Роман Янушевский
"Вести", приложение "Окна",
23 октября 2008 г.
Доктор Саша Топерич – уникальный человек. Начав играть на фортепиано в возрасте пяти лет, в четырнадцать он занял первое место на Югославском национальном конкурсе игры пианистов и вскоре начал ездить с концертами по стране. Прославившись как пианист в Боснии и Герцеговине, а после этого и во всем мире, он решил стать дипломатом.
Саша Топерич получил прекрасное музыкальное образование в Иерусалиме и Ловране (Хорватия), а постдокторат защитил в Станфорде. Ему приходилось выступать с такими известными музыкантами, как Зубин Мета, Элиазар де Карвало, Казуши Оно. Концерт Саши Топерича в 1997 году в Вашингтоне передавался по США в прямом эфире, и его единогласно назвали «Лучшим дебютным исполнителем».
В том же году Саша возглавил детский фонд ЮНЕСКО. Его выступления помогли собрать более ста тысяч долларов, пошедшие на благие цели – медицинскую помощь боснийским детишкам. В 1998 году Саша Топерич стал послом доброй воли (ЮНЕСКО), но три года спустя он сам отказался от этого звания в знак протеста против решения ООН (под давлением Китая) не выставлять работы тибетских художников на международном семинаре культуры. К слову, после ухода Саши семинар отменили. Далай-лама оценил смелость пианиста-дипломата, и с тех пор началась их дружба.
С 2001 по 2003 Саша был советником посла Боснии и Герцеговины в ООН. Это был тот самый случай, когда нужный человек оказывается в нужном месте в нужную минуту. Он привлек все свои связи, чтобы активно пролоббировать в американском конгрессе решение о поддержке вхождения Боснии и Герцеговины в НАТО и ЕС. Это не осталось незамеченным, и с 2003 года Саша Топерич назначен на пост личного посланника президента своей страны в США. При этом он не бросает музыку – в 2007 году он играл в «Карнеги-холл».
Сейчас Саша возглавляет два важных фонда, которые кроме благотворительности занимаются наведением мостов взаимопонимания между Боснией и США. Американо-боснийский культурный фонд (АБКФ) развивает культурные и образовательные проекты между этими двумя странами, а фонд Мировая сеть молодых лидеров (МСМЛ) способствует культурному развитию молодежи, прививая ей демократические идеалы, разыскивает, поддерживает и воспитывает молодые таланты и лидеров будущего.
- Саша, какими проектами занимаются возглавляемые вами фонды?
- Я считаю, что очень важно воспитывать молодежь, чтобы та получала поддержку в своих стремлениях и приобретала некие ориентиры в жизни, и я лично всячески стараюсь этому способствовать. Американо-боснийский культурный фонд предоставляет стипендии талантливым молодым музыкантам: мы привозим молодых боснийских исполнителей с концертами в США, а американских – в Боснию и Герцеговину. В этом с нами сотрудничают Сараевский и Нью-Йоркский университеты. Мы проводим выставки молодых художников, а также организуем «демократические поездки» в Вашингтон.
- «Демократические поездки»?
- Мы привозим молодых боснийцев в США, показываем им, как работает ООН, что такое международное сотрудничество, отвозим их к мемориалам Линкольна и Джефферсона, где на каменной стене выбиты их слова: «Все люди рождены быть свободными». Это те ценности, на которые равняются жители США, это корень демократии. Ведь что такое демократия?
- У каждого есть своя версия на этот счет…
- Возможно, но это наиболее эффективный способ управления, существующий в мире на данный момент. Я обожаю Натана Щаранского, его книгу «Case for democracy». Он – один из наиболее вдумчивых политических мыслителей, с кем мне приходилось сталкиваться. Демократия – сложный механизм. Но в Боснии, которая прошла путь от коммунизма и социализма к свободному рынку, и стала частью европейской общины, молодежь должна узнать, увидеть и прочувствовать лично, что такое демократия, как она работает. Вот почему я взялся за открытие фонда, несмотря на то, что это масса работы и головная боль.
- Расскажите подробнее о фонде.
- Совет Американо-боснийского культурного фонда (АБКФ) возглавляет Ричард Холбрук (американский дипломат, бывший спецпредставитель США на Балканах – Р.Я.). В него входит также Джон МакКейн (один из двух ведущих кандидатов на пост президента США), несколько конгрессменов, посол Иордании в ООН принц Заид Раад аль Хуссейн, лауреат Нобелевской премии мира писатель Эли Визель и другие. Фонд обеспечивает расширение и укрепление сотрудничества между двумя странами в самых различных областях, но в основном, в области культуры и образования.
