В ОЖИДАНИИ СОЛНЦА
Долго-долго тянется время. Сладкий бархатный чай остывает в тонких изящных стаканчиках. Семь утра. Солнце едва проснулось, а уже чувствуешь кожей приближение
жары. Марево разливается по городу шлейфом легчайшего тумана. Это знак – наступающий день будет неимоверно знойным. Впрочем, как и вчера, и неделю назад, и все месяцы лета плюс осень… Ни капли дождя.
Здесь, на Востоке, все дни как один – долгий, медленный, тягучий, без начала и конца…
Мой Восток начинается с запахов. Они настолько специфические, разные и необычные, что с непривычки брезгливо морщишь нос. Удивительное дело: в каждой стране он (запах) свой.
В Иордании пахнет раскаленной пустыней, дорогим парфюмом и розовой пылью Петры.
В Ливане – это смесь сладких ароматов – запах ливанской «баклевы», дымок мармеладного наргиле и головокружительный жасмин.
В Сирии – превалирует сладкий запах разлагающегося мусора…
Не сопротивляйтесь, погрузитесь в атмосферу, позвольте запаху окутать вас.
Вы едете жарким днем по раскаленной автостраде, повсюду музыка, ветер колет лицо, красное солнце слепит глаза, одежда прилипает к телу…
Жара невыносима… вы растворяетесь в ней, расплываетесь, таете сладостью на языке солнца.
Бесконечная пустыня сменяется такими же бесконечно пустынными горами. И что за радость наблюдать этот тоскливый пейзаж на фоне нарастающего пекла? Как могут жить здесь люди? И улыбаться, так открыто и добродушно, словно живут они в райских кущах. Загадки Востока на каждом шагу.
Одна из главных загадок, своего рода – философия Востока, - понятие «Букра» («завтра»).
Вот кто умеет «кормить завтраками» – так это арабы, олимпийские чемпионы по «букре». «Приходите завтра, позвоните завтра, будет готово завтра и т.д.» - обозначает только одно : «Когда-нибудь (когда - неизвестно) ваш заказ будет выполнен, проблема решена, и вы останетесь довольны, а может даже и счастливы…»
Заинтересованному лицу не стоит нервничать, а проще говоря - психовать. Терпение, и еще раз терпение.
Букра касается всего. Это и бумажная волокита (взятка не поможет в скорости решения вопроса). И семейные отношения (Когда же мы все-таки починим стиральную машину? купим пылесос? поедем в отпуск? ). Ответ всегда один – «букра» - завтра. Затягивание, оттягивание проблемы (вопроса) может длиться бесконечно. Годами.
(Я могу уже защищать докторскую диссертацию на тему - «Букра не наступит никогда»).
Пример из жизни: Ливан. Молодой человек идет фотографироваться (на паспорт) в фотоателье. «Завтра в 9 утра приходи, заберешь заказ», - сказал серьезный пожилой фотограф. Как штык, в 8.50 заказчик стоял у дверей закрытого ателье. Погуляв часок и начав уже нервничать, а проще говоря – психовать, он, наконец, увидел неспешно шагающего фотографа, жующего пирожки.
« А, это ты, - разочарованно посмотрел фотограф ( наверное, он ожидал, что за ночь яркий брюнет превратится в длинноногую блондинку), - ну приходи вечером, я не сделал еще.
Нет, лучше позвони завтра».
Букра в крови у арабов. Им незачем торопиться самим и торопить жизнь. Ведь все уже давно предначертано.
…Все было как сон. И тихий, едва слышный плач ребенка, и призрачно-мраморная луна, и бесконечная черная пустыня, протяжно стонущая в ответ на тишину. Никто не откликался на ее зов.
Мы ехали в Петру. Ночью.
Сначала, еще в Сирии, у кассира автовокзала было видение – русских туристов не пускают в Иорданию. И он послал нас в закрытое посольство за визами.
А потом мы все-таки купили билеты на автобус. И спокойно, без проблем (а главное, официально) пересекли все границы, получили все визы и приехали в Амман.
- Вообще-то, последняя маршрутка в Вади Мусса уходит в 2 часа дня, - «обрадовал» сидящий впереди иорданец по имени Алаа. Его спутница, миловидная женщина, сочувственно смотрела на мою грусть, стекающую одиночной слезой. Сочувственно, но все же с любопытством (как и все остальные пассажиры автобуса Дамаск-Амман). Рассматривать славянское лицо – это хобби восточных людей. Складывалось впечатление, что они пытаются пересчитать мои веснушки.
- А если такси?
- Очень дорого, - зацокал языком сосед.
- Пойду пешком.
