Ненормативная лексика.
1
С Синей я познакомился случайно. Точнее, благодаря внезапно возникшим обстоятельствам. Так пишут в служебных записках, докладных, рапортах. Рапортую: она, как и полагается, оказалась вся в синем…. И глаза, тоже – печальные, синие. А звали её Светой. Вот такие, свойственные женщинам, парадоксы.
Случилось это из-за Игоря. Игорь работал риэлтором и снимал в том же райончике квартирку. До этого он проживал в центре, с видной и престижной мамзелью. Вот тогда мы с ним и познакомились.
Началось с того, что Колямба, мой приятель, припёрся ко мне, и, похлебывая чай, заявил: «Поехали, я тебя с одним чуваком познакомлю! Риэлтор…Может, пригодится…»
«Поехали!» – кивнул я. Дома было скушно…
В те годы любое знакомство сулило либо немереное богатство, либо полный разор. Нищета мне не грозила; я и так пребывал на дне… А вот билетик в обратном направлении не помешал бы. В-общем, я согласился.
* * *
Запрыгнув в трамвай, мы тронулись. Разболтавшись с симпатичной кондукторшей, я и не заметили, как доехали до нужного места. Выскочив, сразу же брякнули этому чуваку с автомата. Но мадам сообщила – пока нет, но вот-вот должен подъехать. Усевшись на лавочку, стали ждать.
И в самом деле, вскоре он появился. Вынырнув из арки, чувак направился к нам, и, поздоровавшись с Колямбой, протянул руку и мне: «Игорь!» Броско одетый, с длинным, как у ворона козырьком, он показался мне малость вычурным. Однако, физиономия была открытой, дружелюбной.
* * *
Отперев дверь, Игорь широко распахнул её: «Заходи!»
Опасаясь, что хозяйка без трусов, я замешкался… Разгадав испуг, хозяин громко проорал внутрь: «Альбина, к нам гости!»
Тут же нарисовалась и Альбина. Она была в роскошном халатике, обильно увитом восточными драконами. Как мне показалось, в трусах. Проверить было сложно: я протянул было руку, но тут же отдернул: люди дикие, могли не так понять.
Сдернув шапочку, я повесил её на крюк, и, приценившись в зеркале, осмотрелся.
Отовсюду несло маньчжурской экзотикой. На бамбуковых жалюзи поблескивала река Хуанхэ, а по ней задумчиво скользили китайские джонки. В лодках сидели парубки, энергично размахивающими веслам. «Хунвейбины! – подумал я. – Бля буду, хунвейбины… Шляпы-то, как сковороды!» По берегам брели сиреневые буйволы и колосились рисовые поля. Словом, квартирка ещё та…
Изо всех комнат назойливо воняло благовонием и, при малейшем движении отовсюду побрякивали колокольчики. Их было множество, они болтались на углах, в каждом проеме. Даже лысоватая кошка, дефилирующая у ног, напоминала дремотного Далай-Ламу. В-общем, хорошего было мало.
* * *
– Может, чайку попьем? Заодно и покалякаем! – пригладив волосики, ощерился Игорь.
– Давайте попьем… - рассеяно кивнул я.
Мимо нас, с сервизом династии Юань, прошелестела Альбина.
«Бля-я-ядь… А как тут с ними себя вести? – взгрустнулось мне. – Семейка-то – экзотическая!»
«А, похер! – нашлось нужное решение. – Буду селянином! Какой с агронома спрос?» Этот образ выручал меня не раз.
2
– Ты куда меня привел? – зашипел я на Колю, когда нас отправили мыть руки.
– Да не ссы ты! – выпучил он глаза. – Нормальные они! Просто выеживаются… Кстати, нам ещё и поссать надо!
В ванной он дополнил:
– У них это недавно… Альбина курсы фэн-шуя закончила, а Игорь – семинар по геопатогенным зонам… Вот у них крышу и снесло…
– Фэн-шуй – что это такое?
– Наука такая… – Колямба усердно мылил руки. – Это когда спишь строго в нужном направлении. На Восток ляжешь – проснешься здоровым. А на Запад – ****ец! К утру стопудово кони двинешь! Даже к бабке не ходи! Так ихний Учитель объяснил… Школа Лхасы.
– Ни *** себе! – выронил я мыло. – Вот так Лхаса! Уж лучше и не знать…
* * *
Потом нас поили чаем и несли околесицу на каком-то сумятичном языке.
– О-хо-хо!!! Костанеда! – восклицал Игорь. – Мураками… Накамура! (Или Куросава? Точно не помню…)
Дальше он вспоминал дольче кабану, донни кляйна, батего вениго, Луи Виттона…
– Й-й-й-ессс! Умберто Эко-о-о! – Восторженно вторила ему хозяйка. – Исе Мияки!
Вдогонку называли Борхеса, Вашерона, и ещё каких-то незнакомых мне мужиков… Я не понимал: о чем они? Хотя, со стороны, звучало круто.
Колямба, раскачиваясь как шаман, закатывал глаза, и прицокивал языком. Когда мне вся эта херня надоела, я вставил:
– Клёво! А хули вату катать?!
Они обалдело посмотрели на меня. Мне было по барабану. Я феньшуев не кончал.
Наконец, опомнившись, Игорь повернулся ко мне:
– Дим, мы слыхали ты рисуешь? Коля нам сказал… Набросай-ка нам эскиз барной стойки? Вот тут, возле кухни... Оригинальную, чтоб круто смотрелась… Так, набросай от руки, а наш столяр сам подгонит. С меня коньячок!
«Решили добить квартирку! – насупился я… – А контрольный выстрел мне поручают!»
– Без проблем… – вздохнул я. – Давай, нарисуем! Альбомчик есть?
– О, кей! – Игорь обернулся к дверям: – Серё-ё-ё-жа! Се-рё-жа! Принеси-ка нам альбомчик! Карандаш не забудь…
В комнату вбежал светловолосый мальчуган и подал альбом… Особо не утруждаясь, я накидал набросал им с десяток вариаций.
Осмотрев выданное, Игорь хмыкнул, и передал эскиз даме. Та тоже удовлетворилась: «Хорошо, хорошо, нормально…»
И вернула альбом мне.
Я ещё раз посмотрел на рисунки, и подытожил:
– Бабла тут уйдет немеряно! Зато не беспонтово!
Супруги с уважением поглядели на меня. Как на воскресшего Налбандяна.
Лицо Колямбы скривилось от зависти и он засопел:
– Стойка не коррелируется с обоями… Эклектично как-то… Конгруэнтность не продумана.
Они снова с уважением посмотрели на него. Через полчаса, упившись чаю, мы покинули оккультную семейку..
3
Когда интерьер был закончен, Игоря выкинули. Вместе с торшером, тахтой и старым унитазом. По словам Колямбы, тот долго сидел возле подъезда, не зная куда пойти.
– Сидит на очке, а люди мимо идут! – размахивая сигаретой, делился Колямба. – А над ним, как пляжный зонтик, торшер стоит! – Взяв кружку, от отхлебнул чаю. – Так и сидел, покуда не стемнело. А потом встал и ушел!
– С унитазом?
– Не знаю… Наверное без... Порожняком.
В его голосе слышалось затаенное превосходство над замордованным женатиком.
– А откуда ж ты знаешь, что он у подъезда сидел? – прищурился я.
Он сделал несколько нервных затяжек. За этим обычно следовало продолжение. Я ждал.
– Альбинка рассказала… – Колямба брякнулся в кресло. – Я к ним заехал, а она уже с другим мужиком живет. Я её спрашиваю: «А Игорь где?» Она говорит: «Выгнала…» И все мне рассказала. Вот сучка!
– А мужик-то ничего? С обоями коррелируется?
– Новенький-то? Да он откуда-то из ритуалки… Покойничками занимается. Креатива ноль, зато с баблом в порядке. Альбинка теперь с работы ушла, на дому трудится. Гробы кумачом обтягивает. С виду, довольна… Я ей говорю: правильно, Альбин: лучше гроб в дому, чем адюльтер в Крыму! Она обиделась. Правда, места в комнате маловато. Пришлось стойку убрать, ту, что ты рисовал…
– А чувака-то самого видел?
– Не-е-е… Он на кухне спрятался… Даже и не вышел. Но тачка под окнами – крутая! Альбинка в окно показала.
Позднее Колямба рассказал, что Игорь снял квартиру на ВИЗе, и Альбина дала ему адрес. где?
– Поехали, сгоняем к нему? – предложил он. – То-то обрадуется!
Мы допив чай, двинули к трамваю. «Вот обрадуется!» – повторил Колямба, когда мы влезали в вагон.
* * *
Игорь, и в самом деле, обрадовался: «О-о-о! Кто приехал!»
– О, да у тебя тут уютненько! – подбодрил я, скидывая куртку. – Целые хоромы!
– Заходите, заходите… – он подавал нам тапочки. – Хорошо, что приехали… Сейчас чай поставим…
Халупа, и в самом деле, оказалась уютной, немножко славянофильской. Повсюду раскачивались коврики с медведями, и пахло нафталином. Часть колокольчиков перекочевала сюда, но бренькали они незатейливо, депрессивно. Словом, погоды не делали.
– Скучаешь по Альбинке-то? – бесцеремонно начал я.
– Не-е-ет… – Игорь покачал головой. Похоже, искренне. – Пусть буксует со своим гробовщиком. У меня уже другие планы. Еще локти себе покусает, тварь!
– Да, жаль, – вздохнул я. – Нормальная семейка была. С драйвом. И чего не жилось?
– А чего жалеть? – встрял Колямба. – Тут как в анекдоте: сказано в морг, значит в морг!
4
После этого я частенько наезжал к Игорю. Мы вечеровали, с кофе и шоколадом «Блаженство», но, до настоящего блаженства, нам было далеко.
