Лев Владимирович Слотинцев был командиром, которого принято называть «от Бога» и человеком с редкостно цельной и счастливой судьбой.
Вы видели командира подводной лодки, который "качал" звёзды при любом благоприятном случае секстантом, хранящимся им с курсантских времён? А хронометр в ящичке из красного дерева с единственным ключом на брелоке с идентификационным номером офицера?
Его астрономические определения спорили по точности с самыми современными спутниковыми методами, он был моряк с тех ещё чайных клиперов, спорящих с ветром и вольницей пиратских стягов, с безукоризненно точным расчётом риска и лихостью абордажных атак.
Долгое время мои отношения с командиром основывались на «так точно» и «никак нет», в рамках устава и не больше.
Да и видел я командира утром на подъёме флага и вечером, слыша его призыв к замполиту: "Горошко, Горошко выпьем на дорожку!" - значит, получено "добро" на сход.
Груз сдачи допуска на самостоятельное исполнение обязанностей, допуск к несению дежурства, якорной и ходовой вахты, тьма бесконечных текущих дел заставляли крутиться не хуже белки в колесе повседневности.
Один только раз за это время становления, командир попросил меня задержаться после подъёма флага.
Команда спустилась вниз, начался обычный день, командир стоял на пирсе, когда я подошёл и по уставу доложил: "Товарищ командир, лейтенант .... по вашему приказанию прибыл."
Он смотрел на сопки, покрытые шапками белого снега и не отрывая взгляда от этого вида, спросил: "Нравится?" и, не дожидаясь моего ответа, продолжил: "А мне - очень, и жена любит эту хренотень.
Но я не об этом, хотя без любви к этому никогда не станешь ни настоящим человеком, ни настоящим моряком.
Вчера во время занятий я видел твоих братишек на пирсе, - нечем занять?"
Я молчал, потому что этих трёх отпустил сам - то, что было запланировано к изучению, они знали наизусть.
"Я тебе сейчас скажу простую истину, но она поможет избежать многих неприятностей. Все беды в жизни от безделья, на флоте в особенности. Нечем занять, выведи на дорогу, дай лом в руки и пусть лёд колют. Некогда будет думать, понимаешь?"
"Так точно", - ответил я. "Учись, интеллигент, потом, когда драть начнут, поздно будет".
Я тогда не обратил внимание на это - «интеллигент», а для него моя судьба была ясна, как на ладони.
Раз в два, в три месяца командир приглашал офицеров в гости. Приходили все, обязательно в цивильном, как правило, с жёнами, маленькая квартирка едва позволяла разместиться, но умещались и Лев по праву хозяина, но не по старшинству произносил первый тост: "За жён, которые любят нас!"
Второй тост традиционно был за его женой: "За экипаж, за настоящих мужчин!"
Третий всегда доставался самому молодому, и несколько лет это право принадлежало мне: "За тех, кто в море..."
В это время отменялись все звания и ранги, мы все были едины и равны за этим столом и после некоторой дозы выяснялись все непонимания и обиды.
Я говорил старпому: "Николаич, ты не прав был..." А он в ответ:"По сути да, но для примера и острастки прав".
Здесь расщеплялся груз обид, и цементировались отношения, здесь создавался экипаж, из которого даже на повышение неохотно уходили.
Льву не один раз предлагали повышение, должности на берегу, но он всегда отказывался. Как-то стоя на мостике, я спросил его об этом.
Он долго молчал, бросил выкуренную до фильтра сигарету, наблюдая за полётом светящейся точки.
"Помнишь, как мы полгода назад форсировали Гибралтарский пролив?", и не дав мне ответить, продолжил: - "Наверное, не многие могут похвастаться - в надводном положении, навесив огни рыболовной фелюги, практически дрейфуя, проскочили, и не один засранец не усомнился, что это шхуна, а не подводная лодка.
А там столько всяких классификаторов и определителей напичкано, а вот нате вам... А жидкий грунт в Тиренском море, когда провалились за считанные секунды за зону прочности корпуса, и чудом падение остановилось, когда треск обшивок корпуса перекрывал голос механика: «Дуй всё!».
Вот и держит всё это меня, моё это, и если дал бы Бог, отсюда и вынесли бы впёрёд ногами.
А звания, должности меня не прельщают, моё звание - командир подводной лодки".
Он больше ничего не сказал, сам видимо не ожидая от себя такой лирики, над головой полыхало всеми цветами радуги северное сияние, и было так спокойно от мерно гудящих дизелей, шума бьющей о корпус волны, ритмики ходовой жизни.
Прошло время, я сдал все положенные зачёты и ждал назначения на должность старпома. Лев Владимирович пригласил в каюту и показал представление, которое он ещё не подписал. "Михаил Михайлович, если не трудно, загляни сегодня ко мне домой, прежде чем подписать я хотел бы с тобой поговорить".
Ровно в 19.00 я звонил в дверь квартиры. Ольга Владимировна, открыв, пригласила войти: "Лёвушка ждёт тебя".
В кухне был накрыт стол. Мы сели и командир, разлив водку, сказал: "За то, чтобы мы не изменяли себе".
"Знаете Миша, Льву тяжело начинать этот разговор, но мы с ним много об этом говорили, поэтому попробую я, хорошо?" - начала Ольга Владимировна.
Я молчал, не понимая ничего.
"Знаете, вы не будете счастливы, став командиром лодки, не ваше это.
Вы будете хорошим исполнителем и только, а через некоторое время будете делать всё, чтобы уйти. А за всем этим люди, Миша. Будет плохо вам и им будет в десять раз хуже, Лев мучается, нет причин для отказа, да и вы неплохой человек и всё же это не ваше. Не обижайтесь, вы слишком интеллигентны для этого".
Так я не стал командиром и сейчас понимаю, как прав был мой счастливый командир, назвав меня, совсем зелёного лейтенанта «интеллигентом» и позволив мне сохранить это качество.
Лев Владимирович Слотинцев ушёл на пенсию с командирского мостика подводной лодки «К-78» 651 проекта, по американской классификации – «Джульетты», или, как они её называли – «ревущей коровы».
За многие годы его командирства, лодка и экипаж не знали ни одной аварии, его офицеры всё так же отказывался покидать своего командира, даже на повышение, а приходя к нему домой со всеми своими бедами, горестями и радостью, слышали голос: "Проходите, Лёвушка ждёт".
И я, слыша этот голос из бездны времени, с трудом понимаю, кто же был настоящим счастливым командиром счастливой подводной лодки "К-78"?