I was only dreamin

Глава 1


День – самый обычный день (спасибо, что ни разу не обдали грязью проезжающие машины, что не попались уроды в кассе оплаты,  что ни разу не наехала на работе закупщица-истеричка, что не подвело чувство времени, и самые красивые в мире ресницы не стали причиной опоздания на работу) закончился совершено неожиданно. Накануне я полночи лежала в кровати, не могла уснуть, ворочалась с бока на бок, и причиной тому была вовсе не накопившаяся за день масса информации, а некое чувство беспокойства.
Не сказать, что  мысли о   н е м   возникали только в моменты отсутствия Николая – просто в это время дышать становилось легче, и мысль шла шире. (Парадокс. Почему меня должно сковывать присутствие человека, который сделал мне предложение?) Все мысли о Диме   вызывали только лишь чувство вины – человек совершенно нормальный, ну как я могла так с ним?
Да, я – еще та стерва, я никогда этого не скрывала, и даже гордилась этим. К чему тогда эти сантименты? (Может, в каждой стерве есть что-то человеческое?) В общем, ситуация редкая – встречается совершенно нормальный парень, с которым есть о чем поговорить, и можно при этом быть уверенной в его поведении. Адекватный человек, который уважает выбор девушки и готов просто общаться, не настаивая на чем-либо большем.
Чего уж там кривить душой? Логично: если парень спрашивает у девушки номер телефона, то она ему по какой-то причине интересна. Рано или поздно, он точно станет проявлять признаки излишнего внимания. Зачем мне тогда было бы с ним общаться? Тем более, Дима – парень настолько симпатичный, что безобидно флиртовать без всякой надежды – чистой  воды мазохизм.
Хотя, прокручивая в  памяти один из наших разговоров, я все время убеждалась в своей неправоте и, в какой-то степени, даже примитивности рассуждений.
– Так ты со своим парнем уже давно вместе?
– Да, а как ты догадался?
– Догадался. Знаешь, я же немного разбираюсь в людях. – Улыбнувшись, продолжал Дима. – Ты понимаешь, когда мы с тобой разговаривали в первый раз, ты меня «зацепила», мне стало интересно с тобой общаться.
… Первый раз мы встретились именно тогда, когда я панически боялась опоздать на встречу с очень важным, «ключевым» заказчиком и, тщетно пытаясь остановить хоть какой-то общественный транспорт, решила поймать частника. Машина вторую неделю стояла в сервисе, я снова проклинала свою лень, полное нежелание хотя бы один раз собрать свою волю в кулак, выкроить час и отогнать ее, готовую, домой. Сейчас бы она так пригодилась!
Все было до банального просто: темно-зеленый Mercedes, тонированные стекла, негромкая приятная музыка и очень тонкий аромат дорогого и качественного парфюма с оттенком сигар. Он улыбнулся мне, и неизвестно, спустя какое время меня бы выбросило в реальность из нашедшего внезапно оцепенения – настолько он был непохож на типичного ростовского «частника», насколько он был хорош собой… На миг показалось, что если бы это было кино – я бы уехала с ним на край света, на край вселенной, в тридесятое царство. Неизвестно, сколько бы я еще смотрела на него и улыбалась в ответ, если бы не...
Я назвала адрес и попросила ехать как можно скорее, потому что меня ждут, и, бросив взгляд на часы, поняла, что я уже по всем признакам опаздываю.
– Тебя ждет мужчина? – Незаметно Дима перешел на «ты», и я приняла это как что-то само собой разумеющееся.
– Да.
– Для девушки опоздать на свидание на 15 минут –  правило хорошего тона…
– Да, только если это свидание не грозит принести тебе полтора миллиона рублей.
Дима рассмеялся.
– Вот как?
– Это мой заказчик. Ждет меня с нетерпением.
Мы говорили о том, кто из нас чем занимается, я ему – о своей увлекательной и интересной работе, а он мне – о своем деле, о плюсах и минусах бизнеса. Вели беседу о знакомых и друзьях, о хобби, об отдыхе. Но все это было как-то так легко и непринужденно, будто мы сто лет не виделись, и вот наконец-то решили наговориться всласть.
Безусловно, какие-то сомнения у меня были, давать обаятельному спутнику свой номер, или нет. Но только доли секунды. Его улыбке сопротивляться я была не в силах…
Снова всплывали в памяти его слова как немой укор, как что-то важное, наполовину забытое.
– Я – нормальный человек. У тебя есть парень – это хорошо. – Дима сделал небольшую паузу. – Люди разные бывают, но ты вообще ни на кого не похожа, понимаешь? Пообщаемся, у каждого свои дела,  ну и потом будет, что будет.
Каждый раз, когда    о н    звонил,  находилась сотня способов, чтобы не отвечать    е м у. Это и не давало спать в ту самую ночь, когда я ворочалась из стороны в сторону, пока не пришла полезная мысль: узнать, как   о н   вообще? Может быть, зря обидела человека?  Не отрицаю: я весьма хороша собой  – так что же, все вокруг только на это и обращают внимание? Получается, что парень,  которому интересен был мой внутренний мир, показался настолько подозрительным субъектом, что просто расхотелось с ним общаться. 
Я перевернулась на другой бок и попыталась сквозь тончайшую штору разглядеть ночь. Ветер затих. Мои мысли, смотанные в какой-то безумный клубок, носились по кругу… Николай, наверняка, после очередного доклада, расслабляется на банкете, потягивая виски… Дима… Это его любимое словечко «понимаешь», приятный низкий голос, который впился в память, и интонация…  Эта его обаятельная, такая искренняя улыбка, от которой все вокруг становилось ярче и светлее. Эта его манера держаться в обществе, когда, разговаривая с человеком пять минут, кажется, что уже знаешь его всю жизнь. Приятный, душный, манящий в пропасть самообман – именно такой, когда хочется довериться человеку, которого видишь первый раз в жизни, а кем он потом окажется, ты догадываешься, но гонишь эти портящие сказку мысли прочь.
А я в тот раз догадывалась, какой он на самом деле? Или нет? Немного напрягая память, я пыталась вспомнить то бессознательное, необъяснимое первое впечатление от человека, которое я впитывала за доли секунд, и которое всегда в конечном итоге оказывалось истинным, пройдя проверку обстоятельствами и временем. По моим ощущениям, Дима не нес внутри себя никакой тревоги. Он был истинно доброжелательным человеком, несущим что-то спокойное и радостное.
А что он сейчас делает? Есть ли у него девушка?  Постоянная или на одну ночь? Я ощутила невольный укол ревности, на который, по сути, не имела права. Кто она? Подруга? Возлюбленная? Вспоминает ли он вообще обо мне хоть иногда?  На самом деле я ничего о    н е м    не знала, и только что-то шелохнулось в глубине души, будто я когда-то давно обидела ребенка, а теперь это мне не дает покоя.
«Привет. Димочка, ты меня еще помнишь?» Быстрого ответа я не ожидала. Еще бы, прошло столько времени с того момента, как я перестала отвечать ему...
«Ага, та самая девушка с удивительными глазами, которая скрылась в неизвестном направлении». Я не смогла сдержаться от улыбки – да, он неисправимый обольститель даже на расстоянии. Глаза и правда у меня красивые, но так об этом сказать умеет далеко не каждый.
«Давай увидимся завтра, поговорить надо». С той поры, как мы виделись в последний раз, прошло немало времени, и что он мне скажет на мое предложение, я попросту не знала… На случай, если рядом женщина, ответила весьма официально – не предлагаю же я ему интим? Я невольно усмехнулась. Я вовсе не собиралась портить ему романтический  вечер, если таковой намечался, и тем более, назначать свидания чужим парням!
О чем вообще-то я собиралась говорить с Димой, я не могла решить до самого последнего момента. С одной стороны, может, это было подсознательное желание перебороть свой страх перед человеком, который мне симпатичен, и значит, несет смуту в мои размеренные и стабильные отношения с Николаем. С другой стороны, хотелось убедиться, что он вовсе не настолько замечательный, чтобы думать о нем одинокими бессонными ночами, пока рядом нет любимого мужчины.
В моей жизни последнее время было достаточно мало интересных впечатлений и разнообразных развлечений.  «К Диме однозначно меня что-то притягивает, и пока я не разберусь с этим, бессмысленно переключаться на что-либо другое». Ощущение копилось во мне достаточно долго: жажда новый приключений, которых заметно поубавилось с той поры, как я стала девушкой во всех смыслах не свободной. Эта неутомимая тяга к новым авантюрам несла в себе горькую примесь тревоги, причин которой я не могла разгадать.
Где-то за окном исполняли свою мрачноватую колыбельную песню ночные деревья, провожая в последний путь один день и принося в жизнь другой, такой же бесславный в череде себе подобных.
Решив, что завтра однозначно что-то прояснится, я погрузилась в глубокий, вязкий, тягучий сон. Всю ночь мне казалось, что Дима где-то рядом: я ощущала его присутствие почти физически. Я чувствовала кожей его энергетику, его настроение и его тяжелый и почему-то беспокойный взгляд, и только лишь поутру, проснувшись, обнаружила, что никого в моей комнате нет.


Глава 2


Я прикоснулась к гладко выбритой щеке и слегка погладила пальцами шелковый темно-фиолетовый галстук, который был идеально завязан. Николай никогда не позволял мне самой этого делать. Да у меня и никогда так не получалось.
Он смотрел на меня и улыбался уголком губ. На моих пальцах осталось приятное ощущение прохладного шелка… А сердце в это время как раз выпрыгивало из груди.
Я не знала, куда девать свои  глаза: он всегда умел читать не только мое настроение, но и мысли. Вот и в этот раз не произошло ничего неожиданного:
– Ты ведешь себя так, как будто что-то случилось. – Николай протянул руку и взял меня за подбородок. По тому, как властно он смотрел в мои глаза, я прочитала: «Ты вся у меня на ладони, что бы ты не затеяла, я все равно про тебя все знаю».
– Я вся в предвкушении сегодняшнего собрания, ты же знаешь. Это для меня очень важно.
За окном по всем близлежащим деревьям рассыпалась стая ворон, издающих недружелюбное скрежетание. Каждое зимнее утро в нашем доме начиналось именно этими звуками. Дико хотелось спать...
Как же  я по утрам ненавидела работу Николая за то, что ему нужно было выходить из дома в семь часов,  а иногда даже в выходные. Вместо того, чтобы в тепле и уюте спать еще целых два часа, мне приходилось вставать ни свет ни заря и готовить завтрак… Это, видимо,  было наказанием все за мои грехи в прошлой жизни, а может, своего рода насмешкой: именно такой жизни я и хотела, я всегда мечтала быть хозяйкой в большом, просторном, богатом доме, хлопотать, стирать и убирать, устраивать быт по своему вкусу и разумению…
Николай бросил еще один тяжелый взгляд и молча вышел из дома.
Я побежала обратно в спальню, плотно закрыла все окна, чтобы они не пропускали холодный туман и серое, отвратительное утро, и с облегчением упала спиной на широкую мягкую кровать.
Боже мой, сообщение от Димы!
«Позвоню вечером».
И все. Пусто. Я почувствовала себя как-то растерянно. То, что он ответил – это радостно, Но то, что так безлико – это странно. Как будто я – его коллега по работе и не более того. Но ведь так и есть, скорее «не более», чем «кто-то».  Но зато у меня теперь есть надежда.
Утро, которое пять секунд назад было тусклым и скучным, наконец-то ожило! Из колонок снова разносился Неподражаемый:

I don`t look good in no Armani Suits
No Gucci shoes - or designer boots
I`ve tried the latest lines from A to Z
But there`s just one thing that looks good on me

The only thing I want
The only thing I need
The only thing I choose
The only thing that looks good on me...is you...*

То ли из-за этого сообщения, то ли из-за… Из-за предвкушения чего-то нового мне немедленно захотелось выбраться из дома, делать все что угодно, только не сидеть взаперти, в четырех стенах. Хотелось простора и свободного, обжигающе-холодного воздуха. Я подозрительно быстро собралась и раньше обычного времени выбежала  на работу. Как же пронзительно чисто и приятно было дышать утренним свежим запахом! Никакого собрания, конечно же, не было. Но зато это, по крайней мере, звучало правдоподобно. 
               
