Глава 1
- Зараз тут усё поле успахаю! Што ж гэты трактар вадзiць! – сказал Матвеич и сел за руль.
На поле собралось довольно много народа. А как же не прийти: привезли первый трактор в колхозе.
Хвастаясь своими «знаниями» перед односельчанами, Матвеич сказал:
- Кладем, в общем, руку эту на коробку передач. На вот этот рычаг. Перед этим заводим мотор. И жмём ногой на вот эту педаль газа. Сейчас покажу…
Он вставил небольшой ключ и завёл мотор. Мотор так сильно заревел, что большая часть пришедших отбежала назад.
Потом нажал на газ, и … Трактор резко поехал вперёд. Не ожидавший такого резкого движения машины, Матвеич с перепугу ещё сильнее вдавил в пол педаль. Лихорадочно крутя руль, он начал зигзагами мчаться по полю. Люди, кто со смехом, кто с криком, убегали от ревевшей машины.
Матвеич, жми тормоз! – крикнул Вася.
- Я не знаю где он! – обезумивши, кричал Матвеич нажимая на все педали.
Но не успел Вася сказать, где спасительная педаль, как трактор резко затормозил.
Громко смеющаяся толпа не сразу подошла к непредсказуемому трактору. Матвеич, слезши с машины, как не бывало, сказал:
- Вось так. Зразумелi?
Все засмеялись громким хохотом. Тут подбежал минут десять назад отлучившийся, тракторист Паша:
-Я же говорил вам, дед Арсений, не лезьте в трактор! – сказал он.
- Дед Арсений учит деревню на тракторе ездить. Точнее убегать от трактора. – смеясь сказала Даша.
Все громко засмеялись.
- Всё! Концерт по заявкам окончен. Паша – за работу. – Воскликнул Сергей Семёнович.
Вся толпа начала расходиться. Наступил вечер. Розовое небо обнимало небольшую белорусскую деревню Красноречье. Она состояла из старых и новых домиков, разделённых улочками на посёлки. Сама деревня стояла на левом берегу реки Случь. Русло в этом месте не очень широкое.
Вечером, перед сном, старики, парни и девушки, дети, выходили на улицы.
Кто садился на лавочку и о чём-то разговаривал с односельчанами, кто танцевал возле речки под музыку баяна, а кто-то просто прогуливался по тихой деревне.
- Хорошо сегодня, тепло – сказала, скрестив руки на груди, Елена Николаевна.
- Да, и звёзд на редкость много – сказала Вероника Никитична.
-Разумела, што цяпло. Июнь месяц на двары, – пробурчал Владимир Владимирович.
Тут к компании подсел высокий, средних лет мужчина – председатель колхоза Владислав Георгиевич.
- Ч его вам всё не спиться? - улыбнулся он
- А вам чаго не спiцца? – съязвил Владимирович
Все бабули грозно стрельнули в него взглядом.
- Маучу я, маучу… - пробурчал Владимирович.
- Да просто скучно мне сидеть в конторе-заморе, вот и пришёл к вам – в самое весёлое село, - смеясь, ответил председатель. – А у вас как дела?
- Хорошо всё – ответила Елена Николаевна. - Сегодня Матвеич чуть трактор не разбил.
- Да-да, слышал. Непоседа – мужик.
А возле речки молодёжь устроила танцы. Тракторист Паша играл на баяне заводную музыку. Молодая деревенская девушка Лида весело приплясывала вместе с подругами Дашей и Машей. А недалеко от них, на лавке, сидел Никита, тоже краснореченский парень. Он был влюблён в Лиду, но она не отвечала ему взаимностью. Встав с лавки, он подошёл к Паше:
- Сыграй что-нибудь медленное. Все таки попробую. - сказал он.
Паша улыбнулся и быстро переставив пальцы на нужные клавиши заиграл музыку, под которую все парни стали приглашать девушек.
- Давай потан… Лида давай присядем – растерявшись сказал Никита и они сели на последнюю пустующую скамейку.
- Лида, я тебя люблю. Я без тебя жить не могу…Я…Да я за тебя умереть готов! – выплеснул свои чувства Никита.
- Знаешь, а я за тебя умирать не решусь. – равнодушно сказала Лида.
- Главное что я решусь.
- Вот и решайся! – отрезала Лида и, встав со скамейки, направилась к дому.
Свет в окнах хат потихоньку исчезал. Бледный свет Луны освещал дощатые крыши, а ветер раскачивал старую калитку. В это время дня городскому человеку пройтись по деревне, мягко говоря, не хочется. Любая скрипнувшая трухлявая деревяшка на заборе, или резкий шум листьев деревьев, лаянье собак – наводит страх. А сельский человек, зная причуды природы, не боясь, спокойно прогуливается по деревне.
Зайдя во двор, Лида села на крыльцо и посмотрела на звёздное небо. Как ей хотелось уйти от мирских проблем и как они, звёзды, молча наблюдать за суетливыми людьми. Ярко сиять и не думать ни о чём. Ей было жаль Никиту: он столько раз добивался её, а она так жестоко отказывала ему. Но что-то в нём её привлекало. Не столько внешность, а, сколько его честность, справедливость, и.… Да, и внешностью тоже. Именно сейчас, после десятка произнесённых им признаний в любви, она поняла, что любит его. И без него уже не может…
- Дочка, иди в дом. Поздно. – сказала приоткрыв дверь мать Лиды Майя Максимовна.
Лида поднялась, и последний раз взглянула на небо: Как бы прощаясь с ней, блеснула небольшая звезда. Лида улыбнулась и ушла в дом.
Глава 2
Всю ночь Никите снилась Лида. Уже в который раз, они, взявшись за руки, прогуливались по Слуцку, целовались, едят мороженное. Но, увы, это просто сон. Этого не могло быть. Это невозможно.
Он влюбился в неё как говориться с первого взгляда, когда он с отцом и матерью переехали сюда из освобождённого от польского господства Белостока. Стройная, молодая, красивая девушка с именем Лида в миг затмила его сердце. Но помимо ослепительной внешности она имела неприступное, холодное сердце. И он ещё больше любил её, и пытался её завоевать.
Он встал с кровати, оделся и вышел во двор. Там отец плёл кош, а мать полола огород. Поприветствовав их, он направился на реку.
Из своей хаты вышел Матвеич с широко открытыми глазами. Еле сдерживая смех, Вася, проходящий мимо, спросил:
- Что случилось?
- Прыснiлася мне што наша вёска гарыць чырвоным полымям … Усiх пазаганялi у хлеу як скацiну i папалiлi…- испуганно ответил он.
