...С недавних пор возле Большого сфинкса в Гизе стал появляться высокий худощавый человек лет сорока, по виду – европеец. Потемневшая от африканского солнца кожа лица подчеркивала яркую синеву спокойно-задумчивых глаз. Местные феллахи называли его «Сихр-табибом», то есть врачом-волшебником. Он приходил от берега Нила, где оставлял на приколе легкую моторную лодку. Дойдя до сфинкса, он втыкал в песок выгоревший от солнца пляжный зонт и доставал из брезентовой сумки складной стульчик, проделывая все это под наблюдением множества людей, ждавших его появления.
Сегодня таинственный врачеватель появился раньше обычного.
-Чья очередь? – Негромко спросил он, взглянув на стоявших перед ним людей. Вперед шагнул пожилой тощий мужчина. «Сихр-табиб» осмотрел его с головы до ног и сделал жест, приглашающий подойти ближе.
-Раздевайтесь до пояса...
Пациент стал суетливо снимать пиджак, конфузливо косясь на окружающих, среди которых были и женщины.
-Подойдите ближе и станьте, пожалуйста, на колени. – «Сихр-табиб» вновь сделал жест, как бы приглашая и одновременно успокаивая пациента. Тот погрузил острые колени в песок и замер с выражением пугливой надежды на морщинистом лице. «Сихр-табиб» приблизил к его голове ладони с растопыренными пальцами и некоторое время как бы имитировал массаж, едва не касаясь поредевших волос пациента. Затем жестом велел подняться и провел ладонями в двух дюймах от костлявого тела.
-Вы сильно расстроены, уважаемый, пожалуй, очень сильно. – Подвел он итог своих манипуляций. – По-настоящему помочь вам – это значит устранить причину нервного потрясения, а это вряд ли в моих силах...
-Я болен и несколько дней не выходил на работу. Хозяин выгоняет меня, говорит, что от меня нет никакого толку. – С прорвавшимся отчаянием заговорил пациент. – У меня семья и мои престарелые родители. Один аллах знает, как мы сводили концы с концами, а что будет, если я потеряю место?.. – Он замолк, безнадежно опустив плечи.
Неподалеку, на шоссе, остановилось такси. Захлопали дверцы и к сфинксу направились двое мужчин. Один из них, грузноватый, рыжеволосый, с сомнением слушал спутника, египтянина лет пятидесяти. Некоторые из стоявших возле сфинкса людей знали египтянина – это был Абу Латиф, сотрудник Каирского музея.
-Вы увидите, доктор Норман, что это довольно интересно. Подозрение в шарлатанстве отпадает, на мой взгляд, потому что этот господин делает все абсолютно бесплатно.
-Хорошо, хорошо! – Перебил его собеседник. – Еще несколько шагов в этом пекле, и я буду иметь собственное представление о нем.
Перед «Сихр-табибом» стоял молодой человек, назвавшийся киноактером.
-Я хотел бы узнать не о своих болезнях, их у меня нет, слава богу. – Произнес актер с горделивой ноткой, с удовольствием рассматривая свое тренированное, хотя и начавшее полнеть тело. – Я хотел бы получить свой психологический портрет с указанием недостатков, мешающих мне. Говорят, вы большой мастер на это...
Пока он говорил, «Сихр-табиб» быстро писал что-то в блокноте.
-Вот здесь, - он вырвал листок из блокнота и подал его актеру. – Как раз то, что вы хотите. Я решил не говорить об этом вслух, поскольку, согласитесь, дело это довольно интимное...
Читая написанное, актер стал выбираться из толпы и оказался рядом с Норманом. Тот дотронулся до плеча актера, поднявшего сердитое и несколько сконфуженное лицо.
-Прошу прощения, - сказал Норман. – Меня интересует лишь одно – как вы сами оцениваете написанное? Верно ли вас охарактеризовали?
-Вы, может быть, знаете, что ответил некий римский папа художнику, написавшему его портрет? – На лице актера появилась усмешка.
-Да. – Усмехнулся и Норман. – Папа остался недоволен, ибо портрет, по его мнению, был слишком похож...
-Вот именно...- Пробормотал актер и заторопился прочь.
Между тем «Сихр-табиб» неторопливо набил трубку и задымил, рассеянно оглядывая окружающих. Встретившись с этим взглядом, Норман ощутил смутное беспокойство – ему показалось, что он когда-то видел этого человека. Еще больше его смутило, что и «Сихр-табиб» слегка изменился в лице, словно тоже увидел давнего знакомого.
-Роберт! – Громко сказал Норман, в упор глядя на врачевателя, но тот уже с прежним невозмутимым видом слушал очередного пациента.
Абу Латиф с недоумением взглянул на спутника.
-Вы увидели кого-то из знакомых?
-Я, пожалуй, обознался...- Норман пожал плечами. – Во всяком случае, человек, имя которого я назвал, очень похож на этого табиба...
Глава вторая
Норман, посвежевший и взбодрившийся, вышел из ванной комнаты. Выключил кондиционер и, открыв огромное окно, стал вытираться мохнатым полотенцем. Сухой горячий воздух волнами полился в гостиничный номер и вскоре Норман торопливо закрыл окно и вновь включил кондиционер. Он уже одевал свежую рубашку, когда зазвонил телефон.
