Мне всегда нравилась неторопливая основательность в наших людях рабочих специальностей: слесарь ли с сединой, сварщик ли, крановщик или бульдозерист.
В начале моей самостоятельной жизни я жил с братом, который старше меня на девять лет. Всё, что мы имели из мебели, так это - три стула и круглый стол. Из хозяйства: газ.плита, сковорода, чайник, да огромная кастрюля - на все случаи жизни.
Сами готовить мы не очень любили, хотя, поддежуривать приходилось обоим. Ну а в рабочие дни, я - восьмиклассник, бежал на АЗТМ в рабочую столовку, где меня поджидал брат. Мы вкусно кушали и расходились, каждый по своим делам.
Вот там то я и увидел, сначала в столовке, а потом в цехе, как не спеша и с достоинством делает своё дело рабочий человек.
Тогда уважались рабочие руки! По-настоящему уважались и не считались признаком дурного тона мозоли на руках и масло под ногтями. Хоть мой брат и работал простым фрезеровщиком, пропуская через свои руки тонны металла, он умудрялся выходить из проходной завода опрятным - с чистыми руками и в совершенно не помятых брюках.
Я всё пытал его, как он так может - содержать руки в идеальной чистоте? И он, однажды, указал в цехе на старого мастера, который мыл руки... отработанным трансформаторным маслом!
Позже, сидя у брата в его отгороженной комнатке, где стоял современный, по тем временам, координатный станок, я наблюдал сквозь стекло за неторопливой работой рабочих всех специальностей. Насколько же выверены и точны их движения, спокойны и сосредоточены лица! Создавалось впечатление, что у людей обычное умиротворение, чем забота о куске хлеба.
За свою жизнь видел много людей из "натурального рабочего класса", и должен отметить, что большинство из них, производили на меня позитивное впечатление: кто смёткой, кто доскональностью, кто профессорскими знаниями, при своей, немудрёной, казалось бы, профессии. Думаю, что, незаметно для себя, у кое-кого что-то и перенял!
К чему я вам всё это рассказываю ?
Да, как-то заночевали мы, по погоде, восточнее Александрова Гая, на строящемся газопроводе. Меня поразила обстановка, которую себе создали рабочие временного узла: поставили вагончики буквой "О", дверьми внутрь; накрыли их общей крышей, законопатив все дырочки от пронизывающей, степной январской стужи. Центр освещён, в вагончиках тепло - можно спать полуголыми, везде чистота и порядок.
Для меня, повидавшего к тому времени, буровые, станы, передвижные ПРМ-ы и прочие прелести командировочной жизни, этот организованный, по всем правилам,уютный жилой микрогородок, был полной неожиданностью открывшей глаза, что всё - в руках человеческих!
Так вот, когда утром Уральск решил принять нас к себе, на борт "до Каменки" попросился мужичок с мозолистыми руками, с обветренным до красноты лицом и небольшим свёртком под мышкой.
- А что, поехали! – говорю.
- Давай. - кивает степенно в ответ.
Пошли мы, значит, в Уральск. Там, на одной из компрессорных, нужно было что-то толи взять, толи оставить, и мы «шёпотом», по утренней дымке, иногда переходящей в сплошной туман, покрались на восток, чтобы не проскочить при такой видимости компрессорную.
Мужичок уверенно расположился рядом со мной - справа, а я дал ему наушники.
Вижу, впервые дядька на вертолёте летит, потому как очень внимательно изучает каждую мелочь: осматривает, прикидывает что-то, качает головой - то согласно, то - сомнительно.
Осмотрел все тумблера, приборы.
Очень вольтметрам обрадовался, на верхнем электропульте, указателю давления в гидросистеме.
Понимающе приподнял брови, вздохнул и... замер.
Изучил приборную доску, прочитал названия приборов и его лицо вдруг прояснилось, словно загадку какую-то решил для себя.
Тут-то я и надумал вознаградить дядьку, чтобы прочувствовал до конца, что же это за "агрегат", и потом с друзьми мог обсуждать увиденное и прочувствованное.
"Отстегнул и поднял" вторую ручку управления (машина была «спарка»), и показал жестом: "Хочешь «подержать»?!
Другой бы восторгался или суетился, а этот кивнул головой и, тщательно вытерев руки о ватные брюки, осторожно и нежно, как хрустальную рюмочку, взялся за ручку управления, взволнованно вздохнул и замер, тихохонько, миллиметровыми движениями, пробуя незнакомую технику.
Человек первый раз в жизни взялся за управление вертолётом, а не делал резких движений, не суетился, просто основательно познавал новое, чем произвёл на меня неизгладимое впечатление.
Я показал ему "где нажимать", чтобы переговариваться, и вскоре, взяв управление "на себя", дал ему передохнуть.
Летим, беседуем.
Он - "многостаночник": и сварщик и бульдозерист; умеет управлять специальным трактором, укладывающим трубу в траншею и водитель тяжеленного Краза, который перевозит длиннющие трубы, если надо.
Разговорились. Как оказалось, у него новёхонький «Запорожец» и видно, что им он несказанно гордится. Выдал ему пару «своих» секретов, про дополнительную печку для обогрева салона, на масле, чем полностью расположил к себе.
Уже перед самой высадкой у Каменки, мой случайный пассажир рассказал короткий эпизод, вроде произошедший с его кумом - одноногим инвалидом, ездившим на "горбатом запорожце".
Именно ездившим.
Уже.
До встречи на переезде... с «Кировцем».
Его кум, будучи мущиной шустрым и резким, на переезде, "слету, мухой" «втиснулся» перед Кировцем.
Водитель Кировца, очевидно не усёк этот «момент мгновения жизни», так-как только открыли шлагбаум, «громада из железа и огромных-же колёс» взвизгнув хрюкалкой на выхлопной трубе, бодро покатила себе вперёд.
Кум, не обладая особой реакцией, не успел или в спешке не смог завести свой «микроавтомобиль».
Кировец едет себе не спеша (слава Богу), толкая впереди горбатенького запоря, с обалдевшим седоком внутри.
Нервы у водителя «изделия Запорожского завода» не выдерживают (нос Кировца долбит по крыше - раритета теперь), и он, выскочив на ходу, да на костыле догнал Кировец, привлекая внимание водителя: сделал такую рожу, и так махнул рукой – стой гад! - что водила изо всех сил и врезал по тормозам...
"Нос" у Кировца ещё та "кувалда" – длинный, тяжёлый, как пресс!
Тормознул он резко, повинуясь гипнотическому воздействию бегущего на одной ноге, и нецензурно выражающегося товарища из «лимузина совавтопрома».
...Вот и получился из "горбатенького - ровненький" - без крыши и стёкол «родстер», а-ля «Запарьган». Мы от души посмеялись, смакуя рассказ, а мужичок вышел, махнув мне на прощание рукой, да и скрылся навсегда в снежной коловерти...