- Кто сжёг?
- Арлы.
- Орлы? Птицы?! – недоуменно переспросил Вася.
- Да. Ператварылiся у людзей i папалiлi…
- Так, всё! Матвеич, не нагоняй страх! Это просто сон – приободрила Настя. - Говорят: приснилось плохое - к добру. Айда все на речку!
- Да. … К дабру… - тихо сказал Матвеич и, закурив папиросу, пошёл на реку.
В это утреннее время на реке Случь, которая на западе огибала деревню, собиралась почти вся деревня. Кто-то в небольшой канавке стирал одежду, кто-то мылся, купался в прохладной с утра воде, а мужики – старики сидели на высоком берегу и курили.
Никита подошёл к стирающей одежду Лиде:
- Помочь?
- Не надо. Всё средство израсходуешь. – усмехнулась она.
- Брат привёз?
- Тебе, какое дело. – возмутилась Лида.
На берегу, покуривая папироски, сидели Вася и Паша.
- Как там твой медицинский? Всё сдал? – спросил Паша.
- Почти всё. А ты, куда нибудь думаешь поступать?
- Куда мне, - ответил Паша. - В колхоз трактористов без экзамена берут.
- Вот брат мой, Жорка, в Москву уехал. На актёра учиться. Так писал, что девки в Москве ух-х-х какие! – сказал Вася.
- Это ж Москва…- вздохнул Паша.
С горки сбежала радостная Даша и закричала:
- Клуб отремонтирован! Вечером дают «Трактористов»!
- Матвеич в главной роли! – пошутил Паша.
Все громко засмеялись. Матвеич грозно стрельнул на него взглядом.
Никита время от времни поглядывал на Лиду. Но она всё также стирала одежду, и оживлённо болтала с Авдотьей и Машей. Никакого внимания на него она не обращала. Как только Никита подошёл к ним, Авдотья «спохватилась» и, ткнув Машу локтём, вместе направились на берег.
- Вы куда, девчонки? – спросила Лида.
- Мы.… Пойдём детей посмотрим. – растерявшись ответила Авдотья и подмигнув Никите пошла к дому.
Никита сел возле Лиды и взяв с берега, чьи то штаны начал их полоскать.
- Пойдешь в кино? – спросил он.
- Да. – продолжая стирать ответила Лида.
- Одна?
- Одна.
- Не боишься?
- Боюсь.
- Ну, если боишься, то я пойду вместе с тобой.
- А ты не боишься?
- Боюсь.
- Чего? – усмехнулась Лида.
- Боюсь, что ты будешь бояться, - глядя в её глаза, ответил Никита.
Лида перестала стирать и посмотрела на него, но тут же отвернулась.
- Можешь идти. – сказала она.
- Сегодня тёплая вода. – зайдя в реку сказал Никита.
- Я знаю.
Вдруг Никита резко схватил её за руку и потянул в воду.
- Ты что дела… - не успела сказать она, как Никита поцеловал её.
Лида била его по плечам, хотела выбраться из объятий, но поняла, что она этого и хотела. Она сдалась…
Никита был счастлив. Он её поцеловал. Значит всё возможно. От наплыва радости он не устоял на ногах, и вместе с Лидой они упали в блестящую лучами солнечного света воду.
Глава 3
К небольшому домику номер 14 подъехал чёрная блестящая машина. Из неё вышел одетый в военную форму высокий молодой человек. Судя по погонам – старший лейтенант. Он попрощался с водителем, и машина уехала, подымая столпы пыли. Затем подошёл к дому и постучал в дверь.
- Кто там? – спросила Даша.
- Свои. – ответил лейтенант.
Даша открыла дверь.
- Старший лейтенант Гаринов – отдал честь лейтенант.
- Петя!!! – завопила Даша и бросилась к нему на шею.
Петя так сильно обнял её, что она аж взвизгнула.
- Наконец-то, дождалась! – сказала радостная Даша.
- А как я скучал! Дают кашу – я о Даше, пишу мамаше – я о Даше, ушли все наши – я к Даше.
- А про мамашу правда? – улыбнулась Даша.
- Конечно.
Они зашли в небольшие сенцы, в которых на бревенчатых стенках висели разнообразные плакаты. Рядом стояли большой деревянный шкаф со старыми вещами и кровать. Из сенец дверь вела на кухню. Справа стояла большая печка, а справа возле окна – буфет и обеденный стол, на котором всегда стояло блюдце со свежими садовыми фруктами. Далее был зал. Он был разделён на две половины одним длинным книжным шкафом. Так как Даша работала библиотекарем в колхозе, в нём было много различных книг. Возле окна, на небольшом накрытом скатертью столике стоял подарок от колхоза за хорошую работу – радио. На стене висел ковёр с оленями, а под ним стояла кровать.
Петя и Даша поцеловались. Они не виделись с тех пор, когда Петя на несколько дней приезжал сюда, в Красноречье, но и это было полтора года назад. Петя служил в пограничных войсках под Гродно. И вот он, закончив службу, вернулся обратно, на Родину, к любимой девушке, к родителям.
- Какие тут у вас новости? – спросил он.
- Клуб починили. – ответила Даша. – Сегодня показывают «Трактористов». Пойдём?
- Так мы же его два года назад уже смотрели.
- Ну и что. Тогда мы в городском кинотеатре были, а тут в своём, красноречинском показывают.
- Тогда хорошо.
- А пошли на речку, там ещё народ сидит. – предложила Даша.
- Прямо в этом – сказал Петя и показал на форму.
- Прямо так. Ведь гордость с тобой, с солдатом, ходить.
- А в гражданской одежде не гордость?
- Дурак ты, Петька! – сказала Даша и они побежали на реку.
Они бежали по дороге не обращая ни на кого внимания. Бабки сидящие на скамейках недоуменно смотрели на них своими старыми, любопытными глазами.
- Эй! Смотрите кто идёт! – увидев их закричал Вася.
И началось! Все повставали и подбежали к Пете. Ведь Петя любому товарищ: старому поможет, с детьми общий язык найдёт. Подошли все промокшие, но радостные Лида и Никита:
- Здорово ребята – поприветствовал Петя. А ты Лид, чего мокрая такая?
Лида улыбаясь посмотрела на Никиту:
- Никита от радости уронил – засмеялась она.
- Ещё на одну пару больше – заметила Даша.
- Ты ж погляди! – сказал Паша и похлопал Петю по погонам, - Старший лейтенант!
- Ишь ты, научился звёздочки считать. – засмеялся Петя.
