Всё, казалось, рушилось, хотя ещё год назад Павел чувствовал себя самым счастливым человеком. Его, молодого прораба, назначили заместителем главного инженера строительного треста. Не только из своего СМУ, но и из других управлений бывшие сокурсники по строительному институту были рады: первый из их поколения пошёл на повышение, значит, скоро и другим, кто посмекалистей, вверх дорога.
Не рада была лишь супруга: теперь они на работу ходили вместе и кабинеты их даже рядом – Зойка была экономистом в плановом отделе треста. Даже, видимо, её не радовало и то, что почти сразу после назначения из общежития переехали в комнату с кухонькой: когда-то здесь собирались поселить бывших заключенных-«химиков», но ещё один завод в перегруженном фабриками городе строить передумали, а несколько каменных двухэтажных домов, наскоро переделанных под квартиры, передали тресту для закрепления кадров. Эти двухэтажки на окраине города, прозванные «зоной», отапливались очень плохо, канализация всё время забивалась – «зону» как раз и строили «химики», но Зойка стойко терпела все неудобства, лишь бы не жить со свекровью. И аборт она сделала из-за такой жилищной неустроенности, сказав, что родит, когда Громогласовы получат квартиру.
Ждать было недолго, строители жильё получали скорее всех. А тем, кто попадал в аппарат самого треста, тому завидовали даже чиновники из горисполкома и горкома партии.
Главный инженер ушёл в отпуск, потом ещё месяц учился на высших строительных курсах в Главмосстрое. Громогласов за это время успел протолкнуть два рацпредложения, пылившиеся с полгода в папке текущих дел главного, договорился в Главволговятскстрое, что в их город будут привозить готовые межоконные блоки, что ускорило возведение кирпичных пятиэтажек. Управляющий трестом с ним за это время пять или шесть раз обговаривал ход строек на окраине города, а однажды послал к первому секретарю горкома партии, которому должна понравится идея Громогласова о прокладке удобной дороги в южную окраину города. Она напрямую, без кружения по центру, соединяла бы ту южную и отдаленную западную части города, тем более что пустырь у кладбища со временем должен стать огромной строительной площадкой для индивидуальных домов.
Разрешение на такое возведение коттеджей во многих средних городках дал сам Горбачёв, чтобы ускорить решение жилищного вопроса в его огромной стране.
А вот другое его решение, касающееся ужесточения режима торговли национальным напитком, мало кому нравилось, когда это было, чтобы в месяц продавали всего по две бутылки водки? Вот однажды её обилие и подвело Павла Громогласова.
Случилось это на третий или четвёртый день возвращения главного инженера. Ещё в первый день он, морщась, выслушал доклад своего зама о проделанной им работе. Особенно ему не понравился рассказ о беседе с первым секретарем горкома. Его приятель Борис, бухгалтер, выслушав вечером Павла, рассмеялся:
- Я же предупреждал тебя, что излишнее рвение при посредственном начальнике очень чревато.
Немного помолчав, добавил:
- Ты за своей Зойкой присматривай, что-то она нашему молодому геодезисту внимания много уделяет.
Кое о чем и сам Павел догадывался, обратив внимание на то, что с какой теперь старательностью по утрам наводит на себя блеск Зойка, ежедневно меняет платья, недавно купила новое, модное, джинсовое.
У выхода из треста, на крыльце, на котором любили покурить перед началом совещаний начальники строительных управлений и прорабы, с дипломатом стоял его давний знакомый, правда, курсом старше, по строительному институту, Савелий. С ним он, когда домой из института было ехать некогда, посылал маме бельё на стирку, тот в понедельник что-то привозил Павлу из дома, а когда Савелий бывал занят, то Павел выполнял точно такие же поручения.
- Привет, давно не виделись! Вот в Горьком пару бутылок водки достал, составь компанию.