Не могу сказать, что для меня вести двойную жизнь – это норма, в отличие от большинства моих подружек, я никогда не обманывала своих мужчин. Я просто их бросала, как только влюблялась заново. Так было бы еще долгое время, если бы однажды ко мне не пришла Наташка с бутылкой шампанского и не продекламировала прямо с порога:
– Я выхожу замуж!
Я настолько растерялась, что не знала, что мне делать: радоваться за нее, или все же не нужно, уговаривать одуматься, или вручать лавры.
– А как же я?
– Дорогуша, ты со мной, я с тобой, все по-прежнему. – Наташа, видимо, ожидала более бурного выражения радости с моей стороны, или хотя бы ее подобия.
– Как же наши гулянки, ночные клубы? Парни? – Не унималась я.
Сказать, что я не могла сдержать своего разочарования, что ряды тусовщиков на моих глазах теряют такого кадра, означало бы не сказать ничего. Но кадр, видимо, заранее был готов к такому вопросу.
(Но Боже! Наташка была незаменима!)
– Тебе, дорогая, тоже пока прекращать это все, – она обвела взглядом кухню, отпила шампанского и многозначительно произнесла, – тебе пора замуж. Тусовки – это  хорошо, но мы же с тобой не вечно будем такие красивые и привлекательные. Тебе уже сколько, а? – она хитро прищурилась и ехидно улыбнулась. – Вот-вот, и я про то же.
Я сидела, потупив взгляд. «Вот сучка».
– Мне тоже не шестнадцать, а кажется, как и тебе, двадцать шесть. Я не хочу тебя обидеть.
Я тут же мысленно забрала свои слова обратно. «Браво. Знает, как на меня повлиять. Сначала плохой полицейский, а потом – хороший».
В тот вечер мы долго сидели у меня на кухне, в съемной квартире, которую я делила с тремя девчонками. Мы пили шампанское и болтали, в основном, обсуждая грядущую свадьбу Наташки, смеялись, она показывала на телефоне фотки ее будущего мужа. Мы строили планы, что с нами будет потом, какими мы будем через пять лет, но в основном это касалось именно моей счастливой подруги. 
Однако ее идея впилась мне в голову и активно начала пускать свои корни.
Через полгода я уже превратилась в настоящую бизнес – леди  во всех смыслах. Свой строгий  рабочий имидж я перенесла в жизнь, прекратила бездумно шляться по всем night-party, live music, rock` n` roll и RNB – вечеринкам, задала фору всем «золотоискателям» женского пола в нашем офисном здании, выйдя на передовые позиции по завоеванию мужских сердец. Именно так в мои сети и попался Николай.
Все началось с конференции. Бездельников, которые видели в мероприятии лишь повод прогулять работу и «на халяву нажраться» (никогда не забуду мой истерический смех, когда эту причину озвучил на планерке мой коллега N, как раз напрашиваясь в ряды посетителей), было большинство. Остальных, фанатиков – извращенцев, которым нужно было выставить свое рвение к знаниям перед начальством, было гораздо меньше. В отличие от них, я была всего лишь скромным слушателем сего доклада и, превозмогая всю себя, даже записывала все, что Николай произносил.
Высокий, великолепно сложенный, немного седой мужчина, притом обладающий бархатным голосом, не мог не привлечь мое внимание. Он был для меня незнакомым и новым человеком в этом кругу, но это сыграло мне на руку, и я интуитивно подобрала к нему отличный подход.
В перерыве половина участников растерялась – разбрелась по номерам в ожидании банкета и беспробудной пьянки. Для чего тогда вообще нужны партнерские конференции? Кто-то даже не явился вообще, но я стойко просидела до 18-30.
– Николай, добрый день. Я  – Ирина Волкова, компания «Интер Софт Коммуникейшн». Не могли бы Вы мне ответить на пару вопросов по Вашему выступлению?
– Приятно познакомиться, Ирина. Слушаю Вас.
– Инновационные предложения для государственных структур освещены очень полно, а как Вы оцениваете ситуацию в среднем и малом бизнес? Как Вы думаете, что ждет этот сектор в перспективе на ближайшие несколько лет?
– Признаться, я польщен вашим живым интересом. Не возражаете, если мы с Вами обсудим этот вопрос за чашечкой кофе?
… Через две недели мы стали любовниками, через три месяца он предложил мне переехать к нему, а через два года – сделал предложение.
… Он был весьма неплох собой, даже разница в возрасте в девятнадцать лет меня нисколько не смутила, даже напротив: ведь мне нужен был настоящий мужчина! Солидный и состоятельный. Спустя время я поняла, что мои надежды оправдались даже в большей степени, чем я ожидала. Несмотря на свой властный и временами деспотичный характер, на совершенно иной склад ума, к которому мне пришлось долго привыкать, я поняла, что он действительно очень тепло ко мне относится и любит меня… Я научилась угадывать, о чем он в данный момент мечтает  – увидеть перед собой горячую сковородку с шипящей и потрескивающей яичницей, или посмотреть, как я танцую стриптиз под медленную музыку, или просто помолчать в обнимку. Я научилась его удивлять и радовать.  Чтобы удержать рядом с собой мужчину, достаточно лишь понаблюдать за ним и  понять, кого он хочет видеть рядом. Стать такой вполне реально и  вполне осуществимо, если ты – неглупая и при этом красивая женщина.
Но кроме огромного числа подарков и сюрпризов, на которые Николай был способен, я получала также скандалы и встряски по полной программе, если хотела сделать что-то против его воли. Кроме теплоты и ласки он дарил мне ощущение, что я – собственность,  что я, как представительница слабого пола, должна во всем ему подчиняться. Сначала, признаюсь, мне это даже нравилось, я чувствовала в его требовательности проявление страсти – это льстило. И тем более, я никогда не была вместе ни с одним человеком такого возраста, мне казалось, что это нормально в таких отношениях. Меня настолько радовал тот факт, что я переехала со съемной квартиры в большой дом, где теперь только я – хозяйка, настолько удивляла забота и нежность, о которой можно было только мечтать, что я гнала все плохие мысли прочь.   
Тем не менее, Николай оказался человеком весьма странным. Когда я переезжала к нему, он не притронулся ни к одной моей сумке, просто велел собрать вещи и ждать, когда приедет машина.
– Коля, разве ты не можешь поехать со мной и помочь?
– Нет. У меня много дел. К тебе приедет водитель.
Я прекрасно знала: он будет сидеть дома и смотреть свой любимый чемпионат, откинувшись на спинку кресла у камина, а к моим вещам не притронется, потому что это не его уровня дело. Он управляющий. Он лидер. Он отдает приказы, а не исполняет работу. Хотя для меня было бы важно, чтобы в этот день мне помогал именно мой мужчина.


Глава 3


… Я смеюсь, закрываю ладонями глаза и тут же открываю – и до боли захватывает дух! На спидометре 140!
– Смотри, – он перемещает взгляд на меня и сразу немного вниз – я  не верю глазам, мы едем 160!.. Но ощущение полета еще реальнее, чем ощущение скорости. Мы мчимся по Текучева, сердце сжимается в комок, «на полную» звучит самая потрясающая музыка, которую я слышала – нет, ну как это ему удается?  Имея такую сумасшедшую тачку, такую славную мордашку и такой диск, оставаться свободным? В сумасшедшем танце бегут фонари, мысли скачут сами непонятно куда. Открываю наполовину окно, закуриваю Vogue и смотрю на него.
– Что ты так хитро улыбаешься? – Он  так славно смотрит на меня, и что-то внутри замирает.
– Да просто, – моя  улыбка становится еще шире…
В это время я закрываю глаза, запрокидываю голову и представляю его нежные губы на мох губах. Интересно, какой у них вкус?... «East Side Story» становится еще громче, волны музыки поднимают меня и опускают вниз, страшно хочется петь, страшно хочется радоваться жизни и любить… Я не могу думать больше ни о чем, кроме того, как он целуется… 
Что за странный парень? Что ему от меня нужно? Ему нравится Mercedes – Benz, Bryan Adams и скорость… Он красив, уверен в себе и, наверно, он потрясающий любовник…
Как же мне хочется казаться равнодушной и непокорной. Пусть он мечтает обо мне сейчас, а я буду думать, хочу ли я быть с ним…
Сейчас, здесь, с Димой, в этой мельчайшей части вселенной, я чувствую, что я – взбалмошная девчонка, абсолютно счастливая, и впереди – целая огромная жизнь, а кроме нас во всем мире больше нет никого! Как здорово снова научиться мечтать и радоваться тому, что есть! Отбросить все, что связывает, высунуть руку в окно, смеяться и ловить ветер! Пусть даже всего на час…
Что же, черт возьми, все-таки происходит? Пытаюсь собраться и сконцентрироваться, но напрасно, снова и снова что-то мне мешает.
Светской беседы не получается. Желая сама или нет, я рассказываю ему столько всего…  Как будто от вина кружится голова, и, хотя я понимаю, что несу ахинею, но не могу остановиться… Я спрашиваю его о том, изменял он когда-либо или нет? Я развожу целую теорию, что я не смогу изменить своему мужчине, потому что я уважаю его… Но последнее время мне с ним невыносимо скучно… Что я хочу в душе чего-то нового, и не могу все время сидеть на месте…  Объясняю, что я хочу драйва в отношениях, и поэтому боюсь выйти замуж за Николая… Что он хороший, что от добра – добра не ищут, но мне страшно привязываться к одному человеку, мне так дико хочется свободы… 
Дима небрежно смотрит вперед, на летящую трассу, то и дело поглядывая на меня. Он терпеливо слушает и иногда задает вопросы, хотя этого почти не требуется…
Почему вообще я все это рассказываю? Я не знаю, не могу понять до конца, по сути – так  честно и откровенно я не могу поделиться всем, что накипело, ни с одной подругой, а мне это так необходимо… А с другой стороны – я плохо понимаю, что делаю! Мысли не слушаются, в голове пляшут безумные идеи… Ведь я просто хотела покататься на его потрясающей машине с откидным верхом и послушать свой любимый диск, который я слышала всего однажды и только у него…
Иногда накрывает волной трезвости, и я ощущаю себя совсем странно и нетипично: обычно я «веду» ситуацию, а тут «ведут» меня…  А если еще точнее – все плывет перед глазами.
Незаметно появляются новые темы для разговора, мне становится намного легче оттого, что я перестаю говорить о себе, что перестаю раскрывать все свои мысли совершенно новому человеку, который притом для этого не прилагает никаких усилий. Мне отчего-то приходит в голову поведать историю о своей подруге, не называя никаких имен и фамилий. История весьма запутанная: девушка, которая семь лет прожила вместе с мужчиной исключительно из чувства долга перед ним. А когда она, наконец, по-настоящему полюбила, то оказалась в весьма сложной ситуации. И как она это все преодолела, и что ей пришлось пережить во имя того, чтобы быть с тем человеком, кто ей действительно дорог.
Дима иногда так смотрит на меня, бросает цепкий глубокий взгляд, будто пытается вынуть из меня всю душу, и по телу пробегают мурашки, становится прямо не по себе. Он рассуждает о смысле жизни так, что  мне кажется, что он прожил не без малого тридцать, а все шестьдесят лет. Он умеет удивительно легко объяснять сложнейшие вещи и механизмы простым и доступным языком. Он полностью лишен наглой привычки намекать на интим и распускать руки, несмотря на длину юбки и сумасшедший блеск в моих глазах, который исходит изнутри против моей воли. 
Вообще все, что происходит со мной, если он рядом, происходит не по моей воле, а по велению инстинктов или причудливых, иногда глупых умозаключений. Его голос – ровный и спокойный... Его слова обволакивают и гипнотизируют. А когда выплываешь из этого сонно-сладостного состояния на поверхность, оказывается, что он спрашивает  о чем-то… Честно пытаюсь вникнуть.
– И знаешь, что было потом? Представляешь, она не открывает ему дверь.
– Прости, что? Я немного... Задумалась… – Я часто-часто хлопаю ресницами и робко смотрю на Диму – нет, он не обиделся. Просто на доли секунд задержался ответным взглядом в моих глазах. Быстро и неуловимо.
– Я говорю, когда он вернулся, то он не получал от нее писем уже полгода. Она не отвечала на звонки, сессия, учеба, дела… Он приезжает из армии, но не предупреждает ее о приезде. Просто идет не домой, не к друзьям, не к родителям, не еще куда-то, понимаешь, идет к ней. Звонит в дверь, видит, как кто-то смотрит в «глазок», и тишина.  Она видит его, но не открывает ему дверь. Слушай, вот я не понимаю, ну если ты решила бросить, так скажи пацану об этом, глядя в глаза!
– Бедный. Он, наверно, долго переживал и приходил в себя.
– Да нет. Ты знаешь, он тоже видел, что это конец, но ведь хотелось как-то по-человечески все закончить. Вот такая история. Как тебе? – Бросает вопросительный взгляд.
– Печально. Дима, но это жизнь.
– Только не говори, что это бывает так редко, и все в мире вовсе не так, все вокруг розовое и пушистое, – он саркастически улыбается. – Не поверю.
– Я не говорю. Не хочу нагнетать. Разницу чуешь? – Улыбаюсь уголком губ.
– Ага. Ну, это собственно, к той истории, как твоя подруга развелась. И к тому, что я ценю в людях искренность. Я не прощаю ложь.
– А я ненавижу лицемерие. И ложь.
– А может, ты меня обманываешь, и не собираешься замуж? 
С одной стороны Дима делает вид, что искренне забавляется, а с другой стороны я вижу, что он действительно беспокоится, скрывает это и ждет моего ответа.
– Да нет же, Дима, я не вру.
– Не торопись. Взвесь все. Подумай хорошо, пока еще есть время.
Есть такие люди, рядом с которыми всегда становится спокойно и уютно, и все проблемы испаряются. Дима произносит свои слова расслабленно и негромко, будто он – добрый волшебник, который может победить всех, может даже совершить невероятное, нужно просто ему довериться. Мне хочется прижаться к нему, положить голову ему на плечо и прикрыть глаза, и пролежать так много-много лет, наслаждаться уютом и защищенностью, которая от него исходит…
Поверить в его правоту и последовать его совету и правда хочется, потому что все, что он говорит – рационально и убедительно, но есть одно «но»… Как бы я была рада подумать, но времени у меня на самом деле нет! Как бы я хотела бы объяснить ему это, но не могу. Как же дико и невыносимо хочется свободы, а я в моральном заключении. 
Если поверить ему, послушать его – это означает одно. Жить своими чувствами. Но увлекаться и влюбляться не просто глупо – это запрещено, это не для меня… Уже не для меня… О, Боже.
Мы снова слушаем Неподражаемого и мчимся вдаль, не говоря друг другу ни слова: он смотрит на дорогу, а я – на него. Иногда молчание означает больше слов, но сейчас все настолько запутанно…  Смазано и растерто в пыль понимание правильного и неправильного, реального и вымышленного, ведь чтобы дотянуться до мечты, нужно всего лишь протянуть руку…
Он сбавляет скорость, делает тише музыку и останавливается возле парка. Меня понемногу начинает бросать в дрожь.  Хочется спрятаться и не делать ничего, не объяснять ему причин, просто уехать домой... Закрыть лицо ладонями… Заплакать от своей глупости. Я нахожусь в полуметре, нет, меньше, от человека, который расположен ко мне более, чем дружески, я почти кожей ощущаю исходящую от него энергию, и понимаю, что он тоже чувствует что-то манящее, притягивающее по отношению ко мне… Но прежде всего, из множества граней душевного соприкосновения я выделяю одну. Я ощущаю между нами невидимую стену, которую я не в силах разрушить. В ту самую бессонную ночь мне не стоило напоминать о себе, говорить о встрече, не нужно было придавать столько значения тому, что я хотела бы исправить…
Дима, Дима, Димочка… Зачем ты это делаешь?
Он оставляет попытки меня обнять в ответ на мою равнодушно-отстраненную реакцию. Как будто я запретила себе думать о нем и прикасаться к нему, потому что это неправильно. Я чувствую, что он сделает еще одну попытку, прежде чем снова заведет двигатель и повезет меня домой. Только бы он больше не смотрел на меня ТАК. Взгляды, прикосновения – то, что заставляет и мое, и его сердце биться чаще – сейчас, здесь уже не нужно. Это – лишнее. Плюс – минус два года, может, что-то смогли бы изменить…
ЭТОМУ быть, но не сейчас, и не здесь. И не со мной. 
НЕ БЫТЬ.
Меня переворачивает от невозможности возможного, я ничего не могу с собой поделать… Как же мне невыносимо хочется, чтобы он сейчас прикоснулся ко мне и поцеловал меня! Вместо этого я отворачиваюсь к окну и закрываю глаза, и уже плохо соображаю, что происходит, потому что попадаю под гипноз его взгляда… Но сила воли одерживает верх.
Коротко и ясно, как удары гонга, одна за другой возникают и гаснут яркие вспышки осознания. Меня кидает в обморок и выбрасывает обратно за доли секунды. Теперь я понимаю, откровенно и четко понимаю, почему я боюсь выйти замуж за Николая.
Потому что я не хочу его просто при его мимолетном взгляде на меня. Его прикосновение не пронизывают меня насквозь, вызывая дрожь во всем теле… У меня нет ощущения, что по коже прошелся электрошок от касания его пальцев, – а сейчас это есть, и я понимаю, как это бывает. Но этого нет. Этого никогда не было…
Именно сейчас озарило – кольнуло раскаленным прутом. Это – безжалостная правда, мне ничего не привиделось, не показалось. Ирина, смотри и запоминай…
Оттого, что мне страшно с этим жить всю жизнь, и оттого, что мне никогда не быть абсолютно, безоблачно счастливой, становится не по себе, находит холодная дурнота.

