И день за днем. Из года в год. На «лету», на бегу, сметая встреч¬ных. Она так торопится: жить, любить, работать, быть.
Целеустремленная донельзя. Циничная, хрупкая и сильная одно¬временно. Вот она – олицетворение молодости и красоты – с модной стрижкой или копной разлетающихся волос. Вверх по эскалатору – быстрее! Не догнать её, не удержать. Москва – бурлящий котел: днем – работа или институт, вечером – мерцающие огни ресторанов, теат¬ров и клубов. Бешеный ритм жизни легкой дымкой опустится под глаза усталостью, опустошенностью. Ничего. Она отдохнет- вздрем¬нет в метро. А сейчас бегом к нему – дорогому/любимому. Он за¬ждался с букетиком ландышей. И с разбегу поцелуй и объятия. Бери от жизни все! Все вытребывай, выцарапывай, получай сполна. А по¬сле? Об этом можно подумать потом.
Вот она – опять стремглав куда-то торопится, в руках зажав по¬трепанную сумку. Третий день с облупившимся лаком на ногтях. Нет времени сходить в парикмахерскую. Сейчас срочно на рынок, после – в детсад за младшим, затем – проверить уроки у старшего, пригото¬вить обед, чтоб хватило на неделю. А вечером – к нему, дорогому, молчаливо-ленивому, к его дыркам в носках, к немытой горе посуды и тоннам грязного белья. Бешеный ритм города. Она уже не успевает за ним, но пытается: жить, работать, быть. А что дальше? Ждет её? Она подумает об этом потом. Потом…
Москвичка проживает три времени-этапа: весну – очарование юности, лето – зрелость красоты и осень – элегантность мудрости. Москвичка пробегает эти этапы: с улыбкой высокомерия на губах сначала, с разочарованием, следами усталости и тоски в глазах по¬сле…
Вот она снова или нет? Шаркающей, но все же быстрой поход¬кой торопится вперед, сливаясь с толпой людской. В протертой шубе, с тяжелыми кольцами на высохших пальцах, она спешит в больницу или магазин, куда угодно, лишь бы скоротать время. Как теперь тя¬нется оно. Время разморщинило лицо, обелило волосы, согнуло спи-ну…
А эскалатор все также работает, мерно отсчитывая ступеньки. Дорожка – лента вечности. По ней торопится москвичка, сменяя вре¬мена и этапы.
Она бежит под звуки плачущей скрипки уличного музыканта, под мелодию, струнами царапающую душу, – спешит куда-то, не слыша этой музыки. Под взгляд голодного ребенка она бежит, не ви-дя его глаз. Не замечает протянутой руки, не слышит плача, игно¬рирует просьбу о помощи. Она занята торопливостью своей жизни. В глазах её – равнодушие. Москвичка пробегает целую жизнь, стараясь выжить. Не смотрит на небо, лишь под ноги, разглядывая свои доро¬гие туфли. И даже солнцу не радуется, пряча глаза за стеклами мод¬ных очков. Её страшат мысли о собственной жизни. Откладывая их «на потом», она убегает, прячется, загружая себя чем угодно, лишь бы не думать. Она бежит, словно белка в колесе – бег по кругу с веч¬ной зимой в сердце. Она живет, не ощущая самой сути, сущности жизни, соединяя свои ипостаси в одну общую вечность с холодом в душе, с убогой мерзлотой и равнодушием в глазах. Такое даже оч¬ками от Версаче не прикроешь.