- Что? - Пассажиры не понял шутки, – от Аммана до Петры - 260 км! Ну ладно, я сейчас позвоню другу, помогу вам.
(Маньяк! И жена его маньячка. Опять оборачивается). А какие еще мысли могут прийти в голову человеку, взращенному в российском пространстве, который непроизвольно шугается ночных кустов (слава те Господи, не Чекатило, всего лишь - куст), или уносит ноги от пьяного бомжа. Приходится напоминать самому себе - нет такого на Востоке.
В основе жизни правоверного мусульманина – его вера, почитание родителей и закон гостеприимства. С младых ногтей детей учат (и дома и в школе) - за каждый свой поступок ты будешь отвечать перед Аллахом. Когда разговариваешь с арабскими детишками (которые ничем в своих проказах не отличаются от других детей), просто поражаешься, с какой серьезностью они рассуждают о вере. У многих я спрашивала, не сложно ли им держать пост во время Рамадана. Ведь ребенку очень тяжело не пить и не есть целый день! « Пророк постился, он смотрит на меня, я не имею права подвести его», - так ответила мне 9-летняя девочка.
Родители – главные после Аллаха люди. И это тоже не пустой звук. Когда видишь, как взрослый 40-летний сын целует руку своему отцу в знак приветствия и просит благословить, – просто теряешься. Воспитанные в жестких рамках, в своих традициях, эти дети будут воспитывать свое потомство точно так же. Общество, для которого законы добра и милосердия – не пустой звук, не может воспитывать и создавать маньяков. Страх кары небесной силен. Во время Рамадана люди жертвуют как можно больше вещей, денег в пользу бедных. Аллах видит, и эти поступки зачтутся.
Безусловно, существует много проблем в связи с «переиначиванием» ислама религиозными фанатиками. Существует религиозное ханжество, оправдание жестокого террора. Но настоящие, обычные мусульмане, с которыми мне повезло встретиться, хотят жить в мире, растить детей и радоваться жизни, - никто из них не оправдывает войну и терроризм. Было видно, как тяжело людям говорить об этом. «Аллах не призывал идти и взрывать ни в чем не повинные семьи, женщин и детей. Мы такие же люди. Обычные. Почему, если мусульманин, – значит террорист…».
Мы ехали в автобусе полдня. Среди пассажиров были путешествующие студенты из Италии и Франции, был улыбчивый парень из Бразилии, который пересек практически весь Ближний восток, были сирийцы и иорданцы. Такой доброжелательной, уютно-домашней атмосферы я не ощущала уже очень давно.
На остановках, в очереди за визами люди знакомились, с любопытством расспрашивали о том, кто куда едет, шутили на ломаном арабо-английском .
Почему вспомнилось вдруг, как в одной из поездок, во время возвращения с друзьями из Анапы ко мне повернулся мужчина и, показав пальцем на нашего друга из Судана, произнес: « О, девчонки, вы с собой обезьяну захватили… а она говорить умеет?». Я что-то промямлила, что это такой же человек…Но мужчина продолжал «шутить». И никто из пассажиров не вклинивался в нашу беседу.
Студент из Судана учился в России уже 4 года и весь разговор понимал, конечно.
В голове вертелась только одна позорная мысль, чтоб он молчал и не возмущался. Тогда нам не пробьют головы и мы живые доедем домой…
Почему такие мысли перестают посещать на Востоке… Ни в лагере палестинских беженцев, куда мы попала, сбившись с дороги ( где нас накормили, вызвали такси и завернули с собой в дорогу пирожков). Ни в Ливане, где каждый второй человек приглашает зайти выпить кофе, ни в Сирии, ни в Иордании мне не было страшно, что меня задушат-изнасилуют-расчленят и зароют в горах…
Автобус приехал в Амман в 9 вечера. Белый город от наступающих сумерек менял свой цвет на серо-жемчужный. Алаа и его маму (это оказалась мама, а не жена!) встречал его брат с сынишкой. Иорданская семья бурно решала, как же помочь добраться до Петры случайным попутчикам. Сначала братья стали ловить такси, но водители заломили такую цену, что ребята лишь поцокали языками, посадили нас в свою машину, и тут снова в моей голове возникли мысли о маньяках…
Мы кружили по улицам Аммана в поисках самой вкусной (а заодно дешевой) шаурмы.
Череда мостов делила город на огромные неровные «куски», перетасовывая их с огнями и звездами, и даже в темноте на протяжении всей дороги было видно, как развевается самый высокий в арабском мире флаг Иордании.