- А то! – сказал Паша.
Наступил вечер. Огненно-рыжее солнце заходила за поля, в последний раз, освещая его необъятные просторы. Сегодня своеобразный праздник – долгожданный сеанс в кинотеатре. На улицы выходили влюблённые пары в своих красивых нарядах. Давно уже такого не было. Постепенно пары сливались с другими и вместе шли до самого весёлого места в деревне – до клуба.
Никита подошёл к калитке Лиды. На нем была белоснежная рубашка, серые брюки и начищенные до блеска туфли.
В общем так красиво он никогда не одевался. В это время отворилась дверь и во двор вышла Лида. Никита обомлел.
Она была в белом кружевном платье и в белых туфлях, на шее были дорогие бусы.
- Ну, как? – растерявшись, спросила Лида.
- Лида… Ты даже больше чем красива. – только и смог ответить Никита.
- Брат Дима из Минска привёз. Там все так девушки одеваются.
- Все девчонки обзавидуются – улыбнулся он.
Лида спустилась с крыльца, и они взявшись за руки пошли к клубу.
- А ты тоже неплохо выглядишь. – осмотрев его сказала Лида.
Никита улыбнулся. А как же! Ведь он целый вечер чистил туфли, гладил брюки и рубашку. Ездил в Слуцк и купил там самые красивые … Никита схватился за голову и побежал к себе во двор, и прибежал с большим букетом цветов.
- Это тебе. – протянул он ей цветы.
- Никита! Какие красивые! Спасибо! – сказала Лида и взяв цветы поцеловала Никиту.
Радостный Никита взял её под руку и вновь пошли.
- Всё таки ты добился своего. Ну… взимности.
- Да, но через сколько времени! - засмеялся Никита.
- Конечно, я и какая нибудь там простушка дурнушка. – иронично заметила Лида.
- А помнишь как мы познакомились?Приехал, стою с этими «чумаданоми» и вылупился на тебя… - сказал Никита изображая.
- Да, - перебила Лида- а потом «чумаданы» полетели с горы и ты за ними.
- Вот смеху было! – засмеялся Никита.
Вскоре они подошли к невысокому зданию с большой надписью «Клуб». Возле входа толпились парни, желающие закодрить девчонок, носились дети, а девчонки собирались в кружки и о чем-то хихикали. С виду это были простые городские жители: так все были красивы.
Как только Лида и Никита подошли к входу, все не могли оторвать свои взгляды от Лиды. А она же,смущаясь, ещё ближе прижималась к Никите.
- Ну Лид,ты даёшь! – осматривая её, восхищённо сказала Даша.
- Везунчик, Никита! – улыбаясь, сказал Петя.
Лида ещё больше смутилась:
- Да что вы, ей Богу. – сказала она.
- Всё, - сказал Никита – не смущайте мне девушку.
Вдруг дверь открылась, и вышел Эдуард Григорьевич, – заведующий кинозалом. Это был уже пожилой мужчина, но в его глазах всё ещё был тот огонёк прошедшей молодости. Когда, три года назад, в клубе случился пожар, он очень переживал, даже здоровье пошатнулось. А фильмы у него были самые лучшие. Вся деревня, затаив дыхание, смотрела «Чапаева», «Цирк», «Броненосец Потёмкин и многое другое.
- По одному заходим – скомандовал он, и все с нетерпением вошли в клуб.
Вошедшие ахнули: клуб был неузнаваем. На стенах были нарисованы события 1917 года, на потолке висела большая, наверное хрустальная люстра, а под ногами – блестящий паркет. Все вошли в кинозал и расселись. Григорьевич поднялся на сцену перед большим белым экраном и громко произнёс:
- Сейчас я начнётся фильм, и не смогу полностью смотреть за порядком из своей каморки. Поэтому ответственным за порядок и чистоту будет… Васька, ты будешь. Ты там смотри, чтоб не сорили, не кричали, тем более материться. Всё, приятного всем просмотра.
Григорьевич спустился и направился в рубку. Вскоре свет больших ламп погас, и на экране замаячили полосы. Затем на экране появилась большая надпись «Трактористы». Начался фильм. Из небольшого окошка в коморке на экран струился бледный свет кинопроектора. Взоры счастливых глаз были направлены на героев фильма.
Петя и Даша сидели на одном из последних рядов. Поэтому там было не только хорошо слышно и видно, но и темно.
- Товарищ старший лейтенант, – сказала Даша, – а вас не учили как вести себя на последнем ряду?
- Сам знаю. – ответил Петя и поцеловал её.
Но не удержавшись на краю сидения, он с грохотом повалился на деревянный пол.
- Потише там! – прикрикнул Вася.
- Сам заглохни! – в ответ раздался чей-то голос.
- Это кто там умный такой – поднялся с места Вася.
В конце зала фигура показалась отчётливее. Это был парень из соседней деревни Мирово Ярик.
- На выход! –сказал Вася.
- Аж побегу, – с ухмылкой сказал Ярик.
Никто не смотрел кино. Все смотрели на Ярика и Васю.
- Сядь, Ярослав! - сказал самый пожилой житель Красноречья Кирилл Гаврилович.
- А вы вообще заглохните! – грубо ответил Ярик и направился к Васе.
- Григорьевич, вырубай кин… - не успел договорить Вася, как Ярик со всей силы дал кулаком по лицу.
Мужики хотели наброситься на Ярика, но он достав нож пригрозил им.
- Сволочь! – сквозь зубы сказал Вася и ударил его по лицу. Тот упал, и встав побежал на Васю с ножом. Но кто-то успел подставить подножку, и Ярик упал на пол. Подбежал Петя и заломил ему руки и ногой отбросил нож.
- Зовите милиционера! – сказал он, держа трясущегося хулигана.
Глава 4
- Да-а-а, посмотрели кино. – вздохнула Даша.
Они с Лидой возвращались домой грустные. Ведь они думали что пойдут со всеми на реку, на танцы. А их парни поехали в город, Ярика отвозить в милицию.
- Как вы с Петей? – спросила Лида.
- Нормально, - ответила Даша – вот собирается идти работать в милицию. Сказали, что квартиру могут в городе дать.
- А у Никиты призыв…- грустно сказала Лида.
- Подруга, - сказала Даша и обняла её за плечо. – Родственные у нас души. Твой уходит, мой пришёл… Просто жди.
- Это не просто. – вздохнула Лида.
- Да.… Не легко.
Они подошли к дому Лиды.
- Пойду, Дашка домой. – прощаясь сказала Лида. – Ты куда завтра?