Уже есть определенные успехи – например, я и бывший президент Всемирного банка Джим Вольферсон организовали семидневную презентацию Боснии в ООН, и мы намеренно привлекли для этого проекта боснийскую молодежь. Это очень важно - так ребята могут увидеть воочию, что такое мультилатерализм (когда страны в тесном сотрудничестве работают над решением какой-то проблемы, на этом принципе построена работа ООН – Р.Я.). Молодежь начинает понимать, что это перспективно и полезно, и строить карьеру. Им организуют ознакомительное путешествие, а затем они возвращаются домой, в Боснию.
Эта программа схожа с программой «Таглит» для еврейской молодежи со всего мира, приезжающей в Израиль на две недели, чтобы познакомиться с ним. После этого, когда они едут домой, что-то остается внутри, и потом они возвращаются в Израиль. Вот и наша поездка учит боснийцев многому. Даже мелочам, но которые для них важны: они видят, что в США люди заканчивают работу точно по часам или при завершении объема работы на день, но не раньше, и лишь потом покидают свои офисы. Это учит ответственности, чего, на мой взгляд, как раз так не хватает в Боснии и окружающих странах.
- Бывшей Югославии?
- Я имею в виду все страны Восточной Европы, чей государственный строй претерпел трансформацию от коммунизма к капитализму. Во время переходного периода всем им пришлось столкнуться с одними и теми же проблемами: коррупция, недостаток знаний на международном уровне, возникающие на пустом месте предрассудки, теории заговора… Все это не так-то просто изменить, но возможно. Не то чтобы эти страны во мгновение ока превратились в упорядоченные государства, но по крайней мере, это служит профилактикой в борьбе с экстремизмом.
А сейчас Босния стремится стать составной частью экономики ЕС. Боснийская экономика стабильна, государственный бюджет - в профиците. Идет развитие, которое, по сути, началось недавно. Если сравните современные мировые конфликты, то вы увидите, что история Боснии уникальна – конфликт страны и в стране разрешился за рекордно короткий срок. И больше нет терактов и напряженности, и ни один американский солдат или любой иной миротворец даже не был ранен за последние годы! А ведь речь идет о периоде с 1995 по 2008 год: тринадцать лет! А сколько нерешенных (и законсервированных) проблем есть в Афганистане, Ираке, Руанде, даже в Ирландии!
- Как в Боснии обстоят дела с мусульманским экстремизмом?
- Сейчас в Боснии об этом много говорят, но на самом деле нам еще не приходилось сталкиваться всерьез с мусульманским экстремизмом, хотя кое-какие проблемы и были. Приезжали эмиссары из арабских стран, пытались подстрекать местную молодежь. Экстремистски настроенных мусульман в Боснии мало, но они существуют. Хотя я считаю, что если повышать общий уровень образования, укреплять экономику, выстраивать тесные отношения с США, чему способствую и я лично, представляя как Боснию, так и Израиль, то все можно исправить.
- Какие радикальные течения выделяются среди экстремистов Боснии и Герцеговины?
- В случае, о котором я упоминал выше, это были ваххабиты. А произошло следующее: гуляли по Сараево парень и девушка. Стали целоваться. И вдруг к ним подскочили эти идиоты и принялись избивать. Узнав про это, весь город загудел, ведь боснийцы – не арабы, они европейцы. Большинство особо не задумывается о религии, они только формально причисляют себя к мусульманам, но по своему поведению и культуре - стопроцентные европейцы. В общем, разразился мощный скандал. Правительство взяло дело под свой контроль. Зачинщики арестованы, сейчас идет подготовка к суду. Несомненно это неприятный инцидент, но его нельзя замалчивать.
- Нападавшие были местные или приезжие?
- Боснийские ваххабиты, но среди них находились и «гости» из других стран. Хотите спросить меня, может ли этот дикий случай послужить примером для других экстремистов? Думаю, при всей терпимости боснийского общества не стоит исключать возможности того, что это может повториться.
Не стоит забывать, что существуют и другие проблемы. Например, сербы, живущие на территории Боснии, которые утверждают, что им недостаточно автономии. Они хотят провозгласить свое государство - и устроили в свое время настоящий геноцид. Это уже доказано. В Международном уголовном суде в Гааге проходили судебные процессы. А вот хорваты покидают Боснию. И потому вопрос, как нам построить Боснию, чтобы никто не чувствовал себя обделенным, до сих пор остается открытым.
