбе Даши мужу.
- Жалко, пропадет там девчонка, оттуда путь неизвестно будет куда, - ответил Евгений. – А ведь девочка, по всему чувствуется, не без таланта. При хороших бы родителях... Может, Аль, подумаем да и удочерим Дашеньку, она мне очень понравилась, своих то детей, моя вина, у нас точно не будет.
- Я тоже хотела тебе это, Жень, предложить, только не сразу, а подготовить тебя к такому решению. А ты уже сам всё решил.
Через три месяца Даша поселилась в трёхкомнатной квартире Пермяковых, радовалась обновкам. А про Женю с Альбиной опять пошли, на этот раз очень добрые, разговоры по заводским микрорайонам.
Даша в тетрадках написала новую фамилию, а на одной переменке подралась с третьеклассником, который назвал её нового папу Беспалым.