«Может, ему подружку подогнать? – подумалось мне. – Без бабы-то, скучновато… Тем более, если привык…»
– Слушай, а может тебя с какой-нибудь машкой познакомить? – предложил я ему как-то. – Все оно веселее…. Подай-ка мне сахар!
– С какой машкой? – ложечка в его стакане остановилась. Брови выжидательно пошли вверх.
– Да хоть с какой! Вон, купим брачную газету и вычислим. Я тебе махом, хоть сто штук подгоню… Там их пруд пруди!
– А зачем из газеты? – удивился он. – А что, так нельзя что ли?
– Как так? Как так? – я посмотрел на него – У тебя что, есть серьезная альтернатива? Я тебе реально предлагаю – за пять минут. А ты что предложишь?
Он насупился. Считая это согласием, я оделся и ушел за газетой. Благо, киоск был за углом. Принеся искомое, я расстелил таблоид на полу и плюхнулся рядом. Итак, за дело!
* * *
Через полчаса газета смахивала на мартиролог: потенциальных невест я обводил рамочкой. Это наши будущие жертвы. Когда-то, вот так, я перезнакомил половину своего офиса. Мужики табунами бегали за мной: «Ну вычисли… Вычисли… Вот эту… Сорок восемь килограммов…»И тыкали в объявления пальцем:
А потом, по вечерам, мы гоняли знакомиться.
Просуммировав найденное, я приступил к обзвону. Первой выпало стать абонентке с номером на 42. Это местная, визовская АТС. Значит и невеста поблизости.
– Аллё? А Свету можно? – прогундосил я.
На педерастический тон лучше клюют. Брутальность их отпугивает.
– А откуда вы мой номер взяли? – с ходу заартачилась Света.
– Вычислил… – промямлил я. – В брачной газете…
– А я вам писала? – бычилась она.
– Не-е-е-е… – проблеял я. «Сказано же, вычислил!»
– Тогда зачем звоните? – в голосе послышалась подозрительность. –… Зачем?
– Познакомится…. Газета ж для знакомств. – Тут важно терпение. Бог терпел и нам велел. Главное, чтоб она трубку не бросила!
Но, к таким взбрыкиваниям я готов. А пока, скромная контратака:
– А тот, кому вы писали, – вы его видели? Он вам подходит? Он звонил?
Она замедляется.
– Сами подумайте, – развиваю добытое, – вы ж его – тоже не знаете! И вообще, какая разница, с кем знакомиться? Лишь бы результат... Мне ваше объявление больше других понравилось… Вот и звоню…
Чистейшая туфта. Объявления одинаковы. Но тоже срабатывает. Пока она приходит в себя, меняем тему:
– Свет, а вы в каком районе живете?
– На ВИЗе…
– Ох ты, на ВИЗе! – правдоподобно ахаю я. – Совпадение! Я как раз здесь, на ВИЗе. К брату в гости заехал. Надо же, судьба!
Бабы страсть как любят судьбу. От судьбы не отмахнешься!
* * *
Мало-помалу я стал настаивать на свидании. Прямо сейчас. Она отбивалась, перенося на субботу или воскресенье. Они это любят… Будет теперь три дня бигуди накручивать.
«Да пошла ты нахер! – подумал я. – В субботу! Ещё чего не хватало! Ей-то просто: нацепила сарафан и пошла! А мне бриться-мыться, целый день брюки гладить! Да нахер оно надо!»
Нет, до выходных я тянуть не мог. За спиной натужно дышал овдовевший риэлтор.
– Свет, ну давайте сегодня? Я же рядом, в двух шагах! Всего-то – пять минут. А в субботу меня в командировку могут услать. Или ещё чего-нибудь!
5
В-общем, я её дожал. Договорились: через полчаса. Я вскочил и начал натягивать куртку. Но, тут, опомнившись, повернулся к Игорю. Я же ей Игорем представился! Под него же работал!
– Игорь… – посмотрел я на него. – Ты идешь? Она ждет тебя через полчаса… Тут, возле аптеки…
Он предательски смутился.
– Ты что??? – опешил я. – Я что, зря старался? Это же шанс!
Он молча отошел к окну. Я, прямо в куртке, сел на диван.
– Ну, давай я с тобою схожу? Спрячешься там, в кустах, а я её разговорю… Потом выскочишь, будто за хлебом… Я тебя и представлю: «Вот, Дима… Мой брат…» Хочешь так? – Он, отвернувшись, молчал.
– Потом я отхожу в сторону, а ты действуешь… И она – твоя… Хочешь?
Вздохнув, я поднялся.
– Бред какой-то… – подал голос он. – Ты же с ней познакомился… Ты и иди!
– Да какая разница?! – возмутился я. – Она ж нас не видела! Ей щас хоть Нельсона Манделу подгони – и то рада будет! Ты ж не знаешь, что такое женское одиночество! Это когда на стену лезешь!
– Вот и лезь! – сказал этот осел. – А я не пойду! Я же сказал: не-пой-ду! Не хватало ещё – по газете знакомиться!
– Ух, ты какой! – Я аж сел на обувную полку. – Ему невесту подогнали, а он куражится! За пять минут нашли! А ты где будешь искать?
– Да хоть на улице… – буркнул он. И демонстративно снял со шкафа риэлторский каталог. Дескать, разговор окончен.
– На улице? – я, натягивая ботинки, презрительно взглянул на него. – А ты пробовал? А если из-за угла её кавалер выскочит? А если он тебя монтажкою охуячит? Ты не пробовал? Помогает! А если она тебя в кабак затащит? И ты, без штанов, оттуда вылезешь? А?
Он тупо перелистывал страницы.
– Хорошо! – выпрямился я. – Я пошел! Ищи себе невесту на свалке – там точно газет не читают. Жди меня через полчаса, и пожарь картошки!
Он обрадовано двинул на кухню. Рад, гаденыш, что отделался.
Я даже ботинки чистить не стал. А зачем? Я ж Игорем представился. Пусть она увидит, какой он неряха!
6
В сумерках, над аптекой, горела неоновая вывеска. Это место нашей встречи. Главное, встать на виду, чтоб она к другим мужикам не кидалась.
Заняв высотку, я начал озираться. Хоть бы каргой не оказалась! У меня вся мощь в языке. А, если баба страшная – его парализует. Да что язык! – все суставы немеют…
«Вы Игорь?» – окликнули меня. Я обернулся. Стройная, приятная… Ничего машка! Правда, чуть смущённая.
– Да, я Игорь… – бодро согласился я. Потом как-нибудь признаюсь. Пусть пообвыкнется.
Бабы, кстати, и сами все переврут. Напишут в объявлении, что стройная, нежная, а приплывает какоя-нибудь страхолюдина, центнера на четыре. И, с ходу, допрос учиняет: «С кем жил, почему развелся?» ****ь, как на экзамене.
Два-три таких контакта и аденома простаты тебе обеспечена. И никакая эпоксидка не поможет! Будешь, прижизненно, на пол-шестого. Потом, перед смертью, на пару минут встанет, и – каюк! Только и останется – по газетам болтать.
* * *
А эта ничего.
– Ну, давай, рассказывай! – поощряю её.
– А что рассказывать?
Новенькая… Бывалые, те сами прут. Не остановишь: шпарят и шпарят. Сюжет известный: муж-скотина, свекровь – змеюка, дети гельминтозные…. Сплошные несчастья.
А эта стоит – ни бэ, ни мэ…Даже легенды себе не придумала. Тьфу ты, ё-маё!!!
Тогда начал я. У меня-то резюме назубок!
– Родился я в Арктике, на Шпицбергене. Отец штурманом, на дирижаблях работал. Мать переводчицей, в консульстве. Будучи неопытной, она меня меж торосов уронила. Вот так, грудным ребенком… Я едва-едва ледовитым Маугли не стал. Чуть тюлени под лед не утащили!
Главное, заворожить женщину.
– Ой, а вы их взаправду видели? – её глаза округлились.
– Кого, тюленей? Конечно! Как тебя! Усатые, жирные, по скалам лазят!
– Здорово! – ахнула она. – А вы моей Олеське про это расскажете? Ей интересно будет. И маме… Маме тоже интересно.
– А Олеська – это кто? – тупо замер я.
– Дочь…
– Расскажу… Обязательно расскажу. – Я серьезно посмотрел на Свету. – И маме. Маме, в первую очередь… А вы что, с мамой живете?
Да, с мамой, подтвердила она. Это удручало. Чтоб преодолеть горечь, рассказал ей про бабушку в Бельгии. Мне это всегда настроение поднимает. Дескать, живет старая в Брюсселе, вот-вот скопытится…
– Девяносто лет… Нужно ехать, наследство оформлять. Поедешь со мной, Света?
Света поедет. Теперь пора сбавлять обороты. Вранья должно быть в меру, как повидла в пирожке.
7
Понемногу и она разговорилась. Только-только развелась с мужем. Но пока живут по-прежнему, вместе. Она мне тут же рабочий телефончик. Туда, мол, звоните…
– Это ненадолго. – она доверчиво посмотрела в глаза. – Он вот-вот съедет. У него уже женщина есть. Половину вещей уже перевез…
Мне вспомнился риэлтор на унитазе. Обтяжка гробов на дому.
* * *
– Я, когда о его изменах узнала, чуть в обморок не упала! – прервала мои мысли Светлана. – Чуть руки на себя не наложила…
– Это ты зря… – я повернулся к ней. – Тогда бы мы не встретились. Ты их лучше на меня накладывай!
И тут же заверил её: я тебя никогда не брошу! Я всех так заверяю. А иначе зачем?
– А вы кто по гороскопу? – вдруг встрепенулась она
– Я не интересуюсь гороскопами… А ты кто?
– Мама родила меня в июле. Я стала Раком…
– Ну, давай и я раком стану! Вместе будем. По фень-шую.