Да и политические проблемы не решаются. Правительство работает неэффективно, каждый тянет одеяло на себя. Кстати, оно построено по принципу равного представительства у власти боснийцев, сербов и хорватов – каждой нации полагается 33 процента управленческих должностей. И это касается не только правительства. Скажем, в МИДе жестко соблюдается тот же самый принцип. Если посол Боснии в США - мусульманин (босниец), тогда посол в ООН – серб, а раз так, то хорват получит назначение в Брюссель, в ЕС. Все сбалансировано: кто, когда и какую займет должность.
- Но в бывшей Югославии живут ведь не только три народа. Что с остальными?
- На них - оставшийся процент. Иногда евреи получают назначения в этой категории: «Остальные».
- В боснийской политике есть евреи?
- Нынешний министр иностранных дел Боснии – еврей. Это мой хороший друг, его зовут Свен Алкалай. Он проходит по квоте «мусульманин», хотя и еврей. Но его назначил лично президент-мусульманин. Так это работает в Боснии. Это уникальная страна, она может служить примером остальному миру – здесь реализуются на практике основы мультикультурализма. В мире найдется не так много таких мест, как Сараево, где на одной улице синагога, мечеть, православный и католический храмы. Такое равновесие и сотрудничество стоит всячески поощрять и поддерживать. Кстати, пример с назначением президентом-мусульманином министром еврея – тоже отличная иллюстрация происходящего. И вот наш фонд всесторонне способствует укреплению отношений между США и Боснией.
Есть еще один фонд, где я работаю, хотя и не очень доволен его эффективностью. Меня попросили поработать в нем, когда я был советником боснийского посла в ООН. На меня вышла группа Religious council for understanding (Религиозный совет во имя понимания), в которой важную роль играет Артур Шнаер, главный раввин Манхеттена, широко известный в США.
Там я стал сотрудничать с Будимиром Лончаром. Когда я был маленьким, во времена Тито, я видел его почти каждый день по телевизору, потому что он был важным лицом в тогдашней сильной Югославии. Будимир Лончар возглавлял МИД Югославии на протяжении почти двадцати лет, а сейчас он советник представителя Хорватии в ООН. Я у него научился многому.
- У вас есть совместные проекты с Будимиром Лончаром?
- Мы пригласили шестьсот молодых парней и девушек со всей Европы в ООН, это была молодежная акция по повышению самосознания, и она прошла на «ура». Тогда я подумал, что на самом деле это замечательный проект: когда в ООН приезжает молодежь, учится принципам демократии и дипломатии, чтобы впоследствии изменить мир. Ведь очень важно, какой у нее будет опыт в жизни, что эти ребята увидят и впитают. Это лидеры будущего. В эпоху глобализации, когда люди сидят друг напротив друга и общаются, это совершенно иной опыт, чем тот, который они получают через телевидение и Интернет.
- В Боснии проживает много евреев?
- Их относительно немного, в основном это «социальные евреи». А вообще в Боснии даже нет своего раввина. Раньше здесь жили две с половиной тысячи евреев, теперь - несколько сот.
- Куда они делись?
- Разъехались из-за войны. Кто куда: в Канаду, Великобританию, Австралию, Израиль, США... И я тоже в какой-то момент решил податься на учебу в Иерусалим. Я не сразу репатриировался, хотел сначала приехать и осмотреться, и не хотел в документах фигурировать в качестве беженца. Гордость не позволяла.
- Почему бы не репатриироваться, у вас же есть право?
- Я не рассматривал себя в качестве репатрианта, потому и не пытался облегчить себе жизнь, получив теудат-зеут и прочее. Просто не задумывался об этом, ведь я приехал учиться, а репатриция – это духовный шаг, ты «поднимаешься». Я не был до конца уверен в том, что хочу стать израильтянином. Но прошло три месяца с тех пор, как я очутился в Израиле, и вот я уже с нетерпением ждал, пока мне оформят все бумаги.
- Интересно, как получилось сделать такой шаг – перейти от музыки к дипломатии?
- Я начал выступать с концертами для израильского МИДа. С этого все и началось. Я ездил на гастроли, в частности в США. Кроме того, я владею несколькими языками, что немаловажно для дипломатической работы. Разговариваю на иврите, немного на русском, кое-как на португальском, ну и еще знаю в разной степени английский, французский, сербо-хорватский и японский. Я представлял Израиль на концертах в Египте, Китае, Корее, Японии, Бразилии, США, Голландии, Бельгии, Франции… Естественно, я тесно сотрудничал с послами, как правило, выступая на праздниках – в День независимости, День памяти Катастрофы и других. Я занимался также сбором средств для Сохнута, «Хадассы» и других организаций. И делал это и как человек искусства, и как израильтянин.
