***

       1.Храм Лилит.
Алая полоса заходящего за холмы, на горизонте солнца, пыталась все еще бороться с надвигающейся тьмой. Небо постепенно приобретало темно – фиолетовый оттенок, ночь вступала в свои права, призывая тех, кто живет под беспросветным покровом. Протяжную похоронную песню завел шакал, оплакивая погибших и тут же призывая сородичей отведать свежего мяса. Воздух, пропитанный, смертью звал, ночных хищников, манил, ибо не каждую ночь животным выпадает такое пиршество. Взошедший серебряный глаз луны мертвым светом залил поле боя. Битвы как таковой не было, резня. Двадцать рыцарей крестоносцев отступая от павшего Иерусалима, попали в засаду сарацин. Мусульмане напали на нас в долине. Разбив лагерь в окружении холмов было ошибкой. Часовые, не успев понять, в чем дело падали на песок с порезанными глотками. Отряд сарацин беспрепятственно вошел в лагерь. Шатры горели, крики раненых, звон мечей, арабы сломили слабое сопротивление. Раненых они положили рядком, нас осталось всего четверо. Перебив ноги, смуглый толстый сарацин бывший главным громогласно произнес, переводчик, кажется грек, объяснил:
- Не меч убьет неверных собак, вторгшихся в земли пророка, а звери придут во тьме, шакалы обглодают ваши кости.
Лучше б они перерезали нас всех, чем оставили умирать на съеденье диким зверям. Рассмеявшись, толстяк вспрыгнул в седло, вытерев кривой меч о кусок ткани от рыцарской мантии. Я поклялся, что найду и убью его медленно и мучительно. Спустя некоторое время нас осталось двое. Повеяло холодным ветерком, очень кстати после жаркого выжимающего пот солнца. Только от одного этого во мне проснулась жажда жизни. Прикрыв глаза, я мысленно улетел в родные просторы. Замок отца возвышающейся, над деревнями, Изольда, ждущая своего крестоносца. О! Дева, неужели я больше не увижу тебя.
Тьма окончательно поглотила остатки дня. Небо становилось черным – черным зажигались алмазные россыпи звезд.
Тихое рычание вернуло меня в реальность. Угольки глаз диких зверей окружали поля боя. Шакалы осторожно спускались с холма. Шедший впереди видимо вожак, принюхивался к запаху крови. Набросившись на ближайшее из тел, звери рвали на части, вырывая куски мяса. В какой-то степени тому войну повезло, он умер часа три назад. Песок вокруг тела впитывал кровь, густыми потоками лившейся из ран. Кровь казалась черной в темноте.
Ослабевший я потянулся за мечом, благо оружие валялось на расстоянии вытянутой руки. Вожак поднял голову, оторвавшись от вечерней трапезы. Бурая шерсть встала дыбом, пасть раскрылась, с зубов стекала слюна. Медленно прижимая голову к земле, шакал двинулся в мою сторону. Нацелившись на мое лицо, вожак приготовился прыгнуть.
«Вот и все» - пронеслось со скоростью пущенной стрелы в голове. Зверь почему-то не атаковал.
Протяжный, жалобный вой, можно подумать кто-то более сильный могущественный, отбирает добычу из-под носа. Хищник дрожал от страха. Усилием воли я приподнял голову, пытаясь разглядеть, что же его так напугало.
На холме в отблеске последнего кровавого зарева, виднелась фигура всадника. Черный вороной конь нервно отбивал копытом землю, разбрасывая комья. Всадник в из-за балахона казался слившийся с конем. Лицо пришельца скрывала тьма, капюшон не давал разглядеть кто же это. Всадник с высоты холма оглядывал поле боя. Затем он натянул поводья, конь, встав на дыбы, понес его вниз. Шакалы, рыча, пятились назад, подальше от темного силуэта. Ноги, обутые в кожаные сандалии остановились возле меня. Незнакомец скинул капюшон, под которым обнаружились длинные белокурые волосы, посыпались дождем на плечи. Женщина. Бледное болезненное без единой кровинки лицо выдавало в ней европейку. Рубиновые губы дрогнули, растянулись в улыбке, показав снежные зубы. Мне вдруг дико захотелось узнать остроту этих клыков, блаженство разливалось по телу, приглушая боль.