Павел выпить, конечно, любил, но теперь такие горбачёвские строгости, что в последнее время и рад бы, да не достать. Не стоять же ему, инженеру, в отвратительных очередях. Так что приглашение с удовольствием принял. Выпили по гранёному стакану в буфете, что в центре города, закусив одним бутербродом на двоих.
- Грязь тут какая! - возмущался Савелий. - Да как бы знакомых не встретить. А давай, Павел, пойдём к моему свояку, он тут рядом живёт, там и обстановка гостеприимная, и закусочка нормальная.
Это уже на следующий день он догадался, что всё было заранее спланировано, потому как у родственника Савелия, к которому пришли в гости, уже был накрыт закусками стол, после водки откуда-то появились одна, а может, две бутылки спирта, который разводили градусов до семидесяти. Ночевать сильно напившийся Павел остался в этом доме. Ему с утра для похмелья поднесли рюмку чуть разбавленного спирта. Он похмелился и пошёл на работу, хотя было всего шесть часов и в тресте ни кого кроме вахтера не было. Заперся у себя в кабинете и решил до восьми утра вздремнуть-отдохнуть, чтоб похмелье окончательно выветрилось. Немного подремал, мучила жажда – выпил из графина всю воду и словно опять стал пьяным. По стуку женских каблуков в коридоре догадался, что рабочий день начался. «Надо бы куда-либо на объект смотаться, а самому до обеда хотя бы побыть дома» - только об этом подумал, как раздался стук в дверь. Павел, струсив, решил не отпирать. Но ведь о том, что запасные ключи есть у вахтера, не подумал.
Зато главный инженер об этом знал прекрасно. В открытую им дверь из-за его спины выглядывала и Зойка.
- Иди домой, завтра протрезвеешь и придёшь с заявлением об увольнении по собственному, иначе пишу докладную.
- Правильно, Иван Павлович, я от него тоже ухожу, пьяницы несчастного.
Павлу, чтобы не шатался по городу в таком виде, главный инженер дал свою машину, водитель, не спрашивая адреса, повёз его к дому мамы на улицу Мастеровую.
Вся дорога до дома совершенно не помнится. Павел пришёл в себя, сидя у окна и глядя на сад. В центре росла яблоня, приметная тем, что от её ствола на высоте двух метров отходит в сторону бани толстущая ветка. «Как раз для того, чтобы удавиться, - подумал он. – С работы выгнали, жена только тому и рада, теперь смело начнет крутить с тем геодезистом. Про меня по всему городу молва пойдет, что я пьяница несчастный, с такой репутацией и в мастера не возьмут. А как я теперь, в тридцать лет, жену себе другую найду, все стоящие уже при мужьях, не разобраны только стервы прожжённые». Вспомнил, что в сарае и верёвка подходящая есть. И так себя жалко стало, что заплакал. Хуже нет, когда тебя жалеют, но ещё хуже, когда ты сам себя жалеешь. Значит, теперь один путь – к яблоне у бани.
Как-то незаметно в комнату вошла мама, видно что-то почувствовав.
- Иди, Паша, поспи. На вот тебе сразу две таблетки снотворного. И успокойся. Не беда, что с работы выгнали, сам виноват, теперь на всю оставшуюся жизнь умнее будешь. Жизнь-то у тебя ещё только начинается, всё в ней ещё не раз будет и плохого, и хорошего. А Зойку нечего жалеть, мне она почему-то сразу не понравилась. Парень ты видный, найдёшь ещё себе пару. А вот пить впредь брось, если не можешь остановиться на двух-трех рюмках, то и начинать не след.
***
Сколько лет прошло с того времени? Неужели ровно двадцать!? Впору отметить второй день рождения, опрокинуть рюмочку за не случившееся в тот осенний день, но как раз с того времени Павел Михайлович Громогласов не употребил ни грамма не то, что водки, пива.