-Я выполнил ваше поручение, господин.- ответил почтительный голос. – Скажите, чтобы мне разрешили войти к вам...
Вскоре в номере появися египтянин лет тридцати в пыльной измятой одежде. Норман показал ему на стул и вынул из холодильника банку пива.
-Я уже думал, что вы, мой друг, исчезли вместе с авансом за услуги. – Сказал он, присаживаясь за стол напротив гостя. – Итак, что вы можете мне сообщить?
Египтянин взял запотевший стакан с пивом и стал отхлебывать мелкими глотками.
-Сихр-табиб направился вверх по реке на своей лодке. Я ехал берегом на своем стареньком мотоцикле и следил за ним в бинокль. Двигатель моего драндулета давно нуждатся в ремонте, а запчасти так дороги...Когда Сихр-табиб добрался до нужного ему места, то спрятал лодку в тростниках, ушел от берега и скрылся в какой-то щели между скал. Я еле отыскал проход в узкое ущелье и не осмелился войти туда. Поверьте мне, господин, этот человек – самый настоящий колдун!
Норман с иронической усмешкой покачал головой.
-Жаль, что вы не решились идти за ним дальше. Быть может, вам удалось бы подслушать заклинание, с помощью которого открывается вход в пещеру, заваленную драгоценностями... Итак, это все, что вы можете мне сообщить?
-Если я узнаю еще что-нибудь, то обязательно скажу вам. Вот ваш фотоаппарат, я заснял то место, где скрылся Сихр-табиб... – Египтянин положил на стол небольшой фотоаппарат, следя за рукой собеседника, опущенной в ящик стола.
-Возьмите. – Норман подал гостю несколько купюр. Выходя из номера, египтянин столкнулся в дверях с Абу Латифом, вслед за которым в номер вошел какой-то светловолосый человек лет сорока.
-Познакомьтесь, это господин Барсов, ученый- египтолог из России. Он хотел бы принять участие в экспедиции на развалины Ахетатона. – Представил спутника Абу Латиф.
Норман назвал себя и пригласил гостей присесть.
-Очень рад вас видеть, господин Барсов! – Оживленно заговорил он. – Читал ваши работы и должен признаться, что они заинтересовали меня. Согласен, что Ахетатон таит еще множество загадок. Мы, в сущности, только начали изучать этот таинственный период в истории Древнего Египта. Да, верно,- крупная, масштабная по размерам и последствиям интрига закрутилась тогда на берегах Нила...Однако, не совсем согласен с вашим мнением об Эхнатоне, как о некоем гении-подвижнике, опередившем своем время. Он был далеко не первым из царей, вдохновлявшихся идеей единого бога солнца. Централизация власти, достигшая апогея в эпоху строительства пирамид, напрямую подталкивала древних властителей к идее единобожия. В конце концов есть и документальное подтверждение этому, пусть и косвенное – ведь фараон Хуфу, согласно древним текстам, закрыл многочисленные храмы в стране, отменил дары и жертвоприношения им, чтобы сэкономить силы и средства для строительства своей гигантской пирамиды. Она и сейчас еще стоит как незыблемый символ единоличной власти...
-Но ведь вы не будете оспаривать тот факт, что именно Эхнатону впервые удалось осуществить на деле идею единобожия, пусть и возникшую задолго до него. – Барсов дипломатично улыбнулся. – Правда, религия и государство Солнца просуществовали недолго...
-Почему же не прижилась эта, казалось бы передовая и перспективная по тем временам идея? Как вы это объясните? – Норман бросил на собеседника острый взгляд.
-Причины банальные, на мой взгляд. – Барсов развел руками. –Неджесы - средний класс мелких собственников, опора государства в любые времена, поддержали было Эхнатона, но быстро разочаровались в нем, не получив материальных выгод и льгот от новой религии и прочих реформ. Страна, вытянувшаяся на тысячи верст узкой лентой вдоль берегов огромной реки, осталась по сути незатронутой этими реформами вдали от новой столицы...
Норман в задумчивости покачал головой, затем, как бы откладывая на будущее продолжение дискуссии, гостеприимно показал на удобные кресла возле журнального столика.
-Прошу присесть, джентельмены. Надо обсудить наши ближайшие планы и действия...
-Удовлетворил ли он ваше любопытство? – Абу Латиф кивнул на дверь, имея в виду ушедшего от Нормана гостя. – Признаться, я и сам заинтригован этим табибом. Вы сказали, что он напомнил вам кого-то....
Норман пересказал свой разговор с предыдущим посетителем.
-Я почти уверен, что видел в лице этого табиба одного из знакомых по университету. Я учился с неким Робертом Пайпером, который всерьез увлекался радиоэлектроникой, а также парапсихологией и вообще всякой чертовщиной, не имевшего ничего общего с историей и филологией, которые мы изучали в университете. Он проучился с нами два года, увлекаясь то индийской иогой, то пытаясь разработать теорию неких биополей, то зачитываясь книгами о Древнем Египте, который всегда интересовал его. Собственно, этот интерес и привел его на наш факультет... Потом он вдруг исчез. Говорили, что он уехал в Европу, а оттуда в Тибет. А потом, закончив учебу, я уехал из Англии и никогда больше не слышал о Пайпере....