Откуда взялась молодая женщина, здесь в безлюдном месте. Она была прекрасна, бледность лица несколько не портила ее, а даже наоборот.
- Темная красота – сказал я вслух. Голос ослаб, но незнакомка услышала мои слова.
- Почувствуй дыхание ночи – голос звонкий и в то же время почти доведенный до шепота, вызвал состоянии эйфории. Ночная красавица парализовала волю, заставляя потакать темным желаниям. Я потянулся, к ней. Странное чувство, я готов был идти за незнакомкой хоть на край света, эхо от голоса манила меня, я слышал его ранее в чарующих снах.
- И поцелуй смерти – прекрасные губы легли на мою шею. Нежное щекотливое прикосновение острых зубов, тех самых. Резкая боль длилась мгновение теплая струйка крови, побежала из ранки. Красный язык слизнул капельку, пройдя путь от ключицы к подбородку. Я ощутил жуткую похоть. Зрачки женщины сузились, а белки наливались кровью. Моей кровью! Женщина поцеловала меня в шею, туда, где находилась ранка сделанная ее крепкими острыми зубами. В глазах потемнело, мир начал проваливаться в бездну, кровь толчками выплескивалась из раны прямо в нежный рот женщины. Я потерял сознание.
Когда я очнулся, было еще темно, но по начинающему светлеть небу, я понял скоро рассвет. В ноздри проникал странный манящий аромат, возбуждая не виданное доселе чувство. Ощущение голода, но не того которого испытывают люди, жажда крови сильнее всего, что можно представить. Одна мысль крутилась в голове «Пить!».
- О, ты уже чувствуешь свои желания? – женщина сидела на корточках рядом, от нее исходил сладковатый тленный аромат. До боли знакомый. Так пахнет смерть, воздух над долиной пропитан, я явственно ощущаю, вдыхаю полной грудью. Перебитые ноги не болят. Я с удивлением понимаю кости срослись не оставив и следа от недавней травмы.
- Кто ты? – спросил я, не надеясь получить ответ. Глаза женщины сверкнули яркими огоньками, отчего стало не по себе. Бледное лицо приобрело хищнический оскал, острые зубы показались из-под десен.
- Разве так важно кто я? Важно кем стал ты – она приблизила лицо ко мне, это исчадие ада. Наказание за все, что я совершил в прошлой еще человеческой жизни.
- Наказание, нет милый Людвиг – прошептала женщина – Это награда, имя мое Оливия.
Меня поразило, то откуда темное создание знает мое имя. Словно прочитав мои мысли, Оливия добавила, облизнув, кончиком языка красные от крови губы:
- Я шла за вами от самого Святого Города, сарацины одержимые местью преследовали вас, выжидая удобного момента. Где еще как не на поле брани я могу поживиться свежей кровью? – хихикнула она. Холодные длинные пальцы схватили меня за подбородок. Сильно сжали, ногти оставили маленькие наполняющейся красной жидкостью борозды на коже.
- Сила жизни течет в венах, Людвиг – Оливия резко убрала руку, на кончиках ногтей, виднелись следы крови. – Вкуси, и будь вечен.
Я, стараясь как можно незаметно, потянулся к мечу. Лезвие распороло воздух, серая тень лишь мелькнула передо мной. Темный силуэт уже находился верхом на лошади.
- Будь проклята ты, тварь! – кричал я. Меня переполняла ненависть к созданию ночи. Поднявшись на ноги, держа меч, я сделал шаг в сторону Оливии. Гнусный, издевательский смех бы мне ответом.
- Я не буду таким как ты!
- У тебя нет выбора – сквозь адскую какофонию, именуемую, смехом я разбирал отдельные слова. Женщина накрыла голову капюшоном, крепко ухватилась за поводья. Подняв столб пыли, всадница оказалась на холме, откуда помахав мне рукой, растворилась в начинающей светлеть темноте.
