You used to be my party doll,
But now you say “the party’s over…“
«The Rolling Stones»
1
Это совсем простая история, вроде тех, что печатают на обертках жвачки “Love is…” Прочитал, да и выбросил в корзину для мусора, и ничего в памяти не осталось – так, смутное ощущение de ja vu, словно и не с тобой все это происходило, а только во сне, нелепом сне без начала и окончания…
В среду позвонил Максим:
- Ну, чё, идешь на дискотеку? Потанцуем, музыку послушаем… Девчонки тоже будут.
- Что значит «тоже»? Я с парнями не танцую…
- Да ты прямо гурман…
Честно говоря, идти особо не хотелось. Вся эта громкая музыка, выпившие девчонки, прокуренные туалеты, в глубине которых всегда окажется какой-нибудь упоротый лис, а то и сладкая парочка. С другой стороны, что я теряю, кроме анализов?
- Ладно, буду…
И вот я сижу, рассеянно глядя в окно троллейбуса. Думать ни о чем не хочется. В голове крутятся герои советских мультфильмов: какие-то карлсоны, волки в тельняшках, пластилиновые вороны…
“Moon-club”. Сдал куртку в гардероб и прошел в зал. Хотел повернуть направо, но потом увидел ее за столиком слева. Вдвоем с Викой. На секунду у меня перехватило дыхание. Подошел к ним.
- Потанцуем? – сказал, обращаясь к Свете. Она надела роскошное алое платье с маленькой брошью на груди.
- Не хочу, – покачала она головой. – Смотри, сколько других девушек…
Да, действительно, докузьмища. Но танцевать ни с кем не хотелось.
- А ничего, я тоже подожду.
Взял вина, себе и девчонкам. Не успел присесть, как подошел Максим.
- Смотри, не спаивай подруг, нам их еще домой развозить, – пошутил он, протягивая руку поздороваться.
- Так мы же по чуть-чуть, самую малость…
Бросил взгляд на Свету. Она улыбалась, маняще-загадочно. Не мне.
- Я Вику приглашу, ты не против?
- Конечно, – пожала она плечами, отворачиваясь к танцполу.
Повернулся к Вике, занятой написанием SMS.
- Привет. Ты танцуешь?
- А то! – Вика отложила телефон и взяла меня за руку: – Идем!
Зашли в круг танцующих.
- Представляешь, – сказала Вика, – была в институте, видела много прежних знакомых. Все так изменились: кто покрасился, кто бороду отрастил, кто облысел или в очках.
- Угу… – рассеянно промычал я.
- А еще меня кинорежиссер на наличие музыкального слуха проверял. Прямо в игровых автоматах…
Музыка внезапно закончилась, и последние слова повисли в воздухе. Рядом Максим что-то рассказывал очередной подружке:
- …спрашивает: ты Муталибова знаешь? Нет, говорю, а вдруг он набрасывается и начинает душить…
- За что?
- Да кто ж его знает? Дети гор….
- Ну а ты что?
- А что я… Проснулся.
Топнув пару раз, Вика спросила:
- Правда, у меня длинные ноги?
- Ничего, – согласился я.
- Хочу еще сапоги купить. Такие, знаешь, со шнурками…. При ходьбе шнурки будут раскачиваться, а все станут смотреть на мои ноги и облизываться.
Зазвучала музыка. Мы вернулись в круг, а я вдруг подумал о Свете. Крепя сердце, заставил себя продолжать.
- Весело сегодня, правда? – щебетала Вика. – Такое ощущение, будто мне снова тринадцать лет и я опять не дружу с головой.
«Я тоже», – неожиданно подумал я, непременно решив пригласить Свету на следующий танец. И вот, проводив Вику, увидел, что Света собирается домой.
- Уходишь?
- Завтра на работу…
- Может, хотя бы танец?
- Если только один.
Она положила сумку и протянула руку:
- Я готова.
Какими словами описать оперение летящей колибри? Внутреннее напряжение, скольжение, движения в танце? Вот так все и было…
Пару раз просыпался с мыслями о ней, пока ни забылся. Мне приснился чужой, словно бы кошкин, сон об огромном мужчине, гладящем меня по лохматой спине…
Какое-то время просто лежал, пытаясь разобраться в том, что приснилось. Мысли плескались в сознании, выхватывая некие безотчетные образы и тут же исчезая в бесконечном круговороте… Чувство недоумения не покидало меня, и размышления так ни к чему не привели. Решил подняться.
