Три года…. Прошло три с небольшим года, с того момента, как молодой и жадный до сенсации журналист проник в Зону Отчуждения в поисках «горячего» материала…. И вот, спустя три года, я сижу на своей маленькой кухоньке за старым ноутбуком и пишу эти строки.
Три года я жил в Зоне. Три долгих года. Моя жена ушла от меня, почти все мои друзья решили, что я умер, мой ребенок называет «папой» другого человека, мой кот давно сдох, а квартира заросла пылью. Удивительно, как я ее вообще не лишился….
Я чувствую, как все мое существо противиться тому, что здесь, в моем родном городе N, нет опасности. Нет выбросов, от которых приходилось прятаться в подвалах полуразрушенных домов, зарываться с головой под корни деревьев и звериные норы. Нет злобных тварей, которые готовы порвать тебя в клочья, уничтожить твой мозг, превратить твое тело в кровавый фарш. Нет настоящих врагов, нет настоящих друзей. Здесь все чужое….
Это кажется диким, но там, за рядами колючей проволоки, среди «Невидимой Смерти», мутантов и радиации я мечтал вернуться домой и «взорвать» мир своим репортажем и своими заметками ровно три дня. Три дня, которые были самыми «не правильными» в моей жизни.
Как и большинство проникающих в Зону любителей острых ощущений, я попал на Кордон. Волка тогда там еще не было. Там был другой человек, который просил не упоминать ни его прозвища и не описывать его внешность, ни при каких обстоятельствах. Я держу слово. Хотя бы потому, что он был первый, кто заставил меня взглянуть на Зону совсем другим взглядом. Вернее не он сам, его смерть.
Поддавшись на мои уговоры, на второй день, он повел меня на «экскурсию». Мой диктофон уже был забит байками, рассказами-страшилками, шутками и прочим сталкерским фольклором. В памяти фотоаппарата хранились сотни фотографий Кордона. Я был в восторге от снимков корявых деревьев, разрушенных строений, слепышей, кабанов, плотей и редких, на Кордоне, артефактов. Кадры, где сталкеры сидят у костра, пьют водку, поправляя здоровье, будоражили мое воображение будущей сенсацией. Я не собирался лезть в глубь Зоны. Тогда я не был самоубийцей. Я хотел «горячего материала» и был готов «слегка рискнуть здоровьем». Рискнул. Жизнью. Чужой….
Я заплатил Тому Человеку достаточно денег, что бы он провел со мной в Зоне целые сутки. Он взял свернутые в рулончик купюры, даже не пересчитывая их. И передал всю сумму Сидрычу, который, наверное, осел на Кордоне с самого начала существования Зоны, подмяв по себя всю торговлю в данном районе. Старый хрыч должен был переправить деньги семье Того Человека. И, ставлю десять против одного, что он сделал это. Иначе его бы просто убили. Как «крысу».
Мы вышли из лагеря после полудня. Перебравшись через железнодорожную насыпь, где я пополнил свою коллекцию фотографий еще парой десятков снимков солдат, отбивающих нашествие небольшой стаи слепых псов, мы направились к границам «обжитой территории». КУДА меня вел Тот Человек, я тогда не знал. Он просто хотел показать мне Темную Долину. Издалека.
Ночь прошла спокойно. В мою фонотеку добавился вой Чернобыльского Пса, который теперь я не спутаю ни с чем. Писк тушканов или, как их иногда называли, кенгов. Неописуемые звуки поющей плоти и треск автоматных очередей. Я был счастлив. Материал был просто «убойный». Первая полоса и тираж мне были обеспечены!
Утро встретило нас темными свинцовыми облаками, которые заняли все небо и норовили упасть на землю и… оглушительной тишиной. Это теперь я знаю, что опасней тишины в Зоне нет ни чего. Тишина – значит опасность. Тишина, означает только одно – ВЫБРОС.
Это был «внеплановый» выброс. Его не ожидал никто. До начала «светопреставления» было не более двадцати минут. Двадцать минут бешеного бега на перегонки со Смертью. Выбора у нас не было. Мы сунулись в «осиное гнездо». Разрушенные бараки, где давно и прочно обосновались бывшие уголовники. Это была их вотчина. Место отдыха. «Малина».