- Вы сразу же видели себя дипломатом или желание стать им пришло постепенно?
- Изначально я не рассчитывал стать дипломатом, а думал, что все время буду пианистом. Хотелось остаться жить в Израиле, потому что мне здесь было хорошо. Но вдруг на горизонте возник Иво Погорелич, очень известный в мире пианист, хорват. Я много слышал о нем в детстве, преклонялся перед ним, а тут он вышел на меня и говорит: «Приезжай в Хорватию, я окажу тебе поддержку. Ты очень талантливый». В мире искусства нельзя отказывать, когда тебе делают такое предложение. Это как если бы ко мне обратился Генри Киссинджер и предложил научить дипломатии. А когда я узнал, что в хорватской академии можно еще и защитить докторскую, последние сомнения отпали. Я подумал – отлично, переберусь на несколько лет в Хорватию, поучусь у известнейшего пианиста, защищусь в академии, а затем вернусь в Израиль.
Это был очень интересный период. Я продолжал играть концерты для израильского МИДа – в Италии, например. Ведь меня знали, и когда выстраивал планы на будущее, я всегда включал в них и выступления на различных дипломатических приемах и церемониях, чтобы про Израиль знали и слышали. Исполнял концерты во имя мира вместе с палестинским пианистом, моим хорошим знакомым Салемом Абудом. А затем - впервые за долгое время - я выступил в Сараево по приглашению президента Боснии и Герцеговины, и моему выступлению предшествовала сумасшедшая реклама.
- Как вы стали послом доброй воли ЮНЕСКО?
- Однажды вместе со своими друзьями из ЮНЕСКО я открыл фонд помощи детям-инвалидам, которым оторвало руку во время (и после) военного конфликта. Этот проект был успешен: собирая деньги для фонда, я ездил с выступлениями в Японию и другие страны. А вскоре ко мне обратился Фредерико Майор, генеральный директор ЮНЕСКО, и предложил должность посла доброй воли.
- Вы не разрывали свои связи с Израилем в этот период?
- Конечно нет, тогда я для Израиля исполнил концерт мира в Рамалле с Атахой Алмут а-Уаккевом, палестинским заместителем министра культуры, проведшим восемь лет в израильской тюрьме. Он писал стихи и декламировал их на иврите. Этот проект был инициативой «Центра мира Шимона Переса». Я специально привез с собой журналистов с японского канала NHK, а также своего японского друга, тоже посла доброй воли Кикана Реджинимоко.
После этого я решил призваться в армию, и для этого обратился к своему другу Йоси Галю, который тогда был послом Израиля в Голландии, а сейчас занимает какую-то важную должность в МИДе. Это человек, которого я очень уважаю, достойно представляет Израиль на международной арене. Я попросил Йоси Галя помочь мне призваться сразу же, а не тратить время впустую, ожидая срока. И мне пошли навстречу. Я прошел курс молодого бойца длиной в три месяца, затем мне сказали, что этого достаточно (очевидно, Саша проходил укороченную армейскую службу «шлав бет» - Р.Я.).
- Чем вы занялись по окончании службы в ЦАХАЛе?
- Я отправился в Станфорд, где выпустил второй диск и выступил с серией концертов: ездил по всему миру, выступал с известными музыкантами. В Боснии запомнились мои выступления, тем более, что я проводил их там во время конфликта. Меня вспоминали одни и говорили: «Он наш, босниец, он поможет нам». Другие им вторили: «О, он наш, еврей. На него можно рассчитывать». Все это постепенно начало меня затягивать.
Я перебрался из Станфорда в Нью-Йорк, и как раз тогда открыл Американо-боснийский культурный фонд (АБКФ), а также получил назначение советником в боснийскую миссию в ООН. Уже через год мне оказали честь, назначив меня президентским посланником Боснии и Герцеговины в ООН, что по сути равняется должности посла.
Непросто заниматься политикой в Боснии по указке сверху. Если ты скажешь, что какой-либо шаг хорош для хорватов, тогда сербы и мусульмане объединяются против тебя. А если делаешь что-то полезное для боснийцев, тогда сербы восстают, а хорваты ропщут. И вот хорваты считают, что ты работаешь на Мосад, сербы называют тебя боснийским экстремистом, лживым евреем, а то и вовсе подвергают сомнению твою национальную принадлежность. Или считают тебя приближенным к Клинтону, Холбруку и Уэсли Кларку (генерал, возглавлявший Высший штаб союзных государств Европы и силы НАТО в Косово, его решения подвергались массированной критике как в Югославии, так и в США – Р.Я.), которых на дух не переносят на Балканах. Потому что Уэсли Кларк командовал НАТО в тот период, когда воинские подразделения этого союза бомбили Сербию на протяжении более чем месяца. Да и Клинтон был к этому причастен. Вот в такой ситуации приходится работать.