Умылся и почистил зубы, пошел на кухню. В пустую раковину капал протекающий кран. «Странный сон, - пришло мне в голову, - странный и загадочный». И я вдруг улыбнулся. Чему? Не знаю. Заварил в кружке зеленый чай и подошел к окну, чтобы взглянуть на улицу.
По небу бежали серые облака и дул ветер. Торопились прохожие, качали ветвями деревья и хрипло жаловались грачи. Прихлебывая чай, я смотрел на улицу и думал о том, как здорово никуда не спешить, не бежать сломя голову на работу, а просто пить чай. Пить чай и смотреть на улицу. И тут у меня появилось чувство, будто всё это уже было. Раннее утро, капающий кран, ветер за окном и чашка зеленого чая.
2
День прошел в обычном сумасшествии. Но что бы я ни делал, мысли то и дело возвращались к ней. Я истаивал от желания увидеть ее, услышать голос, хотя бы прикоснуться к одежде...
Вечером отправился на тренировку. И снова у меня перехватило дыхание. Нужно было на что-то решаться, но как?
- Света, – подошел к ней после тренировки. – Ты сегодня офигительно красивая…
- Спасибо, – улыбнулась она.
Мы пошли переодеваться. Потом я немного подождал Свету у выхода.
- Можно, я тебя провожу?
- Проводи.
Мы вышли на улицу и отправились в сторону Парковой магистрали. Фонари едва теплились, лица прохожих казались размытыми. Я не знал, о чем говорить, куда девать руки.
- Хочешь, зайдем куда-нибудь, выпьем кофе…
- Да нет, что-то не хочется.
- Ну, ладно.
Вечерело. Сумерки окутывали город таинственным покрывалом. Как прекрасно было темно-синее небо с яркими, словно промытыми звездами! Мы шли по мосту: я в кожаной светло-коричневой куртке с оранжевыми полосками, она в черном пальто до колен. Красивых колен. Мы шли по мосту, и я истаивал от мучительного желания дотронуться до ее руки. «Это так глупо, нечего даже и думать…» – мелькало у меня в голове.
- Не хочешь кофе? – повторил я с какой-то тайной надеждой.
Она покачала головой.
- Ну, ладно, пока...
- Пока, – ответила Света, протягивая узкую теплую ладонь.
И я ушел, кляня себя за робость. «Ладно, может, в другой раз…» Я шел домой, и надо мной парила грустная луна. А желтые листья смеялись в лицо и кричали: дурак, дурак...
Привычное серое утро. Я все думал о ней и никак не мог остановиться. О, как бы я хотел сейчас быть рядом с ней!
После завтрака решил пройтись. Оставаться дома, наедине со своими мыслями, не было ни желания, ни сил. Шел по улице, размышляя о том, что привык, притерпелся к невстречам, несовпадениям, когда девушка, которая нравится тебе, непременно предпочитает кого-нибудь другого. И уходит, не оставляя следов в моей жизни…
Я и не заметил, как оказался на Парковой магистрали. Свернул во дворы, чтобы неожиданно для самого себя выйти на тихий желто-оранжевый бульвар. Какое-то мгновение даже казалось, что конец бульвара упирается прямо в небо.
Потом услышал тихие шорохи: словно кто-то подметал асфальт маленькой метелочкой. Посмотрел по сторонам и увидел беленькую болонку с перевязанной передней лапкой, которая терпеливо догоняла хозяйку. «Шорх-шорх» – терлась об асфальт ее крохотная повязка. «Шорх-шорх, – повторил я про себя, – шорх-шорх». И вдруг подумал о множественности вариантов развития судьбы, большинство из которых мы попросту просыпаем, прошорхиваем на пути. Я думал о том, что просто прошел мимо нашей со Светой общей судьбы…
Опустился вечер. Примостясь на лавочке во дворе многоэтажного дома, я сидел, отрешенно наблюдая неяркие краски и ароматы уходящего дня. Летели осенние листья, возле подъезда тявкала приблудившаяся грязно-белая собака. Вечерняя улица сворачивалась золотой змеей, чтобы, развернувшись, уползать все дальше и дальше, до самого неба.
Растворившись в ощущениях и размышлениях, я совершенно потерял счет времени. И только сумерки глядели на меня, и я глядел в ответ. Все шло как обычно, все оставалось на месте. Впереди была долгая, долгая осень.
3
День прошел в обычном сумасшествии. Но что бы я ни делал, мысли то и дело возвращались к ней. Я истаивал от желания увидеть ее, услышать голос, хотя бы прикоснуться к одежде...
Вечером отправился на тренировку. И снова у меня перехватило дыхание. Нужно было на что-то решаться, но как?