В одном из районов, перекрыв улицу столами, бурно праздновали свадьбу, тут же танцуя под яркими фонарями. Крики, свист и один многолюдный танец. Всеобщая радость человеческая разливалась громкой восточной музыкой на несколько кварталов вокруг. А в небольшой закусочной без устали работали огромные бородатые повара.
Я с любопытством разглядывала специальную машинку для производства фалафеля (гороховых котлет), в то время как Алаа с пафосом и гордостью рассказывал всем, что мы из России.
- Как жаль, что вы не успеваете погостить у нас дома, - вздохнула мама на прощание.
И мы поехали в Петру. Я и муж, в машине с двумя мужчинами, которых видели первый раз в своей жизни (ну с Алаа хоть полдня были знакомы. А с его братом - полчаса…).
Почему абсолютно незнакомые люди решили нам помочь? Что за глупый вопрос. Потому что они – люди. Очень хорошие люди.
Каждый раз, возвращаясь в Россию из теплых, разукрашенных жарким солнцем краев, я заново адаптируюсь к жизни в родной стране. Все встречи и дороги, все слова и мысли, улыбки и слезы я вынимаю из души, раскладывая по полочкам памяти. Потрошу душу, оставляя в ней самое-самое дорогое и бесценное. Навсегда.
Изначально отторгая Восток как инородное и чужое, и сама в отместку отторгнутая им, со временем я стала замечать странные метаморфозы. Несмотря на абсолютно разные традиции, ментальность, недопонимание на каждом шагу, инородное приживалось, прирастало. Становясь родным. Эта потрясающая особенность человеческой психологии – стирать временем боль, помнить только хорошее.
…Долгая бесконечная дорога. Ночная пустыня и луна, очертания темных гор. Долгий нестихающий разговор – о традициях арабов и русских, о религии и вере, о долге и чести.
- Скажи, а у вас в России так бы помогли? – спросил Алаа.
Я не знала, что ответить. Ну как объяснить, что у нас тоже есть добрые люди, но вот, чтобы так взять и повезти в ночь, на своей машине, в такую даль абсолютно незнакомых людей… Я не знала, что ответить.
« А правда, что в России убивали, за то, что люди верили в Бога? В России девушки живут с парнями до свадьбы? Россия – это как Америка или как Европа?». Вопросы сыпались друг за другом, ставили в тупик, заставляли краснеть, заставляли молчать…
- Почему вы нам помогаете?
- Как ты не понимаешь, - повернулся ко мне иорданец, - это мой долг. Вы первый раз в стране, ничего и никого здесь не знаете. А если с вами что-то случится?
- Вы всем так помогаете, вы ангелы?
- Не всем, - засмеялись братья.
Мы ехали так долго, ночь крала минуты и часы, растягивая время до бесконечности.
Время (словно пустыня за окном) тянулось, летело, замирало, остывало. И не было страха, что нас завезут и бросят посреди ночных гор.
- Это мой долг. Я зашел на 5 минут домой, поцеловал жену и ребенка и поехал с братом.
У нас такие традиции. Вы гости. Бог видит, что я делаю.
Эти ребята покорили меня. Добротой и открытостью, щедростью своей души и даже смешной, какой-то детской хвастливостью.
- Ты расскажешь в России, как мы вам помогли? – Алаа с интересом ждал ответа.
Не знаю, другие арабы так поступили бы, как мы… не знаю, - добавил он многозначительно.
И мне хотелось крикнуть: «Ну конечно, вы лучшие, ребята! Кто спорит! Я всем расскажу, не сомневайтесь».
На 260 километров одна остановка – маленький автовокзал с кафешкой и бензоколонкой. Вся дорога в Петру – одинокая пустыня. Ни домов, ни деревень.
Трасса и пустыня. Луна мраморная, прозрачная, почти белесая. Тишина. Темнота, Прохлада. Но это ночью такая благодать. А в полуденный зной ( в 2 часа дня, когда мы возвращались обратно в Амман) мысли роятся в голове иные.
Маршрутка забита под завязку, все люди мужеского полу – впереди расселись на удобных местах, а три несчастные арабские женщины в черном, и я (в светлом) в самом заду, впритык друг к дружке. За нашими спинами - заднее окно, за окном – солнце. На солнце + 40 градусов. Что за дискриминация, нет на вас Марии Арбатовой!
Я пытаюсь абстрагироваться. Потом сжимаюсь: может, превращусь в маленького жучка... Пробую не думать о жаре. Все тщетно. Особенно, когда впереди закрывают окно. И несчастным, притесненным (во всех смыслах) женщинам дышать вообще становится нечем.