– А что такое фэнь-шуй? – полюбопытствовала она.
– Да, щас занимаюсь… Новое учение. Что-то вроде эвтаназии… Потом расскажу.
По улице медленно брели прохожие. «Где ты, брат Дима? – подумал я. – Жрет картошку и в ус не дует. А я тут отдувайся за него!»
* * *
А насчет параллельных измен, я слышал. Это когда супруги одновременно друг другу изменяют. Мужик, тот после этого как-то выплывает, а вот бабе – хана! Однозначно у теток крышу срывает. Парень, он ведь как штекер, к любому гнезду подходит. С любой хромоножкой счастлив, лишь бы давала... А у баб, у тех иначе…
* * *
Незаметно мы добрели до остановки. Свете нужно было ехать в музыкалку, за дочкой. Нам следовало распрощаться. Каноны предписывают так: «Света! Ты мне очень понравилась! Будто б сто лет тебя знаю! Тебя только на руках носить!»
Она была тощей, я не рисковал.
Когда я начал прощальный спич, она, вдруг, перебила:
– А вы завтра точно позвоните? – И глядит в упор.
«Надо же, какая… – осекся я… – Без торгов в руки идет!»
– Точно, точно! Завтра позвоню!
Звонить – не жениться.
Впихнув невесту в подошедший троллейбус, я старательно помахал рукой. Салон был переполнен, но она тоже исхитрилась помахать.
8
Я помчался к риэлтору. Там, на сковороде, дымилась моя порция, и я мог её безвозвратно потерять. Сейчас это была гораздо большая ценность, чем женщины. По скрипучему снегу я добежал до подъезда.
– Ну как? – повернулся ко мне, риэлтор.
Он облизывал вилку и смотрел приветливо. Картошка подействовала на него как «Реланиум» .
– Как, как! – вздохнул я, снимая сапог. – Будешь теперь всю жизнь вилки облизывать! Даже не представляешь – какая женщина! Грудь – как два глобуса! Завпроизводством в ресторане работает.
– Да ну-у-у…. – он отложил вилку. – В каком?
– В Кольцово, в аэропорту… – мне хотелось выглядеть равнодушным. – Люфтганзы, там всякие, Малев, Бритиш Ауэрвейз… В-общем, сплошная иностранщина… Пообещала на работу воткнуть. Им как раз дегустатор требуется… По-ихнему – сомелье… Это она мне щас объяснила…
– Да ну! – Риэлтер недоверчиво развернулся ко мне. Похоже, аппетит у него исчез.
– Да… Она, как меня увидела – сразу охуела. «Первый раз, говорит, такого порядочного человека встречаю! И имя, Игорь, ей по финикийскому гороскопу подходит…» Я ж Игорем представился. Ну, ничего, завтра извинюсь, выкручусь...
– А нахрена ты моим именем назвался? – вспомнил риэлтор.
– Так я ж тебе её предлагал! – взбесило меня. – Я ж тебе сразу сказал: иди, иди… Где ты такую машку возьмешь? У меня чутье: я, Серегу, кладовщика нашего, с бабой из ювелирного познакомил. Он теперь из Анталий не вылазит!
– А почему незамужем? – Игорь с подозрением прищурился.
– Была… – я прошел на кухню. – Буквально вчера развелась. Совпадение. Мне повезло.
– Ты врешь… – он порозовел. – Я тебя серьезно спрашиваю, а ты мне лапшу вешаешь… Я же чувствую, заливаешь…
– Заливаю? А зачем? Завтра мы с ней у Почтамта встречаемся. Она меня на работу, в Кольцово повезет. Хочешь, поехали? Сам убедишься. …
Он взял вилку и начал отгибать зубцы. Есть ему не хотелось.
Я подтянул табурет и принялся за картошку.
– А она толстая? – сверкнула в глазах риэлтора надежда.
– Не-е-е-е… – подавился я. – Худая! Сама худая, а сиськи здоровенные… Как у моделей.
– А чего ж она в это газете забыла? – не отставал он. – У нее что, нормальных знакомых нет?
– Хрен его знает… – я отломил хлеб. – Что ты меня спрашиваешь? Баб ведь, их не поймешь! Бывает – человек красив, а её не устраивает… А другой не очень, но именно к нему тянет… Вот, как у нас с тобой.
Он помрачнел и вышел в комнату. Я налил кофе и двинул за ним:
– Я ей говорю: «А как я на работу буду добираться? Кольцово-то – не ближний свет! Она говорит: вон, мужнина «Мазда» в гараже стоит. Только, без баб!
– А муж-то где? – потемнел риэлтор.
– С ней работал. Потом там, в ресторане, с какой-то итальянкой познакомился. А через неделю на Апеннины, к своей бизнес-вумен свалил. На той неделе документы на развод прислал. Пишет: с тещей жить не могу! Светлана взбесилась и решила: все, выхожу за первого встречного! У баб так бывает. Назло.
Риэлтор смотрел в окно. Похоже, я перебрал. У парня и так депрессия.
9
На кухне засвистел чайник, и я заспешил к нему. Налив новую чашку, сел возле окна. И начал размышлять: «Интересно, а эта Света подошла б ему? Надо было хотя бы педикюршей её сделать. Не так бы обидно ему было…».
Отглотнув кофе, я попытался вновь разговорить Игорь. Но женщины больше не интересовали его.
«Наговорил ему лишнего, – каялся я. – Как бы он потенции ни лишился!»
За себя я не беспокоился. На ковре гостеприимно валялась распахнутая газета. Однако знакомиться больше не хотелось. В башке разгуливала тонкая синяя фигурка. И беспокойно спрашивала: «А вы точно завтра позвоните?»
Я встал и закурил. Эта тихушница переставила меня на непривычные рельсы… Что я ей завтра буду говорить? Бабуля в Бельгии уже не прокатит…
– Дим! – послышался риэлтор.
Он сидел на диване и рассеянно листал страницы.
– Дим, ты не знаешь, где у нас улица Смазчиков?
– Где-то возле Солидольной… Или Негрольной… – отшутился я. – В-общем, на Пионерском.
Он поднял соловые глаза к потолку и вновь уткнулся в журнал.
«Вот она, воплощенная российская недвижимость! – раздраженно подумал я. – Втянул меня в историю, а теперь расхлебывай!»
Я с ненавистью поглядел на него. Потом присел рядышком, в кресло.
Через пару минут, он не выдержал:
– И что, ты на ней женишься? – мне почудился сарказм.
– Да хоть завтра… Но… – надумал я дать задний ход, – нужно сначала просто пожить вместе… Одно дело улыбочки, другое – реальность!
– А тебе-то что? – якобы нехотя, он отложил журнал, – раз уж она так хороша – цепляйся и въезжай! Теща тебе котлеты жарить будет…
– Не знаю, не знаю…– чиркал я зажигалкой, – уживусь ли? Полоумная дочка будет горланить свое сольфеджио, а теща обзывать меня именем бывшего зятя. По ошибке. Может, начнет и трусы в карман засовывать…
– Какие трусы? – опешил риэлтор. – Это ещё зачем?
– Как зачем? Ты что, не знаешь? Это любимый приемчик всех тещ. Берут у соседки ношеные женские трусы и тебе в карман засовывают. А потом отмазывайся – где ты эти парашюты взял? Или духами подмышки натрут…. В-общем, целый арсенал подлянок.
Выдохнув дым, я пристально поглядел на Игоря. Он был озадачен.
Потом очнулся:
– А ты сбрось её с балкона! Якобы белье вешала и соскользнула… У нас один клиент так и сделал. Чтоб обременения на квартире не было!
– А что… Способ! Слушай, Игорь! Если у меня ночью из этого серпентария выгонят, ты пустишь к себе?
– Приходи… У нас, в Бугульме, – он, что-то вспомнив, оживился, – один мужик, свою тещу, на ходу из «Запорожца» выкинул…
– Да, но где ты сейчас «запорожец» достанешь? Тогда и выкидывать не надо! Пустил под откос, и все… – вздохнул я и пошел плеснуть себе ещё кофейку.
* * *
На следующий день, я позвонил ей. Судя по голосу, она ждала. Мы договорились на вечер, прогуляться. С бабами, в дебюте, лучше отдавать инициативу. Пусть сами думают – чем тебя занять.
Арсенал у них довольно скуден: кокетство, секс и жратва. Я обычно разрываюсь между жратвой и сексом…Однако, что бы ты не выбрал, все равно мучишься: а вдруг соседняя колея лучше?
Одно успокаивало: женщины, стремящиеся к семье, в газетах практически не встречаются. Она не дойдет до киоска – её тут же перехватят. Такое на дороге не валяется.
10
Мы с ней гуляли, и она слушала, открыв рот. Тянулась как рыбка к мормышу… Хотя, меня озадачивало: кто ж из нас пойман? Её покладистость тоже настораживала: с шумными куда проще. Больше шансов слинять. А вот такие опасны. Это как обмануть дауна.
Скоро дошло и до секса. Получилось спонтанно: поехали к дружку, а там близость!
Сначала, когда поехали, я, для пропорции, ещё одну подругу прихватил. Чтоб товарищу не скушно было.
Ну, приехали, начали пить-гулять… И пока соприглашеная дамочка на кухне хозяина охмуряла, мы с Синей уединились. Ушли в комнату, включили музон, дансингом занялись. Ну, заодно и пощупаниями.
Войдя в раж, я повалил её в кресло, как фондовый индекс. На кровать как-то неприлично: те чунчики могли зайти! Ничего, мы и в кресле поладили. Тут ведь, главное, Рубикон перейти. Один раз перешагнул, а там – обустраивайся по-человечески! Простынку расстели, и позируй…
Ну, и как водится, – пошло-поехало. Порносоюз налаживался на глазах… Несмотря на монашеский вид, Синяя оказалась плюралистичной и разноплановой. Ей на все было плевать. На чердаке, так на чердаке, в машине, так в машине. Хоть в саркофаге; лишь бы хорошо. А было, надо заметить, хорошо.