Павел Михайлович в последний раз обошёл готовый к продаже мамин дом, вроде бы ничего ценного в нём, о чем можно потом жалеть, не осталось: из мебели в квартиру перевёз три кресла, что получше из одежды – передал старушкам с улицы Мастеровой. Сад постарел вместе с домом, который построил дед Михаил, вернувшийся в город после войны в капитанском звании и почти сразу же женившийся. Поэтому и взялись молодожёны за собственное жильё, как только родилась Мария, рассказавшая ещё маленькому Павлику, как дедушка с бабушкой строили этот дом и как они, это первое её детское воспоминание, тогда всё лето жили в сарае. Тогда же, очевидно, посадили и вишни-яблони. Серый сарай давно покосился, в нём хранили дрова, а потом в нём с переходом на паровое отопление уголь. Новые хозяева, они уже сказали об этом, первым делом проведут газ. Верёвка, между прочим, до сих пор валяется, ненужная, где-то в сарае. Да-а, лучше не вспоминать...
Заявление об увольнении на следующее утро управляющий трестом подписал без слов, видно предупреждённый главным инженером. В тот же вечер перебрался, захватив всего две сумки с одеждой, к маме.
С работой сначала не везло: второй российский переход к капитализму был неудачным. Трижды устраивался в ОКСы заводов, но задерживался там недолго: два быстро обанкротились и прекратили свое существование, даже сегодня некоторые из их старых цехов ни кому из предпринимателей не нужны и за дешёвую аренду. В третьем, в соседнем городке, скоро в отделе капитального строительства просто не было работы, поскольку значительно сократился выпуск медицинского инструмента. У завода не стало средств даже на оплату автобуса, на котором возили два десятка инженеров из их города на тот медико-инструментальный, а на свои деньги на пригородном маршруте не наездишься.
Зато однажды на таком автобусе встретился однажды с Савелием, хотел узнать, кто же его подставил тогда на пьянку – благоверная супруга или завистливый и всех во всём подозревающий главный инженер. Савелий на вопрос не ответил, да теперь и какая разница, а вот визитная карточка его приятеля из Главволговятскстроя пригодилась: оказалось, что главку требовался инженер для разъездов по области в поисках заказов на спецработы.
За короткое время такой службы – вслед за трестами и главк почти обезлюдел – Павел успел завести полезные знакомства и в Нижнем Новгороде, и в южных районах области, куда часто ездил в командировки.
В последний приезд в Навашино, на силикатный завод, который раньше не стоял, поскольку строителям их «хлеб» был нужен всегда и все СМУ ждали своей очереди на разнарядку, узнал, что предприятие без дела второй месяц. Пока ехал обратно на перекладных – прямой автобус до своего города отменили, тоже результат разрушительного ветра перемен, но уже в другой отрасли – окончательно пришел к выводу, что надо не на государственном, а на частном предприятии делать карьеру.
Так и поступил, устроившись мастером в ООО «Базисстрой». За год прошёл путь от мастера до исполнительного директора, став по сути дела распорядителем всех работ, поскольку генеральный директор и единственный владелец всех акций ооошки, видя старательность инженера, доверял ему всё больше и больше.
Вдесятеро, чтобы ещё больше заинтересовать, за тот год увеличил зарплату, а со следующего, если дело будет так же идти прибыльно, обещал к окладу процент от выручки.
Павел Михайлович Громогласов и рад стараться: изголодавшиеся по работе каменщики и маляры трудились до позднего вечера, генеральный в районной администрации (и дважды в областной) выигрывал конкурс за конкурсом. Дел прибавлялось: окрепшие фирмы заказывали новые производственные помещения и склады, даже бизнесмены средней руки, глядя друг на друга, начали активно в разных уголках города, но чтобы были рядом водопровод и канализация, строить коттеджи, один красивее и затейливее другого.
Завод в Навашине снова работал круглосуточно, купил в Германии два новых пресса, за кирпичами опять заказчики становились в очередь, а у Громогласова тут были друзья.
