***
Евгения Дмитриевна, заведующая отделом иностранной литературы, прекрасно выглядящая дама шестидесяти с чем-то лет, на мои искренние слова:
- Как вы хорошо сегодня выглядите! – заплевалась мне прямо в лицо: Тьфу! Тьфу! Тьфу! (от сглаза, как она полагает).
На моё:
– Спасибо нужно говорить!
– Кому?
– Мне!
– За что? (искреннее изумление)
– За комплимент!
– А я вот слышала, что женщине не надо говорить комплименты!
Бедный Булат Окуджава! Как будто не были им написаны эти удивительные по своей простоте и изящности строчки… Кстати, когда впервые их услышала:
Давайте говорить друг другу комплименты –
Ведь это всё любви счастливы моменты.
Давайте жить, во всём друг другу потакая,
то внутренне замерла после этой строчки – что же дальше?! Успела замереть. Как будто– замигало световое табло: «Есть единственно верное решение». Знак гения – знак Творца. Некоторые строчки авторы не находят, а просто принимают, как Благодать. Это единственно верное решение... ДРУГИХ слов здесь быть не может:
Тем более что жизнь короткая такая!
Здесь же пронзительное есенинское:
Жизнь моя! Иль ты приснилась мне!
Будто я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне…
Так и вижу перед глазами, как наяву, скачущего по весеннему лесу, еще не зелёному, а как бы слегка задымлённому зеленью, по темной влажной земле – этого скачущего розового коня с летящей по ветру гривой… Долго ли скакать МОЕМУ коню?
Есенину, как никому другому, было дано Творцом чистое золото, но – крупицы. А свои стихи пустой породой он САМ разбавлял.
***
Читаю стихи Набокова. Гений! Ощущение пронзительности бытия – как будто тихим зимним днем стоишь и смотришь на ослепительно-чёрные ветки деревьев на ярко-синем фоне неба. В его строчках есть то, что я люблю больше всего – мерцание… Я люблю это слово – мерцание…
Много лет назад, только-только начиналась перестройка, я впервые прочитала его стихи в каком-то «толстом» журнале. Подборка была сделана Владимиром Солоухиным. И сейчас поражаюсь его художественному чутью – на мой взгляд, были опубликованы лучшие стихи поэта. Люблю его, люблю! Потому что его «Лолита» - это не только совершенство текста, для меня это прежде всего – роман о победе девочки над своим сладострастным мучителем. Не зря Набоков несколько раз упоминает об интеллектуальном коэффициенте Лолиты – 121 пункт. Это очень высокий коэффициент! Лолита – умница, будущий учёный, психолог, писатель, в конце концов, погублена жалким педофилом. Кстати, многие девочки были бы счастливы ничего не делать, красиво одеваться, сладко пить и есть, разъезжать по нарядным мотелям и иметь такого ласкового папочку, как Гумберт Гумберт!
Фригидность Лолиты, как мне кажется, чисто эмоционального плана: она просто на подсознательном уровне запретила себе чувствовать. Для меня нет никаких сексуальных приключений Лолиты в детском лагере. Грязный мальчишка – он каждой женщине в начале пути попадается, и мне в своё время попался, а что до прямого секса не дошло – так Бог миловал.
Не откажу себе в удовольствии…
Владимир Набоков.
Лилит
Я умер…
От солнца заслонясь, сверкая
Подмышкой рыжею, в дверях
Вдруг встала девочка нагая
С речною лилией в кудрях,
Стройна, как женщина, и нежно
Цвели сосцы – и вспомнил я
Весну земного бытия,
Когда из-за ольхи прибрежной
Я близко-близко видеть мог,
Как дочка мельника меньшая
Шла из воды, вся золотая,
С бородкой рыжей между ног.
И вот теперь, в том самом фраке,
В котором был вчера убит,
С походкой хищного гуляки
Я подошёл к моей Лилит.
Двумя холодными перстами
По-детски взяв меня за пламя:
«Сюда», – промолвила она.
Без принужденья, без усилья,
Лишь с медленностью озорной,
Она раздвинула, как крылья,
Свои коленки предо мной.
И обольстителен и весел
Был запрокинувшийся лик,
И яростным ударом чресел
Я в незабвенную проник.