- А мы с Петькой в Минск поедем! – сказала Даша Там озеро какое то новое открывают. Я уже заначку насобирала – куплю платье и туфли. Как у тебя хочу!
Они распрощались, и Лида пошла в дом. Отец у неё умер, осталась только мать и брат Дима в Минске. Дима был военным и неплохо зарабатывал, и каждый месяц присылал им полезные, дорогие вещи. Поэтому дом был хорошо обставлен.
- Ну, як там, у клубе? – спросила мнущая тесто мать.
- Нормально, красивый - ответила Лида и взяв кусок теста, начала его мять. – А что будет?
- Пиражкi печ буду. – сказала мать. Бачыла я, што ты з Шахновiчам Нiкiтай бегала…
- Мам, он мне в любви признался.
- На што ён цябе! Вось у Мiнск трапiш, там кавалера i шукай.
- Что вы мама всё про Минск ,и про Минск! – сказала Лида. – Как будто в Слуцке парней нет!
- Муж па гаспадрцы дапамагаць патрэбен, грошамi. А што там тый Нiкiта! Ой…
- Знаете, мама…- сказала Лида и встав из-за стола пошла в свою комнату.
Она легла на кровать и заплакала. Мама не позволит ей встречаться с Никитой. Но для неё это не была существенная преграда. Лида была такой же упрямой, как и отец. Он бы её поддержал… Лида заснула. Мать ещё копалась на кухне, но вскоре также легла спать. Она пережевала не меньше дочери. Её всегда хотелось, чтобы дочь вышла замуж за обеспеченного мужчину и жила припеваючи.
Лида проснулась от стука в её окно. Это был Никита. Он звал её к себе. Лида, покрутив пальцем у виска, отрицательно помотала головой. Но Никита был непреклонен. Она одела на ночнушку лёгкую накидку, и тихо, не разбудив мать, вышла на крыльцо.
- Привет. – тихо сказал Никита.
- Никита, посмотри на часы! – сказала Лида.
- Я знаю…
- Никита, я хочу с тобой поговорить. – сказала Лида вспомнив разговор с матерью.
Они вышли из двора и медленно пошли по дороге.
- Я разговаривала с матерью, и она против чтобы мы встречались. – неловко сказала Лида.
Никита задумался.
- Может с ней поговорить? – предложил Никита.
- Это не важно, главное то, что мы друг друга любим.
Вдруг, из-за угла соседского дома послышался лай собак. Лида потянула Никиту за руку:
Побежали отсюда! Это Владимирович собак выгуливает. Он же всё моей маме расскажет, как мы с тобой по ночам ходим!
Они быстро побежали назад. Но Владимирович, увидевший их, спустил собак. Никита и Лида добежали до колхозного сарая и зайдя в него закрыли дверь.
- Ух.… Вроде отделались… - сказал запыхавшийся Никита.
Вдруг прямо за дверью раздалось громкое лаянье собак.
- Бежим наверх! – крикнул Никита, и вместе с Лидой залезши на чердак, спрятались в куче соломы.
- Ещё чуть, и нас бы съели. – улыбнулась Лида…
Утренние лучи солнца, проходя через кружевные занавески, пёстрыми узорами падали на лежащих в постели Дашу и Петю.
- Дадут нам квартиру – заживём! – обняв Петю, мечтала Даша.
- Квартира – это хорошо… Даш, а нам же в Минск ехать надо! – схватился Петя.
- А мы успеем? – вставая, спросила Даша.
- Не знаю… - сказал Петя, и посмотрев на наручные часы включил радио.
Даша открыла шкаф и мрачным взглядом обвела вещи.
- Петь, а ты знаешь, какие - нибудь в Минске магазины, где можно туфли купить? – спросила Даша.
- Есть какие – то… Я ж Дашка по магазинам этим не ходил, туфли не покупал. – улыбаясь ответил Петя.
- Ну естественно… Потом в какой – нибудь ресторан сходим, в парке покатаемся…
- Да, в Минске хорошо… - надевая рубашку, сказал Петя.
По радио играла мелодия после которой, обычно, передавались важные сообщения. Даша удивлённо посмотрела на радио.
- Что-то важное передают. – сказал Петя и сделал звук громче:
- Внимание, говорит Москва! – послышался знакомый голос Юрия Левитана. – Говорит Москва! Заявление Советского правительства!…
Даша сама не понимала из-за чего, но её сердце стало биться чаще.
- Граждане и Гражданки Советского Союза!… – продолжал Левитан.
Петя перестал застёгивать пуговицы и внимательно вслушивался в сообщение.
- Сегодня, двадцать второго июня, в четыре часа утра…
- Петя, какое-то предчувствие у меня… - обеспокоено сказала Даша.
- Без объявления войны, Германские войска напали на нашу страну! Атаковали наши границы во многих местах, и подвергли бомбардировке города Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и другие…
Наступило молчание. Петя закрыл руками лицо и облокотился на стол. Из радио заиграла песня «Вставай страна огромная!…».
- Что это, война? – тихо спросила Даша.
- Война… - сказал Петя, и спешно расстегнув рубашку, одел гимнастёрку.
- Петя, что с нами будет? – дрожа, спросила Даша.
- Не знаю, Даш… - спешно одеваясь, ответил Петя. – Беги, скажи всем.
Даша, резко вскочив с кровати, выбежала на улицу, где на лавках сидели бабки.
- Война началась! Война! – подбежав к ним, сказала Даша.
- Якая вайна? Ты чаго, Дашка? – спросила удивлённая Домна Францевна.
- По радио передали, что утром на нашу страну напала Германия!
- Ой! Вайна! Вайна! – закричали бабки и повставав со своих мест побежали оповещать о войне всю деревню. Даша увидела идущих вместе Лиду и Никиту.
- Ребята, война! Германия напала на нас! - подбежав к ним, возбуждённо сказала Даша.
Лида и Никита побелели от страха.
- Я вспомнила тот сон Матвеича про горящую деревню… - заплакала Даша.
Лида обняла её. Подошёл Петя:
- Привет, ребята, уже знаете новость?
- Да, знаем… - ответил Никита.
- Идите домой, и собирайте вещи, всё самое нужное. Должна быть эвакуация. - скомандовал Петя.
- Петь, а может, до Слуцка, немцы не дойдут? – спросила Лида.
- Не знаю… Но все должны быть собраны, готовы. – ответил Петя.
Послышался шум мотора, и к ним треща, подъехал грузовик. Из него вышел председатель сельсовета Владислав Георгиевич.