Глава третья
Нагретый солнцем воздух дрожал стеклянными волнами над угрюмыми скалами, подступавшими к берегу Нила. Когда лодка стала подходить к берегу, Абу Латиф выключил мотор, выпрыгнул на берег с причальным колышком, вбил его в землю и защелкнул брошенную Норманом стальную цепочку.
-Вот это место. – Норман ткнул пальцем в крестик на снимке, изображавшем сплошную стену прибрежных скал. – Здесь вход в ущелье, где исчез табиб...
Он решительно шагнул в едва заметную щель. Абу Латиф, осмотревшись по сторонам, последовал за ним. После нескольких шагов обоим стало не по себе – появилось жутковатое ощущение, что каменные стены сомкнутся и раздавят их. Однако, за крутым поворотом проход несколько расширился и стало светлее. Лишь теперь Норман и его спутник заметили, что двигаются постепенно куда-то вниз. Извилистый коридор закончился подобием каменного колодца с отвесными стенами. Норман вытер потное лицо, с недоумением огляделся и встретил тревожный взгляд спутника.
-Не знаю почему, - сказал египтянин, - но мне кажется, что вы опасаетесь того же, что и я...
-Вполне возможно, - вздохнул Норман, - ведь мы в одинаковом положении и мысли у нас могут быть сходные. Вы, наверное, опасаетесь, что проход, которым мы пришли сюда, может вдруг завалить. Тогда нам нельзя будет позавидовать...
Они стояли на ровной площадке, окруженной гладкими отвесными стенами. Нигде не было намека на какой-либо вход или лаз. Норман пожал плечами.
-Если это действительно то ущелье, куда ушел табиб, то трудно представить, что эта дыра его постоянное жилье. Здесь вообще не видно следов обитания человека или животного. Впрочем, нет! – Он с плохо скрытым страхом показал на мелькнувшую возле одной из стен толстую маслянистую струю. – Змея...И наверняка ядовитая...
Вдруг оба вздрогнули и подались в сторону выхода из каменного колодца. Откуда-то сверху, постукивая деревянными перекладинами, упала веревочная лестница. Переглянувшись, оба задрали головы вверх. Немыслимо высоко, как показалось из узкого колодца, на выступе скалы стоял, с усмешкой глядя на них, Сихр-табиб. Он вынул трубку изо рта и крикнул, заполнив колодец громовыми раскатами.
-Поднимайтесь ко мне, Норман! Там полно ядовитых змей, а я не хотел бы, чтобы вы и ваш спутник так дорого заплатили бы за свое любопытство...
Норман вновь переглянулся со своим спутником, развел руками и неуклюже полез вверх. Вскоре оба, отдуваясь и утирая пот, стояли на выступе скалы, рядом с Сихр-табибом. Маленькая площадка здесь была, видимо, специально выровнена руками человека. Находилась она на склоне скалы, у самой ее вершины, полукругом окруженная стенами, в одной из которых виднелся небольшой вход, завешенный циновкой.
-Итак, я не ошибся тогда, у сфинкса, вы Роберт Пайпер, не так ли? – Спросил Норман. – Не удивительно, что о вас ничего не было слышно, вы основательно запрятались здесь...
-Да, Норман, у вас почти не осталось волос и заметно увеличился объем талии, но зрение вам удалось сохранить...- Ответил Пайпер, пожимая гостям руки. – Мне ничего не остается кроме как принять вас в качестве гостей, хоть и не званых... Для начала могу предложить вам полюбоваться окрестностями и заодно проверить на месте ли ваша лодка. – Он подал Норману бинокль.
Обернувшись, гости увидели, что площадка находится выше соседних скал и представляет собой прекрасный наблюдательный пункт. Пайпер, конечно же, видел их прибытие на лодке...
За тростниковой циновкой обнаружилась узкая крутая лестница со ступенями, вырубленными в камне. Осторожно спускаясь по ней вслед за Пайпером, гости оказались в просторном полутемном помещении с высоким потолком. Пайпер щелкнул выключателем и помещение залил яркий холодный свет.
Норману и Абу Латифу стало ясно, что Пайпер обосновался в бывшей и, как видно, еще неизвестной им древнеегипетской гробнице. Цветные росписи на стенах и на потолке надолго привлекли их внимание и заставили по профессиональной привычке египтологов попытаться установить хотя бы приблизительно время строительства гробницы, целиком высеченной в недрах скал, возможно – за счет расширения бывшей когда-то здесь естественной пещеры.
Затем обнаружилось, что в одной из стен помещения открывается вход в длинный узкий коридор с чернеющими справа и слева дверными проемами.
-Вы уже поняли, что этот уютный номер был приготовлен для меня несколько тысячелетий назад, - заговорил Пайпер, набивая трубку. – Я поселился без всякого стеснения, поскольку джентельмена, занимавшего вон тот ящик, - он показал на стоявший в углу саркофаг без крышки, - здесь не оказалось. Его, видимо, вытащили отсюда еще в древности, предоставив мне таким образом прекрасную емкость для воды. Мне ничего не пришлось перестраивать, если не считать того, что я разобрал тщательно заделанный верхний вход, через который мы спустились сюда. Нижний вход еще в древности разобрали грабители и небрежно завалили потом. Я старательно заделал и замаскировал его. Именно поэтому вы ничего не заметили внизу, в колодце... Потом я занялся оборудованием лаборатории, перетащил по частям движок для выработки электроэнергии, аккумуляторы, приборы и припасы...