Змея в змее, сосуд в сосуде,
К ней пригнанный, я в ней скользил,
Уже восторг в растущем зуде
Неописуемый сквозил, –
Как вдруг она легко рванулась,
Отпрянула и, ноги сжав,
Вуаль какую-то подняв,
В неё по бёдра завернулась.
И полон сил, на полпути
К блаженству, я ни с чем остался…
Молчала дверь. И перед всеми,
У бессердечных на виду,
Мучительно я пролил семя
И понял вдруг, что я в аду.
Боже мой! Писать такие стихи! И рядом – гениальные безделушки. Кроме «Защиты Лужина», «Приглашения на казнь» и «Лолиты».Да, еще "Весна в Фиальте". Эстотия, Ван Вин какой-то, Антитерра - скучно, прежде всего.
Ад – когда начинают сбываться самые тайные твои желания. Нет уж! Нимфетолюб Набоков сумел сублимировать дочку мельника с рыжей бородкой между ног в незабвенную Лолиту. А могло бы и сбыться… Это и был бы ад.
А если бы сбылся МОЙ ад! Нет, нет, и нет! А ведь тоже могла бы написать… Даже этого боюсь.
Я люблю эту девочку, бесконечно унижаемую мутной похотью… Не зря умница Ромен Гари в романе «Ваш билет дальше не действителен» говорит прямо: после пятнадцати минут минета любая женщина перестаёт верить в гармоничность мира.
Мне открылась чудовищная сторона человеческой любви – прямой фетишизм плюс неистовое желание полностью обладать объёктом своей страсти (об этом, кстати, «Парфюмер Зюскинда»). Страшное: «мне с ним хорошо». Почему страшное? Да потому что ему (или ей) может быть очень и очень плохо.
С этой точки зрения совершенно безумными в своей эгоцентричности представляются мне строчки известнейшей и любимейшей когда-то песни «На крылечке»:
Я люблю тебя так,
Что не сможешь никак
Ты меня никогда,
никогда, никогда
разлюбить…
Как говорится, «В огороде бузина, а в Киеве дядька». Сейчас вижу – нет никакой причинно-следственной связи. Скорее: Я люблю тебя так, что никогда не поверю, что ты меня не любишь".
Константин Бальмонт был допущен к Льву Толстому и читал ему свои стихи. В своем последующем интервью он выразился примерно так: "Великий старик ловко притворился, что ему мои стихи не понравились!" Прелесть! Абсолютный эгоцентрист, живущий только проекциями СВОИХ чувств!
***
Всё больше и больше раздумываю о «возлюби ближнего, как самого себя». Я люблю себя – себялюбивой, мутной любовью, непрерывно разрушая свою личность. Не дай Бог никого так любить!
***
Читаю поэзию русской эмиграции. Всё-таки поэзия – высший вид творчества! Сколько пакостей пишут о Георгии Иванове, не ленятся, – и такой-то, и сякой-то, и алкоголик, и тунеядец, и приживальщик, и врун, и … А прочитаешь:
Я люблю безнадёжный покой,
В октябре – хризантемы в цвету,
Огоньки за туманной рекой,
Догоревшей зари нищету.
Тишину безымянных могил,
Все банальности «Песен без слов»,
То, что Анненский жадно любил,
То, чего не терпел Гумилёв.
Или:
Ты не расслышала, а я не повторил.
Был Петербург, апрель, закатный час,
Сиянье, волны, каменные львы…
И ветерок с Невы
Договорил за нас.
Ты улыбалась. Ты не поняла,
Что с нами будет, что нас ждёт.
Черёмуха в твоих руках цвела…
Вот наша жизнь прошла.
А это не пройдет.
И такая чистота, такое великое мышление… Что же произошло с Жоржиком Ивановым, что он стал так писать? Вот тебе и тончайшие темпоральные связи овеществлённого метафизического со-знания, выражаясь языком нашего профессора Океанского! Прошла моя жизнь, а сияющее озеро с белыми лилиями, увиденными впервые, будет длиться вечно… Где? В каком из параллельных миров?
***
Читаю Виктора Пелевина. «Чапаев и Пустота». … Когда я была замужем за N, неплохо играющим на фортепьяно, я бесчисленное количество раз спрашивала его, бывает ли ДРУГАЯ музыка? Почему именно ЭТИ звуки? Могут ли быть другие, отличные от привычных нам, мелодии? Другая частота? Другая гамма? И только совсем недавно, прочитав книгу «Математика и искусство», я поняла, о чём именно я спрашивала.