She left her shoes out on the beach
She left my dreams just out of reach
She left her footprints in the sand
She was a bird right in the hand
I met a girl that made me laugh
She left a faded photograph
I thought I heard a siren song
I sang along but I was...
I was only dreamin'
I was only dreamin'
Visions in my head
Talkin` in my sleep
Turning in my bed
But I was only dreamin'…**

Свет фонарей тускло светит в стекло. Провожу по нему слабыми, дрожащими пальцами. Только бы Дима не заметил моего состояния. Я судорожно пытаюсь найти причину, чтобы спуститься с небес на землю, и нахожу… Семья, о которой я давно мечтала, стабильность и уверенность в завтрашнем дне. Мой возраст, не столь юный для того, чтобы впредь оставаться незамужней. Просторный, уютный большой дом с цветами, садом и белыми мраморными ступенями… Достаток, материальное благополучие, возможность ездить в разные страны, отдыхать на любых курортах, где ни пожелаю... Это – все то, что я искала, это – все, к чему я так долго шла. Лучшей партии, чем Николай, мне не найти. Он верен, он уже успел вкусить все прелести жизни и хочет обрести семью. Он богат… От одной мысли об обшарпанных стенах съемной квартиры становится тошно. Да, Николай немного своеобразный, но,  по сути, он хороший человек. В то же время я совершенно не знаю Диму. Риск потерять все слишком велик.
Я всего лишь женщина, которая хочет красивой жизни, и эта жизнь сейчас пока еще у меня есть. А если в этой призрачной сказке не будет любви, то всегда будет уважение. Безумная любовь обязательно когда-то закончится… Доказано: это всего лишь химическая реакция…
Возможно,  я просто все усложняю, и тогда получается, что меня не тянет к Николаю как к мужчине просто потому, что первая и самая яркая стадия наших чувств ушла, как дым? Тогда обаятельный и привлекательный Дима, настоящий парень моей мечты, тоже когда-либо станет для меня скучным? Мне становится отвратительно и мерзко.    


Глава 4


Меня разбудил пронзительный, знаменитый на весь мир сопрано.
По правде говоря, я с почтением отношусь ко всем видам искусства, в частности – к опере, и спать в концертных залах для меня не норма. Я задумалась и задремала – и вот она, расплата. Но отчего-то в тот момент, когда Казарновская исполнила свое знаменитое соло, меня бросило в дрожь.
Видя мое состояние и пытаясь подбодрить (или желая показать что-то, мне не понятное?) Николай  погладил меня по плечу и провел властным жестом по обнаженному участку ноги, открытому ошеломляющей глубины разрезом. Мне безумно захотелось выйти прямо сейчас, сбежать, умыться ледяной водой, забраться за занавеску, на высокий подоконник, чтобы он не нашел меня, и сидеть там все оставшиеся полтора часа, глядя в окно... Я так и не решилась выйти, чтобы не расстраивать Николая, потому что билеты он достал очень давно, заблаговременно, с большим трудом. Просто прикрыла глаза и постаралась ни о чем не думать, но это оказалось воистину сложной задачей. Его прикосновение не просто было для меня чужим, холодным и пресным. Касание его рук здесь, в тесном, переполненном зале, раздражало невыносимо… Я отвлеклась и представила, как мы будем нестись в такси вдоль ночных огней… И обреченно прикрыла глаза.
Из полудремы меня вывел вопрос:
– Ты не скучаешь? Дорогая?
– Слегка захотелось спать… От шампанского.
Я улыбнулась наполовину сонной – наполовину растерянной улыбкой. Мы прогуливались по  коридорам театра, кивком приветствовали некоторых знакомых лиц, с кем-то здоровались и беседовали обо всем и ни о чем. Настойчивые поцелуи в шею были  безвкусными и  неумелыми… С каждой его попыткой меня коснуться или поцеловать я расстраивалась все больше и больше. От тоски и от, очевидно, безнадежно испорченного настроения хотелось заплакать. Прямо сейчас – громко и навзрыд. Вырвать пучок листьев и швырнуть ему в лицо!
С другой стороны я, безусловно, понимала, что показывать характер сейчас не к месту. Коля так мучительно добывал билеты, чтобы порадовать меня,  ведь он хотел подарить мне этот вечер. Пусть он сам, того не понимая, портит мне душевное состояние, однако же он так старался… Получится по меньшей мере некрасиво по отношению к нему.
– Ты куда?
–  Срочно, это по работе.
Я решила остановиться возле небольшого музыкального фонтана, окруженного алоказиями и диффенбахиями. Прогуливаясь вокруг, рассматривая восхитительные клумбы, я невольно зацепила взглядом Николая. Он напряженно и резко разговаривал на повышенных тонах. «Ему не звонят вечерами уже с тех пор, как его перевели на новую должность» –  подумала я и тут же умчалась мыслями прочь.
Как бы мне хотелось научиться, подобно сильным и волевым персонажам романов, отбрасывать в сторону те обстоятельства, которые изменить я не в силах! Как бы мне хотелось уметь, несмотря на всевозможные причины, сохранять уравновешенное состояние. Не терять внутреннее спокойствие, управлять эмоциями. Оставлять в стороне, позже  обдумывать во всех подробностях все то, что тревожит сейчас,  мешает в данный момент подумать о чем-либо нужном.   
Вообще вся моя жизнь под гнетом тоски и грусти сейчас мне представлялась абсолютно неправильно скроенной, а затем – неправильно сшитой материей. А все мои действия в ней казались бездушной ошибкой. Ошибкой, подвластной лишь воле Судьбы и ее резким поворотам, предвидеть которые я не сумела. 
Зачем-то все время я задавала себе одни и те же вопросы… Почему есть одно – но нет другого? Почему есть благополучие, но нет страсти? Почему есть уверенность в завтрашнем дне, смешанная с неуместными,  раздражающими поцелуями и ласками? И почему я все время возвращалась мысленно к Диме?
Я понимала, что все мои установки, согласно которым я жила столько лет, летят в пропасть, крошатся на куски, в то время как новых правил, по которым я буду жить дальше, еще нет.  Когда-то я думала, что честь и совесть – это понятия незыблемые, они закладываются в раннем возрасте и не подвергаются изменениям во времени. Сейчас же, напротив, я настолько слабо понимала их значение и, по правде говоря, я почти готова была поставить под сомнения даже их, потому что  неожиданно для себя поняла: живем мы всего один раз. Что будет потом – мне (и кому-либо вообще) не известно…
Может, такой смелой я была лишь здесь и сейчас? В окружении стольких людей, где все мы друг для друга – никто. Я могла представить себя кем угодно, и рассуждать и мыслить, как  хочется. Возможно, в привычной, другой обстановке, все снова вернется на круги своя и станет обычным и серым…
Нет, наверно эти понятия  действительно занимают свою нишу в сознании, они существуют, потому что очень хочется так рассуждать, но это выходит, по правде говоря, не совсем искренне – пока нет ни единого применения на практике, от этого и весь пессимизм и щемящая душу тоска… 

Николай погладил меня по щеке и прошептал:
– Дорогая, просыпайся. Мы приехали.
Я очнулась и выбралась из машины наружу. Ночной холод взбодрил и разбудил меня.
Перед сном я в полудреме пыталась нащупать свой мобильный: если будильник утром будет звонить в другой комнате, то я ни за что не проснусь. Отчаявшись и поняв, что он, наверно, в гостиной,  в сумке, я переползла через спящего Николая и взяла его телефон. На дисплее я увидела один непрочитанный конверт. Не задумываясь, открыла и удивилась: «Не важно. Это твое решение. Спи спокойно». 
Кто отправитель? Адресата я не знаю, это точно.
Я постаралась запомнить номер, не внесенный в адресную книгу, решила поставить будильник и лечь спать, а сообщение – стереть, чтобы не пришлось объяснять и глупо оправдываться, на каком основании я проверяла его телефон.  Все равно Николай бы мне ни за что не поверил…


Глава 5


В тот момент, когда я узнала, что Николай готов сам организовать все, что касается нашей свадьбы, включая выбор платья (это, как он заявил, его подарок, и не имеет смысла спорить), я сначала немного растерялась. Хотелось помечтать, поездить по магазинам, примерочным… Нет, конечно, он будет во всем советоваться со мной, но всю «черновую работу», беготню он берет на себя. Ммм.... Замечательно.
Я сидела на своем любимом месте – рядом с торшером, в самом углу, на бежевом кожаном диване в столовой, и листала один из тех многочисленных свадебных каталогов, которые успели как-то попасть в наш дом. Моя чашка кофе на столе давно остыла, Коля унесся на очередной тренинг, а я рассеянно перебирала страницы и не находила себе места.
Сказать, что меня немного удивило странное сообщение, означало бы не сказать ничего! Но никаких подозрений на тему верности Николая у меня и быть не могло. Сама идея казалась полным абсурдом. Он выбрал меня в качестве будущей жены. Что может служить еще более веским доказательством его верности и любви?  Но все ли у него нормально, может, у него какие-то проблемы, а я хожу рядом с ним и не могу ему помочь? 
Почему неспокойно на душе и очень тревожно, это как раз понятно. Один замышляет непонятно что, второй человек – загадка, к которому меня тянет изо вех сил, плюс еще свадьба – чтоб она провалилась! Как будто я – марионетка в чьих-то неведомых руках, что со мной будет – не понятно.
Ловушка… Психологический лабиринт, из которого можно долго и мучительно искать выход, а когда он найдется, это место может стать твоим смертным одром.
Сколько можно сидеть и листать эти каталоги, если они уже до обморока надоели? Если не хочется ничего? Если мысли совершенно в другом месте?
Уже полдня мучает мысль: да или нет?
Позвонить или нет? А ведь я, видимо, надоедаю ему, ведь встреча была только …  Просто хочется убедиться, что  он – не иллюзия, увидеть его снова,  поверить, что он не приснился мне…
Набираю Наташку.
– Приветик, дорогая, что  делаешь?
– Привет! Сижу дома.
– А какие у тебя планы на сегодня?
– Да особо никаких, так себе… Всякое, – скучающе протянула Наташа.
– Наташ, а поехали прямо сейчас в наше место? Кофе попьем! – Пытаюсь заразить ее хорошим настроением, иначе я точно сойду с  ума, если просижу дома хоть час.
– Да? – В голосе появляется некоторое оживление, и я уже рада этому, значит, все-таки немного получается. – Не знаю, я правда тут только что кино включила…
– Какое еще кино? Слушай меня: бросай это дело. Сегодня выходной, а на неделе мы с тобой опять не увидимся, точно говорю.
– Ну… Ладно, давай! Я буду собираться.
–  Наташ, не пожалеешь, погода сегодня такая хорошая!
Ура, Наташка «сдалась»! Мы встречаемся за «нашим» привычным столиком, в «нашем» самом любимом кафе, которое пусть и не блещет популярностью, зато в нем всегда веселые, разукрашенные желто-оранжевыми рисунками стены, всегда солнечно и почему-то радостно.
При виде фруктовых и миндальных пирожных, яркого разноцветного желе и взбитых сливок, тортов, разрезанных на кусочки, покрытых украшениями из нежно-розовой, светло-желтой, салатной и белой глазури, мое настроение заметно улучшилось. Это неизменно работает!
Мы, как обычно, заказываем себе ванильный капуччино, и все проблемы куда-то испаряются…
«А ты не мог бы встретить меня углу Университетского и Садовой?»
«В какое время?»
«Пол-8»
И тишина…
Наташа ушла на 10 минут раньше, сославшись на еще одно дело в городе, а я, проводив ее до остановки, от бездействия вернулась в кафе, за тот же столик. Может, у меня случился какой-то внутренний сбой, потому что я вовсе не собиралась писать сообщения Диме... Когда я очнулась, было уже поздно размышлять, правильно я поступила или нет: сообщение было отправлено. Причем отправлено, совершенно не думая, зачем я это делаю, о чем, например,  мы будем с ним говорить? Наверно, я в глубине души понадеялась на то, что он все же не приедет.
Пообещав себе подождать  ровно пять минут и уйти в нужном направлении, я принялась разглядывать пешеходов.
Первая минута пошла. Тоска и полная неизвестность – что может быть хуже? Я ведь даже не знала, ответит он или нет, или, возможно, он собирается сообщить, что не сможет приехать, но просто временно занят?   
Вторая минута. Вкус табака отвратителен. Зачем-то постоянно смотрю на экран телефона. Переворачивает все внутри. И когда же хоть что-то прояснится?.. 
Третья минута. Играю в такую же чушь на телефоне, в которую играла в тот раз, когда ждала его в машине… Тогда я надулась и сказала, если не хочет общаться – я, пожалуй, пойду, а в «самолеты» можно поиграть и дома… Зачем, спрашивается, Дима тогда увез меня, отправился на встречу к какой-то женщине, причем 40 минут, а меня оставил в авто?  Я была злая до безумия, но когда он вернулся, он так обаятельно улыбнулся, что я тут же забыла, что меня расстроило и разозлило. Все мои обиды вмиг показались мне смешными и надуманными, совсем неважными.
На самом деле я постаралась взять себя в руки и решила, что не стоит портить себе вечер из-за такой ерунды, ведь я не на свидании! Я просто хотела покататься с ним и послушать эту убийственно красивую музыку… Которой, кстати, мне никогда раньше не доводилось услышать…
Четвертая минута. Выворачивает наизнанку! Ну и куда мне идти с таким настроением? Домой – это смешно. Пройтись? Ничего не хочется… А на самом деле просто утешает мысль, вытекающая из подсознания: он ответственный человек, он никогда не стал бы пропадать, просто сказал бы, что не придет. Это я уже отчетливо поняла, и поэтому сижу и жду непонятно чего.
После огромного усилия над собой я выхожу из кафе. Совсем «вовремя» начинается дождь… Ощущаю себя совершенно идиотически (вот теперь уже все равно, приедет – не приедет, не хочу его видеть), да и к тому же полная неизвестность убивает. Нет, звонить и уточнять я не буду – нет смысла, но если он не приедет, это будет ужасно… Мне совершенно все равно – есть лужи или нет, как я выгляжу при этом, потекла ли тушь? Безумно хочется провалиться сквозь землю и очнуться в другом месте.
Я прохожу мимо витрин, разноцветные люди и зонты мелькают вокруг. Убегаю, растворяюсь в дожде, сливаюсь с городом, мчусь. Отвлекаюсь, становится легче, и тут… Звонок!!!
- Подъезжай теперь на Ворошиловский – Красноармейскую. Я уже там.
- Хорошо.
Дима делает комплимент  моим красивым кружевным колготкам и чертовски обаятельно улыбается. Почему рядом с ним я чувствую себя десятиклассницей? Таких ощущений от  обычного присутствия мужчины не было очень-очень давно… В голове что-то стучит, нарастает звон в ушах и слабость. Может, я простудилась? Или все это мне сейчас снится, а я – дома, у Николая? Открою глаза – и…
Покататься,  попить кофе, поболтать не получается – он едет кого-то забирать из больницы, и я проникаюсь до глубины души. И нужен ему этот десятиюродный дядя? А может это не дядя в больнице, а какая-то потрясающая брюнетка ждет его в постели? А зачем он тогда, собственно, приехал? Мы незаметно подъезжаем к соседней улице, потому что рядом с домом выходить я отказываюсь.
Черт, черт, черт! А может, это и хорошо, что на улице совершенно светло и нет никакого романтического настроения. Чего больше – страха или желания, чтобы он меня поцеловал? 
На прощание Дима протягивает мне руку… Я читаю в газах безразличие, и мне сразу же становится легче оттого, что я  перестаю бояться, внутренний страх сближения проходит. Вместе с этим давит пустота, бесконечная серая пустота, выедающая все изнутри. Почему-то кажется,  что это конец. Дружеский чмок в щеку. Ирина, ты этого хотела?..