Нас встретил почти нормально. Шесть стволов уткнулись нам в лица, а чей-то радостный голос заявил, что «Херассе, фраера по на огонек причапали!». Однако, Того Человека, видимо, достаточно хорошо знали. Он замолвил за меня словечко, и все остались живы. Правда, я лишился фотоаппарата, диктофона, кое-каких припасов, дежурной заначки денег, патронов и старого, но вполне рабочего ПМ, который мне дали, что б я почувствовал себя «настоящим сталкером». За все надо платить. Это была неплохая плата за Жизнь. Я думал, что легко отделался и все скоро кончится. Я ошибался. ВСЕ только начиналось.
По моим расчетам, после выброса на Кордон мы должны были вернуться уже к полудню. Но я снова ошибся. Выброс разом перекрыл все тропы, которые были проторены осторожными сталкерами и записаны в их КПК. Дороги назад не было. И Тот Человек повел меня другим путем, по широкой дуге огибая Темную Долину. С каждым шагом мы продвигались в глубь Зоны. По его расчетам, при удачном раскладе, мы могли найти проход к долговскому блокпосту на Свалке. Долгая дорога и обилие аномалий не очень волновали моего проводника, но, тем не менее, он спешил и был взволнован. Очень взволнован. Его беспокоила возможная встреча с обезумевшим от выброса зверьем. Даже стайка слепышей могла стать серьезной помехой на нашем пути. Один безоружный, перетрусивший соплежуй и опытный сталкер с АКМ. Две обоймы простых, одна бронебойных, десяток гаек и болтов, детектор, сдохший от выброса КПК и один нож на двоих. Расклад был плохим. Очень.
Тот Человек практически тащил меня за собой. Каждый раз, когда он искал проход в смертельных ловушках, я впадал в ступор и проклинал себя, его, Зону и весь мир. От каждой активированной брошенной горстью земли аномалии, я в страхе приседал и хотел остаться на месте, а не идти вперед. И каждый раз Тот Человек с утробным рычанием поднимал мое тело и, отвесив оплеуху, заставлял его двигаться вперед. Я был на грани истерики. Из «крутого» журналиста я превратился в трясущегося от страха и пускающего сопли идиота. Олегофрена, в стадии дебильности, который намочил штаны. Это сейчас мне противно и стыдно. Тогда мне было СТРАШНО.
Блокпост был уже виден и без бинокля, когда Тот Человек мощным толчком повалил меня на землю и, присев на колено, начал стрелять короткими очередями. От звука выстрелов я едва не вскочил, что бы убежать, куда глядят глаза. Но он мне не позволил. Прервав стрельбу на краткий миг, Тот Человек ударил меня прикладом под колени, снова заставив упасть, и наступил на спину, впечатав в землю. Я не видел, в кого он стрелял. Я слышал только грохот автомата и его рычание. Утробное рычание смертельно раненого Зверя.
Когда АКМ затих, выплюнув последнюю пулю, я услышал крики людей. Помощь. Спасение. Оторвав от земли лицо я разглядел несколько человек пробирающихся к нам, петляя среди аномалий. Я уже обрадовался концу мучений, когда нечто окровавленное и безобразное налетело на моего защитника, повалив его на землю.
Оба, охотник и его жертва вцепились друг в друга мертвой хваткой. Они были почти одинаковы по комплекции и по силе. И ни кто из них не хотел умирать. Сплетенные тела, перемазанные кровью и землей, боролись за Жизнь на крохотном пяточке свободного от аномальной смерти пространства. Один душил, второй наносил удары ножом. Один убивал, нападая, другой убивал, защищаясь и защищая.
С трудом встав на ноги я, словно во сне, смотрел на смертельный поединок. Тот Человек уже не рычал. Он хрипел, пытаясь скинуть с себя окровавленную тушу Кровососа, который сжал его в смертельных объятиях, ломая ребра и лишая возможности дышать. Выскользнувший из руки сталкера нож лежал у моих ног, словно призывая меня помочь человеку. Я не смог. Я стоял и смотрел, как Тот Человек вцепился мертвой хваткой в горло своего противника, пытаясь оторвать от лица его щупальца. Я стоял и смотрел, как Кровосос убивал того, кто спас меня. Просто стоял и смотрел….
Долговы успели к развязке. Тот Человек умер, сжав горло своего противника. Мощные лапы Кровососа так и не выпустили сталкера из своего капкана. Охотник и жертва умерли. Умерли все. Даже журналист. В живых остался только НИКТО.
Месяц я провалялся на базе Долге мертвым грузом. Пережитое мной было слишком тяжелым потрясением, еще более тяжелым было осознание того, что я видел. И того, что я НЕ сделал. Стоило мне закрыть глаза и провалиться в полудрему, как я видел окровавленного сталкера и нож, лежащий у моих ног. Нож, который я мог взять в руки и помочь Тому Человеку. Нож, который, возможно, мог спасти его жизнь. Но сам нож был бессилен что-либо сделать. Нож должна была направить рука. Моя рука….