Однажды, съехав на тротуар, мы занялись сексом прямо посреди улицы. Я обошел машину, и повис на крыше. А Синяя, с проворством змеелова, приступила к отбору эякулята. Так я и висел, пока ассистентка меня не отодрала.
Войдя во вкус, Синяя рассказывала мне о прежних похождениях. Её кавалер подъезжал к ней прямо под балкон и отчаянно сигналил. Теща нервно отодвигала занавеску, и качала головой. А наша, в это время, летела вниз по лестнице…
По её словам, там, в машине, они до одурения играли в карты… Не знаю, не знаю…Мы с ней много гоняли по городу, но вот до карт не доходило…
– А мужа чего не позвали? – осеняло меня. – Втроем-то интереснее!
– Он не любит карт…
Супруг, в это время, выходил на балкон и задумчиво курил. Прямо над передвижным казино.
– Ему не нравилось, – невинно повторяла она. – Не любит он карт...
«Однако… – думал я. – Мне б тоже такая картография не понравилась… Хороша аэрофотосъёмочка!»
11
Кататься она любила… Это особая тема. Усевшись в сиденье, девушка вклеивалась туда, как закладная деталь в конструкцию, и ничем её оттуда не выдрать… Доходило и до курьезов.
В три часа ночи, обалдев от мотаний, подруливаем к её дому. На обочине парочка, мужик с женщиной, оживленно нам голосуют:
– Братишка, до Мичурина подкинешь?
До Мичурина? Так это ж почти до дому! Ещё и за деньги. Выход таков: нужно закинуть Синюю в подъезда, а потом – у дому! А, чтоб мужик не загундел, взять с него на двадцатку меньше. И ему хорошо, и мне.
Но, как Синюю выгонишь? При посторонних-то, неудобно. К тому же, ещё пять минут назад, целовались. я её мял как оголтелый. Любовь-морковь.
А сама, сволочь, и не собирается. Не выволакивать же её силой!
И вот, вчетвером, мы летим на другой конец города… А потом – обратно. А потом – снова обратно. Это ****ец какой-то!
Я медленно качусь по светлеющей улице, и размышляю: отчего она такая дура? Хотя, по сути, дурак-то здесь я….
* * *
Вскоре эта цыганщина достала меня. Я стал отлынивать…А она – напирать.
Как-то, позднехонько, я ехал с Уралмаша, уже мысленно попивая чай. Дома, в своем кресле. В этот момент мой пейджер запищал. Все ясно, Синяя заскучала!
Чертыхнувшись, я поддел левый поворотник, и полетел к ВИЗу… Когда спишь с женщиной – приходится чем-то жертвовать.
Поднявшись, тихо постучал. Любимая встретила меня в ночнушке.
– Я хочу покататься, – занудила она, едва открыв дверь.
– Ты что, свихнулась? – зашипел я. – Тебе ж завтра на работу! Пока оденешься, пока поедем… уже утро будет! Давай в другой раз!
Она набычилась.
– Слушай! – меня завело. – Машина вон стоит, под балконом! Выйди и погляди: баб там нету. Я сюда отмотал крюк, а ты мне нервы треплешь! Думай что хочешь, но кататься мы не будем!
12
«Дура, – думал я, спускаясь по лестнице, – как тебе удалось так сохранить себя? Скоро тридцатка бабе стукнет – а в башке пусто!»
. В самом деле: внешне посмотришь – женщина, как женщина… Но, после семи лет в браке – такая консервация мозгов??? Уникальный случай.
Семейное самосознание пролетело мимо, как летаргический сон.
* * *
Они, с бывшим мужем, начинали казаться мне супругами, а братцем Иванушкой с сестрицей Аленушкой. Узаконенный инцест. Теща-мамаша домом управляет, а парочка, каждый по своим делам, рассекают. Трое детишек: двое погодков и один маленький. Они с мужем – старшие, Олеська младшенькая. Так и прожили – незыблемым ребячьим трио.
А когда наскучило, замечтали о своих семьях. Она занялась поиском настоящего мужа, а он, соответственно, жены. А я попал в эту кампанию под раздачу.
Тот-то, картежник, сразу сбежал… Неглупый, видать. Непонятно, отчего ж он так долго здесь крутился? Может, какие медовые места нашел? Пасечник херов…
Вот и вышло: муж утек, кавалер сбежал, а Синяя кинулась в газету. Вот и напоролась на меня. В-общем, славный расклад…
* * *
Я загрустил. Тут мне вспомнилась история, произошедшая буквально через пару недель после знакомства. Весь офис, у нас, в тот вечер гулял: контора праздновала Новогодье.
Мы отчаянно бухали, устроив роскошный банкет. И вот, средь шумного бала раздался звонок. Звонила Синяя. Судя по голосу, она была пьяна, до полного сходства с псевдонимом.
– Слу-у-у-шай… я тут… на работе! – заикала она. – Мм-ы т-тут гуляем… Страшно, что творится… Боюсь, щ-щас такое начнется. К-как т-тогда… Н-ну, п-помнишь, я т-тебе рассказывала?.
Про «тогда» я помнил. Начало её семейному адюльтеру положил точно такой же корпоратив. Нажравшись до безумия, она отдалась замдиректору, а потом – пошло-поехало! Страсть переросла в роман. А завершилось разводом.
Меня передёрнуло… Я к ней немножко привык, и мне не хотелось, чтоб её оттрахали где-нибудь на столе. Это б смахивало на патологию…
– В-общем так, – покосившись на пляшущих, распорядился я, – бери тачку и немедленно приезжай сюда! А я тебя встречу. Если нет денег, скажи таксеру – я здесь, на месте, рассчитаюсь! Ты поняла?
Она что-то промычала. Мучительная расшифровка показала: да, она сейчас уедет… Только не ко мне, а домой… Ну, хоть так.
– Позвони мне из дома, – жестко добавил я. – Или скажи Олеське – пусть она позвонит. Я буду ждать… – и повесил трубку.
«Вот же, ****ь, ничему не учатся! – оперся я на стол. – Одну семью развалила – и опять!»
Только б она доехала, не вырубившись под жаркими поцелуями таксиста. Те-то не только в дурака играют!
А пока, взяв себя в руки, примкнул я к отдыхающим. Поплясав в общем кругу, я продолжал терзаться: «Вот дурень! Надо было взять тачку и самому слетать за ней! А так – ходи и переживай!»
* * *
Телефон зазвонил раньше, чем я ожидал. Звонила она сама.
– Я дома…. – эфир наполнился рыданиями.
– Ложись спать! – раздраженно бросил я. С души слегло.
Назавтра она поведала мне любопытную историю. Прибыв, она сразу заперлась в ванной и начала рыдать. На рев сбежались домашние, включая мужа, который ещё не съехал.
– Все, теперь он не позвонит! – билась она в истерике.
– А ты сама ему позвони! – подсказал братец-Иванушка.
Она и позвонила. Впервые обо мне пекся соперник, хоть и бывший. Это трогательно.
Получается, жизнь изначально подавала мне знаки. Просто, я не хотел их видеть.
13
После того случая, как я отказался её катать, она долго не разговаривала. Соскучившись, с седьмой попытки, уломал её. А, как довод, сказал: «Если ты захочешь выкинуть телевизор, пусть и черно-белый, нужно сначала найти замену. Совсем без телика скушно!»
Но, у большинства женщин, проблемы со слухом. Увещевания на них не действуют. Пока сама палец не ошпарит – не прошибешь.
Зато я твердо знал: никто из моих приятелей, окажись он на моем месте, не поехал бы к ней, – вот так, среди ночи. Они за пивом-то не пойдут, коль в машине забыли. А уж сутками курсировать – извините… То есть – конкурентное поле пока пустовало.
А вообще я чувствовал себя элементом третьего закона Ньютона. Действие – противодействие, с постоянным давлением невидимой пружины. Чуть расслабился – и в лобешник прилетело!
* * *
Зато, при загулах, – Синяя была незаменима. Лучшей спутницы и не найти.
Как-то загудев, я брякнул ей глубоко за полночь. И позвал купаться, на Верх-Исетский пруд. Она, как пионер: только позови! Затарившись пивом, мы направились туда.
По зеркальной глади воды плавали тысячи огней металлургического комбината. Вдали, за линией ЛЭП, фантастическими космолетами высились ребристые градирни. А мы лох-несскими чудовищами, ныряли посреди этого безобразия.
То Синяя, русалкой, уходила в глубину, то я, вурдалаком гонялся за ней. Неподалеку, в гуталиновой мгле, полыхал дебаркадер. Там, в сонмище гирлянд, гуляла какая-то братва. До нас доносился звон бокалов, пьяные голоса, и над волнами витало: «Владимирский централ, ветер северный, этапом из Твери – зла немеряно….»
Было немыслимо красиво, обалденно, знаково…
Потом мы выжимали трусы в кустах, и занимались бог знает чем.
Наутро, протрезвев, я озадаченно думал: а нужна ли такая жена? Был бы я Ихтиандром – это куда бы ни шло… А так, став человеком, я терзался. Не тесновато ли двум амфибиям в доме? Этот диссонанс постоянно преследовал меня.
14
Однажды мой земляк, Витек, надыбал разбитных машек. Витек был помоложе, ну и телки, соответственно... Он забил им стрелку в девять, на Пехоте.
Связь между нами была своеобразной. Чтоб не давить никому на психику, Витек так оповещал о своих похождениях: он сбрасывал информацию об этом на свой пейджер. И любой, знающий пароль, мог истребовать её, бесплатно позвонив оператору. И легко узнать – где Витек и что он планирует.