Приехала в Иорданию, чтобы смотреть на пустыню, – шутили братья. В ночи были видны лишь ее силуэты, все остальное дорисовывала фантазия. Отдернув занавеску, прищурив глаза, чтоб уж совсем не ослепнуть от ярких лучей, смотрю, погружаясь в другое измерение.
Пустыня как арабская заунывная песня, иногда с раздражением думаешь, когда же закончится эта тягомотина. Но через время начинаешь слышать ритм, общую тему, начинаешь понимать всю прелесть и красоту необычной мелодии. Так и пустыня - она проникает в тебя, расползается по телу, затягивает в свои пески. В ней есть красота и романтика. И некая философия бытия.
Мидл ист – огромный кипящий котел – здесь эмоции побеждают разум, радость и горе ходят в обнимку, щедрость души и гостеприимство возведены в квадрат.
Перечитывая записки туристов-путешественников, разговаривая с русскими жителями (жительницами) арабских стран, можно сделать один главный вывод - у каждого свой Восток. Как человек настроил себя на встречу с иным миром, то он и получает в итоге.
Я помню горячее солнце, забывая ощущение потного мокрого тела. Привыкла к «букре», смотрю на нее сквозь пальцы. Но медицинская отсталость людей не перестает поражать. Здесь считают лучшим лекарством для пищеварительной системы газировку Севан-ап.
У вас болит желудок? Гастрит замучил, а может, изжога? Выпейте Севан-ап – волшебный напиток. А живот разболелся – потому что спали при открытом балконе, вот и надуло…
В своих домах арабы вылизывают каждый сантиметр, но на улицах царят хаос и вечные свалки мусора.
Любовь к детям безумная. А их баловство – еще безумней. Система воспитания отсутствует напрочь (доктор Спок отдыхает). Арабские мамы не в курсе, что такое дневной сон, гречка с молоком и творог на завтрак (вместо чипсов с шоколадом, которыми закармливают детвору с младенческого возраста). О доктор Спок….
Для арабов сосуществовать одним кланом, жить всем вместе – абсолютно естественно. Для индивидуала европейца или русского – проблема.
Здесь даже принято жениться друг на друге двоюродным братьям и сестрам. И, несмотря на генетические заболевания детей из-за таких браков, для Востока – это обычное дело, а не исключение из правил. Родственные связи опутывают вас, словно железные цепи. Родственники лезут и в жизнь и в душу со своими советами. Попробуй, откажи – обида будет смертельной. Вся многочисленная семья (включая десяток тетушек и дядюшек) может заявиться в родильный дом через 10 минут после появления ребенка на свет. И, пощипывая новорожденного за щечки, одновременно при этом жуя пирожки и запивая их «Севан-апом», будут во весь свой гортанный голос спорить, как назвать ребенка.
И все-таки я люблю этот безумный-безумный яркий мир.
Где мужчины обнимаются и целуют в щеку друг друга в знак приветствия ( не в связи с иной ориентацией) или идут по улице, взявшись за руки.
А как восточные люди разговаривают! Цокая языком, бесконечно жестикулируя и восклицая. Складывается ощущение, что они постоянно скандалят и вот-вот начнется мордобой. Но такова темпераментная манера общения. Кричать, а не шептать.
Жизнерадостность, оптимизм, безумная позитивная энергетика – все дело в жарком солнце, которое не сползает с небосклона практически круглый год. В нем черпают свои силы арабы. Солнце течет по венам, высвечивает души, все на Востоке пропитано солнечным светом.
Под толстым слоем проблем, в хаосе и противоречиях, под грязью и примитивностью находится огромная любовь к жизни.
Вы счастливы? Этот вопрос я задавала многим арабам. И каждый сразу без всяких глубокомысленных раздумий отвечал – Льхмаделла. Келлю тамем. Слава Богу, да. Все хорошо.
Я спрашивала о счастье продавца шаурмы на автовокзале в Дамасске. Он улыбался во весь рот. «Конечно! У меня есть дети, семья, работа. Спасибо Аллаху».
Я спрашивала бизнесменов и работяг, крестьян и домохозяек – все уверенно отвечали «да». И благодарили Аллаха за то, что есть.
Такова формула счастья загадочного Востока. Радоваться тому, что имеешь.
Как просто.
Даже в зимние месяцы на Востоке +15, а то и выше. Здесь, кажется, не бывает серого неба и затянувшихся дождей. Бывает. Не часто, но случается. И что делают арабы в дождливый пасмурный день? Радуются прохладе в преддверие пекла. Они как дети – радуются всему, танцуют и поют.
И ждут свое солнце.
Букра, иншалла (завтра, даст Бог) оно вновь появится на рассвете.
…Кто не жил на Востоке, тот не знает вкус солнца.