Музыкальные тона определяются особенностями нашего слуха, и нужно было соотнести с этими особенностями условные гаммы – эталоны для воспроизведения звуков. И сколько, оказывается, сложностей было при построении этих гамм! При переходе от одной тональности к другой появлялись «волки» –диссонансы. Не случайно название клавира Баха – хорошо темперированный. Так что музыка одновременно и создана человеком и дана ему Творцом – заложенной программой восприятия звуковых колебаний: стремечко – молоточек – наковальня. Какие совместные усилия композиторов и мастеров музыкальных инструментов были направлены на то, чтобы из хаоса звуков, из «белого шума», освободить красоту мелодии! То есть опять же снизить энтропию системы человек – скрипка или человек – кларнет...
Итак, Чапаев и Пустота. Другая музыка. Изменим начальные условия привычной, всем знакомой по мифам системы. Возьмем такие:
Чапаев и фуга Моцарта
Прекрасное утончённое лицо Анки
Пьяный сброд ивановских ткачей
Балтийский чай – кокаин с водкой
Добавим просто Марию, Шварценеггера, отрывки из буддийских учений, поставим на холме глиняный пулемёт, обращающий в пустоту всё, на что направлено его дуло.
Поместим главного героя в психиатрическую клинику…
Странное ощущение остаётся после прочтения этой книги… Под микроскоп души автора положен препарат – срез исторического события, сделано громадное увеличение, окуляр приближен к предметному столику… Скрупулёзно описывается путь каждой частицы, попавшей в поле зрения автора, а я вижу лишь броуновское хаотическое движение… Хаос. Правда, некоторые молекулы помечены, но они так же хаотично движутся в тёмном световом поле – из ниоткуда в никуда (одно из любимейших изречений Петра Пустоты).
Возможно, другие граничные условия действительно нужны – чтобы по-новому, по-своему решить уравнение, описывающее хаотические миры революций. Но решения как раз и не видно. Хаос остался хаосом, из какофонии образов другая музыка не родилась…В каком-то из параллельных миров (а, значит, и в нашем) возможны такой Чапаев, такая Анка, такой Котовский… всё возможно… Есть многое на свете, друг Горацио… Но где же музыка?
1997 г.
***
Смотрела недавно кино о раздвоении личности, ну не помню названия! Уже не первый раз – психические заболевания являются результатом насилия, особенно сексуального, перенесённого в детстве. «Дианетика» Хаббарда – великая книга. Это потом, когда к нему потекли миллионы долларов, он свихнулся. Его мысль совершенно верна: некоторый события – инграммы – разрушают гармонию личности. Выстраивая в мозгу защиту против них, человек только увеличивает дисгармонию. И тогда приходят репрессии: когда не делаешь того, что нужно. Причём это «нужно» умом – осознаёшь. Простейшие примеры – гимнастика, или опоздания. Классический случай – Мэрилин Монро с её вечными, до четырёх часов, опозданиями на студию: «Я заблудилась». И тут же – компульсивность – делаешь то, чего делать ни в коем случае нельзя. Переедание, например, или когда идёшь в компанию, где быть тебе – опасно. Конечно, инграммы! Только связать их нужно не с физической болью, как Хаббард, а с унижением. Как ни один человек не становится добровольно рабом, так ни один нормальный человек не допустит, чтобы его унижали. Кроме ненавистных мне мазохистов. Но ведь извращается ВСЕ! Лет шесть тому назад написала:
Унижение
I
Как странно – прелесть трав или цветка,
Круженье Солнца в мартовской капели –
Нас отвлекут на краткий миг, пока
Глаза привыкнуть к чуду не успели.
Но грубость слов, прищур жестоких глаз
Храним в душе, зачем – не знаем сами,
И вспоминаем миллионы раз,
И длится унижение годами...
II
Униженным – как мир хранить в душе
И о смирении шептать молитвы?
Не лучше ль силы собирать для битвы,
Чтоб рухнуть на последнем рубеже!?
Как – после осквернения и зла,
Когда в душе отчаянье клубится,
Взять книгу и раскрыть ее страницы,
И прочитать: “Печаль моя светла...”