Пайпер помолчал, попыхивая трубкой и поглядывая на гостей.
-Итак, если не ошибаюсь, вас, Норман, привело ко мне не только желание видеть одного из бывших сокурсников. Вас ведь заинтересовали мои манипуляции возле сфинкса?
-Да...все это не похоже на обычные фокусы, скорее всего в этом что-то есть... – Сбивчиво ответил Норман.
-И все-таки вы и ваш спутник попытались, конечно, как-то объяснить эти необычные фокусы, - улыбнулся Пайпер. – Возможно вы, Норман, вспомнили мои прежние увлечения и поставили их в связь с увиденным у сфинкса?
-О, да! Таинственные волны, излучаемые телом человека... Я помню сколько споров удавалось вам разжечь, оседлав своего любимого конька – биополя, биотоки и прочее...
-А между тем существование вокруг каждого из нас вполне реального электромагнитного поля – уже доказанный факт. – Ответил Пайпер. - Уже в глубокой древности была замечена способность человека воспринимать таинственные токи, смутное ощущение тревоги и напряженности или напротив – легкости и приподнятости, возникавшие возле тех или иных людей...
Пайпер встал и пригласил своих гостей идти за ним, провел их в одну из комнат, выходивших в коридор, и включил там свет.
-Здесь, видимо, хранились вещи, необходимые покойнику в загробной жизни, - заметил Абу Латиф, разглядывая росписи на стенах.
-Никаких вещей я не нашел здесь, кроме нескольких разбитых горшков, - хмыкнул Пайпер. – Все давным-давно разграблено...
В центре комнаты стоял круглый вращающийся табурет, над ним висел на блоке колпак из блестящей металлической сетки – нечто вроде гигантского сачка для ловли бабочек. Присмотревшись, Норман заметил, что внутри колпака находится еще один, меньший по диаметру, изолированный от внешнего ободком из темного пластика.
-Прошу вас сесть сюда, - пригласил Пайпер, показав Норману на табурет. Вращая небольшую лебедку, он опустил колпак, накрывший Нормана почти до пояса. Затем стал включать приборы, громоздившиеся почти до потолка у одной из стен. По экрану одного из приборов побежали ровные зигзаги.
-Обратите внимание на шкалу слева и запомните положение зеленой светящейся стрелки, - сказал Пайпер, обернувшись к Норману. – А теперь постарайтесь вспомнить что-нибудь приятное, какое-нибудь радостное событие из вашей жизни. Напрягите воображение и постарайтесь заново пережить это...
Пайпер встал за спиной бывшего сокурсника, наблюдая за выражением лица Нормана, отражавшемся в зеркале сбоку. Постепенно сосредоточенное выражение исчезло с лица Нормана, оно просветлело, тронутое мягкой улыбкой - видимо ему удалось отдаться во власть приятных воспоминаний...
Зигзаги по экрану бежали все быстрее, дрогнула и поплыла стрелка на шкале. Достигнув очередного деления, она какое-то время подрагивала на месте, затем, гораздо быстрее, вернулась в исходное положение.
-Теперь расслабьтесь, мой друг, и постарайтесь ни о чем не думать, хотя бы несколько минут, - Пайпер включил магнитофон и под негромкую умиротворяющую музыку стал набивать трубку. Сделав несколько затяжек, он опять заговорил.
-Ну, а сейчас вспомните что-нибудь, вызвавшее у вас когда-то сильное раздражение, быть может, даже ярость...
Очень быстро зигзаги на экране побежали быстро и неровно, скачками запрыгала и двинулась вперед зеленая стрелка на шкале. Она долго и размашисто дергалась на предельной отметке и медленно, как бы нехотя, подергиваясь, вернулась в исходное положение.
Пайпер поднял колпак и повернулся к Абу Латифу.
-Теперь ваша очередь, уважаемый...
Закончив эксперимент с египтянином, он опять отвел гостей в первую комнату.
-Итак, что вам удалось заметить в ходе этих опытов? – Спросил Пайпер, наливая пиво в стаканы.
-Нетрудно было заметить, что отрицательные эмоции вызывают более сильную реакцию ваших приборов, чем положительные, - ответил Норман. – Кроме того, такие эмоции вспыхивают быстрее и проходят гораздо медленнее положительных...
-Отсюда банальный вывод - берегите нервы от нежелательных потрясений! – Улыбнулся Пайпер. – Вспомните, когда нам приходится бывать рядом с разъяренным или просто очень раздраженным человеком, то мы буквально кожей чувствуем как клокочет в нем злоба, сжигая его нервные клетки и превращая их энергию в излучение, весьма неприятное для окружающих...
-Можно ли отсюда сделать вывод, что вам удалось создать теорию биополей? – Спросил Абу Латиф.