Позвонив тетенькам в «Экском», я узнал: и о телках, и о гульбе. Последнее сообщение гласило: «В среду будут бабки. Обязательно приезжай. Буду с бабами». И дополнялось – куда.
Мы частенько с ним куролесили. Было весело. Подводить его нельзя, нужно ехать. Оставалось полчаса и я успевал.
* * *
Витек стоял посреди автобусной площадки, в окружении трех нимфеток. Заметив меня, он отчаянно замахал руками: «Сюда давай, сюда!»
Это был настоящий югорский бродяга. Когда он разживался баблом, у нас наступало разговение. Мы, как одержимые, носились от одной забегаловки к другой, меняя антураж и скатерки. В такие дни, вернее ночи, я требовался позарез.
Однако, это был наш первый выезд с дамами. Обычно мы их подбирали в дороге.
– Ну что девчонки, куда едем? – покровительственно поинтересовался Витек, распахнув дверь. Дамская бригада молча рассаживалась по местам.
– В «Мастер и Маргариту»! – наконец, брякнула одна. Остальные не возражали.
«****ь! – подумал я, выкатываясь к магистрали, – это ж дорогущая харчевня! Телки разорят Витюху!»
Это означало и мое разорение. Все финансировалось из одного кармана.
А Витьку было по барабану. Он вовсю кокетничал с машками и чувствовал себя меценатом в театре. Мне захотелось изменить маршрут.
«Надо что-нибудь подешевле! – размышлял я. – Тащить левых телок, в такую дороговизну? Да он спятил! Им самое место – в благотворительной столовой! Где, кстати, я их и подобрал».
Но сами машки считали иначе… Они щебетали меж собой, не замечая мое присутствие. Я был приложением, ямщиком, и не барское дело со мной сюсюкать!
– Слушайте, – убрав музыку, я поубавил гвалт, – сегодня в «Мастере» мест нет! Я только что проезжал – все машинами заставлено… Поехали-ка лучше в «Луну»! Там стопудово свободно, там и приторчим. По-человечьи.
Девочки недовольно загудели…«Луна» была ниже их достоинства.
Проезжая мимо «Мастера», я умышленно сбросил ход. Там, на самом деле, было невпроворот. Море машин и толпа у крыльца.
– Ну вот! – облегченно вздохнул я, – сюда же – хрен попадешь!
Теперь, никого не испрашивая, я даванул на газ. И, набирая ход, мы полетели к «Луне».
15
Как только мы очутились внутри, телки мгновенно рассеялись… Теперь мы им были не нужны: их интересовали чуваки понаворотистей. Собственно, другого я не ожидал… А Витька, того аж перекосило. Опечаленный, он бегал за своими барракудами, пытаясь их изловить. Однако, те ускользали, профессионально динамя его.
Оценив ситуацию, я сказал:
– Витек! Меня эти машки не прикалывают! Чую, нас наебут! Наебут и не поморщатся! Хочешь – бегай за ними и дальше… Тут я тебе не помощник. У меня другая тема: я хочу сгонять за своей телкой, и притащить её сюда. Буду отрываться с ней!
– Как хочешь…. – запечалился Витёк. – А скоро вернёшься?
– Через полчаса… Максимум – минут сорок.
– Ладно… – вздохнул он. – Не тяни…
Я считал нужным докладывать ему. В конце концов, он кредитор. Зато я не знал проблем с бензином и прочим. Но и Витьку мое присутствие помогало выглядеть магнатом. Вот такой симбиоз.
– Только, не задерживайся….– повторил он, и уставился во мрак, где одна из его пассий заигрывала с каким-то напентыренным хахалем. Живость, с какой она работала, доказывала: Витьку здесь не светит. Это усилило скорбь на его лице.
* * *
Купив у администратора жетонов я позвонил Синей.
– Привет! Ты не хочешь в «Луне» погулять?
– Где, где? – ошалев, переспросила она.
– В «Луне-2000»… Мы тут с товарищем зависаем… Думаю, ты была б здесь кстати. Тут машки какие-то левые, посмотреть не на что… Если ты не против, я заеду за тобой… Как?
Она, разумеется, не против. Быстро пролетев по объездной, я подъехал к её дому. Она ждала. Обнявшись, мы помчались обратно.
* * *
…Мы разгуливали по залам, играли в настольный хоккей, в бильярд, потом ещё в какую-то херню… Она важно прихлебывала пила пиво из длинного фужера, а я молочный коктейль. Витек научил меня договариваться с персоналом, и платить наличняком, без карточки. Выходило вдвое дешевле, и я чувствовал себя крезом.
Синяя изучала интерьер и осуждающе глазела на длинноногих телок. Я тоже глазел, но без осуждения. Коктейль притуплял мою природную нравственность.
Нагулявшись, мы разыскали Витька. Он был печален.
– Ну и где они, кружки твоего члена? Ты что, их в женскую консультацию спровадил? Прибавления ждешь? – спросил я его.
– А-а-а-а… – удрученно махнул он рукой… – ****и они…
– Как? – делано изумился я. – А по виду не скажешь! Смиренны, как перед постригом.
Синяя непонимающе посмотрела на нас.
16
Пошарахавшись с полчаса, мы поехали кататься. По дороге нас зачем-то остановили гаишники и зачем-то обыскали. Но, не обнаружив ничего ценного, отпустили.
– Не горюй! – сказал я Витьку, который выглядел опустошенным. – Подумаешь, твоих машек приватизировали! Сегодня ты кого-то угостил, завтра сам чью-нибудь прихватишь. Нужно делиться с ближним.
Это его приободрило.
Завершился вояж в моем дворе. Завершился банально: мы со Светкой, поднявшись, упали на диван, а Витек калачиком свернулся на заднем сиденьи машины.
И пока мы тонули в поцелуях, он вдовьими губами жевал назойливый тополиный пух. И спать бы ему наутро, до обеда, если б мы не выбрались наружу через пару часов. И не растолкали его… В предрассветных сумерках мы повезли Синюю домой. Ей нужно было собирать Олеську в школу, а самой – на работу.
* * *
Там, на балконе её ждал здоровенный кот. Сиамца звали Фил, и он ничуть не уступал в сумасшествии хозяйке.
Недавно он остервенело покусал мою ногу, причем, без всяких оснований. Выяснилось – я у него не первый. А недавно пожрал и тещу, да так, что её госпитализировали. Рука у бедной разбухла, как брандспойт, и, если б не врачи, матушка бы стала однорукой. Как игровой автомат.
А до этого он погрыз Олеську. Та вернулась с подружкиного дня рождения, а тот на неё кинулся. Я догадался, что маньяк налетает тогда, когда пахнет чужим котом. Вот и Олеська, там, на именинах – тоже чужого кота держала.
– Нахрена он вам? – взбесился я, разглядывая изуродованную ногу. – А если он кого-нибудь покалечит? Тем более ребенка! Вцепится в лицо, и калекой оставит…
– Да ну… Он же Фил… Филантроп. Он меня ведь не кусает! – Засюсюкала Синяя. И прижала к себе чудовище.
– Не филантроп он, а гомофил! – бушевал я. – Человеков любит кушать! А ты, видимо, в его обойму не входишь. Коты, они собратьев, и несвежее не жрут!
Она надулась и ушла в ванную. Там она обычно рыдала. Я к этому феномену ещё вернусь, а пока я с опаской наблюдал за Филом, прогуливающимся у ног.
Накануне я заходил знакомой машке и гладил там её кота. Вот он и учуял, собака, примериваясь к моей предплюсне.
«Ну и как, тут с ними, жить?! – кипел я внутри. – От бабы вернешься, а гад тебя сдаст! Или, того хуже, вопьется в мошонку! Вот бегай с ним по двору, пока Служба спасения его не оторвет. Оторвет, как водится, вместе яйцами! Хорошенькая перспектива!»
– Педик, тебя надо было Компроматом назвать! – тихо сказал я коту. И спрятал ноги глубже под кресло. На всякий случай.
17
Теперь, про ванную. Помимо описанных, у Синей было множество бзиков. Так, нажравшись до посинения, она любила запереться в ванную и там повыть.
Все бы ничего, если б в сельском доме. А в квартире, от её завываний, голова шла кругом. Особенно, если мы были в гостях. Народ испуганно переглядывался, некоторые крестились.
А она выла и выла, подбирая для этого самый неподходящий момент. В голову назойливо лезла всякая непотребность об оборотнях.
И вот, когда она в очередной раз устроила этот «Вий» на дому, я не выдержал. Это было в Юго-западном, в два часа ночи, и нам пора было ехать домой. Мы так хорошо отгуляли, и вдруг – жуткие завывания из сортира. Словно вурдалак через унитаз прилез.
Пришлось срывать защелку и силой выволакивать волчицу. Иначе б – соседи с ума не сошли.
Другой раз, отпраздновав именнины друзей-коммерсантов, прибывших с Севера, я собирался сопровождать их на тюменский тракт. Такова традиция: выводишь грузовик на тракт, и там расцеловываешься. Кроме того, мне за это ещё и платили.
И тут она завыла! Вот уж напасть! Пришлось вышибать дверь в ванную и вытаскивать её оттуда. Оставить её в хате я не мог: там, в комнате, валялся ещё один пьяный. Хоть тот, славу богу, не выл. А вот прибить её спьяну мог. Вой-то был вполне профессиональный.
Отвесив Синей пару затрещин, я стащил её по лестнице и бросил на заднее сиденье. Тут она успокоилась и стихла.
Приехав к дому, я заволок её, контуженую, на второй этаж и овладел. После чего простил. Как ни крути, от ннё была польза, да и сольные сумасшествия у неё случались нечасто.
* * *
Позднее она пошла учиться на права, и доставала меня просьбами погонять за рулем. Её уже немного подучили там, в автошколе, теперь она рвалась примериться к реалиям.