- Тёмные тучи нависли над Родиной… - вздохнул председатель и пожал руки парням. – Я вижу, вы всё знаете.
Вокруг них собралась большая толпа. Увидев председателя, все хотели подробнее узнать о случившемся.
- Внимание, - обратился к собравшимся Георгиевич. – Действительно, сегодня в четыре часа утра, границу в районе Брест – Литовска незаконно пересекли войска Германии. Но по словам командующего Округом эти войска невелики, и в ближайшее время наша доблестная Красная Армия разгромит врага, и освободит Германию от фашизма.
Он закончил и сняв кепку протёр платком лоб. Его лицо было уставшим и обеспокоенным. До этого дня никто не видел его таким: всегда был весёлый, радостный. Но сейчас его было не узнать. Перемены в председателе заметили все жители, и поняли, что он очень тяжело перенёс новость о случившемся.
- Ладно, красноречинцы.… Поеду в Полевщину народ успокаивать. – сказал он и собрался сесть в машину.
Петя подвёл его к себе:
- А теперь скажите правду.
- А я и сказал правду, – сказал председатель.
- Только давайте без этого, я служил на границе и обстановку знаю. – настойчиво сказал Петя.
- Хорошо… Войско, как знаешь, у них большое, и что до Слуцка дойдут так это точно.
- Так что нам делать? – обеспокоено спросил Петя.
- Петь, когда немцы будут близко, тогда будет эвакуация. – закончил Георгиевич и сев в грузовик уехал.
- Бягiце людзi у лес! – громко сказал Савелий Степанович. – Капайце сябе зямлянкi ды жывiцё у iх. Перабьюць нас усiх немцы, калi у вёсцы застанемся.
- Даш, пошли присядем. – сказал Петя и с Дашей сел на скамейку.
- Я воевать поеду… - сказал Петя.
Даша, выплакавшая все слёзы, положила свою голову на его плечо:
- Ну, за что мне такое наказание, - тихо сказала Даша. – Война началась, ты уходишь.… Опять…
- Даш, ты же знаешь, что я военнообязанный и должен идти на фронт. … Защищать тебя и Родину… - сказал он и обнял её.
- Ничего… Я живучий. Меня пулей не убьешь! Пусть только попробуют. Что живым вернусь, – обещаю. Так что иди со всеми в землянки.
- Я не смогу без тебя… - простонала Даша.
- Ну, как-то два года меня прождала.
- Я больше ждать не могу.
- Не бойся за меня. Я обещаю, что каждый день буду писать тебе письма. Где бы ни был: под огнём противника, в грязных окопах… Все равно писать буду. Ведь когда в армии был – тоже каждый день тебе писал, всю бумагу изводил.
- Верю, любимый, верю… - сказала Даша и закрыла глаза полные слёз.
Был жаркий, солнечный июньский день. Изредка на небе появлялись белые полосы облаков. Где-то там, вдали, у границы, грохотали взрывы, прорезали мирное небо вражеские самолёты, где-то там, не щадя своей жизни, стойко защищали Родину солдаты. Разбуженные воющей сиреной и ещё не понимавшие что случилось, бежали они к винтовкам, и шли на рубежи. Каждый из них герой, каждый из них – отдельная история. В лесной глуши, или на главной магистрали их дом, мать и отец, жена и дети. Вспоминая их, отважные бойцы встают во весь рост под красным знаменем, и идут на врага, жаждущего вырвать драгоценные воспоминания из сердца. Солдаты гибнут, но лёжа в бордовой грязи, они гордятся тем, что приняли участие в спасении одной страны, тысяч городов, миллионов людей. И в глубинах неподвижных глазах остаётся отражение тех людей, которых они любили, и уже больше никогда не увидят…
Глава 5
Лес как никогда поражал своей красотой. Могучие деревья-великаны шумели своей листовой, не пропуская прозорливые лучи солнца в свой мир красоты и безопасности…
- Лихо вы это делаете, Кирилл Гаврилович. – копая спросил Паша. Опыт?
- У Першую сусветную вось такiя зямлянкi шмат людзей выратавалi. Усё думау не трэба будзе гэта рабiць потым, але …
- А хватит на всех землянки? – спросил Никита закурив.
- Хвацiць… Троху теснавата будзе. – ответил Владимир Владимирович и присел отдохнуть. – Тут трэба не адну капаць.
Вдруг всё загудело. Страшный воющий звук нарастал.
- Что это? – выплюнув сигарету, спросил Никита.
- Лажыся! – крикнул Кирилл Гаврилович и прижал его к земле.
Над ними, со страшным воем пролетел самолёт. Через несколько секунд недалеко от них раздался взрыв.
- Самолёт. – встав и поправив кепку сказал Паша.
- Паглядзi, Паша, што там бабахнула. –сказал Гаврилович, и обтряхнув песок с бороды, вновь принялся копать.
Паша стремглав побежал в сторону деревни. На горизонте ещё виднелась чёрная точка – самолёт, а на окраине деревни клубился дым. Подбежав к месту взрыва, Паша замер: недалеко от воронки лежало два неподвижных тела.
Когда дым немного рассеялся, то стали видны их окровавленные детские лица. Это были мальчишки Стёпа и Доминик. Восьми лет отроду… Паша быстро оттащил тела в сторону и осмотрел их. Доминик был мёртв, а у Стёпы ещё бился пульс. Подбежала Домна Францевна:
- Нясi iх да мяне, у хату! – сказала она.
Паша взял на руки Стёпу и осторожно донёс его до её хаты. Положив его, истекавшего кровью на кровать, Паша побежал обратно, к Доминику. Уже пришла мать Доминика и Стёпы Авдотья. Она склонилась над телом Доминика и громко плача обняла его окровавленную шею.
- Пошли со мной, Авдотья. – сказал Паша.
- А где Стёпка? – сквозь слёзы спросила она.
- Он у Францевны, пойдём. - сказал Паша и подняв за руки, повёл к дому Домны Францевны. Данила – муж Авдотьи отнёс мертвого Доминика в родную хату.
Стёпа лежал на белой простыне. Бедный мальчишка был весь в крови, особенно руки и ноги.
- Сынок! – увидев его, сказала Авдотья и обняла сына.
Домна Францевна, будучи знахаркой и хранившая в хате множество излечивающих трав и настоек, смазывала его раны какой-то мазью, от которой постепенно кровотечение остановилось. Но Стёпа по-прежнему не приходил в сознание. Авдотья, положив голову ему на грудь, зарыдала.
- Ухадзi адсюль, не чапай яго. – сказала Францевна.