Когда Павел предложил генеральному купить несколько грузовиков для перевозки из Навашина кирпича в свой город не только для себя, но и на продажу со своим небольшим «Базисстрою» процентом, тот на следующий день спросил:
- А ещё, Пал Михалыч, прибыльные идеи есть? Я тут всё просчитал – нужно восемь машин, при полной загрузке оправдают себя за год.
Громогласов рассказал о том, что можно начать самим делать пластиковые окна, и не только для своих объектов, но и всем желающим. Есть вариант прокладки дороги из южной части города в западную, лишь бы администрация города по контракту заплатила. Можно, наконец, поездив по области и посмотрев, как там идут дела, освоить выпуск пенобетонных или газосиликатных блоков.
- Я знал, что у тебя будут хорошие идеи, значит, тебе их и выполнять. Обещал я тебе платить процент от выручки, слово сдержал. Теперь поступим так: передаю тебе треть всех акций, треть перевожу на жену, будешь генеральным, а я останусь простым акционером. Если потом надо будет, её и свою небольшие части акций переведу на сына, когда подрастёт. Есть у меня тут задумка стать депутатом, есть и более высокие планы, так что, возможно, даже у тебя будет акций и больше половины, при твоем старании у меня всё равно оставшаяся часть прибыли будет, как нынешняя, значит, в накладе не останусь. Вот ты и работай, Пал Михалыч!
- Спасибо, конечно, приятно удивлен!
- Знаешь, Пал Михалыч, почему некоторые бизнесмены или не своей смертью умирают или больны-перебольны? От больших денег и жадности. Той части прибыли от «Базисстроя» с меня хватит, да ещё, если перейду на государственную или депутатскую службу, будет и зарплата, семье достаточно. И в тебе убедился – мужик честный, воровать не будешь. Тем более, что ты теперь сам лично заинтересован в ударном капиталистическом труде. Ну, может, ещё твоя помощь понадобится при выборной кампании.
- С удовольствием. И одно предложение, которое должно понравиться народу и большому начальству, хоть сейчас дам: в нашей фирме внедрять эту новинку нерентабельно, я уже просчитывал, а если под депутатским соусом, то можно и заняться.
- Говори, не томи.
- Мы при ремонте теплотрасс каждую трубу заворачиваем в колючую стекловату, потом обматываем рубероидом, затем или проволокой укрепляем или ещё чем для надежности, а толку-то. Или мальчишки всё раскурочат, или всё равно скоро в негодность от дождей и снега придёт, всё нужно делать заново, а ведь тепла-то сохраняется в таких «шубах» мало. В других странах, в Венгрии, кажется, надо поподробнее узнать, применяют так называемые скорлупы – пенополиуретановые полутрубы разной дины и диаметра, их надевают на трубы отопления, служат они очень долго, из хулиганства не разрушить, а тепло почти не пропускают, такие трубы хоть на километры тяни без потери в них тепла. Случайно узнал от бывшего сокурсника, он сейчас в Свердловске в коммунальной сфере работает, верней в Екатеринбурге, всё никак не привыкну.
- А что, идея. Говоришь, прибыли почти нет.
- Дело само по себе неплохое, но затратное: надо же термопластавтоматы заказывать, пресс-формы для разных по размерам труб, сколько размеров – столько и пресс-форм. Стоить такие скорлупы будут дорого, но ведь после лет тридцать к таким трубам и прикасаться не надо. Вот с этой стороны выгодно.
- Понимаю. Коммунальное хозяйство же в муниципальной собственности, а там мало денег, на лишние траты, сулящие экономию через много лет, мало кто в наших ЖКО пойдёт. Но для чего ж разъяснительная работа, газеты привлечём, наше местное телевидение, возьмёмся в местах двух-трёх для рекламы всё чуть ли не задаром сделать, так и пойдет новинка в массы. Так что одобряю, берись Пал Михалыч, за дело. Всю оплату беру на себя. Да с твоим умом и прибыльным дело можно со временем поставить, так что убытки у нас будут недолгими. Спасибо за идею, с ней будет легче идти в депутаты. Так что мои акции, которые отойдут тебе, тоже моё хорошее вложение. Кстати, сам не попытаешь счастья попасть в Земское собрание, с твоей-то головой?