-Нет. – Пайпер встал и прошелся по комнате. – Мне казалось, что я уже близок к тому, чтобы заявить о серьезном исследовании в этой области, но вот недавно посетил библиотеку в городе и взяв последний номер интересовавшего меня журнала, узнал, что работы по изучению биополей идут полным ходом в одной из стран, где получены экспериментальные данные по регистрации инфранизкочастотных колебаний, излучаемых телом человека. Доказано, что эти частоты четко ощущаются человеком, натренировавшим кожную или даже зрительную чувствительность. Замечено и то, что по интенсивности биополя на том или ином участке тела можно судить о состоянии различных органов. Словом, сделано то, над чем я работал долгие годы и сделано гораздо успешнее...
-Но ведь эти работы подтверждают и развивают ваши выводы, - заметил Абу Латиф. – Вам, пожалуй, пора отбросить эту отшельническую амбициозность и взяться за серьезную работу. Назовите свою книгу или статью как угодно, в любом случае она наверняка вызовет интерес не только у специалистов...
-Кстати, есть возможность поискать доказательства того, что древние египтяне знали о существовании неких таинственных токов, излучаемых телом человека, - добавил Норман. – Предлагаю вам, Роберт, принять участие в нашей экспедиции на развалины Ахетатона. Дело в том, что к нам попали довольно любопытные документы, несколько писем одного из придворных Эхнатона, адресованных в Мемфис, к его брату. В одном письме упоминается некий писец, биограф царя, записывавший его дела и речи, в другом письме говорится мимоходом, как о факте общеизвестном, о способности Эхнатона вносить мир и спокойствие в души людей наложением рук. Ему, якобы, стоило только посмотреть в глаза человеку и поднести ладони рук к голове, и тогда самые разгневанные люди становились кроткими и послушными... Неправда ли, действия легендарного фараона очень похожи на ваши манипуляции у сфинкса, Роберт? Одним словом, довольно вам сидеть в этом склепе, собирайтесь в дорогу! Думаю, что вы, человек романтического склада, не откажетесь от такой возможности...
-Благодарю! – Улыбнулся Пайпер. – Плюну на амбиции и заодно прогуляюсь в Верхний Египет. Мне давно хотелось взглянуть на развалины Ахетатона и тут наши желания совпадают...
Глава четвертая
Широкий парус гнал легкую деревянную ладью по сверкающей солнечными бликами реке. Ровный северный ветер, сохранявший в начале пути прелый запах болот дельты Нила, был теперь свеж и упруг. Ладья была точной копией древнеегипетского судна, прекрасную модель которого удалось обнаружить в одной из древних гробниц. Изящный кораблик с фигурками членов экипажа до мельчайших подробностей воспроизводил внешний облик и устройство древнего судна, современная копия которого была построена на средства Нормана и других египтологов.
Норман, Абу Латиф, Барсов и Пайпер сидели на небольшой палубе посередине корабля. На корме, у рулевого весла, стояли двое феллахов, несколько их товарищей сидели вдоль бортов – им была отведена роль гребцов. Длинные весла лежали пока без движения. Барсов отвел задумчивый взгляд от развалин древнего храма на берегу реки.
-Как трудолюбив и талантлив был народ, населявший когда-то берега этой реки, - заговорил он, повернувшись к товарищам. - И это позволяло древним деспотам осуществлять самые грандиозные и нелепые с нашей точки зрения замыслы. Примером тому – все те же пирамиды и Большой Сфинкс. А сейчас мы направляемся туда, где волей одного религиозного фанатика возник за несколько лет огромный город, начавший пустеть сразу же после смерти своего основателя...
-Мне не терпится приступить скорее к раскопкам на месте этого города, - ответил Норман. – Но мы-то знаем, что дело это, в общем-то, нелегкое и пыльное, требующее немалых сил. И поэтому предлагаю пристать к берегу в подходящем месте, покушать и выспаться. Суматоха с отплытием сильно вымотала меня, слипаются глаза...
...Барсов выбрался из траншеи и отряхнув пыль, подошел к участникам экспедиции, сидевшим в тени остатков каменной стены.
-С каждым днем раскопок я все больше худею и все больше сомневаюсь, что нам удастся найти что-нибудь особенное , не говоря уже о жизнеописании Эхнатона...- сказал Норман, утирая потное лицо. – Эй, дружище, принесите-ка нам воды! – Крикнул он одному из рабочих, рассматривавшему отрытый масляный светильник.
-Глупо, конечно, спустя тысячелетия, рассчитывать найти архив древнего писца-биографа Эхнатона, если только таковой вообще существовал, - заметил Али Фатх. – Слишком уж много энтузиастов разного рода потрудились здесь с лопатами в руках, чтобы оставить нам серьезные надежды.
-Да, территорию этого загородного дворца мы и наши предшественники изрыли с самым искренним энтузиазмом, - ответил Норман. – Ничто так не придает сил землекопу, как надежда откопать что-нибудь ценное... Пожалуй, пора собираться в обратный путь.
-Вы забываете о хозяйственных постройках, - показал влево от себя Абу Латиф. – Все, разумеется, старательно ищут во дворцах и храмах, а между тем, их окружало множество всевозможных служб и построек.
-Там тоже основательно покопались, - ответил со вздохом Норман. – Подобные соображения приходили в голову не только вам...Имеет ли смысл перелопачивать землю, буквально просеянную до нас? – Норман помолчал и оживляясь, добавил. – А не поискать ли нам на территории бывших скульптурных мастерских? Там было мало раскопок. Считается, что самые талантливые мастера жили и работали в центре города, поблизости от главной резиденции фараона. Есть предположение, которое, кстати, поддерживаете и вы, Абу Латиф, что здесь, в загородном дворце, Эхнатон не бывал в последние годы жизни.