Плачущая мать отошла от Стёпы и направилась к двери, где уже стояли люди.
- Мама… -вдруг прошептал очнувшись Стёпа.
Авдотья подбежала к нему. Все присутствующие радостно улыбнулись.
- Да, сына, что болит?
- Ножки сильно болят… - тихо сказал он. – Мама, а у меня ещё долго будут ножки болеть?
После этих слов он закрыл глаза и замер.
- Стёпа, очнись, Стёпа! – тихонько потрясла сына Авдотья.
- Умер… - вздохнула Францевна, и, собрав медикаменты, вышла из комнаты.
- Стёпа, проснись, пожалуйста, Стёпа! – зарыдала Авдотья. – Ножки не будут больше болеть, только проснись, Степа!…
Паша молча вернулся в лес. Вот они – первые жертвы войны. Дети… Подойдя к яме, он взял лопату и принялся копать.
- Так што там? – спросил Гаврилович.
- Погибли. – ответил Паша.
- Кто? – с ужасом спросил Никита.
- Авдотьи дети. Оба…
Гаврилович снял кепку, перекрестился и вновь начал копать.
Утро следующего дня Красноречье встречало не как всегда: никто не пришёл на реку, не было радостных возгласов людей… деревня казалась вымершей. Вдруг улица загудела, и бабки, работавшие на огородах, с любопытством посмотрели на дорогу. Приехала машина, из которой вышли офицер и двое солдат. Солдаты начали стучать в двери домов.
- Все мужчины 1905-1918 годов рождения! Выстроиться вдоль дороги! – скомандовал офицер.
Паша проснулся от стука в дверь. Его мать, Вероника Никитична открыла дверь.
- В доме есть мужчины 1905-1918 года рождения? – ворвавшись в хату, грубо спросил солдат.
- Есть! – сказал подойдя, Паша.
- На выход! – скомандовал солдат.
На лице матери застыл испуг:
- Шо ж гэта будзе?!
- На вайну увозяць… - слезая с печи сказал отец Гавриил Даниилович.
- Никуды не пушчу! – сказала мать и встала в дверях.
- Мам, - сказал Паша и обнял мать – надо идти.
- А ну, Вераника! Дай хлопцу прайсцi. А можа i не возьмуць… - сказал отец.
Вероника Никитична заплакала и убежала во двор. Паша взял буханку хлеба, кусок сала с кладовки и небольшую горсть соли в мешочке. Отец протянул бутылку с самогоном:
- Бяры, патрэбiцца… - буркнул отец.
Собрав всё в узелок, он обнял отца и вышел во двор. Смотря вслед сыну, Гавриил Данилович перекрестил его и направился в хату.
- Хадзем, стары, сына праводзiм! – вытирая слезы, сказала Вероника Никитична.
- Никуды не пайду. – сказал отец и пошёл в дом.
Никитична, плюнув, выбежала на дорогу. Там в ряд выстроились опечаленные расставанием с домом мужики.
- Вы все военнообязанные. – начал офицер. –И вы, также как и я, будете защищать свою Родину. Но защищать её вам придётся недолго. Вскоре мы разобьём врага, и начнём войну на его территории. В колонну по трое, становись! Вперёд!
Колонна двинулась в путь.
- Петя!!! – закричала Даша.
- Дашка, я вернусь, только жди! – ответил Петя. Затем резко развернулся и подбежал к Даше. Они обнялись.
- Буду ждать, Петя! Сильно ждать! – целуя его, сказала Даша.
- Письма буду отправлять по адресу сестры, в Слуцке, а она тебе их приносить будет.- сказал Петя, и поцеловав её вернулся в строй.
- Не плачь.- сказала Лида. Раз обещал, вернётся.
На песчаном берегу, возле искрившейся реки, сидел, покуривая махорку Матвеич. Он был восьмидесяти лет от роду, но обладал огромной чудесной энергией: рано утром умывался в прохладной речке, выпивал чуточку самогона, и шёл на работу в колхоз. Там он заведовал конюшней. Затем, после работы, он садился за стол, и мастерил из дерева игрушки. Вроде бы странное занятие, но именно этот его промысел приносил большую часть денег. По воскресеньям он запрягал коня, садился на воз и вёз свои творения в Слуцк, на рынок. Большим спросом самодельные игрушки не обладали, зато всегда находился человек купивший сразу несколько игрушек, а может даже и все. Какие только эти игрушки не были: самолёты, солдатики, большие коники-качалки, копии сельских домиков, животные и многое другое. Поэтому в его доме были хоть и малые, но деньги. Его жена, Елизавета Николаевна умерла ещё в 29-ом от тифа. Да и сам Матвеич чуть не умер. Их дети разъехались по всей стране, и не думали навещать родителей. Пока …
Над берегом показалась фигура.
- Никифор Матвеич! – крикнули оттуда.
- Да. – откликнулся он.
Силует начал прорисовываться. Это была девушка лет двадцати, невысокого роста, со светлыми, заплетёнными в косы волосами, в лёгком белом платье. В своих изящных белых руках она несла большой чемодан. Девушка сбежала по берегу вниз и подошла к Матвеичу.
- Здравствуйте, Никифор Матвеич! Я Люся. – сказала девушка и улыбнулась.
- Не ведаю ниякай Люсi. – тихо ответил Матвеич не поворачиваясь.
- Я дочка вашего сына Димы. – сказала Люся.
Матвеич перестал пускать изо рта белые струи дыма. Он повернулся и посмотрел на девушку. Некоторые черты её лица казались ему знакомыми.
- Дачка…Дiмы!? – переспросил Матвеич.
- Да, я его дочка и ваша внучка.
Наконец-то! Наконец они вспомнили про него. Он вновь увидит своих детей.
- А бацька з табою таксама прыехау?
- Пойдёмте в дом, я вещи положу и вам всё расскажу. – сказала Люся и они пошли к дому.
По дороге Матвеич вглядывался в лицо внучки, и как будто смотрел на Диму. У Матвеича было трое детей: старший Димка, средняя Наташа и младшая Лариса. Все они уже давно как покинули отца. Дима же поехал в Минск, искать работу. Писал в письмах, что работу нашёл, женился. Но про детей не писал. А как Матвеичу хотелось внуков!
Войдя в дом, Люся положила свой чемодан на лавку возле печи, и осмотрела дом.
- У вас столько много игрушек! Откуда? – спросила она.
- Сам раблю, у горад прадаваць езджу. – похвастался Матвеич.
- Они красивые! А бабушка дома?
- Яна памерла дауно… Цябе бацька не расказвау хiба? – спросил матвеич.