Я остался один, проклятый заблудившийся во тьме, где нет выхода, если конечно не появиться проводник, и не выведет меня к свету.
- Спаси мою душу…. из ледяного мрака – еле слышный голос прошептал за спиной. Я обернулся на звук. Генрих все еще жив. Со рта время, от времени сопровождаясь с кашлем, стекали бардовые ручейки, одним шагом рыцарь находился в сумеречном мире. Хотя, в сумеречный мир, куда не проникают лучи солнца, попала моя душа, а Генриху уготована лучшая участь. Мои ноздри вздулись, вдыхая сладкий золотистый аромат, зрачки сузились от вожделения. Мне дико хотелось прикоснуться устами к пьянящей жидкости, сводящей с ума.
- Никогда не думал она…придет в образе прекрасной женщины – моя рука случайно задела подбородок, когда я присел рядом. Кончики пальцев стали липкими темно-красными. Я ощущал, как темные инстинкты все больше доминируют над человеческой природой, затмевая разум.
- Она так прекрасна – продолжал хрипеть Генрих – Всадница, несущая смерть. Людвиг…Звери съедят мою плоть, выпьют мою кровь.…Исполни, последнюю просьбу…убей.…Похорони – с трудом выговорил павший воин.
- Не дай осквернить честь святого война…- его голова повернулась в сторону восходящего солнца, голубые глаза безжизненно смотрели на приближающийся свет. Я накрыл очи своей ладонью. Одна часть меня радовалась тому, что я избежал соблазна, другая же темная сторона более сильная укоряла. Не в силах бороться с самим собой я облизал кончики пальцев, какое же это блаженство. Истома растеклась по моему телу, соблазн поглощать человеческую жизнь возрос. Еще не остывшая сладкая кровь, оставляя пятна на губах и подбородке, попадала мне на язык. Я хотел еще, но вокруг расположились лишь мертвые тела, их черная кровь не представляла для меня никакого интереса.
- Браво Людвиг! – знакомый голос вырвал меня из состояния эйфории. Мне стало стыдно за то, что я совершил, хотелось забиться в темную нору и никогда не выходить на свет.
- У нас мало времени, скоро рассвет. Я думаю, тебе тоже уже не стоит встречаться с солнцем рыцарь тьмы – Оливия стояла, рядом поглаживая одной рукой черную гриву лошади, другой, держа животное под уздцы.
- Куда ты поведешь меня – вскипел я – в ад!
- Не будь дураком – спокойно ответила женщина – я спасу тебе жизнь, ибо лучи сожгут твою плоть, тогда ты действительно попадешь в ад, а там не сладко, поверь уж мне.
Солнце полукругом поднималось над холмами, я чувствовал обжигающее действие лучей.
- Скорей!- приказала Оливия, я одним движением оказался в седле позади нее. Крепко ухватился руками за талию женщины, сквозь ткань балахона, ощутив нежное тело.
Конь казалось, тенью взмыл над землей, в сторону тени, которую постепенно поглощал свет. Летя с невообразимой скоростью, мы все дальше удалялись от жаркого светила, несущее жизнь, а нам огненную смерть. Земля под копытами быстро вращалась, сколько продолжался полет я не мог определить. Конь принес нас в царство тьмы, оставив рассвет далекой полосой на востоке. Впереди показались странные отливающие серебристым светом развалины. Конь плавно приземлился напротив длинной аллеи, покрытой песком. По обеим сторонам располагались ужасные лики, вырезанные зодчими из черного мрамора, в непамятные времена. Большинство статуй находились в плачевном состоянии, разрушенные, без конечностей, но у всех почему-то сохранились головы чудовищ, внушающие ужас в сердце любого живого человека. Но страха нет. Может потому что я уже несколько часов как не человек.
- Варвары не посмели разрушить лики, они осквернили храм, пристанище той кто приходит под покровом ночи – пояснила Оливия, когда я спросил, почему у всех статуй сохранились головы.