-Здесь, после разрыва семейных отношений с Эхнатоном, жила его супруга Неферт, известная теперь под именем Нефертити. Это, в свете последних данных, можно считать доказанным, - ответил Абу Латиф. – Что же, давайте, поищем в мастерских. Быть может, найдем работы неизвестных, но тем не менее талантливых мастеров, ибо современники не всегда оценивают художника по достоинству...
На следующий день участок, где некогда располагались скульптурные мастерские, был разделен на квадраты и вновь замелькали лопаты, отбрасывая песок и щебень. Однако, ничего интересного обнаружить не удалось. Попадались гранитные и алебастровые заготовки, обломки начатых и неоконченных скульптур, кое-какие инструменты древних скульпторов...
Барсов, голый по пояс, быстро орудовал лопатой, очищая поверхность каменной плиты. Он и один из рабочих прокладывали траншею навстречу друг другу по диагонали на месте бывшего двора или помещения – по остаткам раскопанных стен трудно было судить об этом точно.
В негромком оклике феллаха послышалось что-то тревожное. Барсов выскочил из своей траншеи и подбежал к рабочему. Тот пытался вытащить ступню ноги, провалившейся между истлевших досок. Ученый протянул руку рабочему и помог ему освободиться. Вскоре, осторожно расчистив это место, обнаружили позеленевшую медную раму, скреплявшую доски квадратной дверцы люка. Барсов подозвал товарищей и поддел лопатой край дверцы. Под нею показались ступени, выложенные из кирпича.
Подвал оказался просторным. Фонари осветили корзину, вернее – ее остатки. Придавив истлевшие прутья, на каменных плитах пола лежали инструменты скульптора. бронзовые резцы и тесла, молотки, деревянные колотушки и сверла...Валялись несколько мелких статуэток, покрытых слоем пыли. Вдоль одной из стен тянулось подобие каменной скамьи, на которой стояли еще несколько небольших скульптур. Барсов нагнулся было, чтобы поднять с пола статуэтку, но сдавленный возглас Абу Латифа заставил его поспешно обернуться. Взволнованный египтянин показывал в освещенный фонарем угол подвала. Там, на истлевшей циновке, лежал серый от пыли скелет человека.
Ученые переглянулись. Стало ясно, что они первыми потревожили покой этого помещения, где три с половиной тысячелетия назад умер в одиночестве этот человек. Осторожно ступая, они приблизились к его останкам. На руках и ногах сохранились остатки высохших мышц, на ссохшейся коже черепа виднелись пучки волос.
-Похоже, что он писал что-то здесь...- Абу Латиф показал на письменные принадлежности, лежавшие возле покойного – деревянный пенал с углублениями для красок и несколько тростинок, которыми писали древние египтяне. Была здесь и специальная дощечка, подкладывавшаяся под папирус во время записи. На маленькой подставке стоял бронзовый светильник.
-Он, видимо, перебрался сюда, чувствуя приближение смерти, - заметил Пайпер. – Кто же он? Можно, пожалуй, узнать это, если удастся найти его записи. Поистине, вот смерть отшельника...
-Вот! – Барсов показал на небольшую нишу в стене, у изголовья. – Смотрите, вот здесь, видимо, его архив!
Фонари осветили в нише небольшой ларец с толстым слоем пыли на крышке...
Барсов осторожно приподнял этот ларец, бросил взволнованый взгляд на товарищей и также осторожно поставил ларец на место.
-Нет, не могу...- Сказал он в растерянности.
-Что – не можете?– Громко спросил Номан. - Смахнуть пыль с этого сундучка? Но так или иначе, это придется сделать. Пылью веков в Египте никого не удивишь. А вот то, что внутри – это может быть интересным... – Он вынул из кармана носовой платок и осторожно смел пыль с крышки ларца. Затем отодвинул в сторону позолоченный засов и откинул крышку. В ларце лежали свитки папирусов, придавленные сверху чем-то круглым, с тускловато-туманным отблеском. Абу Латиф, как бы придя в себя, торопливо защелкал фотоаппаратом, яркие вспышки замелькали в сумрачном свете подвала. Норман взглянул на молчавших спутников, подумал и, пожав плечами, вынул из ларца шар, по размерам похожий на биллиардный. Он лежал на раскрытой ладони египтолога, играя туманными отблесками и притягивая взгляды, и вдруг как бы просветлел и увеличился, бросая подрагивающие отблески. Норман вздрогнул и вновь посмотрел на спутников.
-Вы видите...это?! Шар становится больше, ярче и ...теплее! Фотографируйте это быстрее, не жалея пленки!
Между тем шар стал еще больше и ярче, окутываясь радужным сиянием. Возникли очертания какого-то помещения и расплывчатые тени. Норман потрясенно вздохнул и подставил левую ладонь под правую, державшую шар. Изображения дрогнули и стали четче. Это был, похоже, один из дворцовых залов, освещенный откуда-то сбоку солнцем...Человек с золотым ожерельем на шее и с короной на голове, что-то говорил, обращаясь к молодой красивой женщине в богатых одеяниях, сидящей в кресле. У кресла стоял мальчик, очень похожий на эту женщину...