Вечерком, гоняя по городу мы подвозили трех парней к «Космосу». И она завелась: дай, да дай ей руль! Дескать ночь глубока, гаишников нету.
– Пошла на хер! – зарычал я. – Сейчас нет, через минуту появятся!
Парни заступились за неё, считая меня гнидой и педиком. Меня это не смутило. Я же не педик!
Как только мы их высадили, и покатились обратно, из кустов, в абсолютной темени, вынырнул призрак ДПС. Я как в воду глядел! Чуть поодаль, за углом, затаилась полосатая субмарина. Тормозили всех подряд...
– Скажите, - обратился я к дядьке в униформе. – А если я пущу дамочку за руль, что мне будет?
Тот, вернув документы, задумался… Потом изрек:
– Вас оштрафуют! – И назвал сумму штрафа. Она была немаленькой.
– Вот видишь, – повернулся я к ней, – а ты заладила: нету ментов, нету ментов! Их нету, когда они позарез нужны! А вот когда их не ждешь – лезут отовсюду!
Дяденька покосился на меня, но арестовывать не стал.
18
Спустя неделю ей всё же удалось уговорить меня пустить её за руль. Выскочив за город, мы понеслись в сторону Полевского, к сказочным бажовским местам. Тут-то она меня и уломала… Усевшись на водительское кресло Синяя воссияла Хозяйкой Медной Горы… Я нервно скукожился рядом, неврастеником Данилой.
Мы сносно проехали несколько километров. Потом, заставив её прижаться, я пересел за руль. Развернувшись, снова уступил место… Теперь мы неслись к городу.
На въезде в Екатеринбург я решительно положил руку на руль: «Хватит!»
– Тормози… Дальше поеду я! – и вздохнул с облегчением.
– Ну-у-у… – заныла она. – Ну-у-у… Ну, давай ещё!
– Нет, хорош, хорош! – взбунтовался я. – На сегодня хватит! Я и так взмок…
– Ну, давай, а! Ну, дай ещё немного! Ну-у-у, немножечко…. – Она дышала как астматик. Пальцы намертво вцепились в руль.
– Хрен с тобой! – уступил я. «Пусть подавится!» О чем тут же горько пожалел.
* * *
Она тронулась и решила свернуть вправо, к переезду… Замерев, встала у треугольничка «Уступи дорогу»… Затем, выдохнув, стала набирать ход… Переезд был совсем рядом, метрах в тридцати… А слева, по главной, к нам очертело неслась белесая «пятерка».
Вместо того, чтоб сбавить ход, этот амбициозный дебил начал разгоняться. Преимущество главной дороги разжигало его пыл. Может, его и заело. Был бы я за рулем – плевать бы, что его заело. Я б пять раз уехал.
Но Синяя совершила ошибку, которой я никак не ожидал.
Вместо того, чтоб тут же переключится на вторую, третью, и уехать… она продолжала выжимать все соки из первой… Машина, естественно ревела, и, естественно, не разгонялась. Просто ползла.
Истероидная пятерка, между тем, очертя летела в нас. Светка, как в параличе, продолжала давить на газ, и мы быстро сходились в одной точке… И до этой точки оставались доли секунды.
Осознав: столкновение неизбежно, я резко потянул руль вправо. Пятерка, сверкнув мелированным боком, пронеслась в сантиметрах от нас. А мы, увернувшись вправо, перелетели через бордюр, и со всей дури врезались в огромный пожарный ящик, стоявший у переезда.
Вырубив зажигание, я опоздал на пол-секунды.
19
…На капотом взметнулось кровавое месиво. И, с грохотом осыпалось по сторонам. Нам повезло, что благодаря русскому рас****яйству ящик был пуст. Будь там песок – багровые брызги полетели б от нас!
«Вот тебе, бабушка, и алые паруса!» – громыхнув дверью, я вышел из машины.
Сама карга возникла через минуту.
– Вы что?! Вы что?! Вы что здесь вытворяете? – орала она с переезда.
На старушке был оранжевый зипун, и старая раскачивалась, держась за перила, словно павиан. Но, услышанное было лишь увертюрой. Дальше пошло повеселее:
– Щас в милицию позвоню! Я ваш номер хорошо вижу!
– Не надо в милицию! Не-на-до! – повернулся я к ней. – Ты что, не видишь, девчонка учится! Сейчас я поднимусь, и мы все уладим!
Она стихла и замерла на трибуне своего Мавзолея.
Включил аварийку, я съехал с бордюра, и торжественно проехал мимо неё. Машину следовало убрать. Перескочив рельсы, свернул вправо, к камвольно-суконному...
Здесь, на стоянке комбината, ещё раз осмотрел машину. Да, дефекты незначительны: разбитая фара и малюсенькая вмятинка на крыле. Словом, легко отделались! Ещё раз помолил бога за отечественное рас****яйство с песком, я отправился на рандеву к бабуле.
Та раскачиваясь на поручнях, и настороженно следила за мной.
«Сука, энкавэдэшница! – раздраженно думал я. – Снять бы тебя из винтаря!»
Поднявшись на балкон, я ласково приобнял её за талию. Мы зашли в будочку.
– Что вы там, взрывчатку хранили? Мы его только-только зацепили… – Я показал на останки ящика.
– Где? – выпучилась она.
– Где, где! В ящике! Мы его краешком бампера задели… А как рвануло! Будто центнер тротила у вас!
Она ошалело молчала, переваривая услышанное.
– Ладно, бабуля, не переживай! – я сделал виноватую рожицу, – Сейчас я сгоняю за инструментом и ящик заново сколочу! Мигом реанимируем.
Она раздумывала – что же предпринять?
Не давая опомниться, я взял её под локоть:
– Шампанское любишь, бабуля?
Что-то повернулось в её голове, и она закудахтала:
– Нет, нет, я конфеты люблю! А вот дед, тот с похмелья мучится!
Только тут я заметил пылающие в углу глаза. Дед лежал на кушетке и страждущее смотрел не нас. Ему было не до ящиков.
– О, кей – кивнул я. – Одна нога здесь, другая там! Пивка деду прихватим. И, конфет, разумеется…
И ободряюще подмигнул страдальцу.
Его взор поторапливал: «Не тяни, парень! Давай, дуй!»
– Как новый будет, гарантирую! – похлопал я бабулю. И повторил: – Одна нога здесь, другая там!
– Ладно, – смягчилась она. – В «Журнал происшествий» не буду заносить. Но, до семи не успеешь, занесу! Слышишь? Запишу, и тогда придётся в ГАИ отвечать! Так что смотри сам!
– Я погнал… – хлопнув дверью, я побежал к машине.
Вернувшись, я бросил притихшей Синей:
– Едем за молотком! Будем реставрировать памятник железнодорожной архитектуры! Бабка сказала, он тут с пятнадцатого века… От Ермака…
– Врешь, – побледнела та.
– А то! – спокойно повернул я ключ. – Нужно понимать, на что ты поднимаешь бампер!
20
Едва мы тронулись, Синяя стала настаивать на покупке фары. Видимо, её давило раскаянье.
– Дим, ну, давай купим фару… – канючила она. – Давай заедем, купим…
– Успеется! – отмахнулся я. – Сейчас, главное, ящик! Не успеем отремонтировать – менты так напрягут, что никакие фары не понадобятся! Сама в фарах будешь! Таких галогенок понаставят!
А она ныла и ныла… Собственно, и фара б не помешала… Тем более, раз деньги дают: Синяя настойчиво совала мне сиреневую пятисотку.
Заехав в магазин, мы купили фару. Грешница поутихла. Теперь: за инструментом и обратно!
Вбежав домой, я бросил в сумку молоток и гвозди, и, захлопнув дверь, поскакал к машине. Время не ждет! Но, проскочив пару светофоров, с ужасом осознал: денег-то нет! А конфеты с пивом?
Впереди замаячили два парня с девицей. Они вытянули руки, и я вильнул.
Пока мы договаривались, меня посетила горечь: мы осчастливлены наркошами. А выбирать не приходилось!
Это легко читалась по напускной интонации работодателей: «В натуре, братан! Подбрось, надо!» Маршрут был неясен: троица искала зелье, а где они его найдут – одному богу известно!
– Братан, давай сперва на Вишнёвую, а там, если порожняк, проскочим на Металлургов… – пробасил опиумный лидер.
На обещания они не скупились, однако – наркоманы народ такой… Можно заработать, а могут и швырануть. Тем более, маршрут сложный. Лучшая предпосылка к кидалову. А время летело…
* * *
На Вишневой их не порадовали, пришлось гнать дальше… Сейчас путь лежал на Металлургов.
Когда один ушел на переговоры, я сказал к главарю:
– Слышь, брателло! У нас проблемы….
На доступном ему сленге, изъяснил ситуацию. Дескать, мусора на хвосте! И тут же предложил: давай братуха, по-босяцки: сумму пополам и разбегаемся! И тебе выгодно, и нам. Иначе – горим, не успеваем!
– Сам понимаешь, повяжут мусора, не отмажешься… Давай, братуха, войди в положение!
«Брателло» выслушал и согласился. Мы подбросили их до ближайшей развязки, а они отслюнявили нам три сотенных… Развернувшись, мы взяли курс на переезд.
21
Приехав, я первым делом бросился к ящику. Вернее, к его праху. Времени оставалось в обрез, и нас, в самом деле, могли зафиксировать. Реконструкцию пришлось вести ускоренно. «И он погиб, невольник чести…» – напевал я, прилаживая одну дощечку к другой.
Навыки столяра, приобретенные в прошлой жизни, весьма помогли мне. И Синяя, тоже помогала. Она собирала разбросанные мощи и аккуратно примеривала: косточку к косточке.