- Я в политику не играю. Меня лет двадцать назад первый секретарь даже хотел в инструкторы горкома взять, ему понравилась идея о новой в городе дороге. А потом даже не поинтересовался, почему я из треста с такой хорошей должности ушёл. Партбилет я храню, просто так, на память оставил. Но больше ни в какую партию не пойду. А эту дорогу теперь мы скоро сами будет строить.
И уже знаю, кому поручить её рассчитать: геодезисту, в которого тогда влюбилась моя Зойка и которому, как оказалось, парню несмелому, предлагала себя. Тот, как он рассказал при приемё на работу в «Базисстрой», её открытых намеков якобы не понял.
Дорогу тогда успели проложить за три месяца, не обошлось без традиционной для нынешних времен презентации с разрезанием алой ленточки, население торжество посмотрело по телевидению, поскольку на самом празднестве кроме случайных зевак, журналистов да чиновников из администрации, которым после ехать на банкет, народу было маловато. Зато в телерепортаже, суметь же сделать так надо, казалось, что тут огромная толпа.
За столом чествовали не дорожников «Базисстроя», а обмывали нового депутата Земского собрания, который и пуск дороги-то приурочил к своему первому шагу во власть, её, если по-честному, можно было открыть двумя неделями раньше. Его же хвалили и за скорлупы для ЖЭУ-3, начальник которого только из-за этого хвалебного тоста и был приглашён за стол.
Павел Михайлович наслаждался безалкогольным, баварским пивом: кто знал, чья тут заслуга, те все прекрасно понимали это действо, а кто не в курсе, тому и не зачем знать подлинного автора новинок, лишь бы городу было лучше.
***
...Покупатель дома опоздал на полчаса, но Павел Михайлович, окунувшийся в реку воспоминаний, не заметил этого. Дом был не раз уже осмотрен, встреча закончилась быстро, получил положенные за него деньги, половину в рублях, половину в евро, купчую завтра подпишут у нотариуса. Хорошо бы сюда, на улицу детства, заглянуть через год-другой, посмотреть, как новый хозяин переоборудует избу.
Приехав домой, отдал деньги жене Анне.
- И остальные переведи в евро.
Десять лет, с дефолтовского августа Громогласовы деньги хранили дома и только в евро, на которые, лишь они появились в банковском обиходе, поменяли и оставшиеся у них понемногу падающие доллары.
С будущей супругой Анной познакомился случайно. Тогда, восемнадцать лет назад, в июле была адская жара, вышел из управления сельского хозяйства, довольный договорённостью о строительстве для этой контры двух спаренных гаражей, на набережную, уселся на лавочку, на которой уже сидели три подруги, пошутил с ними. А потом одну из товарок, Анну, встретил на следующий день на той же лавочке. Значит, решили они, не случайно.
У неё это тоже второй брак. Дочь Юля оканчивает школу, будущей весной собирается поступать в Нижнем Новгороде в юридический и лингвистический институты. Как-то год назад они всей семьёй ходили в гости к другу юности Николаю на новоселье: двухэтажный коттедж в центре города с бассейном в подвале и бильярдной под высокой крышей возвёл их «Базисстрой». Вот Юле и запомнился рассказ хозяина о своей дочери Генриетте, которая училась одновременно в двух вузах Нижнего, попала по студенческому обмену в Гренобль. Вернулась домой, досрочно защитила дипломы, перевелась в Гренобльский университет, одновременно работая в мэрии, помогая чиновнику по международным отношениям, стала бакалавром, потом магистром, ныне заместитель декана этого университета, и тут отвечает за международные отношения, точнее, за связи с российскими лингвистическими, юридическими и ещё какими-то институтами. Удачно вышла замуж. За инженера-француза. Вот и Юля мечтает поступить так же.