 Мы шли по аллеи прямо к парадному входу, каменные ступеньки поднимающейся вверх. Высоко впереди чернел провал входа. В темноту. Ступней, запнувшись, за что-то я чуть не упал. Присыпанный песком человеческий скелет выглядел довольно свежим. Я посмотрел на Оливию. Та лишь хихикнула в ответ. Вглядевшись в мертвенно – бледную дорожку я заметил белеющие останки несчастных жертв. Их лишила жизни Оливия, удовлетворяя инстинкты вурдалака. Вот какая судьба уготована мне, бродить во тьме, выискивая жертву поглощать чужую жизнь. Тот толстый сарацин его лицо неожиданно всплыло во мраке.
«Месть» - проснулась во мне звериная ярость. На секунду мое воображение рисовало кровавую картину, острые словно мечи крестоносцев зубы вонзаются в жилистую плоть, язык, проникая в рану, высасывает драгоценную жидкость, сарацин хрипит и скоро уже падает под тяжестью, неумолимой смерти какой принес ему я.
- Сладкое слово месть – пробормотал как можно тихо, надеясь, Оливия не услышит моих слов. В разломанном куполе зияла огромная дыра. Я подумал о том, что когда свет доберется до этого места, нам не поздоровится. Колоны старые, построенные еще во времена Рима, молчаливые свидетельства уходящих эпох. Половина зала уходила во тьму, так как луна освещала лишь правую сторону храма. Впереди маячило некое изваяние напоминающее алтарь. А позади.
Фрески, потускневшие краски, все еще внушали ужас. Ярко-красно волосы на кончиках, которых копошились маленькие змейки, женщина изображенная на всю стену, прекрасное тело прикрывала лишь прозрачная туника. Яркие губы приоткрылись, острые клыки впивались в тело несчастной жертвы, капли темной крови казались настоящими. Ее глаза, змеиные зрачки. Да она, в сущности, и была змеей готовой ужалить. В этих зрачках играла такая ненависть, что я попятился, сделав шаг в сторону.
- Кто это? – спросил я со страхом, в котором звучало восхищение тем, кто создал данную фреску.
Оливия стояла позади меня.
- Ты хочешь знать историю данного места, Людвиг?
Мне не было видно, как снова сверкнули прекрасные глаза, как тогда на равнине, залитой мертвым светом, окруженной холмами.
- Я Оливия, родилась много сотен лет назад, – она отошла к крайней колонне, разглядывая высеченные узоры, начав свой рассказ – Мои родители были знатные патриции. Мир, в котором, росла, и жила я принадлежал Риму. Это было время упадка, когда угроза нашествия варваров явственно приближалось с каждым прожитым днем. Недовольство правительством, восстания в колониях империи, первые христьяне собирающейся в катакомбах, подрывали мощь Рима. Ярким кровавым зрелищем того ужасного времени, Колизей, пленных рабов заставляли состязаться между собой и дикими зверями. Их называли гладиаторы. Но некоторых рабов представители могущественного тайного общества, выкупали, для жертвоприношений. Культ Лилит.
- Лилит! – переспросил я. Мне известна легенда об огненной деве, первой жены Адама. Из темноты Лилит вонзает острые зубы, выпивая кровь жертвы. Повелительница ужаса, проклятых, существующих во мраке вечности.
- Да та кто приходит под покровом ночи! – ноздри Оливии вздулись, вдыхая аромат человеческой жизни, я тоже явственно ощущал его. Люди здесь, но откуда?
- Тсс, кто-то идет – прошептала она, прижав палец к губам. Мы укрылись во мраке в той стороне, куда не падал лунный свет, наблюдая за вошедшими, в помещение храма, людьми. Хромой старик, опиравшийся на деревянный посох, десятилетняя на вид девочка. Оба они были смуглыми, солнце нещадно жгло восточную кожу.
Они расположились, посредине натаскав сухих веток, старик разжег небольшой огонь, долго дуя, на искры, которые не хотели превращаться в жаркое пламя. Казалось, их не удивляло, то где они оказались. Девочка показала рукой на мозаику, что-то сказала старику, тот нахмурил седые брови, но промолчал.
- Пора – сказала Оливия и тенью выплыла из нашего укрытия.