Вскоре результат был достигнут. Алая песочница обрела вторую жизнь. Искусным хирургом-косметологом я обошел творение, и хмыкнул:
– Класс! Куда лучше оригинала. Хоть на Сотбис! Еще парочка таких таранов, и можем открыть ИЧП. Фибрилляция умерших ящиков. Пенсионерам скидки.
«Хорошо!» – кивнула Синяя.
Довольный, я отправился сдавать работу.
Бабуля, к моему изумлению, даже не спустилась на госприемку. Она лишь вышла на балкончик и убедилась: её не обманывают. После чего выжидающе посмотрела на меня. Из угла с прежней силой вспыхнули истерзанные глаза.
– Ах, да!!! – спохватился я. – Щас, щас… Айн момент!
И помчался к павильону.
* * *
…Через пару минут, с пивом и конфетами, я взбегал по ступенькам. Услышав позвякивание, дедушка метнулся к столу и в клочья изорвал компрометирующие меня данные. После этого, с чистым сердцем, он ухватился за бутылку.
Ставая мне родною стрелочница, спрятав конфеты, ласково попрощалась со мной. Напутствовала на хорошую езду и менее расточительное обучение.
«Заезжайте ещё!» – послышалось в её интонации.
«Нет уж, нет уж! – подумал я, – в городе и так масса мест, куда можно благополучно заехать. Причем, гораздо ближе к дому!»
С легким сердцем и карманами я спустился к машине. Теперь можно было заняться и фарой. Вытащив трубочку-ключ, я принялся сдирать искалеченный отражатель. Через десять минут машинка была готова. Железнодорожная рапсодия финишировала.
* * *
Пройдя огонь и воду, Синяя не теряла времени даром. Она успешно сдала экзамены, и получила права. И тут же купила себе тачку. Как и положено, синюю.
Теперь она неустанно носилась на своей ласточке – на работу, по магазинам, в булочную… Ненасытность новичка одолевала её, и она частенько заглядывала ко мне.
Придури у неё существенно добавилась, да и сама она стала немножко другой. Отныне ей грезились карбюраторы, стойки и демпферные пружины. Когда мы оказывались в кровати, мне чудилось, что я обнимаю автослесаря.
Но она понемногу смягчалась, и мы переходили к развал-схождению.
Приглядываясь к ней, я заметил: она, и в самом деле, она стала дуальной. То высокомерно-барственной, то жесткой, как безоткатное орудие. На женщину почти не оставалось.
22
Иногда мы бомбили по вечерам. С пассажирами она торговалась сквозь зубы, и её решимость стала понемногу наползать и на меня.
Вот ей не понравилось, как пьяный мужик хлопнул дверцей.
– А давай ему рожу набьем? – предлагает она. И, заприметив на тротуаре его спутницу, добавляет: – И бабу отметелим!
– Ты что, дура что ли? – изумляюсь я. – У тебя ж госномер! Да нас, через полчаса, первые же менты повяжут! И выяснится, что мы, у этих чунчиков, пять бриллиантовых колец отняли.
– И кто им поверит? – раззадоривается она.
– Это не вопрос веры. Это вопрос бабок. Тебя посадят в цугундер, и ты сама, как миленькая, все награбленное принесешь! И кольца, и бриллианты, и все прочее... Вдобавок ещё явку с повинной напишешь. Что это ты в Ленина стреляла…
– И что мне, терпеть что ли? – не унимается Синяя, хотя мы уже едем.
– А что тут терпеть? Ты что, под пытками? Если уж ты собралась бомбить, то научись и терпеть. Тут постоянный с пьяными рулеж. Работа такая. Вот и определись – заработок или мордобой? Похлестаться-то без машины можно! По крайней мере, стекла не вышибут!
В её глазах я был конченным ссыкуном. И она все чаще убеждалась в этом.
Через пару деньков мы подобрали трех тинэйджеров, у которых менты только что отобрали машину… И угнали на штрафстоянку. Это парубки сами сказали:
– Слышь, земеля, – пьяно выдохнул один, – подкинь до автовокзала? Понимаешь, бабок нет, менты машину забрали.
– В натуре, выручи! – вмешался второй. – Мы там в кафешку заскочим, у пацанов денег возьмем. И с тобой рассчитаемся. Лады?
Езды было пять минут.
– Садись! – Кивнул я. Все равно идем пустые.
Они, вздыхая, расселись. Стекла моментально закрылись испариной.
Спустя пару минут, после того, как мы их высадили, один вернулся к машине:
– Слышь, братан, наших пацанов тут нет. Они где-то гуляют. Будут через полчасика. Хочешь, давай сгоняем к моему брательнику на Фурманова. Это тут, рядом. Он точно даст…. Или подожди, пока как парни подойдут. Мы рассчитаемся…
Я прикинул. Сумма была маленькой. Разумнее плюнуть и забыть. Кроме того, в таксизме есть свои суеверия – там обманут, а тут переплатят. Небесное равновесие, сколько раз убеждался.
– Ладно… – кивнул я парню. – Мы минутку постоим и решим. У нас свой разговор.
Он выпрямился и ушел в кафе.
– А давай с ними подерёмся! – Раздалось сбоку.
– А зачем? – Я внимательно посмотрел на неё.
– Как зачем? Они же нам не заплатили! – Она подалась вперед, психоанализируя витрину кафе.
– Свет, они же сразу сказали, что денег нет. Не обманули. Да и затраты смехотворны, всего километр-два… И что, из-за полтинника будем биться?
Она по-ястребиному взглянула на меня, ни сказав ни слова.
– Ну, начнем мы с ними рубиться, – продолжил я. – Вывалит толпа, помнут двери. Жестянка штук пять стоит. Какая в том выгода? Подраться? Сейчас, за полчаса, мы втрое больше заработаем. Часто ведь переплачивают.
Её душила злость. Я хорошо слышал это по возбужденному сопению.
– Понимаешь, – наклонился к ней я, когда мы выскочили на авеню, – иногда да, нужно рубиться за своё… А иногда умнее отойти в сторону. Не нравится – не езди! Это как с запахом рыбы и рыбалкой. Со всеми ведь не передерешься. Ну, помогла ребятам, тебе зачтется… Не преумножай свою скорбь!
Она насупленно молчала. И в воздухе висело несогласие со мной. Позже я понял: если женщина хочет найти компромисс – она его найдет. А не захочет – замучаешься убеждать. Тут дело не в доводах…
23
Набомбившись, мы покупали курицу, пива, ещё что-нибудь из снеди. И шли пировать к Синей. Она тушила курицу, а я тянул пиво. Все было семейно и славно.
Но генетическое бунтарство соотечественницы искало в ней выхода. То Анна Каренина, то бесприданница изнутри будоражили её.
Хотя, случались и матримониальные потуги. Озаренная странным проблеском, она поворачивалась ко мне:
– Дим, а давай вместе жить будем! – и подтягивала ноги в кресло.
«****ь, началось! – думал я, нервно переставляя блюдечки. – Что же ей ответить?»
Тем более сейчас, после недавних объятий. Это ж не от драки отговаривать!
– А как же муж? – притворно вздыхал я, найдя нужное, – у вас же квартира не поделена! Представь, придет к Олеську, а я в трусах. Или без. Или – в его халате. Каково? И дело даже не в нем. Дело в свекрови, которой он тут же все сообщит. А уж та с него не слезет. Видано ли дело, скажет, – чужой мужик в твоей квартире живет! Сейчас же подавай на размен! Что, всем хахалям квартиры дарить?!
Квартиру ей менять не хотелось. Бабья корысть брала в ней верх, становясь моею союзницей. На всякий случай я добавлял, что при размене Олеську придется переводить в другую школу, а это травма ребенку… И что обмен недешев. В-общем, она отставала, и пару месяцев я жил безболезненно.
А меня такие запросы пугали. И так хорошо, без съездов, было хорошо. И загонять прекрасную жизнь в семейную центрифугу я не торопился. Вот затремонит, залихорадит Альцгеймер, – тогда подумаю. А пока рановато. Пока и порционного драйва хватает.
А так – зачем? Буквально вчера, посадив её в тачку, я мечтательно шагал домой, мимо трамвайной остановки. А там зависла полупьяная девица. И я её, бесхозную, подобрал. После жгучей помолвки, та тоже решила у меня жить? И что, мне теперь полгорода к себе переселить?
Девицу я, запутывая дорогу, эвакуировал на первый трамвай. Но с Синей было посложнее. В любом случае, я не хотел прерывать упоительную селекцию. Во мне дремали гены орнитолога. Я хотел закольцевать как можно большее количество летающих экземпляров.
24
А недавно мы сгоняли в один таежный городок, к моим друзьям. И туда, на несчастье, позвонила одна из моих прежних. Не застав меня дома, дама догадалась, куда я могу исчезнуть, – вот, наугад, и брякнула. И, по закону подлости, попала.
– Ты долго там будешь? – зудела в трубку она. Я мычал и косился на Синюю.
Та показушно скучала рядом, а сама вслушивалась.
– Давай, приезжай, я соскучилась! – гнала волну экс-невеста. Чувствуя, что она досаждает, её развозило больше и больше. У баб на это чутье.
Я долго не мог прервать разговор. Лицо Синей поэтапно краснело. Как только трубка легла на рычаг, произошел взрыв. Спонтанный и неуправляемый, как землетрясение.
– Что она тебе названивает? – развернулась Синяя. Глаза были темно-угольными от ярости.
– Ну… мало ли… – пожал я плечами. – В жизни всяко бывает…
Будь она поспокойней, я б объяснил ей, что люди, в большинстве своем, одинаковы. Сегодня я по-свински брошу трубку с той, а завтра – по-хамски прерву Синюю. Это взаимосвязано. Я, видя, что она не в себе, решил промолчать.
Препираясь, мы вышли на улицу. Машинально она села за руль и начала судорожно массировать его. Чувствовалось – у неё кипит. А я недооценил, подвела самоуверенность.