Через месяц я перестал кричать во сне и просыпаться в холодном поту, со слезами на глазах. Вся моя жизнь рухнула в тот проклятый день. Мне надо было снова учиться жить. Жить правильно. У меня был не оплаченный ДОЛГ. И я был ОБЯЗАН его оплатить. Но вот чем? Убивать Кровососов? Мстить неизвестно кому? Совершить ритуальное самоубийство? НЕТ. Для начала я должен был понять, почему Тот Человек остался в Зоне и почему он ТАК поступил. А для этого я должен был стать сталкером.
Когда командир Долга не двусмысленно дал мне понять, что я уже «откровенно достал» всех своим бездельем и «убитым» видом, у меня уже созрел план действий. Мне был предоставлен выбор: либо я остаюсь на базе и оказываю посильную помощь, отрабатывая свое лечение и все прочие, либо я «сваливаю с базы к чертям собачачьим нахер, в дребеня Тамбовские и такой-то матери» и за мою жизнь никто не дает и «сраного болта», либо я становлюсь сталкером-одиночкой и работаю на себя, отдавая долги Долгу. Я выбрал третье.
Командир Долга не страдал благотворительностью. Он вполне конкретно объяснил мне мое положение и цену за услуги своей команды. Цена впечатляла. Равно как и условия сделки, которую мы заключили. Я был обязан провести в Зоне три года. И выжить. Это шло «мелким шрифтом», по умолчанию. Три года я был обязан отдавать третью часть добычи на благо Долга и помогать его бойцам, если им будет тяжко. Почему? Потому что я, «молодой засранец, который в свой жизни нихера не видел, нихера хорошего не сделал, говно не месил, руки об работу не марал, пороха не нюхал, всю жизнь про других всякую херню сочинял, что б бабки срубить, а затем их в кабаке со шлюхами протрахать», должен был понять, что значит быть «настоящим мужчиной». Командир Долга знал Того Человека. Он был его другом.
Получив напутственное слово - «попробуешь обмануть и сбежать из Зоны – сдохнешь, как сволочь и хер с тобой», стартовый капитал в виде поношенного сталкерского комбеза, минимума необходимого снаряжения и видавшего вида «калаша» с горсткой патронов я был прикреплен с сталкеру-ветерану, который так же был обязан Долгу своей жизнью. Я стал «отмычкой», без права голоса и минимальной добычей. Я должен был идти впереди, беспрекословно повинуясь командам ведущего. Любая его ошибка могла стоить мне головы. Моя жизнь была в его руках. И он не собирался «спасать мою задницу ни за хрен собачий». Срок моего «рабства» был «пока рак на горе не свиснет».
Рак свистнул через четыре месяца. Мой ведущий, после удачного рейда, на привале, решил «расслабиться водочкой». Это его и сгубило. Брошенная пьяной рукой бутылка угодила в «разрыв». Осколком ему перебило горло. Я не успел что-либо сделать, как он захлебнулся своей кровью. Нелепая, глупая смерть…. По Закону Зоны весь хабар и все его имущество теперь принадлежали мне. Однако счастья мне это не принесло. Я так и стался один. Никто из сталкеров не хотел брать меня в напарники. Никто не хотел идти со мной ведомым. Все считали, что я приношу несчастье. Мне не в чем было их упрекнуть. Плетью обуха не перешибешь….
Бродя по Зоне, от выброса к выбросу, вместе с артефактами я собирал слухи, легенды, байки. Но уже не те, которые я с восторгом записывал на диктофон на Кордоне. Нет. Я собирал мозаику из характеров. Меня не интересовали байки про хабар и удачные рейды, описание кровавых сражений и прочая ерунда. Я слушал воспоминания о погибших сталкерах, рассказы о их жизни, о их смерти. Меня интересовали причины, по которым они стали Бродягами Зоны. Меня интересовала их жизнь. Меня интересовала их смерть. Я искал ответы на вопросы, которые не мог задать даже себе, потому что не мог их сформулировать. «Почему?», «зачем?» - были слишком расплывчаты….