Старик, вскочив, завидев нас, схватился за пояс, там висел в украшенных серебром ножнах кинжал, девочка спряталась за его спину.
- Не бойтесь, мы такие же путники, как и вы, только заблудившийся во тьме – голос Оливии звучал успокаивающе.
Старик нехотя убрал руку от торчащей рукоятки.
- Присядьте, к нашему костру, воин и вы госпожа…
Свет от костра освещал изможденное морщинами лицо, с любопытством разглядывая нас. Старик выложил из сумки кусок хлеба, сыр, предложил нам. Я вежливо отказался, взгляд случайно упал на маленькую шею девочки. Шелковый шарфик съехал, показывая жилки вен, пульсирующие удары сердца. Я сглотнул слюну заполонивший мой рот, чувствуя, как подбирается животный голод. Удары детского сердца, отдавались в ушах, грозным набатам. Тихое журчание человеческой крови маленькой девочки, сводило с ума. Манящий аромат жизни, проникал в ноздри, отчего они вздулись. Девочка словно поймав мой голодный взгляд, закуталась в шелк, и поежилась. Несмотря на костер, ночь несла холод, пронизывающий человека до костей.
- Зовут меня Авраам я купец – начал рассказ купец.
- Наш караван шедший с запада, попал в засаду. Разбойники вырезали почти всех. Выживших людей они увели, чтоб получить выкупить. Нам повезло. Мы спрятались под перевернутой телегой, они не удосужились проверить ее. Это Рахиль незаконнорожденная дочь Али Аши.
Ярость вспыхнула ярким пламенем, дочь того, кто бросил меня на съеденье диким животным, сидела передо мной, кутаясь от холода в шарф. Оливия незаметно дотронулась до моего запястья. Ненависть ушла, так же внезапно, как и появилась. Ледяные пальцы скользнули в темноту. Тенью женщина бросилась по ту сторону костра. Кинжал, вынутый из ножен со скоростью пущенной стрелы, отлетел в сторону.
- Беги Рахиль, они не те за кого себя выдают! – прохрипел старик, Оливия сжало морщинистое горло, крепкими пальцами, между ногтями потекла струйками кровь. Девочка с ужасом наблюдала за сценой убийства.
- Возьми ее! – скомандовала Оливия, глаза сверкали молниями, точно хищник в темноте. Не сопротивляясь чувству голода, острые зубы вошли в нежную плоть, девочка сразу обмякла. На какое-то мгновение мне показалось, будто сжимаю в руках лишь фарфоровую куклу. Кровь толчками шла в горло, язык выкачивал животворную влагу, насыщая мой организм, чужой жизнью. Через минуту все окончилось. Бледная без единой кровинки Рахиль я положил рядом со стариком, еще одни жертвы проклятого места.
- Зачем? – спросил я.
- Прости, не поняла? – откликнулась Оливия, улегшись на квадрате лунного света, словно кошка после еды.
- Зачем ты сделала меня таким. Лучше б меня разорвали на части шакалы, но ты превратила меня в чудовище. Мой дом теперь темнота, моя пища кровь, это и есть та вечность? Я блуждаю в ночи, не видя света, ты затащила меня во тьму. Зачем? Неужели судьба моя охотится на тех, кем когда-то был сам? За что такая честь?