– Поехали домой…– внезапно выдохнула она. И, с ходу: – Ты едешь?
– Нет, – автоматически пожал я плечами. Мы ведь так не договаривались.
Я б ни за что не поверил, упрет. Одна, в ночь. Двести километров по лесу…
Синяя, включив передачу, с визгом выскочила из двора. Я поднялся наверх, к друзьям. Я был уверен, что дав пару кругов, она вернется. В конце концов, ничего преступного я не совершил.
Но я ошибся. Она не вернулась.
* * *
Всю ночь не находил себе места, ругая и её, и себя. Друзья, понимая, догадываясь, молчали. Зато клокотало у меня. Я понимал: это цугцванг. Холодный и необратимый.
25
Вернувшись домой, я сразу помчался к ней. Было рано, транспорт отсутствовал. Синяя, по моим прикидкам, должна была собираться на работу. Если, конечно, она доехала живой. Мне нужно было забрать у неё кое-какие вещи, и, что важнее – посмотреть на её реакцию. Реакции, вообще, самое важное в человеке. Они дают гораздо больше, чем тысячи биографий и досье. Если, разумеется, их грамотно отслеживать.
Я летел по заспанной улице, а фантазии минувшей ночи кипели в моем мозгу.
* * *
Она встретила меня деланным равнодушием. Учтивость в стиле «no comment»… Выдав, словно кладовщица, нужный мне инвентарь, она сухо раскланялась. Что ж, запомним.
После этого меж нами зависла глубокая, как пропасть, пауза. Решалось: буду ли я ползать и вилять хвостом. Частая бифуркация в том, что именуется любовью.
А ползать я, увы, не умел. Да, честно говоря, и не хотелось. Какого хера я буду бегать за бухгалтершей, угрожающей мне налоговой? Может я, как и мои соотечественники, мазохист, – но не до такой же степени!
Мысли о браке, следовало похоронить. Я, по природе, домостроевец, и не вижу никаких внятных доводов для отказа от этой концепции. Покажите мне лучше – и я покаюсь!
Я не сторонник всей этой фру-фру. Пусть этим Вронский с Карениным занимаются. Я здесь не акционер. И бунты на корабле, тоже не моё. Я вспомнил: она и с бывшим мужем не церемонилась. Так что, и мне ловить нечего. Чуть что – и получишь такого пендаля – мама не горюй!
Конечно, её бесило, что меж нами нет ни детей, ни квадратуры. Накинуть на меня удавку было сложно. А прессингом – бесполезно. Во-первых, для этого нужны какие-то рычаги влияния, помимо секса. Секс, как и хлеб, везде получить можно. А, во-вторых, женский героизм меня не прикалывает. Я не бесприданник Карандышев, чтоб за любовь умирать. Хорош, доумирался…
Хотя, до поры до времени, сложившейся ситуацией, ещё можно было попользоваться. Это логика любого мужчины.
* * *
Синяя отнеслась к случившемуся спокойно. Ей опыт показывал: кавалеры приползали и будут приползать. Благоверный и не такое хавал.
Вскоре, мы помирились. Привычка одолела натуру. Зато отныне все было проще. Я уже не терзался в ожидании каверзных вопросов. Любовь, по-моему, достаточно театральное действо, и сейчас меня не сковывало либретто. Лирика пошла на спад, и у меня стали выныривать новые подружки. А Синяя всё дальше и дальше уплывала на задний план.
26
Как-то в субботу, понервничав, я забрел в наш офис. Я хотел порисовать рекламные вывески, да и побыть наедине. Ключи были с собой, и лучшего места нельзя было придумать.
Вытащив из своей каморки здоровенный щит, я начал размечать надписи. В эту минуту мне позвонила одна из новоявленных. А, через полчаса, вторая. Такие совпадения часты, особенно у дам, живущих с мамами; в выходные они мечутся от безделья.
Долго не разговаривая, я послал обоих подальше. И первую, Желтую, и вторую, не индексированную.
И надо ж им было сюда обоим припереться! Поочередно, с интервалом в десять минут.
Первая ломилась через главный вход, и долго стучала. Чуя неладное, я открыл. А вторая, по бабьему наитию стала тарабанить в задний, черный ход. По этой двери, в субботу, к нам приходил электрик, списывать показания счетчика. Вот я и попался на удочку!
Пока две гюрзы остекленело таращились друг на друга, я нервически размышлял, как их отсюда сплавить. Хотя бы одну. В этот момент, по закону подлости, позвонила Синяя.
Трубка лежала на столе, и все разом уставились на неё. Мне стало дурно. Я понимал, кому адресован звонок.
– Алло… - усталым голосом произнес я.
Четыре лазера жгли меня насквозь.
– А можно я к тебе приеду? – нудила Синяя.
«Господи! – подумал я. – За что мне это???»
И нажал кнопку отбоя.
Откинув трубку, как слизня, я тупо смотрел перед собой. Невидимая ось репутации сползала к нулю. И, вдруг, меня осенило: «А, плевать! В конце концов – я их сюда не приглашал! Пусть сами и расхлебывают!»
Схватив трубку, я нажал кнопку обратного вызова:
- Свет, приезжай! Правда, у меня тут полный караул…
По интонации она догадалась, что тут несладко. Бабье это чует.
– Я не хочу в караул… - буркнула она. – Я лучше потом приеду!
Что ж, хоть здесь не нужно объяснять. Молчуны сродни животным: интуиция питает их лучше навигатора.
Отключив трубку, я переводил взгляд с одной дамочки на другую. Звонок принес свои плюсы. Наконец, одна согласилась на проводы до трамвая. А второй я предложил чай. Стравливать мужиков, как и баб, это последнее. Удел недоносков.
– Господи, да это ж дочка поварихи нашей, Людмилы Сергеевны! – убеждал, шагая рядом со спутницей. – Она нам обеды нам носит, а вечером кастрюли забирает. А в эту пятницу не забрала. Вот дочку и прислала…
– А чё она на тебя так смотрит, – допытывалась спутница. – Я же вижу…
– Господи, ну может, влюблена! Я что – запрещу ей влюбляться? Мало ли кто как на меня посмотрит! Я ведь не ревную всякого, кто на тебя заинтересованно смотрит!
Она соглашалась. Запихнув её в трамвай, я помчался обратно.
Там новые оправдания:
– Понимаешь, я не могу запретить кому бы то ни было приезжать сюда. Это офис, служебное помещение. Контора. А вдруг это заказчик из Первоуральска? Давай не будем трепать нервы друг другу?
И куда их, ****ей, денешь? И как я без них? Ведь они – это часть меня, и далеко не самая худшая.
Но долго махала мне из трамвайного окна. И уехала она без кастрюль.
27
Между тем, от меня начала отдаляться и Синяя. Как говорится – за двумя зайцами погонишься… А у нас получалась целая заячья охота. Наверное, я виделся ей скучноватой серенькой синицей. А её тянуло к ширококрылому никелированному журавлю.
Вскоре мы окончательно расстались. Финал, как это часто бывает, получился веселеньким. Я крепко забухал и прожил у неё несколько дней. Чего ни до, ни после не было. Словом, настоящая супружеская жизнь, «а ля рюс»: с типовым алкоголиком-мужем.
Она уходила на работу, а я оставался наедине с тёщей. Допивая остатки пива, я беседовал с ней, помогая чистить картошку. Так мы и вели нашу пастораль, пока мне не осточертело.
Моя задержалась на работе, а у меня кончилось пиво. Помыкавшись пару часов, я пошатываясь, добрел до трамвая и смылся. Семейная идиллия закончилась. Вот какой глубокий смысл заложен в одной-единственной бутылке пива.
Я умотал к другой женщине. Там пиво было неограниченным. Без вечерних таксований по городу и мучительного ожидания супруги. Отлежавшись пару деньков, я встал на ноги.
Синяя и там, в берлоге, разыскала меня. Они прикатили с одним из моих дружков, сдавшим ей явку. Пришлось спуститься и заниматься ненужной говорильней. Это напоминало совковый вызов в местком. Слово за слово, меня взбесило. Что-то промычав, я отказался разговаривать, и, послав их подальше, ушел в дом. Мне было не до любви.
Случившееся смертельно обидело её. Теперь мы расстались необратимо.
* * *
Она не брала трубку, когда я хотел поздравить её с Новым Годом… С днем рождения. С Восьмым марта. Не подходила и всё. Наконец, с пятой попытки, я передал поздравления через Олеську. Наверное, она нашла себе цветной телевизор… Или взяла напрокат?
Спустя год, мы свиделись. Я с товарищем стоял в зале прибытия, в Кольцово, и отупело разглядывал щелкающие буковки табло. Тут меня кто-то толкнул. Я обернулся и увидел… Синюю.
Поначалу я замешкался, замер.
– Привет! – улыбнулась она. На ней появился неуловимый налет Женщины.
– Привет! – выдавил я. – Как живёшь?
Я пожалел, что зверски небрит. Отчего-то, хотелось выглядеть поэлегантней. Может, извечная состязательность расставшихся?
Мы коротко побеседовали. Она сказала, у неё есть друг.
Мои брови приподнялись: время было около трех ночи.
– Он мне доверяет…– сухо сказала она, расшифровав мой вопрос.
Прежние стереотипы раззуделись во мне:
– И не беспокоится?
– Нет… – гордо качнулась она. И с ударением повторила: – Он мне доверяет.
Потом я догадался, отчего она подошла. Она ткнула меня мордой в мое недоверие, трусость. Вот мол, какой я бычара и мастодонт. Другие-то не такие…
Одного я не понимал: зачем, спустя полгода после той встречи, она несколько раз приходила на работу к Зеленой, и спрашивала: не женился ли я?
Редакция 05.08. 2009.