У старших Громогласовых всё есть: трёхкомнатная квартира современной планировки, Юлина комната – лучше всех. Гараж – прямо напротив подъезда – мечта любого бизнесмена, живущего пока в квартире. А этот дом так и проектировали – с несколькими гаражами через дорогу.
- Надо Юле на учёбу копить, ей же предстоит однокомнатную квартиру купить, не в общежитии же ютиться, Николай Генриетте тоже квартиру покупал, потом удачно её продал.
Поздно вечером Павел Михайлович решил съездить в мастерские, проверить, как отремонтирован старенький экскаватор, его завтра, если готов, надо с утра перегнать на копку фундамента к универмагу. Над воротами сияла, разгоняя темноту и отпугивая потенциальных воришек цветмета, лампа, но сторожа в будке не оказалось. Может, в гараже, где слесари ремонтируют экскаватор. В гараже полутемно, экскаватор, видно, отремонтирован, раз стоит у больших ворот, в углу гаража звякнула кран-балка. Пошёл туда.
Остальное делал всё автоматически, увидев висящего на веревке, привязанной к крюку, молодого бригадира, которого ещё год назад принял на работу, кажется, Игорем звать. Вот почему он услышал шум: в руках у него был кнопочный пульт, с помощью которого его и подняло вверх, затянув на шее веревку. Пульт уже выпал из рук и висел на кабеле. Павел Михайлович ткнул в нижнюю кнопку – крюк с грузом пошел вниз. Бросок к верстаку, схватил первую попавшую пилу по металлу, отрезал веревку. Парень плюхнулся вниз, больно ударился о чугунный пол, застонал. «Жив!» - обрадовался Громогласов и растерялся, не зная, что делать дальше.
- Игорь! – позвал из дверей сторож.- Бутылку я принёс, пойдем ко мне в будку, там и закуска есть!
- Бегом сюда, давай помогай! - крикнул Громогласов сторожу.
Тот с хозяйственной сумкой в руках подбежал, чуть не уронив от увиденного сумку на пол, успев подхватить её за ручки. Наклонился, начал Игорю тереть лицо, которое на глазах из почти фиолетового становилось красным и затем внезапно побледнело. Потом достал из сумки бутылку водки, откупорил её, и стал вливать парню в горло. Тот, поперхнувшись, очнулся. Сторож, обрадовавшись, что всё страшное позади, решил повторить процедуру с бутылкой.
- Погоди, - остановил его Павел Михайлович, - я сейчас «скорую» вызову, ему же хуже будет, если пьяного повезут.
-Не надо! – Игорь совсем очнулся, сев прямо на грязный пол. – Не надо, пожалуйста!
И заплакал, не стесняясь стоящих над ним двух мужиков.
- Пойдем-ка, Игорь, в будку, там и поговорим. А ты, - грозно взглянул Павел Михайлович на сторожа, - походи пока по территории, не мешай нам.
В будке Игорь умылся из рукомойника, потом его начало рвать. Павел Михайлович, чтоб не смущать приходящего в себя бригадира, вышел на освещенную территорию. Тут же подошёл сторож.
- Игорь тут третий вечер ночует, каждый раз я ему за бутылкой бегал, вместе и выпивали, вот и сегодня он меня послал, я же не думал, что так обернётся, значит, он меня специально послал, чтобы я не мешал...
- А почему тут ночует, не сказал?
- Якобы жена изменила, застал он её прямо в библиотеке с каким-то мужиком из отдела культуры, ну и сюда. Он ведь всех своих троих слесарей, чуть стемнеет, отпускал, один всё ремонтировал, парень-то на все руки мастер...
- Ладно, я сам разберусь. А тебя бы уволить надо, в следующий раз так и сделаю, но сейчас лишь премии за месяц лишу, но о случившемся никому ни слова.
- Ясное дело.