- Тайное общество существовало почти во всех римских колониях, мы надеялись свергнуть правление Цезаря, установив власть Лилит. Для кровавых жертвоприношений мы выбирали обреченных, и очень редко граждан, из тех, кто перешел нам дорогу. В тот день Лоций провел меня в Колизей. Там бились насмерть двенадцать гладиаторов, израненных, оставшихся в живых, должны были, отправлены на смерть после боя. То же случилось и несколько часов назад. История повторяется. Десять храмов, построенных в разных углах земли, призваны служить лишь одной цели. Служению Лилит. Кровь гладиаторов пролилась на черный алтарь. – Оливия задумчиво посмотрела в центр храма, туда, где покоилось полуразрушенное строение – алтарь тьмы. – Но случилось, то чего мы так ждали, но не в этот раз. Объятый жарким пламенем алтарь породил ту кого мы так ждали все эти годы. Огонь расступился, открывая врата в преисподнюю, черным вихрем освобождая пленницу с ненасытной жаждой крови. Многие погибли сразу, но участь выживших была не завидной. Красные огненные волосы развевались, белые зубы вонзались в плоть, поглощая жизнь, тех, кто служил ей. По какой-то причине она избрала некоторых среди нас, делая надрез на правой руке, заставляла вкушать проклятую кровь. Среди избранных оказалась и я. Вкушая черную кровь, я становилась тем, кем являюсь поныне, потомком королевы суккубов, мрак - мой дом, кровь живых - моя пища. Служители культа разбрелись по всему миру, сея ужас среди людей. Вскоре живые обнаружили наши слабые стороны, свет, осина, серебро, смертельно для проклятых кровососов. Совет, собранный на остатках старого храма, постановил кодекс. Законы тьмы, как мы это называем. Сие историческое событие произошло здесь, во мраке, среди древних развалин. Люди превратили наше существование в легенду, затем в миф, человечеству удобно прикрываться, с головой прячась от ночных кошмаров под простыней.
- Но при чем здесь я? – прервал я вампира. В сумраке при слабом свете догорающего костра Оливии походила на мраморную статую, бледная кожа без единой кровинки. Красивая женщина, несущая смерть, лунная ночь, легкий туман, стелившийся над землей, звезды сверкающие в проломленном потолке, древние стены проклятого храма, все это была Оливия. Существо некогда бывшее человеком.
Прекрасные кровавого цвета губы мрачно улыбнулись.
- Людвиг, тебе уготована честь. Не быть съеденным дикими зверями, не убитым в бою, тебе даровано то о чем можно только - мечтать. Вечность. Те люди, которых ты знал, умрут, годы будут идти мимо тебя, но ты даже не постареешь. Одна эпоха сменит другую, ты Людвиг будешь наблюдать, как меняется этот мир.
- Жить, нет существовать во тьме, не видя солнечного света. Я лишен нормальных человеческих радостей. Цена за проклятие…- тихо ответил я, прислушиваясь к звукам, раздававшимся в ночи.
- Глупец – прошептала Оливия, холодная ладонь коснулась моей щеки – Многие мечтали бы оказаться на твоем месте, здесь в темноте.
Я впервые понял, что значит прикосновение мертвеца, могильный холод пальцев вампира. Ничего нельзя изменить я и Оливия принадлежим теперь к одному виду.
- Просто ты понравился мне больше других Людвиг. Ты прирожденный вампир. Я выбрала тебя – резко сказала женщина, столь быстро убрав руки от меня.
- По всем признакам ты должен быть мертв, твой невероятно сильный организм и воля к жизни, сделали свое дело. Людвиг с такой жаждой жизни можно стать великим вампиром.
- Что это значит? – разозлился я. Некто, являясь во мраке, решает мою судьбу, не спрашивая меня.
- Совет давно наблюдал за тобой. Я здесь чтобы помочь новорожденному. Ведь ты милый Людвиг, словно младенец, появившийся вчера на свет. О том мире, в котором тебе предстоит, жить ты не имеешь никакого представления. Я стану твоим проводником в темноте, темным учителем, показавшим тебе прелести ночной жизни.
-Совет?
- Большинство вампиров появляется по согласию старейших. Совет принимает решение брать или не брать в наши ряды новичков. Я настояла на том, чтоб подарить тебе новую жизнь. В боях ты был храбр, смерть всегда шла рядом с тобой, с тех пор как ты покинул замок отца….
- А если я не хочу?
- Хорошо Людвиг. Оставайся здесь один лучи солнца с рассветом проникнут через проломленную крышу и положат конец твоему существованию. Ну, ведь не хочешь этого?
Оливия, взглянула в мою сторону. Я промолчал.
- Ты бы остался там в долине. Сгорел заживо, если б не хотел жить…
- Да – ответил я, моя судьба была предрешена заранее. Глупо сопротивляться слепому року.
- Согласен.
Оливия улыбнулась, глаза загорелись двумя угольками, женщина знала мой ответ.