I got my first real six-string
Bought it at the five-and-dime
Played it till my fingers bled
It was the summer of '69

Me and some guys from school
Had a band and we tried real hard
Jimmy quit and Jody got married
I should a known we'd never get far
Oh when I look back now
That summer seemed to last forever
And if I had the choice
Ya - I'd always wanna be there
Those were the best days of my life…***

Дима протягивает руку – и больше не звонит мне. В тот самый момент  я видела, как странно и серьезно смотрели на меня его серые глаза. Я изо всех сил пыталась разгадать, что же он хочет сказать без слов, но так и не смогла.
… Все – и день, и ночь, и свет, и тьма, все будет казаться пустой игрой, вслепую разбросанной колодой карт. Но все это – потом, не сейчас…
Выхожу из машины. Радость от того, что моя человеческая слабость взяла верх над тягой к авантюризму, отступает при первых шагах. Что я делаю? Где черное и где белое? Игра в себя или игра с собой?
Можно снова и снова быть инициатором встречи, но хочется ли мне этого, если быть честной? А нужно ли это Диме? Да, мне неприятно чувствовать себя обузой, лишним человеком, которому отказать неудобно, а проводить вечер вместе тоже нет желания. Тогда, когда он хотел меня увидеть, я не шла на контакт. Теперь я могу стремиться к нему сколько угодно – он не захочет.
Откуда такое безумное желание плакать, топать ногами, бить посуду? От безысходности?  Это так на меня не похоже! Я могу закатить скандал, устроить разборку, накричать на кого-то, просто чтобы высвободить эмоции. Но становлюсь совершенно беспомощной, когда просто вижу хоть что-то, что напоминает мне о нем. Похожая машина, похожий парфюм, Bryan Adams,  слово или шутка, брошенная кем-то, становится причиной какой-то необъяснимой тоски, от которой я неизбежно теряю себя каждый день.
В сознании одна пустота. Я запутываюсь в лабиринтах собственных рассуждений, и меня выбрасывают к берегу мутные воды переживаний. Сложно понять, где плохое – а где хорошее, конструктивных мыслей в моей голове уже нет. Нет мыслей, кроме одной – я не знаю, что мне делать? Быть собой и пойти навстречу ощущениям, или бороться с собой и быть нечестной по отношению к Диме и к себе. Невыносимо тяжело и нечем дышать от одной мысли о нем. Объяснить это свое состояние, состоящее из подавленности и эйфории, сменяющих друг друга, я не могу. Только что-то постоянно сильно давит на грудь, я просто учусь с этим жить, и когда-нибудь я смогу... Научиться дышать.
Особенно – когда перечитываю его сообщения.
«Меня постоянно преследуют мысли о тебе. Когда я вижу тебя, мне хочется остановить время.»
Особенно – когда вспоминаю:
–  А может, не отпускать тебя замуж? (И его лукавый взгляд в этот момент).
Самая сложная загадка, как мне следует реагировать на это? Полу-шутка, полу-вопрос, исполненный подтекста! Я не знаю, что ему ответить. Я не знаю, как воспринимать его поведение, его действия…
Что это – испорченная женская сущность или моя слабость? Или мне он нужен именно потому, что он не может быть со мной? Или просто хочется сбежать от обыденной и серой «стабильности в отношениях», о которых мечтает каждая девушка? Я хочу сбежать от того, о чем мечтала все осознанное время, пока была «в поиске»? Я хочу сбежать от того, чему завидует каждая моя подруга? Я шла к этому целых два года. Все бросить? Ни за что.
Что самое парадоксальное – при общении с Николаем я чувствую себя, как будто я изменяю Диме, а когда общаюсь с Димой, такого чувства нет. 
Если бы Николай только знал о десятой доле того, что я думаю или говорю о нем, о нас в целом… Это был бы дикий скандал. Обязательно – расставание. И снова кухня с ободранными обоями, съемная квартира…
Мне страшно от того, что надо принимать решение, и что кто-то его примет за меня, если я сама этого не сделаю. Шанс на ошибку  стоит слишком дорого, ведь пострадаю прежде всего я сама, в первую очередь.
Даже если я назову весомую и значимую, действительно опасную моральную измену физической, поверхностной и не имеющей никакого значения, то это будет неправда. И я это знаю. Это значит, что никогда я не смогу изменить нелюбимому с любимым.
 

Глава 6


Сижу в кафе в ожидании, когда же подействует выпитая порция коктейля... Сейчас – очередная годовщина «Интер Софт Коммуникейшн», что само по себе является поводом для веселья, но на самом деле в голове только одна мысль: напиться для смелости, да написать ему – а лучше позвонить, хотя нет, пусть сам позвонит… Криво протягиваю пальцы к стакану. Все плывет. Что будет дальше? Светочка. Да, точно. Она мне сможет помочь умными словами всегда.
Почему-то «Мохито» меня не берет (наверно, я уже алкоголик?). А может, просто недобросовестно наливают ром… Когда заказываю второй и пью, меня резко начинает вставлять, понимаю, что еще не все потеряно, и пишу Светочке про то, что хочу его увидеть. За что спасибо этой замечательной девушке – так это за ее умение быть одновременно тактичной и искренней. Именно так – ни  больше, ни  меньше. Такими и должны быть настоящие друзья. Кто-то, кажется, Николай, сказал, что девяносто процентов усвоения сказанного зависит от того, в какой форме это преподнести.
Почему-то вместо желаемого я читаю в ее ответе действительное: «Не нужно, выкинь его из головы, забудь вообще, как зовут». Светик… Ну надо же так мне испортить вечер! Хотя нет, не зря она мне это сказала. Остатки сознания принимают ответ – все верно. Нужно просто реально посмотреть на вещи: мы встретились не в том месте и не в то время. Но ведь от этого не легче, именно потому, что мне нельзя хотеть к нему, меня безумно тянет к нему снова и снова, словно по волшебству…
В сером пафосе событий мне кажется, что кто-то хочет что-то сказать! Тост за процветание компании поднимает руководитель (присутствующие – директор, старший менеджер по развитию, спичрайтер даже добавляют хорошие слова), и мне становится настолько легко и хорошо, что на время я забываю о своих проблемах вечного поиска места работы, о вечной боязни, что все-таки «не там» проходит мое лучшее время, что пора завести себе кучу новых проектов, но не понимаю, как это сделать, о том, что хочу намного больше денег… 
Впереди – успешное совместное будущее. Я на время забываю о Диме. Невыносимо сладостно и душно на душе. Так много и так пусто. «Сапожник без сапог». Мне двадцать шесть. Я сексуальна и красива. Мой достаток говорит сам за себя: для нашего города и для девушки – вполне неплохо.  У меня есть мужчина, который носит меня на руках, сдувает пылинки и хочет взять  жены. Так что же мне еще надо?
Выхожу на воздух для того, чтобы купить сигарет (нет, ну это только в нашем городе, в центре, в одном из самых культовых заведений есть «только Marlboro», только «обычные»!) На улице мне становится сразу не по себе… Внутри – так душно, тесно, хочется бежать, бежать от себя, от морали, от обязанностей, от прав, от всего! Какого японского Бога мне кажется, что я кому-то чего-то ДОЛЖНА? Он нужен мне здесь, прямо сейчас, немедленно! Я точно знаю, стоит мне позвонить – он приедет через полчаса – час, независимо от того, что он сейчас делает, и где он. Я понимаю, что тоже нужна ему. Как же мне не хватает его пронзительных серых глаз, его спокойного, ровного голоса, спокойного и безмятежного ощущения счастья, когда он рядом. Как же я хочу проснуться завтра утром совершенно другим человеком, у которого вместо размеренного будущего и проторенной дорожки – чистый лист, и  я буду делать все заново, с новой страницы и сама.
Это будет так здорово, а главное – это будет по-настоящему! Как когда-то было здорово утраиваться в известную рекламную компанию, где я работала во время учебы на пятом курсе. Мой взгляд падает через дорогу и направо, где находится круглосуточный магазин, а на нем – реклама той самой фирмы, и на миг все становится так же ново и интересно, как  тогда…
Я достаю свой мобильный, проверяю входящие. Глаза находят одно из его самых ранних сообщений – одно из тех, на которые я когда-то не собиралась реагировать или отвечать.
«Ириша, ты самая красивая и самая удивительная девушка из всех, кого я встречал. Не пиши ничего. Я все понимаю.» Дима… Почему ты так далеко?
Он не хочет мешать моему сложившемуся укладу жизни. Он уважает мой выбор. Но он тоже что-то чувствует, я уверена. Я знаю.
Мне безумно хочется снова написать ему, но вместо этого я закуриваю и успокаиваюсь, сидя на бордюре возле входа…
Все пройдет, и это – тоже.


Глава 7


Два серых рабочих позади, парочка безумных выходных впереди, если что-то и случится, то обязательно сейчас – я чувствую!
Если бы можно было разорваться на мелкие кусочки от всего и сразу, то скорее всего я бы рассыпалась на части от подготовки к свадьбе, от работы и от мыслей о Дмитрии Викторовиче Ольшанском... Все вместе не укладывается в голове и требует от меня чего-то, какой-то части меня.
Вообще странно и немного необычно осознавать, что последнее время мир разделился на две половины, в которой есть он, и нет его. Новизна этого осознания и ощущения уже проходит, оставляя легкий горький привкус. Я понимаю, что я бессильна в своем выборе, в то время как меня тянет к Диме с невероятной силой. Одна половина убивает усталостью и безысходностью – вторая влечет и манит яркой новизной, которая всегда будет лишь на горизонте.
В размышлениях прошло полдня. В то самое время, когда я уже не находила себе места и только и мечтала о вечере, зазвонил телефон – пришло сообщение от Тани. «Сегодня встречаемся». Как обычно, коротко и ясно, без лирики и длительных лобзаний в письменной форме. Я решила воспользоваться приглашением, отказаться от похода в клуб и провести вечер с друзьями.
Меня невероятно развеселила и обрадовала смена планов на вечер: я всегда любила все неожиданное. Отчего-то жутко захотелось музыки и веселья!
Не спеша собираясь, я выбрала себе наряд на вечер. Белые, очень строгие хлопковые брюки, подчеркивающие стройность ног. Черный обтягивающий топ на бретельках. Потрясающее декольте, которое соблазнительно выглядывало из слегка распахнутого пиджака, надетого сверху. Огромные стразы в белых туфлях, сверкающие ярче всех огней вокруг, огромные темные очки в лаковой оправе. Шоколадно-вишневого цвета помада с блеском. Если посмотреть правде в глаза и ответить на вопрос: отчего же, собственно, я так преобразилась и расцвела, то ответ будет прост! Я просто нашла повод написать   е м у   сегодня.
Отсюда такое приподнятое настроение. Осознание кажется таким странным… Но пока я буду одна со своими однокурсниками, можно будет немного расслабиться, не думать о своем багаже обязанностей и моральном долге, просто покататься и не думать ни о чем…

Всеобщее настроение задавал, как обычно, Толик со своими безумно-пошлыми и дико смешными шутками. Сначала мне было просто некуда себя девать – то ли от ощущения, что чего-то не хватает, то ли от волнения. Стоит ли навязываться Диме?.. Или все же я не навязываюсь? Ведь я была почти уверена, что он по-прежнему что-то чувствует по отношению ко мне. Я видела это в его глазах.
Все это размашистое, яркое, красочное настроение всеобщего счастья плыло мимо меня, растворялось в «Голубой лагуне», струилось из затуманенного сознания дымом в полумрак. Ощущение дикого, безраздельного отчаяния не уходило даже при новой порции коктейля. Я так и не смогла проникнуться состоянием ликующего вокруг народа, а выходила из ступора и отвлекалась от своих мыслей лишь  тогда, когда в очередной раз кто-то делал мне комплимент…
Незаметно пришло новое состояние. В нем мне было спокойно, но тихо и скучно, казалось, что я – на дне озера, в таком темном и прохладном забытьи, где просторно, одиноко и холодно…
Всего лишь один простой вопрос: «Заберешь меня сегодня?»
После слегка кружилась голова, мне отчего-то безудержно захотелось счастья, веселья и радости… Пусть он не отвечает, зато я сегодня отдохну, и проведу этот вечер так, чтобы мне было, что вспомнить…

 … Я не смогла бы точно ответить, сколько всего было выпито, сколько всего передумано, сколько безумных идей и сценариев было проиграно в моей голове… Помню, что предлагала встретиться, спрашивала, как дела, предлагала решить, хочет ли он вообще общаться, интересовалась, хочет ли меня видеть? Просила ответить, правильно ли я поняла, что он не желает, чтобы я его беспокоила. Мне так слабо верилось, что все    э т о   совершила я, и причем всего за один вечер… Но это была правда. 
Утром я проснулась в 9-00, как будто внутренние часы отмерили поминутно срок моего сна. Я отчетливо помнила, как первым делом взяла в руки телефон и поразилась увиденному. Ответ был «Да».
Что это значит? «Да» - не хочет видеться? «Да» - хочет встретиться? За доли секунд в голове пронеслось около сотни разнообразных мыслей, и радующих и пугающих одновременно. Я казалась себе одновременно и глупой «блондинкой», и в то же время имела перед собой оправдание.
Вероятно, Дима тоже успел дать множество интерпретаций своему короткому и лаконичному ответу, потому что тут же прозвучал звонок… Все стало на свои места, и с его уверенным, приглушенным голосом мое растерянное состояние наполнялось спокойным счастьем… Дима подшучивал надо мной так беззлобно и по-доброму, что я сама уже готова была прыснуть. То ли это была правдоподобная история про потерянный в парке и утром найденный телефон, то ли мне так искренне хотелось верить Диме, что я готова была даже согласиться с любым объяснением.


