Королевство проснулось с трудом и в заботах. Что-то шло не так как обычно. Может и не совсем уж не так, но точно не совсем так, как нужно. Молочник разбил пластиковую бутылку, когда выставил её на продажу около своей калитки. Птичка взяла с полочки-распевки фальшивую ноту, да ещё забыла положить вчерашние, роскошные ноты на место. Так они и повисли между небом и землёй: сегодняшняя нота фальшивая и вчерашние волшебные. Фельдъегерь в синем мундире с тяжёлой бляхой уронил колокольчик, а когда повесил его себе на шею, то увидел, что потерялся остренький язычок. Бабушка не вплела в косу голубую ленточку, а её внучка так и осталась лежать в своей кроватке, никто её не разбудил сегодня. Газетчик не вынул свежие газеты из печатного станка, а мальчик, который их разносил, выстрелил в глаз из рогатки первому покупателю, когда тот обиделся на него за то, что сегодняшней прессы в продажу не поступило.
Долго можно перечислять, что было в королевстве не так. Никто бы этого так и не заметил, а если бы заметил, то было бы уже слишком поздно что-то менять, но королевский Летописец ничего не напутал, ничего не забыл, а просто записал в лохматую и огромную записную книгу: « В лето…, от Христова Рождества, в Королевстве случилось несчастье…» - он почесал в затылке, немного подумал, как пишется слово несчастье, возможно, нужно написать в данном случае: «Ни счастья, ни не счастья…», - но передумал и оставил так, как написал. Не любил королевский Летописец исправлений в историческом тексте. Летописец поплевал на ладони и продолжил: «…фаворитка нашего Короля Петуха ХIV, да будут продлены его светлейшие дни нашими молитвами, фрейлина Курочка де Рябо отказалась сегодня снести золотое яичко…», - Летописец подумал, как же правильно записать в книгу: «яйцо или яичко?», - но передумал и думать об этом. Так ведь до чего-нибудь фривольного додуматься можно, а Летописцам это не к яйцу, ох, не к лицу, конечно, прошу пардону.
Летописец встал, подошёл к зарешеченному окну. Ничего он там не увидел, потому как, чтобы он не отвлекаться от исторических трудов, ему давно уже окно затемнили, да так, что никакой гаишник его бы на трассе не пропустил. Слава, Петуху ХIV, Летописец на трассу никогда в своей башне не выезжал, да и водил он её очень неуверенно, поездит по двору, да и обратно в гараж, нет, в замок, то есть к замку притулится и опять писать, писать…, а потом получать королевский обед, - ему приносил его сам король, - состоящий из плошки пшённой каши на воде и стаканчика самогонки для вдохновения. Без каши Летописец прожить бы смог, не велика была её калорийность, а вот без стаканчика…, ни коим образом. Летописец вздохнул, до стаканчика надо было сегодня ещё дожить, а ему так было нужно вдохновение. Как же нужно вдохновение, когда надо описать несчастье так, чтобы это выглядело как великое благо для государства. Вдох и на веяние! Как они сейчас необходимы! «Стаканчик…», - мечтательно прикрыл глаза Летописец. Он же понимал, каково всем придётся в его королевстве, когда фрейлина окончательно перестанет нести золотые яйца, если король перестанет нести ей каждую ночь свои яички. Это будет для всех просто ужас!
Летописец спустился с небес на землю. Ужас ужасом, но и в таких условиях необходимо выживать и …, писать летопись, а куда же деться? Летописец вытер ладони о засаленную мантию, поправил треугольную шапочку с кисточкой и вывел уверенным почерком: « Все граждане в нашем королевстве преисполнились пониманием тяжести наступающего момента, все сплотились вокруг фрейлины и короля, никто из верноподданных не покинул их малодушно, все подтянули животы и завязали свои пояса, никто не потребовал добавки к зарплате и пенсиям, никто не потребовал лишнего стаканчика для вдохновения…». Летописец вскочил с места, и заходил по комнате: два шага в одну сторону, два в другую….
Наконец, он собрался с мыслями и записал: «… можно жить и без золотых яичек, если голова осталась на плечах, чего только не напишешь, если у тебя нет никакого желания её терять…».