Примерно через три месяца после гибели Того Человека, я узнал причины «внепланового» выброса. В ту ночь был убит Васька Блаженный. Двадцатилетний паренек из глубинки. Он был «больной на голову» в прямом смысле слова. У него был разум первоклассника, в лучшем случае. В восемнадцать лет, в армии, его почти до смерти избили деды. Он выжил, на удивление врачей, но стал идиотом. Каким ветром его занесло в Зону точно не знал никто. Да это было и не важно. Важно то, что Зона прияла Блаженного за своего. Его не трогало зверье. Он не боялся выброса. Он без детектора, гаек и болтов находил себе дорогу среди аномалий. От радиации он тоже не страдал. Дороженные артефакты были для него игрушками. Он не понимал их ценности. Они ему просто нравились, и он играл с ними в свои детские игры. А потеряв к ним интерес он просто забывал, где их оставил. При встрече со сталкерами он мог поменять артефакт стоимостью несколько тысяч рублей на бутылку водки и кое-какую еду. Его любили, жалели, ненавидели и… завидовали. У каких ублюдков поднялась рука на это безвинное существо – никто не знал. Рядом с трупом Блаженного нашли три изуродованных до неузнаваемости тела. Зверье просто растерзало убийц. Порвало в клочья. Месть Зоны была страшна.
После этой истории я понял, чем я оплачу долг.
Моим основным «хабаром» стали люди. Точнее истории их жизни. Их характеры. Их поступки. Их сущности.
С упорством Скупого Рыцаря я собирал картины жизни людей в Зоне. Я создавал их образы, их судьбы, основываясь на реальных и не очень историях. Иногда я проживал их жизни, становясь, на пример, зомби. Иногда просто описывал их судьбу, иногда создавал собирательный образ. С кем-то из героев своих рассказов я общался лично, с кем-то нет. Что-то я выдумывал, а что-то является чистой правдой. Никто и ни когда не узнает, как было на самом деле. Потому что это ни имеет значения. Имеет значение только то, что Зона делает с людьми. Имеет значение только то, во что превращались в Зоне люди, какими они становились, как проявлялись их истинное Я….
Бандиты, которые опьянели от безнаказанности и устраивали кровавые казни одиноким сталкерам-новичкам ради потехи. Они бесятся от того, что у них нет обратного пути. Пахан обманом загнал их в Зону и зарабатывает на них огромные деньги, позволяя своим подопечным творить что угодно, лишь бы они приносили ему хабар и «не поднимали кипишь». Зачем они нужны Зоне? Для чего? Каждый из них - штрих, маленький мазок на картине, без которого не будет Шедевра. Шедевра под названием Зона.
Бедолага сталкер-неудачник, записки которого я нашел в полуразрушенном доме на Милитари…. Он пришел в Зону беглецом. И жил изгоем. И умер непонятый, одинокий и отвергнутый всеми. Для чего он и его смерть были нужны Зоне? А может быть «зачем?» или «почему?»…. Каждый сам ответит себе на этот вопрос, если захочет….
Безумный ученый, зомби, слуга Монолита, Снайпер, Седой, Святой, «Товарищ Майор, который так и не стал полковником», безымянный военный разведчик – кто они для меня? Реальные люди, которые нашли свое место, в моем описании Многоликой Зоны.
Кто они для Зоны? Грани. Грани огромного бесценного камня, кроваво красного рубина, имя которому Зона Отчуждения. Почему бесценного? Это может понять только тот, кто был ТАМ.
Я был одной из граней этого рубина три года. Три года я пытался понять этих людей, но так и не понял, потому что сам стал сталкером до мозга костей. Пройдя путь от заносчивого «туриста», смотрящего на Зону и ее обитателей как на возможность заработать деньги и «имя», до опытного сталкера, к которому прислушиваются новички, с кем могут посоветоваться ветераны, я сменил взгляды на жизнь и на ее ценности. Я понял ТО, что здесь, на Большой Земле понять почти не возможно…. Не та обстановка. Нет условий. Нет опасности. Я понял, что Зона выполняет ЛЮБОЕ твое желание, но только самое искреннее, самое заветное. Которое люди скрывают иногда даже от себя, свято веря, что они не такие….
Один хотел получить власть. Он обрел ее, став главой Наемников, и навсегда поселился в своем бункере, потеряв возможность вернуться к нормальной жизни. Он стал заложником своей власти, ее рабом.
Другой мечтал жить по приказу, и он получил желаемое. Теперь ему не надо думать, ему надо просто убить, выполнить приказ. И он счастлив, превратившись в бездушную машину убийства.