- Света, – подошел к ней после тренировки. – Ты сегодня офигительно красивая…
- Спасибо, – улыбнулась она.
- Давай, я тебя провожу.
- Проводи.
Мы пошли переодеваться. Потом я немного подождал Свету, болтая с парнями. Вот и она. Мы вышли на улицу и отправились в сторону Парковой магистрали. Фонари едва теплились, лица прохожих казались размытыми.
- Как тебе вчерашние танцы?
- Нормально.
- Простишь, что вчера я был с Викой?
- Прощаю, – улыбнулась она. – Правда, она выглядит как солдат?
- В смысле?
- Ну, фигура такая, мальчика-подростка…
Вечерело. Сумерки окутывали город таинственным покрывалом, и ветер кружил и кружил желтые, оранжевые, красные листья. Мы шли по мосту: я в кожаной светло-коричневой куртке с оранжевыми полосками, она в черном пальто до колен. Красивых колен. Мы шли по мосту, и сердце пело восторг каждому шагу!
Я все шел, истаивая от желания дотронуться до ее руки. «И пусть из этого ничего не выйдет, хотя бы попробую!»
- Знаешь, – сказал я и взял Свету за руку, – Ты мне нравишься. И я приходил на вечеринку только чтобы увидеть тебя.
- Не придумывай, – остановилась она.
- Правда. Ты нравишься мне, и это решило все остальное.
- Почему же ты вчера не сказал?
- Не знаю. Подумал, может, ты ждешь кого-то другого. Не хотел мешать…
- Ну и напрасно! – улыбнулась она. – Может, я ждала именно тебя…
- Вот что, – обрадовался я, – пойдем куда-нибудь посидим! Я знаю неподалеку одно кафе, где делают кофе по-венски, с яичным желтком. Очень вкусно!
- Пойдем! – кивнула она, протягивая вторую ладошку. – Помассируешь мне ножки?
- Конечно!
Ветерок пробился из-под занавески и теперь играл ее волосами. Сбившееся одеяло сползло, оголив правое плечо. Я поправил одеяло, несколько мгновений любовался девушкой, потом разбудил поцелуем. Было нечто удивительное в том, чтобы целовать ее, всю такую разнеженную и сонную. Я словно пробовал на вкус Светины сны.
- У тебя есть тайное имя? – спросила она чуть погодя.
- Что?
- Тайное имя, - повторила она, откидывая одеяло.
Девушка слегка приподняла правую ногу и что-то написала в воздухе кончиками пальцев.
- Не знаю.
- А у меня есть. Знаешь, какое – Антуанетта.
Она замолчала. Я тоже молчал. По радио Джо Кокер напевал «N’oubliez jamais» , на кухне капал кран. Света подняла ладошку и тихонько коснулась моего плеча. Поднялась пальцами по шее и соскользнула к ключице.
- Привет… – шепнула она.
- Привет, – улыбнулся я, наклоняясь, чтобы поцеловать ее.
- О чем думаешь?
- Да так.… Ни о чем особенном…
- Я в душ. Сваришь кофе?
- Конечно.
Она приподнялась на локте и дотронулась губами до моей щеки. Потом встала и пошла в ванную. Голая, с белыми отметками купальника на загорелом теле. «Да, - вздохнул я, любуясь фигуркой в дверном проеме, - какие все-таки бывают удивительные девчонки...»
Мы пили кофе из маленьких чашек, и смеялись, и болтали о всяких пустяках. А потом был день, светлый октябрьский день. И мы любили друг друга до самого вечера, и целовались, и шептали глупые, нежные слова…
Уже ложились сумерки, когда я вышел на кухню попить воды. Наполнив стакан, подошел к окну. Где-то внизу лаяла собака, на ветру трепетали деревья, и одинокий романтик сидел на скамейке, все глубже растворяясь в вечернем сумраке…
«Что ж, вот и еще один день уходит, – подумал я с каким-то светлым чувством. – А впереди ждут другие, еще прекраснее…»
- Антуанетта, – позвал я, отворачиваясь от окна. – Принести тебе воды?
- Принеси, – негромко ответила она. Ее голос отозвался во мне восторгом.
Я наполнил стакан и направился обратно к Свете. Все шло своим чередом: мир купался в любви; улицы, звезды, влюбленные сияли…
Вот такая вот простая история. Такая же, как у всех, вроде тех, что печатают на обертках жвачки “Love is…” Прочитал, да и выбросил нафиг, и ничего в памяти не осталось – так, смутное ощущение уже виденного, слышанного, словно и не с тобой происходившего.