-Не может быть! – Вскрикнул Барсов. – Да ведь это...Эхнатон! А женщина...Это явно Кийа, любовница царя, занявшая место Нефертити!
Шар становился все ярче и вскоре египтологи очутились, как бы пройдя через века и тысячелетия, в этом дворцовом зале. Подвал исчез, растворившись в потоках радужного света. Легендарный фараон был близок, почти рядом, но стоял к ним боком... И в этот миг Норман со стоном выронил, почти отбросил шар, ставший обжигающе горячим.
Радужное сияние постепенно исчезло, растворились тени, Норман и его спутники вновь оказались в тускло освещеном подвале, на полу, под стеной лежал упавший шар. Норман нагнулся и поднял его – шар из материала, похожего на стекло, был еще теплый...
-Смотрите! Туда!...- Абу Латиф показал на стену, под которой лежали останки неизвестного отшельника. – Смотрите на эту тень...
На стене четко проступала тень, контуры фигуры фараона, стовшего в той же позе, но очертания женщины в кресле и мальчика рядом с нею, были едва видны, размыты. Абу Латиф торопливо защелкал опять фотоаппаратом, снимая эту тень...
Между тем Норман уже набирал на мобильном телефоне номер Департамента древностей, собираясь сообщать о сенцационной находке...
Глава пятая
На другой день, когда Норман уже собрался выйти из номера, зазвонил телефон. Он взял трубку и услышал знакомый голос Абу Латифа, но звучавший глухо и подавленно.
-Все пропало, Норман... – Забыв поздороваться, сказал собеседник. – Все исчезло...
-Не может быть! – Не теряя юмора, ответил Норман. – Из моего окна прекрасный вид – пирамиды стоят на месте...Быть может, не стоит отчаиваться...
-Мы сделали ошибку, что сразу поспешили в город, не дождавшись, пока прибудет охрана к месту нашей находки, - объяснил Абу Латиф. – Я не могу простить себе это...Вы и Барсов – люди приезжие, но я-то здесь родился и знаю сколько всевозможных мошенников следят за раскопками. Короче, в найденом нами подвале остались только голые стены – все унесли. Инструменты древних скульпторов, готовые и начатые скульптуры – вы понимаете какая это ценность. Особенно, если учесть, что они возможно изготовлены великим Тутмесом...Унесли даже этот скелет. Уже пошли слухи, что найдена мумия Эхнатона...
-Послушайте! – Уже не скрывая досады, прервал собеседника Норман. – Но ваш фотоаппарат, надеюсь не стащили? Вы уже проявили пленку?
-Проявил, - тем же убитым тоном ответил собеседник. – Нет никаких изображений, пленка оказалась засвеченной...Я передаю трубку Барсову, он рвется поговорить с вами...
-Здравствуйте, Норман! – Заговорил российский египтолог. – Мы звоним с места раскопок...Действительно, непростительная оплошность, мы просто растерялись от увиденного...Все исчезло, даже тень Эхнатона со стены. Но вряд ли ее украли – просто она была коротким отблеском от сияния этого таинственного шара. Кстати, он сохранился? Я видел, что вы положили его в карман...
-Шар у меня! – Норман торопливо сунул руку в карман и вынул из него находку. – Вы знаете...- Потрясенно произнес он, затем помолчал, разглядывая находку. – Это сейчас не просто шар! Это светящийся глобус с четкими контурами морей и континентов! Откуда и как они могли быть известны тогда – три с половиной тысячи лет назад!..Все-таки не будем отчаиваться. Я привезу сейчас в музей ларец со свитками папирусов – я держу его в руках и это для нас самое главное...
Глава шестая
Едва касаясь подрагивающими пальцами желтоватых свитков, Норман, известный специалист по чтению древнеегипетских текстов, пытался справиться с волнением. Сохранность папирусов была хорошей, каждый из четырех свитков находился в кожаном, плотно закрытом футляре. Здесь, в одной из комнат Каирского музея, было тихо. Члены экспедиции и еще несколько ученых заперлись с утра и приступили к предварительному изучению текстов. Ровные строки не представляли особой трудности для прочтения, поскольку собравшиеся специалисты имели многолетний опыт работы с текстами того времени.
Норман поднял голову и глуховатым от волнения голосом сказал.
-Очень возможно, что автор записей – легендарный Тутмес, придворный скульптор. Это своего рода мемуары, если угодно...
-Да, - поддержал его Барсов, отрываясь от своего свитка. – Бесценные документы, в полном смысле слова...- Он стал читать отрывок из текста, переведенный на отдельном листке бумаги.
«...Вот я стар и болен...смерть придет ко мне как исцеление после тяжкой болезни, как покой после бури...Я останусь здесь, в Ахетатоне, где умерла много лет назад Неферт, забытая всеми, кроме меня...»
В комнате установилось молчание. В нее как бы донесся через тысячелетия голос великого мастера, умершего на окраине давно заброшенного города, возле дома женщины, любовь к которой он сохранил до последнего своего дня...
Изучение и перевод текстов длились долго. Однжды в гостиничном номере, где поселился Пайпер, зазвонил телефон. Он поднял трубку.
