Я сидел у выхода. Неудобная станция. На неё придётся потратить в два раза больше времени, отработать входящих и выходящих. Моё дежурство подходило к концу, погода была не лётная и праздношатающихся почти не наблюдалось. Минут через десять надо прорываться в метро, чтобы доехать без проблем до Лесной. Там я и на своих четырёх доберусь. Из бистро напротив вышли два молодых парня в камуфляже и остановились неподалёку от меня. Нарезались уже прилично. Оба жестикулировали, шёл спор о том куда ехать. Один предлагал дожидаться поезда на вокзале, другой настаивал на том, что вечер должен быть продолжен. И тут я взвился в воздух. От них пахло одновременно и убийцей, и пропавшим Андреем. Запах Андрея был совсем слабенький, а убийцей пахло от их спин, как будто тот хлопал их по дружески, причём сегодня. От волнения я залаял, и метнулся к ним. Всё, что мне нужно было, это знать, где они встречались с Андреем и где сейчас убийца. Но пьяные идиоты не поняли моих намерений и побежали от меня. Я, естественно, за ними. Они заскочили в какой-то дворик. У меня не было стремления их хватать, я пытался их остановить, забегая перед ними. А они резко сворачивали и бежали в другую сторону. А потом какой-то чёрт их дёрнул и парни, разбив окно, влезли в магазин. Мне туда запрыгнуть не позволял рост, и я сидел, ждал на улице. А минут через пять подъехала машина, и из неё высыпались менты с дубинками. Я благоразумно отошёл за коробки, сваленные у стены. Дверь открыли в считанные секунды. А дальше я присутствовал при торжественом выводе представителей наших доблестных войск и их посадке в поданный специально для них лимузин. Парни кричали, что их загнала в магазин огромная злющая собака, а им, соответственно, никто не верил. Может это и не честно, но я остался в тени. Пусть их задержат, может мне удастся объяснить Алёне, что эти двое что-то знают и она поговорит с ними. А проследить, куда их увезут, необходимо. Но объяснить я не успел.
Майор Пастушенко сплюнул с досады. И выругался, само собой. Весь вечер ходить пасти дембелей и всё псу под хвост. И откуда эта собака свалилась на его голову. И самое главное, чего она к ним пристала? Неужели из-за того, что они выпили? Если бы не этот пёс, то через пару часов дело было бы сделано. Как минимум того парня, который уезжает, надо было прирезать обязательно сегодня. Местный то ладно, никуда не денется, его можно и позже достать. А теперь каким образом наводить справки прикажете? Когда ещё их выпустят и не впаяют ли им за ограбление магазина? Ну что за день такой невезучий. То ли дело в прошлый раз. Дембеля и пикнуть не успели. Тоже, один был местный, из-под Питера, а второй из провинции, тульский. Майору пришлось немного подсуетиться, чтобы им подписали приказ в один день. Иначе ему было бы самому сложно выбраться из части. Один раз в неделю он себе какое-нибудь оправдание найдёт, а часто сюда наезжать не удастся. Да и нельзя, чтобы кто-нибудь знал об этих поездках. Неровен час, припомнят пропажу тех дембелей. Тогда тёща лейтенанта Петрова видела Пастушенко подходящим к электричке. И если ей подкинуть пищу для ума, может сообразить, что что-то тут нечисто. Но главное ей эту пищу не подкидывать, а для этого надо сейчас сделать всё чисто. Конечно, когда родные этих забеспокоятся и поднимут на уши милицию и военную прокуратуру эти два сдвоенных убийства свяжут между собой. Всем станет интересно, почему именно из этой части пропадают дембеля. Могут раскопать и про майора, и про склад. Но... Он будет к тому времени уже далеко, и внешность у него будет уже не та. Попробуй найди. Под абсолютно законными документами, с деньгами он спокойно пересекает границу, и его не достанут ни заказчики, ни российские законники. Ещё бы месяц продержаться. Конечно, с тем солдатиком, Майером, Пастушенко очень повезло. Почти одного телосложения с ним, лицо той же формы, нос и уши похожи, глаза только подправить надо. Щёки убрать. Или как когда-то их обозвала бывшая жена – брыли. И как повезло, что он такой старый для солдатика. Загребли то его в двадцать шесть лет. Сейчас ему должно быть двадцать восемь. Против Пастушенковских тридцати пяти совсем даже ничего. Вот под двадцатилетнего салажонка в его возрасте закосить уже бы не удалось, а в двадцать восемь мужчина может выглядеть очень даже зрело. А то, что он сирота, вообще подарок судьбы. Никто не хватится, а даже, если и кто из друзей будет волноваться, заявление от них всё равно не примут. Месяц, ещё всего месяц. Может, чуть больше. Пластика, получение паспорта, потом загранпаспорт. Пластика завтра. А сейчас необходимо связаться с Рученко, и получить от него деньги.
Наутро после неудавшегося покушения Пастушенко первым делом позвонил бывшему однокласснику.
-Коля, я готов дать координаты.
-Может ты лучше так покажешь, на месте?
-Нет, знаешь ли, мне не хотелось бы возвращаться туда. Я могу сказать чёткие координаты, дать привязку к местности и приметы, и, конечно же, я хотел бы получить причитающиеся мне деньги.
-Ах да, про деньги то я и забыл. Как я могу отдать тебе полмиллиона, когда я не знаю, есть ли там груз?