Глава 8


Спланировать, как должен пройти день встречи – проще простого… Для этого нужна Светочка, кафе, личный разговор и никаких парней! Весь вечер отбиваемся от лиц кавказской национальности, которые изъявляют настойчивое желание с нами познакомиться. Хотя видимых причин для того, чтобы они знакомились именно с нами, нет. Мы, конечно, привлекаем внимание как пара сексапильных блондинок, сидящих за столиком без сопровождения молодых людей. Но одеты мы весьма прилично…
Почему именно здесь, поблизости от дома, нет других заведений, где бы не ставили национальные песни народов Армении? И это ведь не предгорье, а всего лишь столица Южного федерального округа. Хотя порой кажется, что мы живем в ауле, а вокруг лишь «свои»… Спокойно выйти вечером, посидеть в кафе и пообщаться между собой весьма и весьма сложно…
– Ну что, как у вас с Ринатом? – Интересуюсь я.
С одной стороны – действительно хочется узнать, как дела у лучшей подруги с ее парнем. А с другой стороны предпочитаю сначала набраться терпения и выслушать, чем потом меня будет мучить совесть: как же так, пришла, наговорила, и никакой вежливости и внимания к Светочке?
– Да все по-старому: никакого понимания, один бильярд, ведь ты знаешь, как он говорит постоянно, что это не женское дело? А притом у нас уж месяц, – Светочка закатывает глаза и вздыхает, – представляешь, месяц не было секса! И как так можно встречаться?– Откидывает пухлой ручкой завитую прядь со лба и надувает губки.
– А поговорить пробовала с ним?
– Как же! Ведь я сама понимать должна, что сейчас он работает, и у него нет столько свободного времени, сколько было раньше. Плюс ко всему он не считает, что ради любимой девушки должен жертвовать своими увлечениями. И ведь так красиво завернул, что возразить не могу! Это же совести у меня, получается, нет  никакой, если собираюсь отрывать его от любимого дела!
– Ну даааа… Бильярд – первый шаг к резиновой женщине. – Пытаюсь  пошутить и понимаю, что шутка получается совсем не в тему… Ведь человек мне душу изливает, а я? – Знаешь, а ведь мне Дима звонил.
Глаза округлились – значит, есть контакт, удалось отвлечь от негатива. Ставлю себе «пять».
– Да? О чем говорили?
Поведываю историю о вчерашнем алкоголизме и пересыпаю отправленными сообщениями, а также стараюсь комментировать свою выходку как можно веселее, чтобы не показалось скучно. Светик смеется, пьем за вчерашний вечер и за то, что все так хорошо закончилось, и снова продолжаю повествование.
– Так вот, он назначил мне встречу, и ты должна мне помочь, – именно так, без Светочки я не справлюсь.
Никогда в жизни я бы не подумала, что Светик будет настолько отчаянно противиться моей затее. Мне кажется, ей начинает отказывать простое человеческое понимание.
– Да ты с ума сошла?
– Дорогая, я просто хочу показаться. Ну что тут такого? Это же не значит, что я сразу же бросаю Колю, и концы в воду.
От кого я пытаюсь скрыть самое основное – от своей лучшей подруги или от самой себя? Ничто мне сейчас не нужно так, как увидеть   е г о. Если этого не произойдет, то мне просто негде будет взять силы дожить до завтрашнего дня. Я нуждаюсь в нем, как в наркотике, как в кислороде, Дима мне жизненно необходим при всем моем ужасающем осознании, что никакого будущего у нас с ним нет и быть не может. Но мне так нужно его увидеть…
– Ириш, я желаю тебе только добра. Поэтому даже не проси. Я не хочу об этом слышать.
– Светик, я всегда ценила в тебе благоразумие, но невозможно всегда жить по правилам, пойми. Я хочу только твоего понимания. Мы с ним общаемся как отличные друзья, с ним здорово, легко и весело. Я понимаю, что я ему нравлюсь, но я ничего не позволяю ни ему, ни себе именно потому, что я не свободна. Увидеть Диму – и ничего больше. Ты понимаешь?
– И это, конечно, все очень здорово и очень мило, твои с ним звонки там, взаимные переписки. И я понимаю, что он нравится тебе, и что хочется увидеться и пообщаться. Но просто подумай, что Коля – очень хороший человек, и что ты обретаешь, будучи с ним, и чего лишаешься без него. Он тебя действительно по-настоящему любит.
– Я понимаю.
– Это хорошо, что понимаешь. Несмотря ни на что, решать тебе. Но мой долг тебя предупредить.
–  Спасибо. Ты настоящий друг.
Не уверена, насколько осознала Светик, что мне правда интересно с ним общаться. Что помимо всяческого безумного, сумасшедшего интереса к неизведанному, к человеку, несущему в мою жизнь что-то новое, светлое, наряду с этим я испытываю интерес к его личности. Дима заслуживал уважения уже благодаря тому, что  многого добился в своей жизни, гораздо большего, чем я или множество моих знакомых.
Меня всегда привлекали сильные люди, это всегда неизменно «работало», как и то, о чем в своей книге говорил один психолог: «к счастливому человеку хочется присоединиться». Те, кто день изо дня излучают радость, никогда не одиноки. Именно потому, что людям вокруг хочется стать такими же жизнерадостными. Так же, видимо, по аналогии, мне всегда хотелось побольше общаться с сильными, успешными людьми,  узнавать об их жизни, увлечениях, привычках, взглядах на окружающий мир. Дима был именно таким. Да и Николай тоже.
Возможно, Светик понимала, что это – правда, но кроме того осознавала, что перед глазами  – всего лишь часть всей правды. Просто она действительно волновалась за меня. Поэтому ей было так сложно согласиться со всем, что я ей предлагала. К тому же, ей все было более четко и ясно видно со стороны, нежели мне – изнутри.
Лучшая подруга знала меня так хорошо, как никто другой, поэтому она могла предвидеть все, на что я способна. Может, поэтому она, в конце концов, доверилась моему обещанию вести себя разумно. Хотя… Светик на одном выдохе произнесла свои главные слова так быстро, скороговоркой, что мне показалось, стоит ей запнуться – и она тут же передумает и заберет свои слова обратно.
– Да. Я помогу тебе, Иришка, но ради Бога, осторожнее. И никаких, смотри мне, глупостей.


Глава 9


И вот Светик целует меня в щеку, отправляется к троюродной тетке на Каменку, где она не была уже полтора года, а спешу к месту встречи. Мне кажется, что это безумный сон. Мне это снится. Это чувство последнее время я испытываю очень часто.
Я не успеваю подойти к установленному месту – мемориалу – и сосредоточиться, собраться, продумать, о чем возможно, мне придется с ним заговорить, от каких вопросов мне стоит уклончиво увести разговор, а о чем можно беседовать без опасений… Дима появляется неведомо откуда, усаживает меня в машину и мы уже несемся… Какие-то вещи я успела обдумать, но  лишь поверхностно… Сейчас, рядом с ним, все это становится каким-то незначительным и пустым, потому что я попадаю под гипноз его взгляда. Я отчетливо понимаю, это очевидно: все, что я ни придумала бы заранее, сейчас бы уже утратило свою силу. Потому что в присутствии Димы я – другой человек.
По радио играет Britney Spears, «Break The Ice» заканчивается, и я снова прошу его поставить мой любимый диск. Он соглашается, но вначале с недоверием смотрит:
– Какой-какой?
– Мой любимый диск.
– Аааа…..
 Я закрываю глаза, передо мной несутся огненные вспышки света, сводящие с ума и бросающие в дрожь… Только через минут пятнадцать я догадываюсь спросить:
– А куда мы едем?
– Скоро узнаешь.
Узнаю – и узнаю. Ладно…
В груди снова все замирает  то ли от скорости, то ли оттого, что  он – рядом. Сейчас все, даже воздух пропитан электрическим током и неизвестностью, впереди – целая вечность, но мне так хорошо и радостно, что ни о чем не хочется задумываться… И ничего не хочется загадывать.
Машина останавливается где-то около огромного здания, светящегося синим цветом, и я понимаю, что мы находимся в районе Гвардейской площади.
Мы стремительно преодолеваем лабиринт из дорог во дворе, подъезжаем к шестнадцатиэтажному дому, остановившись параллельно стоящей рядом ТТ на идеальном расстоянии. Я никогда не умела так быстро и четко парковаться – это просто фантастика.   
Мы вызвали в лифт, шагнули внутрь и… В какой-то момент наши глаза встретились, и мне показалось, что прямо сейчас я сама сделаю первый шаг... Я видела, как его дыхание становилось все более тяжелым, и я почти физически ощущала его напряжение, когда он пытался перебороть мой взгляд.
Откровение за откровение. Никаких притворств.
Вдох ко вдоху. Зрачок к зрачку.
Так много всего между одним и вторым дыханием – нет ничего дольше, чем расстояние от взгляда до взгляда.
Бесконечная пропасть вырывающихся наружу слов и признаний. Никогда раньше мне не казалось, что так много способно сказать одно молчание.
Я выдержала в этой борьбе, и… Прозвенел приглушенный сигнал:  мы подъехали.
В первый же момент, когда мы зашли в его квартиру, помимо того, что мое сердце бешено колотилось, я успела понять только одно – я нахожусь в обычном жилье холостяка. Комнаты были довольно убранными и чистыми, но кое-где оказались разбросанные вещи. Незаметно Дима скрылся в глубине комнат, и, когда он появился спустя пару минут, я поняла, что он решил поставить приглушенную музыку. Я не спеша проходила из коридора в зал, из зала в кабинет и, не решившись заходить в следующую комнату, вероятно – спальню, вернулась обратно.
Дима, не говоря ни слова, жестом пригласил меня осмотреть бар. Он был словно ненастоящим: настолько невероятно было мне видеть его здесь, в его собственном доме, совсем в другой обстановке, вне его автомобиля. Вне скорости и дороги, вне авто он был гораздо обаятельнее, чем мне казалось прежде, и казался более уверенным в себе, чем можно было себе представить. Обычно мужчины, покидая свой шикарный автомобиль, теряли для меня всю свою привлекательность, казались незащищенными от внешнего мира – на них нападала неловкость, скованность, движения становились неуклюжими и слегка забавными. Многие молодые люди привыкли самоутверждаться в среде девушек, приобретая дорогостоящий автомобиль и используя его как средство приманки. Обычно я в глубине души посмеивалась над такими людьми. Но только с Димой все оказалось иначе.
Безграничное ощущение счастливого покоя, исходящее от него, здесь было еще более сильным и сладостным, чем мне казалось прежде. Это состояние накрывало меня волной, уводило все мои рассуждения прочь… Хотелось быть собой, радоваться моему нахождению тут, поддаться волнам беззаботного умиротворения, которое сменило это безумное, натянутое напряжение, посетившее меня пару минут назад, когда мы ехали в лифте.
За шторами я увидела мерцающие огни дорог, фонарей, светящиеся окна далеких чьих-то квартир… А я ощущала себя крошечной песчинкой, неведомо как оказавшейся в одном из тысячи светящихся окон огромного города. Легкий прохладный ветерок, ворвавшийся в окно, вернул меня в реальность. Я обернулась. Дима смотрел на меня очень хитро, так, что я не смогла сдержаться от улыбки.
Неспешно подойдя к бару, я показала на коньяк и увидела, как тень удивления пробежала по его лицу. Ты, наверно, думаешь, что я люблю вино? Ошибаешься, дорогой.
Дима так пристально смотрел на меня, что внезапно напало оцепенение. Я прочла между взглядов и строк не только то, что он хотел бы мне сейчас сказать, но и то, о чем он в данный момент  думал.
Почему он все это время молчал?.. Не знаю.
– Мне с колой.
– Окей.
Не дожидаясь, пока Дима смешает выбранные напитки, я отошла в противоположный конец комнаты и, наконец, сделала то, чего мне хотелось: отодвинула штору и прикоснулась пылающими ладонями к прохладному подоконнику. Бесконечно красиво и одновременно страшно было от осознания, что ты так высоко, словно мельчайшая частица вселенной где-то в облаках.  Совершенно чужое, жутковатое, искусственное великолепие огромного количества огней. Ничего больше нет. Я – не  я… Снова это чувство. Мне это снится.
Прошло много лет, но я до сих пор все помню… Помню его легкие прикосновения на моей коже, мягкое скольжение ладоней по моим плечам, теплое дыхание на моей шее, незабываемый, нежный вкус его губ, именно такой, как я и представляла… Помню, как я закрыла глаза, и почва начала уходить из-под ног, и все в мире оказалось пустым и ненужным, кроме этого странного, неизвестного мне человека, но такого близкого и далекого одновременно… Я помню, как наши взгляды снова встретились, и это был электрический разряд, пронзающий тело насквозь, прожигающий меня всю без остатка. Я прочитала в его глазах одновременно ВСЕ и НИЧЕГО.  В тот миг я увидела все, чего до смерти боялась и безумно хотела увидеть в его глазах, и более того, увидела и то, что сейчас все в моих руках, я имею право выбора, я могу сама решить, что будет с нами...
– Дима, не надо.
– Я просто хотел тебя поцеловать. Нельзя?
Я подхожу к нему, обнимаю… Мягко провожу подушечками пальцев сверху вниз по шее, поглаживаю за ухом, приближаюсь к его губам… Его ласки становятся смелее. Я чувствую, как тепло его рук перемещается по спине, после на талию,  и замирает на моей груди… Сердце уже давно выскочило прочь, его больше нет, просто напало бессилие и окутало с ног до головы. Но в то же время я нахожу последний остаток сил вырваться из этого сладостного, манящего гипноза, из которого нет никакого желания выходить…
– Подожди.
– Что-то не так?
Я отступаю на шаг назад и шепотом произношу, глядя в сторону:
– Да… Не так. Дима, пожалуйста, я хочу домой.
Он не доверяет моим словам, но не настаивает ни на чем…
– Уверена? – Спрашивает тихим и вкрадчивым голосом.
Конечно же, ни в чем я не уверена. Я просто боюсь. Мне страшно – боюсь себя, своей неожиданно вспыхнувшей и угасшей смелости. Боюсь Димы, боюсь его гипнотизирующего, заколдованного голоса, которому так хочется подчиниться, боюсь его теплых прикосновений, несущих расслабленный покой и предвкушение счастья. Мне так тоскливо и грустно оттого, что все, что со мной происходит, вовсе не в моей власти, что я привыкла делать, как надо, а не так, как хочется.
– Да.
Он пристально смотрит: оценивает, насколько точно я решила. 
Но я уже снова здесь. Это опять я – сильная и смелая. И я знаю, что можно – что нельзя.
– Выпьем и поедем.
– Хорошо, давай.
Подходим и берем по бокалу. Я выпиваю залпом и тут же пытаюсь поморгать затуманившимся взглядом. Он смотрит на меня с нескрываемым интересом. Становится тепло, наступает слабость. Пусть думает, что хочет!.. Мне нужно расслабиться.