Третий мечтал о веселой жизни и получил то, чего всю жизнь ему не доставало. Он стал «чисто конкретным пацаном», который «через хер кидает всех лохов». Кстати, он нашел свою смерть во время очередной расправы над новичком. Подоспевшие сталкеры расстреляли беспредельщиков из автоматов, убив всех. Спасенный «обделался» легким испугом….
Четвертый, пятый….
Зона выполнила их желание. Но за все надо платить. Кто-то платит жизнью, кто-то честью, кто-то платит тем, что стал смотреть на мир другими глазами. Кто-то превращается в полного ублюдка, а кто-то в Легенду Зоны. Все платят свою цену, даже не понимая этого. Таков Закон Зоны.
Желание каждого человека – нити Судьбы, которые переплетаются самым неожиданным образом, создавая немыслимый узор взаимосвязей. Одно желание губит, другое калечит, третье принуждает….
Понять, проследить это хитросплетение практически невозможно. Да и надо ли? То, что тебе предназначено - ты не изменишь. От Судьбы, так же как и от пули, убежать невозможно. Можно только свернуть в сторону, попав на другую судьбоносную нить. И так до тех пор, пока Смерть не найдет тебя и не прервет твой жизненный путь. Каждого, кто попадает в Зону, она одаривает по-своему. И он этого дара нельзя отказаться. Его придется принять, даже если тебе это не нравиться….
Я дорого заплатил за свое желание понять саму суть. Я стал сталкером, принял их правила, их законы, научился выживать там, где раньше бы не прожил и пяти минут. И… полюбил Зону по-своему. Я полностью изменился внутри, став совершенно другим человеком. А в результате…. В результате я стал чужим на ЭТОМ празднике жизни. Рефлексы и привычки сталкера не вписываются в обыденную, рутинную и, уже чужую, жизнь города N.
При виде едва стоящих на ногах, упившихся пивом, молодых идиотов моя рука ищет автомат, потому что мне они напоминают рабов Контролера - зомби. И я пытаюсь найти глазами их повелителя, что б успеть его убить, прежде чем он поработит мою волю, уничтожит мой мозг.
Бездомный пес, вставший на задние лапы и заглянувший мне в глаза, в надежде выпросить подачку, поплатился своей жизнью за свое доверие к людям. Я свернул ему шею и размозжил его голову об асфальт. Он был слишком похож на своего Чернобыльского собрата.
Какой-то пьяный мужик, который в приступе любви ко всему человечеству решил обнять меня за плечи. Он протянул ко мне дрожащие руки, бормоча заплетающимся языком какие-то слова. Он просто хотел поделиться со мной своим пьяным счастьем…. А в итоге - чуть не отправился на тот свет. Я едва успел остановиться. Его спасло только то, что зомби не корчатся от удара, не плюются выбитыми зубами и не кричат во весь голос от боли и страха. И у них не идет кровь. Они уже мертвы.
Иногда, перед входом в полутемный подъезд, я долго стою и прислушиваюсь, по привычке. Там, в полумраке, может притаиться Кровосос, Бюрер или стая тушканов.
В моем кармане всегда горсть семечек. Я бросаю их впереди себя, когда на меня внезапно накатывает волна воспоминаний об Аномальной Смерти.
Я не считаю себя больным или параноиком. Нет. Просто я слишком долго жил в Зоне. Тому, кто там не был меня не понять….
Думаю, что я отдал часть долга Тому Человеку, рассказав о судьбах людей, которые живут в Зоне Отчуждения.
Закончив свою историю, я отправлю все свои рассказы старому другу, который меня не забыл. Он обещал напечатать их в частной типографии. Если сумеет. То, что твориться в Зоне тщательно скрывают. Все статьи подвергаются жесткой цензуре. Народ не должен знать лишнего. Это не ему не надо….
А я…. Что буду делать я? Ответ на это вопрос я знал, когда начал писать эти строки – я верну остаток долга.
Завтра я навсегда уеду из города N. Я хочу вернуться в Зону Отчуждения. Хочу снова бродить по ее просторам, обходя смертельные ловушки, сражаясь за свою жизнь со всяким, кто захочет на нее посягнуть. Хочу вернуться туда, где я чувствую себя СВОБОДНЫМ. Снова хочу собирать по обрывкам информации, байкам, легендам и слухам своих героев. Мне это нравиться. Выражаясь «высоким слогом» это мой крест. Мне хочется, что б новички не повторяли чужие ошибки, в погоне за наживой и приключениями.
Я собираюсь вернуться на Кордон. Волку, наверное, уже давно нужен отдых.