-Приезжайте сюда, в музей, Роберт! – Послышался веселый голос Нормана. – Похоже, что удалось обнаружить кое-что интересное для вас!
Пайпер вызвал такси и вскоре уже сидел за столом напротив бывшего сокурсника.
-Вот, послушайте-ка...- Норман одел очки. – « ..И вот Кийа, неведомо как возникшая у трона, отодвинула Неферт... Она любила его, этого царя... непонятна мне была эта любовь... воистину, она была необычной женщиной. Быть может, все дело в колдовской силе царя, много говорят о ней....я видел как трепет и страх охватывают людей, когда он приближался к ним и смотрел в глаза...»
-Вот так! – Норман с веселым прищуром взглянул на Пайпера. – Перевод далеко не буквальный, но общий смысл передан верно, поскольку переводом занимались одновременно и независимо друг от друга несколько спциалистов. Итак, выходит, что Эхнатон обладал некой гипнотической силой...
-Гипноз – это внушение с помощью слов. – Ответил Пайпер. – Думаю, что Эхнатон кроме дара красноречия имел способность создавать волевым усилием интенсивное биополе, подавлявшее волю окружающих. Конечно, это только весьма смутное предположение...спасибо вам, дружище, эти сведения помогут мне в работе над статьей, которую я обдумываю сейчас.
Абу Латиф, с отсутствующим видом рассматривавший какие-то рисунки, взглянул на Нормана, затем перевел взгляд на Барсова.
-А вот скажите, уважаемые коллеги...Мы все трое специализируемся на периоде правления Эхнатона и мы все трое видели это загадочную призрачную картину в подвале...Вам не показалось, что мальчик рядом с женщиной – ее сын? И не просто сын, а будущий наследник престола. Вначале Тутанхатон, а затем, когда жрецы после смерти Эхнатона добились отмены единобожия и восстановили прежние порядки, ставший безвременно погибшим и всемирно известным теперь Тутанхамоном…
Норман и Барсов переглянулись и, похоже, сразу поняли друг друга.
-Конечно, такие догадки появились не только у вас, мой друг, - негромко ответил Норман и побарабанил пальцами по столу. – Но посудите сами – чем мы можем доказать эти догадки? Совершенно фантастическая история с этим шариком, в которую никто не поверит. Объяснят, в лучшем случае, недостатком кислорода в душном подвале и групповой галлюсцинацией. Мол, восторженные египтологи увидели в искрящемся электростатистическом поле, накопленном в шаре за тысячелетия то, что подсознательно хотели увидеть...Кстати, вот этот шар-глобус...- Он встал и достал шарик из сейфа и вновь с удивлением всмотрелся в его тускловато-туманную поверхность – изображения морей и контитентов исчезли...- Вот, пожалуйста, это все, что мы можем предъявить в подтверждение наших слов. Просто стеклянный шарик...
Пайпер, уже знавший историю с этим шариком, попросил дать его ему в руки. Он долго разглядывал и сжимал его тонкими пальцами и попробовал даже подышать на его туманную поверхность.
-Это не стекло. – Уверенно сказал он наконец. – Похоже на горный хрусталь. Но с очень мощной энергетикой...
Когда Пайпер собрался уходить и уже встал из-за стола, Барсов, сидевший рядом с Норманом, вдруг сказал.
-Вы не обратили внимание на одну странность в тексте, который мы слушали сейчас?
Пайпер с недоумением пожал плечами.
-Нет, я ничего странного не заметил.
-Получается, - сказал Барсов, - что автор текста пытается объяснить привязанность Нефертити к царю его «колдовской силой», проявление которой, вполне возможно мнимое и вызванное просто страхом перед всесильным деспотом, добивавшимся безоговорочного повиновения, скульптор наблюдал при общении Эхнатона с людьми. Но ведь Тутмес – если автор текста действительно он – будучи придворным мастером, иногда разговаривал с царем, однако, как видно, этой «колдовской силы» на себе не ощущал. Иначе он сослался бы на собственные ощущения, а не на свои наблюдения над другими людьми.
-В общем-то резонно...- Подумав, согласился Пайпер. – Значит, против Тутмеса эта сила была бессильной. Возможно, что легендарный скульптор обладал достаточно сильным характером, чтобы противостоять таинственному влиянию царя. А может быть своеобразным иммунитетом против такого влияния была любовь скульптора к прекрасной Нефертити...
-Ну вот, вы с моей помощью опять уселись на своего любимого конька – биополе, биотоки и все такое прочее...- Норман улыбнулся и прощаясь, подал руку своему бывшему сокурснику. То же самое сделал с дружеской улыбкой Барсов.
-Я мало что смыслю в биополях, - сказал он. – И думаю, что секрет влияния Эхнатона на людей объясняется его незаурядными личными качествами. Это был, несомненно, человек сильного ума и твердой воли, с передовыми для своего времени взглядами. И не случайно именно в этот период произошел настоящий расцвет древнеегипетского искусства и появились такие мастера, как Тутмес. Их талант и труд множества безвестных ремесленников позволили осуществиться замыслам Эхнатона и сохранили для нас его облик и облик людей, окружавших его. Самый яркий пример - скульптурное изображение царицы Неферт, поразившее людей через тысячелетия и как драгоценный камень, бессмертное в веках...
**************