Мы ехали обратно, ко мне домой, мы находились совсем рядом друг с другом, в моей голове неслась сумасшедшая гонка ошалевших идей. Я смотрела на мчащиеся мимо огни и пыталась поймать хоть одну сорвавшуюся с места мысль... Снова Неподражаемый звучал именно моим настроением,  изливая потоки энергии из своей души в мою душу.

Wanna be young - the rest of my life
Never say no - try anything twice
Til the angels come - and ask me to fly
Gonna be 18 til I die - 18 til I die
Can't live forever - that's wishful thinkin'
Who ever said that - must of bin' drinkin'
Don't wanna grow up - I don't see why
I couldn't care less if time flies by

18 til I die - gonna be 18 til I die
Ya it sure feels good to be alive
Someday I'll be 18 goin' on 55! - 18 til I die. ****

– Позвони мне.
Дима нежно гладит мои волосы и пальцы, смотрит на меня так загадочно и многозначительно.  Мне кажется, что я теряю контроль, и поэтому не могу определить, чего же больше в его взгляде –  нежности или страсти. Я жадно целую его и выбегаю на воздух.  Я сошла с ума!
Черт, я сошла с ума, это потрясающе!
Ура!
Я танцевала всю дорогу и пела что-то, пока не приблизилась к дому. Весь частный сектор покрыл ночной мрак, и только одна фигура, пританцовывая, скакала в своем направлении.
Все – и истинное, и ложное – будет казаться никчемной пустотой, окутывающей мое бытие. Но это случится после, но не здесь, не сейчас. Как щемящее, несущее безграничную боль ощущение утраты, поселится и произрастет во мне новое чувство, но не в этот день и не в этот миг. Я же до самого конца буду хранить в своем сердце душевную теплоту и бесконечное состояние волнующей радости, которое умел дарить мне только Дима, такой близкий и далекий одновременно.
До сих пор я не знаю, зачем в тот самый вечер я удалила тогда его телефон, побоявшись себя или его, или нас двоих, вместе взятых. Мне искренне хотелось обеспечить себе ложное чувство безопасности, и я его себе подарила, не задумываясь, чего же больше в этом решении – пользы или вреда. Может, я не осознавала, что Дима стал для меня  навсегда недосягаем. Мне казалось, что все так просто: теперь он будет звонить и писать мне сам.

 
Наступило дивное солнечное утро. Оно проскальзывало теплыми лучами сквозь стекло, поливало нежным робким светом постель и всю комнату, от края до края. Я распахнула глаза и тут же быстро зажмурилась в надежде, что будущий супруг не обнаружил, что я уже проснулась. Утро, пришедшее только что ласково и с улыбкой, кольнуло в больное место, обернулось для меня диким ощущением, что я сделала что-то ужасное, отвратительное. Притворяться спящей было глупо, да и не имело смысла – наверно, Николай все уже заметил.
Коля и сегодня, как обычно, был со мной приветлив и мил. Он радовался мне, целовал мои руки, проводил по коже нежными прикосновениями, которые я перестала чувствовать уже так давно… Я потеряла близкую, душевную связь с Николаем с того момента, как в моем сердце поселился этот ядовитый плющ, несущий радость и боль одновременно – это неизведанное, невероятной силы чувство по отношению к другому мужчине. После того, как я осознала все, что со мной происходит против моей воли, меня окутало ощущение дикой слабости. Усталости, нервного истощения, пришедшего утром, сразу после сна, не принесшего никакого расслабления.
В то время, пока я пребывала в полнейшем непонимании, пыталась придумать хотя бы одну причину, по которой мне хотелось бы встать с кровати и просто прожить сегодняшний день, Николай был рядом. Он жалел меня, успокаивал, кажется, предлагал принести в постель обезболивающее или просто воды. Он готов был сорваться с места и принести все, что я попрошу… Он сочувствовал мне, потому что я вчера перебрала со Светиком…
Мне стало безумно, безгранично стыдно оттого, что я обманываю человека, который со всей искренностью и теплотой относится ко мне. А что я? Я в ответ плачу ему равнодушным терпением его рядом с собой. Борюсь с раздражением. Стоит только напрячься и вспомнить, есть ли на свете хоть кто-то, кто будет ко мне так же хорошо относиться, и вряд ли отвечу на этот вопрос положительно. Мне было почти физически больно, тяжело на душе оттого, что я обманывала близкого и родного мне человека, причем так бессовестно. Пользуясь его полным доверием и выдавая свои свидания за безобидные  встречи с подругами – и пусть эти свидания поначалу были лишь игрой, спасением от скуки. Это не оправдывало меня, ни тогда, ранее, ни сейчас! Что же я за бездушное существо?
Я не хотела больше ни просыпаться по утрам, ни засыпать по вечерам, неизбежно чувствуя лишь одну безысходность. Я не хотела больше ни видеть солнечный свет, оставляющий меня равнодушной, ни любоваться ночными звездами, усыпающими небо. Мне до полусмерти, до обморока надоело обманывать себя, обманывать Николая, обманывать Диму. Я не хотела больше ничего…
Still feels like our first night together
Feels like the first kiss
It's gettin' better baby
No one can better this
Still holdin' on, you're still the one
First time our eyes met - same feelin' I get
Only feels much stronger - wanna love ya longer
You still turn the fire on...
So if you're feelin' lonely don't -
you're the only one I ever want
I only wanna make it good -
so if I love ya a little more than I should
Please forgive me - I know not what I do
Please forgive me - I can't stop lovin' you
Don't deny me - this pain I'm going through
Please forgive me - if I need ya like I do
Please believe me - every word I say is true
Please forgive me - I can't stop lovin' you. *** **

Я знала: все, что сейчас происходит – это безумие, что я так больше не смогу жить, что не выдержу нервного перенапряжения и рано или поздно что-то случится… Но всего лишь один вечер, когда я позволила вырваться навстречу моим чувствам, перевернул в моей жизни ВСЕ. И пусть это был вечер чувств, которые я считала непросительной ошибкой, но я знала, что это лишь мой голос разума. Также я знала, что все, что бы я не говорила сама себе в своих многочисленных внутренних монологах – это самообман. Я поняла – я влюблена до беспамятства, до дрожи в коленях, что каждая мельчайшая связанная с ним вещь бросает меня в жар. Что только рядом с Димой меня охватывает такое многообразие чувств, эмоций и переживаний, не сравнимое ни с чем, что я когда-либо испытывала раньше. Что только рядом с Димой я чувствую то же самое волшебное, нереальное ощущение, которое я называла любовью в своих романтических мечтах, будучи еще девочкой, школьницей. Что каждая клеточка моего тела скучает по его прикосновениям. Что только он способен пробудить во мне жажду жизни, вселить в нее радость и ощущение безграничного счастья. Что именно с ним рядом мне хотелось бы быть каждую секунду…
Мне изо всех сил хотелось замотаться в одеяло с головой, укрыться от всех угрызений совести, от мучивших меня переживаний, мне не хотелось этого яркого утреннего света, не хотелось видеть очевидное перед глазами, не хотелось безжалостной правды. Сейчас я отчетливо понимала: у меня не было никакого пути назад. Я совершенно не знала Диму, в то время как прожила со своим будущим мужем уже больше года – и искренне уважала его. Так же я осознавала, что не могу больше с Николаем так поступать.
Кроме того, неизбежный результат моих же стараний – грядущая свадьба, вначале вожделенная, а после – никчемная и ненужная, не давала мне никакого пути к отступлению. Все было очевидно как день: разворачивать вспять мчащийся на всей скорости состав уже слишком поздно. Оставалось меньше трех недель до наступления самой важной даты… При этом все – до мельчайших деталей, до самого последнего цветка на декорациях – все было заказано, подготовлено и оплачено. Этого разворачивающегося на моих глазах безумия никак нельзя было  остановить…


Глава 10


Ближе к девяти вечера ресторан наполнился громкими песнями, живой музыкой, переливом гитар и раскатистым жгучим голосом солистки, одетой в длинное платье в испанском стиле. Зал  постепенно становился все более живым и шумным, смех и перезвон бокалов заглушал страстные мотивы, задевающие самую душу. 
Наша компания, состоящая из Наташи и еще моих трех подруг со съемной квартиры, снова прожигала вечер, полный веселья,  вина и танцев под живую музыку… Мы всегда называли это девичником, хотя если задуматься… Девичник обычно устраивают перед свадьбой? Смешное совпадение. Наши ставшие почти ритуальными походы во «Фруктовый сад», которые заканчивались совершенно неожиданно, порой приносили массу  разнообразных впечатлений, а порой заканчивались авантюрами, всегда были яркими и веселыми. Все было бы замечательно и в этот раз, если бы я заранее спланировала, как себя вести, а не выдумывала на ходу ответы на многочисленные вопросы, которые сыпались на меня градом.   
В шумной толпе все, казалось, шло ходуном, разноцветными огнями рассыпалось по сторонам, звонкими гитарными переливами пространство разделялось на грани… Голова слегка кружилась от вина и странного ощущения праздника, смешанного с примесью тревоги.  После все  действия и звуки повторялись снова и снова, и мне казалось, будто кто-то вел меня за собой следом, вышагивая по заколдованному хороводу. Может, подруги просто очень своеобразно выражали свое участие в моей жизни, но мне их поведение казалось совершенно диким… Кто-то, не замолкая, давал разнообразные советы, спрашивал мое мнение, высказывал свое… К горлу подступала дурнота от того хищного, животного интереса, который они проявляли к моей ситуации, часто хлопая густо накрашенными ресницами, отправляя в ярко разукрашенный рот порции салата, перебирая акриловыми ногтями салфетки на столе… О каком сочувствии и понимании могла идти речь? Я всего лишь скрасила их досуг своими «романтическими» или «слюнявыми» бреднями, иначе и быть не может…
Так стучишь кулаками в толстую стену, беспомощно кричишь, а тебя никто не слышит просто потому, что там, в соседней комнате, через стену – нет никого… Бесконечные «ого!», «угу», «как же так?», выпученные глаза с набитым ртом, и единственное на сегодняшний день  искреннее желание – весьма банальное – повеселиться… Пусть даже за счет чужого страдания… Такая забавная история! А как же приятно осознавать самое главное – «хорошо, что у меня все не так»… Как же мне все это надоело! Я не просто сделала ошибку. Я сделала больно себе, но ведь я больше не могу так! Зачем я все им рассказала? Надеялась услышать хоть один адекватный ответ, хоть что-то, что прольет долю истины на мои переживания?
Все, что я услышала за сегодняшний вечер, представлялось мне каким-то абсурдом, полным бредом, чем угодно, кроме слов, которые я ожидала услышать в надежде на понимание. Если бы можно было так запросто стать одной из них! Перевоплотиться во взбалмошную девицу, не имеющих никаких моральных обязательств перед близкими людьми… Тогда, пожалуй, можно было бы  просто развлечься и провести с Димой ночь, и тогда вместо удивления на их лицах сейчас я читала бы одобрение. Отчего же я до сих пор этого не сделала? Весьма и весьма странно! Зачем затягивать развитие событий? 
Объяснять им причины я считала совершенно бесполезной затеей. Это не вызвало бы в моих подругах никаких чувств, кроме разочарования: во-первых, они бы все равно сделали иначе. А во-вторых, их развлечение – моя бесславная история – подошла к концу. Нужно было отдавать эстафету следующей рассказчице, менее сентиментальной  и уж тем более, менее старомодной.
Как же глупо было надеяться на то, что хоть одна из них произнесет слова утешения, слова одобрения, или просто окажет поддержку, оставив свое мнение при себе, пусть и не соглашаясь со мной. Но просто окажется рядом, когда мне так невыносимо тяжело, и пообещает не позволить мне впадать в тоску, что бы ни случилось.
Мне казалось очевидным то, что я пришла к завершению всех моих рассуждений – запретить себе видеть Диму. Остаться с Николаем. Обрести семейное благополучие и достаток, остаться хорошим и верным другом своему спутнику жизни. И забыть, как бьется сердце от предвкушения встречи с любимым. Забыть, как это – просыпаться с мыслью только об одном, единственном на свете, самом необходимом человеке.
Действительно, хочу ли я, чтобы все было именно так? Или просто боюсь взять ответственность на себя? Ведь это только в кино невесты убегают прямо из церкви. А в жизни так не бывает. Или всего-навсего я слишком слаба для того, чтобы посмотреть правде в глаза. А тем более, слишком безвольна для того, чтобы решить – что для меня важнее, любовь или красивая жизнь? Мне просто страшно поддаться своим чувствам. Страшно оттого, что придется обменять спокойствие на неизвестность, и невыносимо больно от одной мысли – прожить всю жизнь без его удивительных серых глаз... Просто я слишком слаба…
Из мрачных мыслей меня вывел звонок мобильного.  Я отпила небольшой глоток  красного полусладкого вина, поставила почти пустой бокал на стол и достала телефон. Смотреть на дисплей мне вовсе не хотелось – я знала, что это Дима. Я всегда его чувствовала, даже на расстоянии, вплоть до настроения. Я угадывала, каким будет его голос, когда он мне звонил, и никогда не ошибалась. Даже тогда, когда в одиночестве ждала его в кафе, какой-то колокольчик прозвенел у меня внутри, и я знала: сегодня я увижу его. Мне безумно захотелось услышать его, сердце забилось в сто раз чаще, но к нашему с ним разговору я была не готова… Только не сейчас…
В череде звона бокалов, скрываясь за пеленой смеха и шуток, я поднялась из-за стола – сделала вид, что мне необходимо поговорить в тишине, на улице, и ускользнула. Незаметно, вместе с сумочкой, я прихватила пальто, ведь сейчас вечер, и погода промозглая. На мое отсутствие никто не обратил  внимания, из ресторана периодически время от времени выходили посетители с телефонами.
Я сделала глубокий вдох, набрала полные легкие влажного, сырого воздуха и сняла трубку. И тут же услышала голос Димы, и по коже поползли мурашки, мелкие пупырышки, пробирались от шеи к кистям рук, к животу. Но я понимала – это не от холода, а от того, что я готова на миг прикрыть глаза и представить снова его рядом с собой…
– Привет! – Это он. Он – весь живой и настоящий, такой близкий, что я чувствую, как он ждал этого момента, и как сильно хотел меня услышать.
– Приветик.
На мои глаза незаметно для меня выступают крошечные слезинки, которые мешают разглядывать вырезанные из дерева причудливые фигурки, украшающие парк. Я пытаюсь их сморгнуть и переключиться на самое главное, на наш с Димой разговор.
– Чем занимаешься?
Его низкий голос действует на меня, как гипноз, и только осенний холод и мокрый снег, капающий мелкой россыпью, не дают подчиниться его обаянию, забыться и растаять. Мне так хочется говорить с ним спокойно и равнодушно, и кажется, что получается…
– В кафе с подругами сидим, пьем вино. Слушаем песни. А ты… – На миг я запнулась от волнения, не зная, как продолжить свою фразу.
– Да вот хотел предложить тебе увидеться. Есть одно замечательное место, там очень здорово, тебе должно понравиться…
Согласно посылу внутреннего импульса, действующего от моего имени, через меня, против моей воли, согласно тому, как НАДО, я прерываю его и не даю договорить:
– Нет, Димочка, к сожалению, у меня не получится.
– А завтра?
– Завтра – тоже нет. У меня столько дел сейчас…
– Ириша, что-то случилось? Скажи мне, что не так.
В его голосе я слышу тревогу, непонимание, волнение, но все это не просто происходит с ним вдалеке от меня. Я как будто вместе с Димой переживаю те же чувства. Так бывает, когда слишком близкий тебе человек испытывает малейшие колебания настроения, а ты ловишь их по его словам, по интонации, по глазам, жестам… Снова подступает к горлу комок, это странное чувство тяжести и вины.
– Дима, я правда не хочу больше с тобой видеться, ты допустил лишнее.
Дима как будто ждал чего-то подобного и, хотя его голос кажется немного растерянным, он не медля ни секунды отвечает мне.
– Подожди. Так ты же сама хотела, чтобы я тебя поцеловал.
Дима не спрашивает, он утверждает. От этой спокойной уверенности я совершенно не понимаю,  что мне ему сейчас ответить. И когда спустя время я снова прихожу в себя, обретаю способность хладнокровно и четко рассуждать, отсечь все, что мешает мне сделать задуманное, я подключаю свое красноречие, произношу спонтанно приготовленную речь…
– Дима, семья для меня главное. Я долго думала и поняла: это важнее всего. Не звони мне больше, пожалуйста. Это не нужно. Это лишнее.
Дальше происходит что-то невероятное: я погружаюсь в наполовину транс, наполовину ступор… Пока он что-то спрашивает, доказывает и затем замолкает, я тем временем вхожу в новое, отрешенное состояние, в котором я нахожу для него доводы и объяснения. Дима долго и внимательно меня слушает… Сквозь расстояние я чувствую, что в его словах – какая-то дикая боль. Его глаза – они как сейчас передо мной.
Как же я хочу попросить у него прощения, последний раз посмотреть на него! Но в то же время  понимаю, что никогда больше не смогу этого сделать. Кажется, Дима спорит со мной… Пытается договориться о встрече, чтобы все выяснить и окончательно решить... А по моим щекам текут скупые холодные слезы, которых я почему-то не чувствую.
Неслышно, еле заметно, словно тень, я улетаю далеко вверх – туда, где снуют ночные птицы и медленно падают вниз мимо тусклых фонарей мокрые капли.
Мои бесполезные, никому не нужные слезы не успевают высохнуть на щеках несмотря на то, что их сдувает сильный ледяной ветер. Кажется, поток слез усиливается… А я – я ничего не чувствую. Просто откуда-то сверху на меня находит вакуум, нечеловеческое состояние, в котором нет больше ничего, кроме пустоты и боли.
Димочка, я больше никогда не увижу тебя…