- Давайте сядем. - сказала Люся и села за большой деревянный стол. – Дело в том, что мой отец…Ваш сын… умер несколько дней назад… Но перед смертью он сказал мне, чтоб я ехала к своему дедушке в Красноречье, но он сомневался что вы живёте. Вот… Моя мать умерла при родах, когда меня рожала, поэтому я не помню её. Валентина её звали.… Ещё у меня брат старший есть, Коля. Но он ушёл добровольцем на фронт. Сегодня…
По щеке Матвеича прокатилась слеза, и он быстро вытер её. Его любимый сын умер раньше батьки.
- А как Лариска и Наташка? – спросил он.
- Отец рассказывал мне про них: Лариса живёт под Могилёвом, а Наташа с мужем в Смоленске. Я с ними никогда не встречалась, но видела лишь на этой фотокарточке. – сказала Люся и протянула деду фотографию.
На ней были те, которых он любил больше жизни: Дима, Лариса и Наташа. Они, обнявшись, стояли и улыбались. Матвеич перевернул фотографию и прочитал: «Любимому папочке от любимых детей. 16.05.1940 г.».
- А чаму яны мне не прыслали яе? –спросил он, еле сдерживая слёзы.
- Не знаю… - вздохнула Люся.
Старик посмотрел на внучку и слегка улыбнулся:
- А колькi цябе гадкоу, дзiцятка? – спросил он.
- Семнадцать. – ответила внучка.
- Вяликая ужо…
Глава 6
В недоделанной землянке было много людей. Все обживали свои новые места жительства. Конечно, не все жители села согласились жить под землёй, и остались в уютных хатах. Многие доверились словам председателя о скором окончании войны. Но, несмотря на это, свободных мест в землянке было очень мало. Мужчина изо всех сил старались успеть доделать её, соединив со второй землянкой. Не успели.… Снаружи землянки замаскировали так, что небольшие холмики были почти не видимы. На тюфяке соломы возле входа в землянку сидели Лида и Никита.
- Ты что, Никита, сдурел! – возмущённо сказала Лида, узнав, что Никита собирается уходить на фронт. – Тебя же не возьмут!
- Это не проблема, Лида. Добавлю себе год и будет восемнадцать. – опустив голову сказал Никита.
- Нет, Никита, будешь тут. Во-первых твои родители будут против, а во-вторых… Я… не хочу тебя потерять. – сказала Лида и крепко прижалась к Никите.
Из её карих глаз полились слёзы.
- Побежали, - сказал Никита и взявшись за руки они помчались в глубь леса.
Лида смеялась и плакала. Никита задорно смеялся и его пышная черная шевелюра вдогонку «неслась» за ним. Вскоре лес начал редеть, и они прибежали на опушку, где пасся табун лошадей.
- Нет, Никита, – возмущённо сказала Лида, - Даже и не думай!
Никита свистнул и к нему подбежал красивый вороной конь.
- Никита, это кони колхоза, - сказала Лида, посмотрев по сторонам.
Никита лихо запрыгнул, а коня и, улыбнувшись, протянул руку Лиде.
- Нет, - фыркнула она и, развернувшись, пошла в сторону леса.
Он догнал её и, вновь вытянув руку, сказал: «ты мне доверяешь?».
- Не очень, - скрестив руки на груди сказала Лида.
- Тогда смотри, - сказал Никита и отскакал подальше.
Конь встал на дыбы и галопом понёсся по опушке, поднимая столпы пыли. Затем Никита осторожно, держась за шею коня, встал. Лида взвизгнула и закрыла глаза.
- Ну а теперь доверяешь? – спросил Никита закончив.
- Немного, - ответила Лида и взявшись за руки Никиты села сзади его.
- Только не быстро. - попросила она.
- Как скажешь, - сказал Никита и легонько пнув коня ногой, они, с большой скоростью понеслись по полю.
Лида завизжала и крепко прижалась к Никите. Ей казалось, что она летит, летит свободная и счастливая. И больше ей ничего не нужно, только один Никита. Сильно стучали копыта коня по земле, как бы отсчитывая секунды. Секунды последнего счастья с любимым…
Они прискакали к речке, которая в этом месте была окутана с обоих берегов пышной зелёной рощей. Никита первый слез с коня и сняв Лиду, связал коню верёвкой копыта. Влюблённые взялись за руки, и пошли вдоль реки.
- В общем, Лида, я должен идти на фронт, – сказал Никита. – и с этим уже ничего не поделаешь.
Лида остановилась.
- Никита, ну почему ты не хочешь понять, тебя же могут убить! Не дай Бог, но если так и случиться, то я буду проклинать тот день, когда тебя на фронт отпустила.
- Я клянусь тебе, что бы ни было, я вернусь. Я не умру, пока не женюсь на тебе и пока у нас не появиться сын или дочь. Я тебя люблю так сильно, что любовь просто не впустит пулю в моё тело.
- Но мы же только начали встречаться, а ты убегаешь. Зачем тебе эта война? Зачем тебе рисковать своей жизнью, если война и так не будет долгой. – сказала Лида и обняла его.
- Я мужчина, а каждый мужчина рождён для того, чтобы защищать жизнь женщинам и в последнюю очередь себе. Поэтому я не могу сидеть дома, когда враг хочет лишить меня, тебя.
- Воюй, упрямый, - вздохнула Лида, - только обещай мне, что обязательно вернёшься.
- Иди за мной, - сказал Никита и они подошли к высокому зелёному клёну. – Поклянёмся вместе, что будем верны друг другу всю жизнь, и никогда не расстанемся.
- Клянусь, - сказала Лида.
- Клянусь, - сказал Никита.
Клён зашумел, отвечая на клятвы влюблённых. Его длинные, широкие ветки накрывали реку зелёным одеялом листьев. Водная гладь была как зеркало, в ней отражались молочные облака, тёмные деревья…. Зачирикали звонкую песню птицы, и само по себе забывалось, что идёт война и жизнь в опасности. По заросшему редкой травой полю поскакал конь, а на нём были те, которые хотели жить и не хотели погибать…
Как только красное солнце выпрыгнуло из-за горизонта, как только запел охрипший петух, Лида, срывая на календаре бумажку с номером 22, побежала к Никите, который собирал вещи. Она выбежала во двор и встретила выбивающую половики Дашу.
- Куда ты, подруга, так рано? – спросила, улыбнувшись, Даша.
- Никита уходит... – грустно ответила Лида.
- Куда уходит? На фронт!?
- Ну да.