Но в этот период я способствовал заключению двух соглашений между Боснией и Израилем, которые были первыми в истории международными договорами между этими государствами. У нас установились постоянные дипломатические отношения, что очень здорово.
- Сколько лет длятся эти отношения?
- Уже лет тринадцать-пятнадцать, я думаю. В Израиле есть маленькое боснийское посольство. В Сараево израильского посольства нет. Отношения не самые лучшие, но в последнее время они сдвинулись с мертвой точки. Израиль начал отправлять своих представителей на боснийские культурные фестивали. А с тех пор, как подписали первые два экономических контракта между боснийскими и израильскими компаниями, лед тронулся. И я активно выступаю за это сотрудничество.
- А как обстоят дела со вторым фондом - Мировой сетью молодых лидеров (МСМЛ)? Расскажите про вам проект, связанный с Сугихарой.
- От имени этого фонда мне приходится ездить с благотворительными поездками в Ирак, в Африку: отвожу лекарства нуждающимся. Сейчас мы занимаемся интересным и важным проектом, который уже представили в Карнеги-холле в Нью-Йорке. Этот проект посвящен жизни и деятельности Сугихары, японского посла в Литве в начале Второй мировой войны, который помог спастись то ли шести, то ли восьми тысячам евреев, выдавая им визы, позволившие тем бежать из опаленной войной Европы в Японию. Он это делал вопреки воле японского МИДа, который был категорически против такого шага.
Я в Японии бывал многократно, в частности, выступал там в 1996 году, и именно тогда впервые услышал его историю, и был поражен. Я написал музыку для этого проекта, мы выкупили фотографии Сугихары у его семьи, привлекли многих людей искусства. Японский поэт декламирует стихи, написанные женой этого дипломата, а эхом за втором плане те же стихи, переведенные на иврит, читает израильтянка. Вот это выступление мы показали в «Карнеги-холле». Таким , как Сугихара, был и Черешнеш, возглавлявший еврейскую общину Боснии, который помог многим евреям и неевреям во время Второй мировой войны покинуть территорию страны, спастись от гибели. На мой взгляд, миру стоит знать об этих людях гораздо больше, чем знают сейчас. Не для того, чтобы помнили конкретных героев, хотя это и важно, а чтобы воспитывать новое поколение будущих лидеров, которые не будут бояться идти наперекор.
- Кроме музыки и дипломатии вы занимаетесь еще чем-нибудь?
- На данный момент я работаю в одной крупной боснийской фирме, которая выходит на израильский рынок, и мне отрадно видеть боснийцев, которым это любопытно, и что это находит встречный интерес у израильских бизнесменов. С тех пор, как я занялся политикой, все чаще и чаще прихожу к выводу, что изменить мир лучше всего экономическими методами, развивая и расширяя экономическое сотрудничество. Это очень практично, потому что ты видишь результат своих трудов. А в политике иногда процессы могут занять годы.
- Как вы думаете, насколько эффективна ваша деятельность?
- Я не могу сказать, что все, что я делал в своей жизни, было успешным, но по крайней мере, за 90 процентов совершенного могу не краснеть. Оставаться все время на однажды взятой высоте тяжело. Как только я занялся дипломатией, она меня затянула. И все равно параллельно я продолжал играть. К сожалению, сейчас играю не так много, как раньше или как хотелось бы. Но я не считаю это упущением. Я делал полезные вещи за это время. Мне как израильтянину очень важен тот факт, что именно я способствовал подписанию двух важных двусторонних соглашения. Они послужат мостом для других соглашений, и это расширит и укрепит экономические отношения между Боснией и Израилем. И все же, видимо, до начала следующего года я еще выступлю как минимум с одним концертом.
Возможно, в один прекрасный день я скажу себе – хватит, мне надоело заниматься дипломатией, а может, музыкой, и я захочу что-нибудь из них совсем забросить. Мне легко, я могу позволить себе выбирать. Многим не дана такая роскошь – они ограничены тем, что у них есть. Некоторые люди меня спрашивают – скажи, так кто ты, в конце концов – дипломат, пианист, бизнесмен или меценат? Им я отвечаю – всего понемногу. Хотя правильнее, наверное, было бы сравнить себя с целой организацией, институтом, носящим мое имя. Оно больше не принадлежит только мне, теперь это бренд. Я вижу это так.