Ну и зараза же Колька. Говорит лично туда приехать и показать место, где заряды спрятаны. Нашёл дурака. Кто же его с острова выпустит то? Они его так и оставят там. И могилу рыть не придётся, в схрон засунут, кто туда полезет? С Рученко им теперь встречаться вроде бы как не с руки.
Торговались они долго. Наконец сошлись на том, что Пастушенко получает сто тысяч, сообщает, где груз, ребята Рученко едут, смотрят, на месте ли он и тогда Пастушенко получает оставшуюся сумму за вычетом аванса. Отпускной майор встретился с молодым человеком неприметной наружности, принял у него из рук пакет. Дома вскрыл его, пересчитал пачки, любовно их поглаживая. Всё было на месте, и президент, и металлическая полоса, и выпуклости. Набрал номер, объяснил, где искать. Заодно назначил следующую встречу. Предупредил, что подойдёт курьер. На что Рученко только криво ухмыльнулся. Что толку от курьера, когда за самим Пастушенко ведётся круглосуточное наблюдение. Никуда он не скроется. До получения денег или после, всё равно он будет убит. Но забыл Рученко, что в домах дореволюционной постройки квартиры имеют нестандартную планировку. Прихватив документы Майера, но оставив свои, он покинул квартиру сестры через давно заколоченную форточку между ванными двух смежных квартир. Спокойно вышел через дверь на лестницу другой парадной и был таков. Перед тем, как уйти, долго колебался, оставить денег сестре или нет. Всё-таки приютила его, кормила, обстирывала. А ведь даже не родная сестра, а двоюродная. А, была, не была! Отсчитал тысячу, приложил записку: - Получил выигрыш. Это тебе. Я поехал по человечески отдыхать.
Положил её в хлебницу, там вряд ли будут смотреть ищущие его. А сестра первым делом сядет чай пить с бутербродами
Рученко рвал и метал, когда ему доложили, что Пастушенко исчез. Но потом успокоился. Груз был на месте. Осталось только вывезти его. А Пастушенко поймают на второй передаче денег.
Но чего только не придумает хитрый хохол, когда захочет спасти свою шкуру. Богатую шкуру. Почти как золотое руно. Жизнь терять всегда обидно, а если имеется солидное приложение в виде национальной валюты США, то помирать было бы совсем глупо. Операцию он уже сделал. Вчера. Чувствовал себя прекрасно, только синяки, растёкшиеся после хирургического вмешательства, придавали ему бомжеватый вид. Вчера их еще не было, только отёк намечался. А утром встал и самому страшно стало. Доктор предупреждал, но такого Пастушенко не ожидал. Ну, синяки делу не помешают. Он ещё раньше присмотрел мальчишку, бегающего с тряпкой между машинами. Резвенький такой, и достаточно смышлёный. Заработать тысячу рублей за полчаса работы согласился с радостью. Майор сослался на то, что синяки не позволяют ему предстать перед солидными людьми. Пастушенко запасся двумя одинаковыми сумками. Одну из них вручил мальчишке, вторую набил старыми журналами. Объяснил ему к кому надо подойти, что сказать, куда потом отвезти то, что положат ему в сумку. В назначенное время мальчишка уже стоял на детской площадке, где его поджидал тот же парень, который передавал деньги в первый раз. Он спросил у посыльного, куда ему велено отнести деньги, дал ему тяжёлую дешёвую чёрную сумку через плечо и даже помог её запихать в авоську. Попрощался с ним ,но отворачиваться не спешил. Наблюдал за курьером, а потом мягко, по кошачьи двинулся за ним. Мальчишка свернул за гаражи, вдруг из щели между гаражей высунулась рука с зажатой тысячей, выхватила у него сумку, всунула другую и голос произнёс: -Держи тысячу и иди дальше, как шёл.
Мальчишка понял, что от него требовалось. Не ускоряя и не замедляя шага он двигался дальше, к тому месту которое и было назначено. Тёртый калач, он чувствовал за собой слежку и боялся, что его обыщут, и тысячу изымут. Куда бы её спрятать? В ботинок нельзя. И истереться может в клочки, и преследователи могут вспомнить, что он наклонялся, обыщут. В рот – раскиснет. Да могут и осмотреть рот. Вспомнил, на рукаве у него образовалась прореха. Подкладка у пиджака есть, дальше неё купюра не провалится. А всунуть в дыру свёрнутую бумажку нет проблем, как будто муху отгоняешь.
А на деле получилось ещё проще. Пришёл на назначенное место, повертелся там минут пятнадцать. Сделал вид, что раздосадован непунктуальностью заказчика. В сердцах бросил сумку на землю и пошёл нервной походкой. В театральное мальчишке надо, а он машины моет. Приставленные к нему парни ещё час охраняли сумку. Потом не выдержали, подошли к ней, открыли и поняли, что попали. Старые журналы ничего общего с новенькими зелёными купюрами не имели. Упустить и клиента и деньги, это ...ц!
Довольный удачно проведённой операцией по изъятию обещанных ему денег, Пастушенко расслабился. Узнать его было тяжело, а точней, невозможно. Изменённые очертания лица в сочетании с синяками полностью обеспечивали ему безопасность. Походочку надо изменить. И сутулость не помешает. Тогда не будет дурацкой ситуации, что на улице его узнают со спины, окликнут, а к ним повернётся чужая избитая морда. Такое запоминается. Рано или поздно подобный прокол может вывести на след. Доктор обещал, что через неделю синяков уже не будет. Тогда можно будет идти в паспортный стол.