Громогласов зашёл в будку.
- Игорь, собирайся, пойдём ко мне домой, там окончательно приведёшь себя в порядок, дома и поговорим обо всём.
Кажется, не зря нахлынули с середины дня вспоминания о том, что его уже могло бы не быть ровно двадцать лет. Тогда его успокоила мама своими нежными словами, уложила спать с двумя таблетками снотворного, а наутро ещё раз поговорила о том, что в жизни всё бывает и что надо терпеть и надеяться на лучшее. Так и получилось. И не был бы он ныне генеральным директором, и не было бы Юли с её мечтой о двух вузах, и не было бы... А вот этому Игорю кто подскажет, что не такой выход должен быть из его вообще-то банальной ситуации, которая для него лично стала трагедией чуть ли не с печальным концом. Выходит, что сейчас только он, Громогласов, умудренный пятидесятилетним опытом, может помочь этому юноше. Ему, наверное, двадцать пять всего, не больше.
Пока Игорь мылся в ванной, Павел попросил супругу приготовить поесть, да побольше и потом уйти в спальню, а когда Юля придёт, то и её чтобы предупредила – на кухню пока не ходить. Поставив разогревать суп на газовой плите и второе, включив микроволновку, Анна ушла. А о чём говорить с Игорем Павел так и не придумал.
Когда Игорь вышел из ванной уже одетый в рубашку и брюки, Павел Михайлович усадил его стол.
- Выпить не предлагаю, водку мы в доме даже для гостей не держим, сам не употребляю двадцать лет. Ешь пока суп, второе, за это время и чай вскипит. Вот чайку-то попьём вместе.
И уже за чаем, даже неожиданно для себя, Павел Михайлович сказал:
- О том, что сейчас услышишь, не знает даже Анна, моя жена, знала только мама, но она умерла год назад. Так что ныне ты будешь про это знать вторым и последним. Если кому проболтаешься, то...
- Клянусь, я буду нем. Но и вы о сегодняшнем ни слова.
- Разумеется, Сторожа я уже предупредил.
И тогда Громогласов рассказал Игорю о себе всё, даже с такими подробностями, о которых бы совершенно не нужно знать постороннему человеку.
- А теперь ты всё выкладывай без утайки.
Игорь, фамилия его, оказывается, Забавский, окончил в строительном училище группу автослесарей, работал в управлении механизации, пока оно совсем не распалось. В «Базисстрое» его через полгода назначили бригадиром – самый молодой по возрасту оказался самым умелым. Вроде бы и зарплата стала приличная, да недавно ещё прибавка была, но дома жена относилась всё хуже и хуже, а причину такого отношения он узнал три вечера назад.
С приятной на вид толстушкой Валей познакомился, когда учился в ПТУ. Он единственный из группы ходил в юношескую библиотеку, там и познакомился, провожал, дожидаясь закрытия, Валю домой. Сам Игорь родом из соседнего района, из глухого лесного угла, где давно на нищих землях не было работы, и вся молодежь уезжала в город, поскольку их райцентр тоже страдал от безработицы. Записался в группу штукатуров. Мастер производственного обучения Потапов, оказавшийся случайно при собеседовании, узнав, что Игорь в деревне с детства возился с тракторами и два последних года работал по-взрослому на комбайне, попросил переписать заявление, чтобы зачислили в его группу. В управлении механизации при поступлении на работу сразу, поскольку Потапов очень хвалил лучшего своего ученика, выделили ему не койку, а отдельную комнату в общежитии.
