В стремлении неистребимом,
Как объяснить Россия-мать,
Твои народы-побратимы
Идут друг друга убивать?
Да что народы, мать-Рассея?
Брат брату метится в висок.
Стравить их было потруднее
Чем просто Запад и Восток.
Россия, Римская волчица,
Всех кормишь испокон веков.
Кровь Каина-братоубийцы
Сочится из твоих сосков
И в душах порождает зависть,
А в изобилии садов
Росинку впитывает завязь
Запретных будущих плодов.
Цвет яблонь тихо облетает.
Сомненья порождают грусть -
В чём ипостась твоя святая,
Во истину Святая Русь?
Народ совсем особой масти
Вскормила ты, признав своим.
Он рвёт сосцы твои на части,
Неисправимый пилигрим,
Как ртуть отравленный движеньем,
Сегодня там, а завтра здесь,
Ему Россия - наважденье,
Не для него Благая весть,
Жизнь вечную не принимая,
Любить торопится и жить,
Природной сметкой понимая -
Бессмертье нужно заслужить.
Священным таинством Корана
Помеченный не на челе,
Он ищет край обетованный
Не в небесах, а на земле
Пусть не Корана, а Талмуда…
Но я научен уважать
Чужую веру и не буду
Талмуд с Иудой рифмовать.
Мы все, Россия, твои дети.
Но климат здесь иной совсем
Чем предначертанный в Завете
Народу, прущему в Эдем.
На шарике так стало тесно
Вблизи желанных берегов,
И где найти такое место,
Чтоб без арабов и хохлов?
Вот он и мается простудой
На отмороженной Руси,
Пьёт чай из дорогой посуды
И молит Бога: Упаси
Меня от сверок и ревизий,
Что кровью нажито, спаси,
От неизбежных катаклизмов
Дай Бог мне ноги унести...
Держа народ свой на прицеле,
Господь спасёт в который раз,
Прочь уведёт к заветной цели,
Там где Макар телят не пас.
В Эдем доставит всех с поклажей.
Бог ключ от рая вставит в дверь,
Через плечо с досадой скажет:
Ну что, довольны вы теперь?
А мы без вас с тоски, с досады
Смиримся с участью вдовы,
И загрустит у палисада
Трехглавый змей без головы.
Свист, улюлюканье и вопли
Вслед не утихнут сотни лет.
Юродивый распустит сопли
И ужаснётся, что вас нет.
Но с прежней силой возродится
Народа нового скулёж…
Россия - вечная волчица,
Кого взрастишь ты и сожрёшь?
***
Время, рядом проходящее,
Под твоим скользящим взглядом
Увядает преходящее.
Матерь Божия, скорбящая,
На кой ляд все это надо?
Пятикнижье Моисеево,
Поучительные судьбы,
Что разумного посеяли,
Не убили, не развеяли
Твои деятели-судьи?
Ждать спешат тысячелетия
Освящённые заветом.
Искушённые бессмертием,
Чем вы жизнь людскую смерите?
Чем ответите за это?
Похоть евнуха бесполого
Не умеришь телом голым.
В скорлупу не спрячешь голову –
Пустоту заполнит олово
Под желточным ореолом.
Скипетр, трон и семя сучее,
Царедворец и калека,
Преклоненье и падучая –
Всё, похоже, дело случая –
Не от мира, но от века.
Ты же, тварь сиюминутная,
Разорвать сумей оковы,
Силы скрытые подспудные,
Осужденью неподсудные,
Воплоти в живое слово.
Светом вечного учения
Упаси чело от тлена.
Времени прервав течение,
Отыщи своё спасение
От обыденности плена.
От судьбы, твоей избранницы
Конный не беги, ни пеший.
Люди скажут: С него станется...
В память о тебе останется
След кометы догоревшей.
Разомкнув земли объятия,
В небо вперившись с разгона,
Тверди свод подправишь вмятиной
И пришпилишься к распятию
Звездочкой на небосклоне.
Слава - бремя преходящее.
Одиночество. Награда -
Ангелов глаза горящие.
Матерь Божия, скорбящая,
На кой ляд все это надо?
***
Взгляд свой на Писание представил
Полуазиат, полуеврей
Приготовился к посмертной славе
С полуверою в полулюдей.
В схватке с предрассудками неравной
Он не заслужил больших похвал,
А прожив полжизни в полуправде
Сам наполовину неуч стал.
Прошлые и наших безобразий
Для него смешались времена.
Чудака за этот сдвиг по фазе
Будут отоваривать сполна.
У него ж всего одно желанье:
Будничный когда утихнет гвалт,
Чтобы на его надгробном камне
Эпитафией легли слова:
«Людских страстей сторонний зритель
Покоюсь в мире орхидей,
Но есть надежда, что Спаситель
Мне веру возвратит в людей».