- Так ему ж восемнадцати ещё нету, - сказала непонимающая Даша.
- Это его не остановит.… Пошли со мной, - предложила Лида, и они направились к хате Никиты.
- Мне Витька, брат мой, письмо прислал. Тоже на фронт уходит, – сказала Даша.
- Ох уж эти мужики, блин…. – сказала, вздохнув, Лида.
Они зашли во двор. Отец Никиты кормил собаку.
- Здравствуйте, Адам Брониславович, как вы? – спросила Лида.
- Па цiху, па цiху… Чаго ж ты не еш, дурань махнаты! – прикрикнул он на пса.
Пес виновато посмотрел на хозяина и принюхался к еде, затем поворотил носом и спрятался в будке.
- Ну i сядзi там, паршывец, - сказал Брониславович и направился в сарай. – Свiнням аддам.
Из хаты вышел Никита с узелком через плечо, но взгляд девченок был направлен на дорогу.
- Смотрите, - испуганно сказала Лида и показала рукой на дорогу.
По дороге шла длинная толпа окровавленных и измученных солдат, несущих на своих изогнутых спинах винтовки. В конце толпы солдаты тащили за собой сани и телеги с ранеными. Они приняли на себя первые удары врага, а теперь отступают в тыл. Взглянув на них хоть один раз, становилось понятно, какая война разразилась в стране: у одного из идущего солдата вместо правого глаза зияла чёрная дыра, у невысокого, кудрявого парня не было руки и ноги, на носилках лежали даже не солдаты, а их туловища с пробитыми головами.
Даша закрыла глаза ладонями и вместе с Лидой побежала в глубь двора. Адам Брониславович и Ядвига Семеновна трижды перекрестились.
Впереди колонны шёл капитан, потерявший левую руку.
- Привал, - скомандовал он хриплым басом.
Солдаты присели на обочине дороги. Наиболее уцелевшие пошли просить помощи жителей.
Капитан, заметив на себе взгляды Никиты и его родителей, хромая зашёл к ним во двор. Это был высокий, средних лет мужчина. Среди его жестких черных волос уже появились седые, глаза были в крови, а сухие, вспухшие губы прошептали: «воды…».
Ядвига Семеновна набрала из колодца воды, и налив в кружку протянула капитану. Он жадно посмотрел на прозрачную жидкость и резко выпил её.
- Капитан Хабаров, - представился он и протянул Никите свою единственную, живую руку.
- Я Никита, пройдёмте в дом.
Капитан поздоровался с Брониславовичем и все пошли в дом. Зайдя, он вздохнул, обвёл взглядом небольшую кухню и сел за стол. Все это возможно напоминало капитану его дом, его семью, которая нетерпеливо ждет его.
- Откуда вы идете? – спросил Никита, доставая кружку.
- С передовой, - буркнул в ответ Хабаров.
- А сам адкуль? – спросил Адам Брониславович.
Хабаров посмотрел из-под своих пышных черных бровей на него, словно пытаясь найти в этом старике что-то родное.
- Из Любани.
Ядвига Семеновна поставила перед ним тарелку с фасолевым супом, от которого веяло приятным, возбуждающим аппетит ароматом.
- Я сыт, - отрезал капитан.
- Бачу як ты сыт! – кивнула головой мать Никиты. – Няма i жывога месца на вас. Налiла – еш.
Хабаров хотел возразить, но, увидев ароматный пар над тарелкой, взял ложку и начал есть. Все молча наблюдали, как этот человек-мертвец жадно впивается зубами в ложку. Его лицо, белое как снег, покраснело и выражало состояние большого удовлетворения. Съев буквально десять ложек супа, капитан встал и бодрым голосом сказал:
- Разрешите поделиться с солдатами!
- Еш сынок, еш. I тваiх салдатау пакормiм.
Адам Брониславович встал из-за стола и направился в сенцы, и пришел с бутылей самогона и кавалком сала. Положив все это перед военным, он сел и закурил цигарку. Капитан налил самогона в большую кружку и мигом осушил ее, а затем закусил салом.
- Цяпер расказвай, - сказал, пуская дым, Адам Брониславович.
- А что рассказывать… Немцев встретили в полдень, вчера. Был ожесточенный бой, и из семиста бойцов осталось только сотня.
Он схватился за то, что осталось от левой руки, и сжал зубы.
- Самолеты.… Хм.… Один из них сбросил бомбу в десяти метрах от меня, и осколок повредил руку. Пришлось ампутировать…
В дом зашла Лида, и, поздоровавшись с Хабаровым, увела Никиту во двор.
- Я после вот этого, - сказала Лида и показала на сидевших вдоль дороги раненых. – Боюсь тебя отпускать.
- Успокойся, Лид…Они первые.
Из дома вышли родители Никиты и капитан. Все вышли на улицу. Сотня человек не обращала на них внимания: кто-то спал, кто-то стонал от боли.
- Ну что.… Давайте прощаться что ли, - сказал Никита и обнял мать.
- Сынок, ты толькi беражы сябе, - заплакала мать.
Адам Брониславович смахнул со щеки слезу и обнял сына. Отец ничего не сказал, а только похлопал Никиту по спине.
- Ну, держитесь Никита, - пожал капитан ему руку. – Мы на вас надеемся, мы в вас верим.
Никита обнял Лиду. Как же обоим не хотелось расставаться, как им хотелось жить вместе…
- Жди, - сказал он и, перекинув через спину узелок, пошел по дороге в сторону города.
- Прыкажыце вашым байцам каб пачакалi трошкi. Зварым i iм паесцi… - сказала, вытирая слезы Ядвига Семеновна.
Наступил полдень. Наевшись, солдаты начали собираться в путь.
- У нас есть убитые, и мы уже не можем их нести за собой, - сказал Хабаров. – Похороните, пожалуйста, их в своей деревне.
- Конечно, похороним, только вы напишите, как кого звали, когда уродился, - сказала Елена Николаевна.
- Солдаты! В колонну становись!… Пошли ,ребята, – скомандовал капитан.
Солдаты тронулись в путь. Набросав на бумаге имена погибших, капитан подошел к родителям Никиты.
- Спасибо вам за все, люди добрые, спасибо, - сказал он и отдав честь, побежал за колонной.
Вскоре колонна бойцов скрылась за туманным горизонтом…
Даша и Лида сидели в землянке, и зашивали старые вещи.
- Ушли наши парни… - вздохнула Даша.
- Все думаю и думаю о них. Как они там? – сказала, откусывая нитку, Лида.
Над лесом пролетел самолет и где-то далеко, далеко прогремел взрыв.