I'd like to see you, thought I'd let you know
I wanna be with you everyday
Cause I've got a feeling that beginning to grow
And there's only one thing I wanna say

I'm ready - to love you
I'm ready - to hold you
I'm ready - I'm ready
Ready as I'm gonna be *** ***

Я сама так захотела.
Люди расставались, расстаются, и будут расставаться во всем мире, но жизнь идет своим чередом, все равно продолжается смена дней, времен года, смена лет… Чего же я хочу? Я сама выбрала такой путь, сама расставила приоритеты, теперь нет обратного пути, и меньше, чем через месяц все разрешится окончательно и бесповоротно, один раз и навсегда…
Только что я произнесла самые страшные слова, которые до сих пор звучат эхом… Все, пошатываясь, двигалось вокруг меня – улица, дома, фонари, весь мир… Я сказала, что не хочу ему давать надежду.  До сих пор не могу вспомнить, как мы попрощались…
Я шагала вдоль дороги совершенно одна, то и дело всматриваясь в лица проходящих мимо людей, стеклянным взглядом разглядывая  в проезжающие машины, которые освещали город быстрыми вспышками света.  Уже далеко-далеко позади остался шумный, горящий яркими огнями «Фруктовый сад», где, скорее всего, мои подруги сейчас веселились вовсю. Внутри меня нарастал огромный давящий,  удушающий ком, медленно убивающий меня изнутри. 
На ходу я вспоминала все слова известных людей, которые говорила своим друзьям в трудную минуту, чтобы поддержать, и я верила, что сейчас мне в голову придет что-то такое, что сможет мне помочь, сможет мне дать сил удержаться. Кажется, кто-то сказал, что боль – исцеляет… Какая же это ложь! Она давит и уничтожает. Она безжалостно разрушает все живое, расчленяет на мелкие кусочки… 
Пальто раздували волны ветра, пронизывающего насквозь, и я на минуту вышла из внутреннего ступора, осознав, что сейчас, кажется, всего плюс пять. Я запахнула полы пальто немного плотнее…
Подняв глаза к мутному, беззвездному небу, я увидела такую опустошающую в своей искренности серость и безысходность. Все происходящее уже потеряло смысл, и только полная апатия удерживала меня от нежелания жить. Мне казалось, что мое сердце остановилось. А потеряв Диму, вместе с ним перестала существовать и я. Я задавала себе вопрос, люблю я Николая или нет, и сама же отвечала на него. От этого ответа тупая пронизывающая боль только усиливалась, унося меня куда-то по ту сторону сознания…
Но я знала и то, что сейчас мне нужно найти какие-то силы, чтобы преодолеть все… Или просто найти хотя бы какой-то смысл в пустоте глупой жизни.
Светик. Завтра приедет Светик. Мы пойдем в кафе. Мы с ней будем танцевать… И все равно я буду думать только о Диме...   


Глава 11


В темной комнате горел приглушенный свет. Я прокралась тихо, чтобы не попасться Николаю на глаза: было так поздно, что наверняка он спал и видел сны, мне же, напротив, с ним встречаться сейчас никак не хотелось. Это было бы для меня смертельной дозой яда.  Только не сегодня и не сейчас, я могла бы просто не выдержать и сойти с ума.
Продрогшая до костей, я даже не знала, в какое время я добралась до дома, сколько же километров я прошла пешком. Чудом было и то, мне удалось добраться живой в самое опасное время, в районе, переполненном наркоманами и всяческим сбродом.  Наверно, на нервной почве я утратила не только ориентацию во времени, а также и ощущение тепла и холода, и чувство опасности.
Покрасневшими от холода, бесчувственными пальцами и стягивала с себя пальто, тоненький шелковый шарфик, так скромно обвивавший мою шею. Я начинала приходить в себя, по крайней мере, с каждой секундой подступал дикий холод. Тупо и бессмысленно я убеждала себя: так будет правильно. Эти слова, как мотив  шарманки, крутилось в голове, повторяя одно и то же. «Родиться в другом месте и другим человеком. Забыть все и очнуться завтра на необитаемом острове».
Все, что угодно! Только не эта давящая, угнетающая, мутно-приторная жизнь, которую я выбрала себе сама.
Остановившись возле камина, я посмотрела на огонь: в танце потрескивали искры, над языками пламени сворачивался воздух,  черные угли издавали жалкие, еле слышные стоны. Я ненавидела это скупое и фальшивое умиротворение, которое нес весь этот дом своим видом, этим пламенем, цветами и украшениями. Начиналась истерика, дико раздражала каждая мельчайшая деталь, мои руки тряслись. Мне захотелось кричать, бить и разрушать все кругом…
Я подошла к зеркалу в гостиной, пальцами откинула пряди волос назад, оперлась ладонями о край стола и произнесла, глядя отражению прямо  в глаза:
– Я сильная. Я смогу все. Я верю в то, что все, что происходит, приносит опыт и закаляет мужество. Человек может все. Все в моих руках.
– Я принимаю решения и несу за них ответственность. Если решение принято – значит, оно в данный момент правильное. Я выдержу.
– Я выходила из сложных ситуаций, я справлюсь и сейчас. Я сильная. Я смогу, я смогу. Я смогу. 
Прошло еще какое-то неопределенное время, пока я не оторвала взгляд от зеркала. Наверно, я простояла бы так еще достаточно долго, но снова со всех сторон начал обступать холод. Решив набрать ванну и согреться, я прошла в сторону спальни за теплым халатом.
Пустые коридоры давили на меня чем-то неживым, неестественным, мертвым. Стоило признаться себе лишь сейчас – и подступила необъяснимая тоска. В этом доме я никогда не могла себя чувствовать комфортно. Всегда мне казалось, что я не стану здесь полноценной хозяйкой. Я всегда была женщиной не его круга, из другого сословия, из другого класса общества. Да, Николай умен и управленец от Бога. Но он получил все от родителей – и должность, и деньги, и образование за рубежом. Я из другого мира. Все, что имела, я добилась лишь своим трудом. Незавидный  послужной список: рекламист с опытом в семь лет, оклад в полторы тысячи долларов и старенькая красная «Mazda».
Ноги сами не шли туда, куда надо. Страшно хотелось утешения хотя бы от кого-то, но кому позвонить сейчас? Тупо и бессмысленно куда-то и к кому-то уходить. Да и зачем врать себе – позвонить некому… Если только Светику… Но она спит. Я приползла по стене обратно в гостиную, открыла бар, достала стоящую с краю бутылку Bacardi Black. Неслышно соскользнула на пол к камину, прислонилась к стенке и сделала из горла пару глотков, сморщилась... И снова заморгала – дурацкая привычка.
Изо всех сил сдерживая подкатывающие к горлу слезы, подступающие волны истерики, граничащие с помешательством, я размышляла… Я знала, что сильная, что могу позволить себе плакать лишь тогда, когда никто не видит… Но здесь, в этом доме, я и не чувствовала себя спокойно даже в одиночестве! Все было для меня чужим, громоздким, неуютным, тяжелым…
В тот момент я ненавидела себя за слабость. Просто ненавидела себя и все. Ненавидела за то, что не смогла изменить и послать все к чертям. Но я не имела никакого права, просто не могла так поступить по отношению к Николаю… Потом все слегка закружилось, отвратительный привкус во рту исчез, а пульсации в голове затихли. Просто я поплыла по течению, и незаметно для себя пришла к выводу, что завтра может быть все, что угодно, что нужно просто жить дальше… Что никто не знает, когда – все потеряно, а когда еще есть шанс выкарабкаться… Я поднялась и зашагала в сторону спальни.
Нечеткими движениями я стянула блузку, бросила ее на пороге, кое-как расправилась с  заколкой и бросила ее следом на пол в коридоре. Встряхнула волосы рукой, откинула их набок и замерла.
Входить или нет? Если уже спит, то однозначно – да. Прислушалась. Кажется, все-таки не спит – я развернулась, чтобы на цыпочках незаметно уйти…
Что???
Что там такое? Какая к черту другая женщина при живой-то без пяти минут жене? Но теперь уже я не помнила ни душераздирающих признаний Николая, ни обещаний и клятв в вечной верности, ни искренности в его влюбленных глазах, предать которые я не осмелилась в ущерб своему счастью – все это ушло в никуда в один миг. В игру включился азарт, и враз все переменилось, поменяло полярность с плюса на минус, с черного на белое. Окатило с ног до головы ледяной водой, ошпарило крутым кипятком и  дало команду «Старт!».
Один шаг назад. Все так просто. Я с ним – и я без него.
Это свобода – или алкоголически-бредовый сон?
Я сильная, или он слабый, или это неважно… Или я пьяная, поэтому я счастлива? Какая разница?
Бесшумно, неслышно возвращаясь по всему своему пути обратно, подбирая и комкая разбросанную одежду, словно в замедленной съемке (мои движения казались мне тягучими, как кисель) я пробралась в гардеробную… Пальто… Паспорт в кармане. Отложенные давным-давно, скромные, даже смешные, сбережения «на черный день» – мои собственные деньги… Любимые духи… Гордость и личная находка, привезенная из итальянского «Duty Free» бутылка вишневого ликера... Больше ничего в сумку не влезет. И не надо!