К Валентине перебрался, кода поженились, а если по совести, то ещё за месяц до свадьбы. Свадьба была скромной, из деревни приехала только тётка, у которой жил с пятого класса. В примаках было не сладко, Валюшка оказалась хорошей библиотекаршей, но плохой хозяйкой, им готовила и стирала тёща, а когда через полгода после свадьбы родилась Олечка, Валя вообще отстранилась от домашних дел, занимаясь только малышкой. Как Игорь дома ни старался во всём помогать и ей, и тёще, жена относилась к нему всё хуже, однажды они даже крупно поругались, после чего Игорь хлопнул дверью, ушёл, купив бутылку водки, к приятелю в общежитие, собираясь у него переночевать несколько дней. А тут пришла его подруга, Игорь понимающе ушёл. Возвращение его домой Валентина поняла как свою окончательную победу. Дома Игорь всю ласку переключил на Олечку.
Когда дочке исполнился год, Валентина вернулась в библиотеку, её почти тут же назначили заведующей. Ссылаясь на занятость, она стала приходить домой всё позже и позже, даже тёща почувствовала неладное. Однажды Игорь решил, как бывало три года назад, встретить её у библиотеки и вернуться с ней вместе домой, может, вспомнив прежние приятные прогулки, она снова станет добрее. Шёл уже восьмой час вечера, свет горел лишь в кабинете заведующей, подставив три кирпича, Игорь заглянул в окно. Лучше бы и не видеть. Игорь зашёл домой, покидал в сумку, что попало из одежды, и ушёл ночевать в будку сторожа.
Два вечера он со сторожем выпивал по бутылке водки – такая плата за гостеприимство, слушая унылые рассказы о его одиночестве. Седой, сгорбленный, в морщинах, без половины зубов. Ему на вид можно дать за шестьдесят, а всего лишь сорок пять. Ушёл от жены примерно при таких же обстоятельствах, с тех пор частенько выпивает, и на свои, в получку, и на чужие через неделю. Бабы уже на него и не глядят, сам готовит, сам стирает, полгода назад сломался старенький, чёрно-белый ещё, телевизор. Для него теперь одно удовольствие – вот эти дежурства и случайные разговоры. Чем так жить, решил Игорь, лучше повеситься...
- Всё ясно. Ты посмотри за чайником, а я пока пойду Анну спрошу, где у нас печенье или пряники.
Из спальни Павел Михайлович позвонил бывшему начальнику управления механизации Ананию Валерьевичу Гашкову, тот Забавского охарактеризовал только с хорошей стороны.
- Отличный слесарь, золотые руки, хоть и молод, а в технике разбирался лучше бригадира. Парню бы учиться, из него хороший механик выйдет.
Вернулся на кухню, достав из шкафа пряники.
- Теперь спать. Анна тебе в зале на диване постелила. Скоро наша дочь Юля с подготовительных курсов приедёт, не обращай внимания, а мы ей записку на кухне оставим, чтобы она не шумела. Она ещё обычно долго спать не ложится, повторяет услышанное на курсах, а потом по школьной программе будет готовиться к урокам в одиннадцатом классе, правда, потом спит часов до десяти.
В спальне рассказал об Игоре Анне, но без печальных подробностей о вечернем происшествии.
- Парню помочь надо.
- Что я и делаю. Пусть у нас недельку поживёт, а за это время что-то придумаю. «Базисстрою» по силам купить ему комнату в общежитии, выплатит постепенно, да и на мебель выделим денег. Ему бы ещё учиться надо.
Утром Павел Михайлович отправил на стройку экскаватор, которому и начинать траншею под фундамент универмага. Провёл планёрку с прорабами, вроде особых проблем нет. Позвонил недавнему новому заместителю председателя Земского собрания, который уже с полмесяца не интересовался делами «Базисстроя».
- Для тебя я всегда свободен. Приезжай хоть через десять минут.
Выслушав историю Забавского и узнав, что из него в будущем может получиться, как его вчера охарактеризовал Гашков, хороший механик, действия Громогласова он одобрил, только заметил, чтобы был с бригадиром грамотно составлен на будущее контракт. И добавил в конце беседы, что хоть и сентябрь заканчивается, но постарается договориться по поводу приёма Забавского на вечернее отделение техникума, там, кажется, недобор, а хорошего механика «Базисстрою» давно надо иметь.