III
Взглянуть холодным взглядом и бесстрастным
На тело оскверненное свое,
Ногтями кожу взяв, содрать ее,
Плоть обнажив, светящуюся красным,
Стремясь избавиться от ощущенья
Жестокой ласки нелюбимых рук,
И вздрогнуть, вспоминая снова вдруг
Своей души печаль и униженье...
Программа сопротивления чему-либо захватывает всё новые и новые участки мозга, и человек становится рабом собственного сопротивления, как стала им и я. Имеет право на существование только та семья, где родители любят друг друга! Видеть в детстве, например, как отец бил мать – навсегда утратить лучшую часть своей души… Для того чтобы жить, видя это, нужно немножко сойти с ума – потому что в разумных координатах такой мир недопустим.
Слова Януша Корчака, педагога, пошедшего с детьми в газовую камеру о том, что несчастие человечества заключается в том, что каждому садисту даётся в руки по маленькому ребёнку, наполнены для меня великим значением – садизм воспроизводится. Я счастлива уже тем, что никогда не испытывала садистских желаний. Хотя, дай мне в руки власть – как знать…
Началось бы с желания восстановить попранную справедливость, отомстив (око за око, зуб за зуб!) всем, кто меня унижал, а там, глядишь и во вкус вошла бы… Гомоэнтропия садизма, как разрушительной функции, очень велика, поэтому – пошла бы, возможно, всё дальше и дальше по этой дорожке… В безлюдье страшное, в пустыню пресыщенья, как сказал мой любимый Шарль Бодлер.
***
В восемь утра звонил мне самодеятельный поэт (б-р-р! слово-то какое!) из районного центра Энскина.. Месяца три назад я туда ездила на встречу поэтического объединения при местной библиотеке. На последнем ряду сидели три здоровенных мужика и непрерывно болтали и хихикали. Один из них представился, когда я вошла, так:
– Я здесь неформальный лидер, а есть ещё формальный – директор библиотеки. Вы меня понимаете?
– Понимаю, – сказала я.
В конце концов я этой троице сделала замечание по поводу их поведения. Кстати, единственный вопрос, который они мне задали:
– Вы были хоть единожды замужем?
Я ответила:
–Я была замужем не единожды!
–Не единожды?
–Не единожды!
И сразу же один из них начал читать стихи, в которых шли грузины по Москве, раскрыв хлебала, столько было делов у России, досель она пропадала… и так далее. Когда я его осторожно спросила:
– А вы каких поэтов любите? Кого сейчас читаете? – ответил:
– Я поэзию не читаю, а то можно подпасть под влияние, а я хочу быть самобытным!
Хоть стой, хоть падай! Вдобавок меня потрясло то, что за год он написал более двухсот стихотворений, в день иногда писал по четыре, пять стихотворений – сами из-под пера лились. Боже мой!
***
Больше всего в Библии меня поражает то, как верно была определена самая главная проблема человеческого бытия – проблема познания добра и зла. Если бы истоки Библии целиком определялись фольклором (Джеймс Джордж Фрезер), главным было бы обретение личного бессмертия или – богатства. Вспомним хотя бы наши русские народные сказки с их живой и мёртвой водой, молодильными яблоками, найденными кладами и т. д. Какая еще проблема добра и зла?! Но такая высота человеческой мысли – три, четыре тысячи лет тому назад! Если Библия – не от Творца, преклоняюсь перед былой мощью интеллекта еврейского народа!
***
На встрече с известным краеведом впереди меня сидели две девочки-школьницы с полуголыми попами, причём были уже видны мягкие, округлые раздвоения ягодиц. Гумберт Гумберт отдыхает. Впрочем, для него эти девочки уже были староваты. Ниже поясниц у девочек были громадные роскошные синие татуировки. Волосы девочек были выкрашены в цвет взбесившейся сливы. Их лиц я так и не увидела.
Впрочем, я всегда спрашиваю: А их родители это видят? И что? И как? И с какого возраста начинается свобода воли, то есть способность отличать добро от зла? С пеленок? С детского сада? Со школы?