Clue number one was when you knocked on my door
Clue number two was the look that you wore
N' that's when i knew, it was a pretty good sign
That something was wrong up on cloud number nine

Well it's a long way up and we won't come down tonight
Well it may be wrong but baby it sure feels right

And the moon is out and the stars are bright
And whatever comes s'gonna be alright
Cause tonight you will be mine - up on cloud number nine
And there ain't no place that i'd rather be
And we can't go back but you're here with me
Yeah, the weather is really fine - up on cloud number nine *** *** *

Как можно тише я заперла дверь, даже вспомнила, как замыкать второй замок... Стремительно слетела вниз по ступенькам, выбежала вон из проклятого дома, который принес только боль, разочарование и… Свободу. Слабо понимая и осознавая, что будет потом, я делала то, что должна была, потому что в силу неведомо каких обстоятельств я получила ключи от этой загадки, за что-то подаренные мне свыше… Если это Удача, то она пришла как раз вовремя! Если это Судьба, то она дала мне это не просто так, а за пройденное испытание. А если это просто мой Шанс, то я ни за что не отдам его и не упущу!
Ворота гаража плавно и легко поднялись вверх. Я прыгнула в свою старую, полуразвалившуюся машинку – обычный седан шестнадцатилетней давности…  «Заводись, давай, детка, скорее»… Есть!
Выезжала  я стремительно, не утруждаясь закрыть за собой ворота, рассыпая в окно проклятия на всех языках мира!
– Adios! Не вспоминай меня больше! Ненавижу!…
Зажмурившись в предвкушении того момента, когда Николай будет стучать и вышибать дверь в прихожей, я надавила на газ. Педаль в пол и вперед…
Через полчаса и застряла в «пробке» на выезде на Новый  мост, но меня это уже нисколько не беспокоило и не тревожило.  Поменяв радиостанцию, поспешно нащупала в сумке мобильник и еще раз убедилась, что выключила его. Я никогда в жизни так не любила эти тесные, стоящие везде машины, гудки, сигналы!… Фонари, вечер, наш красивый город, который стал для меня за столько лет уже совсем родным… Поглядывая по сторонам, разглядывая полупьяными глазами чьи-то озабоченные или уставшие лица, я хотела увидеть хоть одно счастливое, и улыбнуться, чтобы поделиться с кем-то радостью. Я включила магнитофон на всю громкость, достала зажигалку, начала подпевать всей попсе без разбора и дымить в окно…  Кто-то мне сигналил, кто-то махал рукой, кто-то улыбался, а я наслаждалась чувством необъяснимой, всеобъемлющей, сумасшедшей радости, граничащей с помешательством...


***


Темноволосая женщина подтянула колени к подбородку, обхватила ноги руками и замерла у изголовья кровати. Николай поднялся с постели, накинул халат и неспешно закурил сигару.
– Анюта, спасибо тебе за все.
– Не за что, Коля, тем более и мне ведь было приятно, – она улыбнулась краем губ и бросила на него теплый, но немного насмешливый взгляд. – Ты предоставил мне шанс тебя соблазнить, хотя немного грустно, что воплотить его в жизнь не удалось.
Женщина посмотрела в окно, обвернулась простыней и перекатилась на противоположный край.
– Коля, а зачем тебе все это?
– Она как бабочка. Пусть летает, – Николай смотрел в сторону, казалось, не замечал темноволосой соблазнительной дамы рядом с собой.
– Но ведь можно было все сделать проще, без этого бал-маскарада? – не успокаивалась она.
– Так нужно.
– Для того, чтобы она была счастлива?
– Для того, чтобы не испытывала своей вины.
– Коля, ты же ее еще любишь… – Слова повисли в воздухе, замерли, словно шаги человека, ступившего на тонкий лед, который может рухнуть в один миг. Женщина не решилась продолжать свою мысль вслух.
Ни один мускул на лице Николая не дрогнул. Просто в нем что-то жило своей жизнью и давило, мешало говорить, затуманивало сознание.
– Возможно, ты права. Но давай ограничимся этими рассуждениями и лучше подумаем, где бы ты хотела завтра со мной пообедать? – Николай улыбнулся и подмигнул.
Мудрость его собеседницы подчеркивало также то, что она сумела вовремя почувствовать неловкость и с легкостью переключиться на другое.
– Вот как, из женихов в бабники? – Она раскатисто рассмеялась, бесстыдно расхаживая по комнате и подбирая свое разбросанное роскошное белье. – Да, сейчас соображу… Давай в «Париже». Тем более, если мы засветимся там вместе, то подтвердим твою легенду.
– Анюта, ты настоящий друг. Хочешь, постелю тебе в гостевой, куда ты собралась на ночь глядя?
– Да не надо, я не маленькая, такси вызову.


***


Вот и она! Гвардейская площадь.
Припарковавшись возле подъезда, я обнаружила, что в окне света нет, и мне резко стало не по себе… Но я уже ничего не смогу изменить. И не нужно. Все будет. Все будет! Со второго раза, сотрясая окрестности раскатом грома, закрылась дверца моего авто…
А вдруг его нет дома?... Я поднималась наверх с нарастающим беспокойством.
Двенадцатый этаж. Стук сердца. Растрепанные волосы. Робкий стук и…
За дверью стояла полная тишина. Меня еще терзали сомнения, что он думает обо мне после всего того, что я ему наговорила? Что будет потом? Но размышлять было особо некогда, потому что дверь никто не открывал, и мне вдруг страшно. Там, за дверью, могла быть и девушка, и что угодно, и не обязательно это могло быть оттого, я ничего для него не значу, просто мужчины так устроены… Ведь я причинила ему боль, а значит, утешить его вполне могла какая-нибудь очаровательная красотка. Но дальше я не смогла представить, что будет, если все так и окажется…
На меня напал ступор. Я старалась размышлять логично, потому что в тот момент уже была абсолютно трезвой. Что-то прояснится уже сейчас… На крайний случай, у девчонок есть съемная квартира, туда и поеду. Но нужно сделать еще попытку, и, самое главное, не паниковать.
Я постучала снова. Никого. Потом еще раз, и еще… Я отчаялась увидеть его, я уже не хотела видеть никого вообще – на глазах блестели слезы, в душе росла обида за свою глупость, и давила сама нелепость ситуации…
Но тут послышались шаги. Никогда еще мне не хотелось так сильно стать невидимкой, стать маленькой и незаметной, не больше булавки, скрыться из глаз, потому что я сейчас – незваный гость, и зачем это все – не понятно…
– Привет…
Дима смотрел на меня непонимающим сонным взглядом, облокачиваясь на наличник двери. Еще бы, я выглядела не лучшим образом: волосы растрепаны, глаза покраснели… Да и по виду моей обычной сумки нельзя было сказать, что я пришла насовсем – багажа со мной не было… Но и идти мне больше было некуда. Нарастала пауза – нужно было как-то объясняться.
Я подняла на него измученные глаза, в которых накопилось так много – и усталость, и алкоголь, и раскаяние, и обида, и испытанная боль, и пучок сомнений, и неловкость, и странная, совсем несвойственная мне неуверенность, которая всегда накрывала меня колпаком только в присутствии Димы… Мне хотелось сказать так много и сразу, и от этого я потеряла дар речи. Голос пропал, руки затряслись, а он…
– Бедная моя девочка. Что с тобой?
Он взял меня за плечи и осторожно посмотрел в глаза.
– Я вернулась… Я больше никогда от тебя не уйду…
Дима провел по моим волосам, по щеке, притянул к себе и начал покрывать поцелуями мое мокрое от слез лицо, губы, шею, глаза, виски, лоб… Мне никогда не было так спокойно и хорошо, просто вдруг я почувствовала себя настолько слабой, что не смогла больше сдерживать нахлынувшие рыдания, а Дима обнимал меня, и шептал что-то нежное и бессвязное… Это было абсолютное ощущение счастья, пришедшего через боль, и оттого еще более четкое и явное. Еще более сладостным ощущение счастья было оттого, что какое-то время назад я считала его запретным, несбыточным и неосуществимым, а сейчас оно пришло, вот так, сразу, обрушилось на меня и увело все мысли прочь…
Я знала, что только рядом с Димой я смогу обрести истинный вкус жизни и задышать полной грудью, что самая главная ценность, которая у меня есть – это он. Пусть я совершенно  его не знаю, но я чувствую, как сильно он мне нужен, и как я нужна ему. А для того, чтобы узнать друг друга - у нас впереди вся жизнь…

She left her shoes out on the beach
She left my dreams just out of reach
She left her footprints in the sand
She was a bird right in the hand
I met a girl that made me laugh
She left a faded photograph
I thought I heard a siren song
I sang along but I was...
I was only dreamin'
I was only dreamin'
Visions in my head
Talkin` in my sleep
Turning in my bed
But I was only dreamin'… **


Глава 12


За окном было еще темно, когда я очнулась на полу в гостиной. Неподалеку стояла бутылка рома, теперь пустая и почему-то перевернутая на бок. Верхней половиной тела я лежала на полу, а нижней – на темно-коричневом меховом ковре, а все мое положение при взгляде со стороны напоминало, скорее всего, насекомое,  застывшее в янтаре, настолько нелепо и криво я была расположена. Проснулась я, видимо, от холода – то ли паркет казался мне зябким  и неуютным, то ли Николай вечером, перед сном, открыл окно…
Первым делом я дотронулась до головы. Она была на месте. Голова принадлежала мне, а не кому-то еще, но для уверенности я сгребла в кучу свое тело, которое разламывалось на части, и кое-как подошла к зеркалу. Моя вчерашняя прическа (рассыпанные по плечам локоны, сбрызнутые лаком с блестками, украшенные маленькой заколкой со стразами) представляла собой страшно несуразную копну, правда изредка, лишь местами сохранившуюся в первозданном виде.
Как только я отошла от первого приступа мышечной и головной боли, у меня возникла способность размышлять. Который сейчас час? И почему я проспала всю ночь полу? Неявные обрывки вчерашнего вечера и дня витали в моих мыслях.
Я выпила почти целую бутылку крепкого напитка. Но зачем? Мне нужно было забыться. Забыться и уйти в неизведанные миры алкогольного спасения. Но зачем? Вчера я очень долго плакала... Потому что позвонила Диме и сказала, что больше не хочу его видеть.
Свою боль я должна была оставить при себе, испытывать всю тяжесть расставания в одиночестве, не имея возможности даже с кем-то разделить свое горе. А потом было так много рома и так много слез… И после я решила остаться в гостиной и провести ночь здесь, на полу. Именно тут, прямо на ковре, вместе с бутылкой. Но зачем?
Николай!!!
О, Боже!
Меня словно ударило током и озарило вспышкой.
Я бегом направилась в спальню, по пути увидев кучу своих вещей в коридоре, зацепив взглядом часы на стене: 06-45. Он был там. В своей постели. Мне все приснилось?.. Он был там один.
Я побежала в коридор, остановилась возле полочки для ключей… И застыла, как вкопанная: на месте лежали оба ключа. И Николая, и мой – тоже. Это значит, что я никуда вчера не убегала среди ночи? А как же Николай и другая женщина?
Я схватилась за голову и сползла к стене. Решительно ничего не понимая, я проверила сумку – она лежала на месте, в гардеробной. Никаких следов поспешного сбора вещей я не увидела. По крайней мере, ни бутылки вишневого ликера, ни денег. Постепенно, осторожно, я вынимала из опьяненной и затуманенной алкоголем памяти обрывки событий. Сначала был разговор по телефону с Димой, потом я добралась домой… Достаточно много выпила в гостиной, а потом… Потом я еле слышно пробралась в спальню и увидела Николая с другой женщиной. Мне казалось, что на меня напала ярость и безудержное желание покинуть этот дом, бросить Николая, оставить все, как есть и поспешить навстречу своей мечте…
Я ненавидела его за то, что он отравил все мои представления о справедливости, перевернул с ног на голову мое мнение о нем, о том, что он – достойный человек, заслуживающий уважения.  Ненавидела его за то, что отдала себя ему в жертву, потому что считала, что это мой долг перед ним – не оставить его. А он все это растоптал… Но я все же никуда не ушла из этого дома в этот вечер. Я не имела морального права.
Как дико и больно было осознавать, что я неподвластна своим же решениям.
Как пусто и глухо отзывалось где-то внутри чувство несправедливости жизни в целом – при всем желании, я испытывала глубочайшую жалость к Николаю, которую впору было бы испытать по отношению к себе. Да, пусть он не заслуживал моего прощения, но он был бы моей путевкой в красивую, богатую жизнь. Он мог бы быть твоим мужем и обеспечивал бы меня... И я бы с благодарностью приняла этот дар, просто продлилось бы это не более пяти-шести лет.
Накануне, неделю назад, я была у Николая в офисе совсем недолго, посетила его по личному вопросу, и весь визит занял не более пятнадцати минут. Он ненадолго вышел, а приятный женский голос на другом конце провода принял меня за секретаря: меня попросили принять документ по факсу. Только лишь волей судьбы можно было бы объяснить это стечение обстоятельств. Я перехватила факс для Николая Молчанова и на ватных ногах осела в кресле. Была ли я расстроена своим неожиданным открытием? Да я просто потеряла дар речи.
Перечитав еще раз содержимое и быстро скомкав лист бумаги, я сослалась на срочность и убежала из кабинета прочь. А встретившись с Николаем взглядами, я изо всех сил постаралась себя не выдать… И мне это удалось. Однако мысли о его болезни не давали мне покоя ни днем, ни ночью.
Именно по этой причине я и оставила все свои мечты о Диме – это было бы двойной подлостью по отношению к Николаю. Я наступила на горло своему чувству, которое могло бы  воплотиться в настоящее безграничное счастье для нас двоих… Я приняла решение по велению своей совести, решившись разделить последний годы жизни с человеком, который искренне хорошо ко мне относился и по-своему любил. Я знала, что все отпущенные Николаю на жизнь несколько лет я буду лишь с ним, я дала себе обещание исполнить этот молчаливый долг по отношению к будущему супругу.
Пообещав себе самой быть благодетельной, я попалась в ловушку, построенную из моего же сочувствия и сожаления. Отчего я решила, что он нуждается во мне? С чего я взяла, что Николай будет страдать, если я его брошу? Он точно так же будет дарить красивую жизнь какой-либо другой, не менее привлекательной и обаятельной девушке, чем Ирина Волкова. И при этом Николай будет чувствовать себя вполне счастливым. И так будет до тех пор, пока в один прекрасный день он не прекратит свое существование на Земле. 
Часы показывали 07-20…
Времени на размышления оставалось совсем немного, учитывая, что сегодня – выходной, и Николай скоро проснется в свое привычное время. Но и думать особо больше было не о чем.
Я неслышно прикрыла за собой дверь, оставив второй ключ лежать на прежнем месте, на полочке в шкафу.

 















































* Bryan Adams, “The only thing that looks good on me...is you”
** Bryan Adams,  “I was only dreamin”
*** Bryan Adams,  “Summer of '69”
**** Bryan Adams,  “18 Til I die”
*** ** Bryan Adams,  “Please forgive me”
*** *** Bryan Adams,  “I'm ready”
*** *** * Bryan Adams,  “Cloud number nine”