***
Когда я возвращалась домой с работы, то не удивлялась уже ничему. На деревянном мостике через убогую полузаросшую речонку, протекающую в нашем городе, кучковалась молодёжь. На перилах моста в изобилии виднелись пустые пивные бутылки. Среди чудовищных куч мусора на берегу стояли старые скамейки, на их спинках тоже сидели мальчики и девочки, попивая всё то же пивко. Какая-то девочка зашла по колени в отстойник, именуемый рекой, что-то ища среди грязного хлама. Со скамейки раздавались ободряющие крики, но суть того, что здесь произошло, я не уловила.
У соседнего дома прямо на чёрной земле валялся пьяный в джинсах и голубой выцветшей куртке. Двое его друзей стояли рядом. На низких плоских крышах гаражей прыгали довольно упитанного вида подростки, причём среди них была девочка. На них ужасающим матом орал кореш поверженного Бахусом. Обычные слова были редкими вкраплениями в его страстные громогласные заявления о том, что он сделает с этими…
Если то, что происходит с нами и вокруг нас, отражает нашу сущность – то какие же мы есть? И чем виноват город, омерзительнее которого я не знаю? И как со всем этим сочетается «Отговорила роща золотая берёзовым весёлым языком?»
***
Завтра – Воскресние Христово, праздник Пасхи. Для нас, смертных, всё-таки должны быть объяснения великих событий, понятные нам.
Невозможно! Невозможно – духу воплотиться в материи, потому что материя живёт по другим законам. И если духовное существо - Сатана - выбрал путь деструкции, то о чем же можно говорить в материальном мире?
О, жажда воплотиться не в безграничных сквозных полевых структурах, а в весомости, зримости, тяжести материи, где по заданным орбитам летят сгустки-электроны, где цветут полевые цветы и темнеют округлые сливы, где сияют солнца, струится вода и по небу плывут белые облака...
«По образу моему, по подобию моему…» Только дух – образ и подобие. Только дух.
Никогда, никогда – не будет СЛИЯНИЯ! Разные законы. Разные системы координат. Несовместимость. То, за что мы платим – с первой секунды сотворения человека… С первой секунды нашего рождения...
***
«Возлюби ближнего, как себя самого». И начинаешь строить в корне неверные посылки: для того, чтобы возлюбить ближнего, как самого себя, нужно сначала научиться любить себя. Что за глупость! В Библии прямо сказано – сначала всей крепостью души возлюби Творца, и только потом – ближнего своего… Без первого – так Отелло любил, и Анна Каренина, и Катерина Измайлова, и … все мы так любим, поэтому, по большому счету, наша любовь и не нужна никому. Мутная и себялюбивая. Любить для нас – прежде всего – обладать объектом любви. У Зюскинда в «Парфюмере» как апофеоз, символ нашей «любви» – каннибализм...
***
Опять взяла в руки любимого мной Д.Д.Фрезера. «Фольклор в ветхом Завете». Всё-таки поражаюсь вновь и вновь – в любом племени полуголых дикарей творились бесчисленные мифы и легенды о Сотворении мира. Просто жить нельзя было племени тумба-юмба без такого мифа! Действительно, необходимое условие развития человеческой цивилизации – иногда смотреть в небо. И живём за счёт тех, кто смотрел. Взгляд в небо – это уже выход, пусть на мгновение, из жёсткой инстинктивной программы...
***
Разрушен город южной Осетии Цхинвал. Грузия постаралась. Вопрос из «Переводчика Штайна» Улицкой: А где же был Господь?! И ответ: С теми, кого убивали…
О, да, Господь – с теми, кого убивают, унижают, пытают… Разумеется. Он воскресит их в Раю. Тогда жизнь на Земле просто бессмысленна. Больше убийств и пыток – больше обитателей Рая! А войны – сколько душ прямиком в Рай направили! А концлагеря! Слава Сталину, Гитлеру и иже с ними – миллионы людей спасли для Вечной жизни! А так бы все они грешили, нарушая Божьи заповеди – и никакого тебе Рая, а вечные адские муки.
Никогда не примирюсь с существованием Ада. В Евангелии и Библии нет его, Иисус Христос спускался в Ад, но это – царство мертвых. Как бы ни согрешил сын, ни один отец не обречет его на вечные муки. Да, «я тебя породил, я тебя и убью», то есть не воскрешу для жизни вечной, но не «я тебя породил, ты согрешил против меня, и будешь вечно мучиться». Зачем Ему, чье имя – Любовь, наши мучения?..
1994-...